На каждом его пальце красовалось по тугому узлу! Поистине, это был шедевр.
– В добрый час, мои дорогие, – удовлетворенно произнес полковник. – Эти путы, похоже, надежнее двадцати смирительных рубашек. Завтра около десяти часов вечера н аступит день. Возможно, вам придется выкопать в саду яму. А сейчас отправляйтесь ужинать. Или завтракать – на ваше усмотрение. Утром получите ваши деньги. Вы хорошо потрудились, поэтому гонорар вас не разочарует. До свидания.
И старик одарил каждого из бандитов отеческой улыбкой. Когда головорезы направились к выходу, полковник добавил:
– Не закрывайте дверь. Я хочу подышать свежим воздухом. Выбирайтесь на улицу Терезы. Я предупредил привратника.
Через минуту полковник и Винсент наконец остались одни. Хозяин снова уселся в кресло. Он был очень спокоен. Человек, не знающий господина Боццо, мог бы подумать, что тот кроток, как ангел.
Архитектору было так плохо, что он почти ничего не понимал. И все-таки ему удалось уловить смысл одной фразы, которую его мучитель произнес самым безмятежным тоном:
– Возможно, вам придется выкопать в саду яму. Винсента охватило отчаяние. Неужели это конец? Полковник спокойно смотрел на свою жертву. Казалось, старик был настроен весьма дружелюбно.
– Дурак! – наконец сказал он, укоризненно покачав головой.
Сам того не желая, архитектор поднял глаза.
– Дурак! – повторил полковник. – Я это говорю не для того, чтобы тебя обидеть. Просто я не пойму одного: раз ты веришь, что я где-то прячу несметные богатства, то зачем ты затеял эту борьбу? Ты же знаешь, что человек, владеющий сокровищами, непобедим.
Полковник вытащил из кармана свою золотую табакерку, украшенную портретом русского императора. Затем старик извлек оттуда щепотку табаку и с наслаждением понюхал его.
– Это смешно, но мне не надо столько денег, – продолжал он. – Точнее сказать, я не могу ими толком воспользоваться. Знаешь ли ты, сколько понюшек табака в табакерке? Сколько раз можно откусить от буханки хлеба, пока не съешь ее целиком? Сколько капель жидкости в полном стакане? Так вот, чтобы насытиться, мне хватает куска хлеба и капли вина. Понюшка табаку – это уже излишество. Надеюсь, мне удастся избавиться от этой вредной привычки. Короче говоря, если не считать затрат на содержание дома и конюшни, я не выкладываю в день и двадцати сантимов.
Запомни, несчастный: фортуна – ужасная проказница, как и все светские дамы. Она может заигрывать с крепкими парнями вроде тебя, но, в конечном счете, она тебе обязательно изменит. А останется она с тем, кто уже не в силах воспользоваться ее дарами!
Полковник негромко рассмеялся.
– Ваши веревки причиняют мне сильную боль, – прошептал Винсент.
Это были первые слова, которые он произнес в доме Боццо.
– Потерпи, сынок, – ответствовал старик. – Я велел связать тебя не для того, чтобы помучить, а для того, чтобы с тобой можно было спокойно поговорить. Ты знаешь, жестокость – не в моем характере, но когда речь идет о мерах безопасности, я не деликатничаю. В этом смысле я – человек без предрассудков, благодаря чему и прожил уже около века. Неужели теперь я должен менять свои привычки? И вообще, какое ты имеешь право жаловаться? Ты, который хотел меня ограбить? Тебе бы лучше помалкивать. Может быть, мне хочется скоротать часок-другой за приятной беседой? Не думай, что я над тобой издеваюсь. Мне и впрямь есть что тебе предложить, так что перейдем к делу. Знаешь, как появилась первая сторожевая собака? Говорят, что это был прирученный волк, который начал расправляться со своими собратьями. Так вот, я окружен волками. Я оставлю тебя в живых, если ты станешь моим сторожевым псом. Что ты на это скажешь?
Опустив глаза, архитектор пробормотал:
– Эти веревки врезаются мне в тело.
– Терпи! – прикрикнул на пленника старик. – Ты пришел сюда с пистолетами и кинжалом. И после этого ты просишь, чтобы с тобой обращались помягче? Не отвлекайся на эти глупости. Лучше подумай о моем предложении, а я пока отдохну. Когда тебя вечно мучает бессонница, ночи кажутся такими долгими... Покой – такая штука, которую не купишь ни за какие деньги!
Полковник тяжело вздохнул.
– А ты не без способностей, – добавил он уже другим тоном. – Ты все очень точно рассчитал. Мне даже стало не по себе, когда я узнал, что ты нанес на свой план красную точку как раз в том самом месте.
И старик указал на альков.
Винсент невольно досмотрел туда же. И хотя ему действительно было очень плохо, в глазах его загорелся огонек.
XXV
СОКРОВИЩА ПРОШЛЫХ ВРЕМЕН
Полковник сразу заметил этот безумный блеск. – Ага! – воскликнул старик. – Я вижу, что твоя страсть еще не угасла. Ты по-прежнему мечтаешь о моих сокровищах. Что ж, хорошо! Я вполне понимаю твое желание. Хочешь взглянуть на мои богатства? Прежде чем отправить тебя на тот свет, я могу доставить тебе такое удовольствие. Да перестань ты елозить по полу! Разве так трудно немного потерпеть? Скажи, ты узнал это место?
– Нет, – ответил архитектор, взгляд которого был по-прежнему прикован к алькову.
– А ведь мы провели здесь немало времени. Помнишь, как было холодно? Та зима была на редкость суровой. Правда, здесь стояла печка. Как она славно гудела! Ох, опять меня увлекли эти воспоминания! Я считаю, ты не вправе на меня обижаться. Ведь я тебя предупреждал. Впрочем, мне известно, что предостерегать людей обычно бесполезно. Даже Любовь к женщине сводит человека с ума. Что же тогда говорить о страсти к золоту? Я не сержусь на тебя, ты знаешь. На твоем месте я поступил бы точно так же, только, в отличие от тебя, не попался бы... на что ты надеялся? Ты случайно проник в тайну старого льва. Тебе показалось, что он кроток, как ягненок. Но когда кто-нибудь приближается к его сокровищам, лев пожирает негодяя. Это касается даже его детенышей... Ты знаешь, как я люблю мою Франческу, мою дорогую внучку Фаншетту, но если ей станет известно, что находится за этим пологом...
Полковник замолчал и показал пальцем на портрет маркиза Кориолана.
– Это брат Франчески, – вздохнул старик. – Я тоже очень любил его. Теперь он мертв.
– Убейте меня, – простонал Винсент. – Убейте меня скорее! Эти веревки причиняют мне адскую боль. Я больше не выдержу!
Его тело скорчилось в судороге.
– Бедняга! – сочувственно пробормотал старик. – Мне знакомы эти ощущения. Когда мне жмут туфли, я просто не знаю, куда деваться. У тебя есть мозоли? Не хочешь, не отвечай, я спросил просто так. А этот Ренье, наверное, симпатичный парень, не так ли? Когда я думаю, что приключение в Сартене может навлечь на мальчика беду, мне становится его жалко. Кроме тебя, старина, есть еще немало мотыльков, которым не терпится сгореть в пламени свечи. Все эти люди тебе знакомы: в первую очередь, это мои приятели и приятельницы так называемые «Охотники за Сокровищами». Пусть себе охотятся на здоровье! Они не получат ни су из моих денег. И в конце концов – по очереди или все вместе – попадут в ловушку, в которую я их заманю! А что станет с твоей дочерью Ирен? Видишь, я обо всех помню!
Архитектор прохрипел что-то невнятное.
– Ладно уж, молчи, – махнул рукой полковник. – Когда я подобрал тебя, ты был простым каменщиком. Я сделал из тебя человека. От тебя ничего не требовалось: живи спокойно – и тебя никто не тронет. А ты вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, принялся усердно совать голову в петлю и занимался этим целых шесть лет. Как это глупо! Я рассчитывал, что ты меня позабавишь... Помнишь наши ночные путешествия? «Что везете?» Это было смешно... Однако беседа с тобой меня вовсе не развлекает. По-моему, мне хочется спать. Сейчас я покажу тебе то, что ты так мечтал увидеть, а потом мы отправимся спать: я – в свою постель, а ты...
Старик не закончил. Его губы искривились в зловещей улыбке.
Он поднялся с кресла и шагнул к алькову.
Затем полковник взялся одной рукой за колонну. Казалось, он собирается сдвинуть с места огромную кровать. В это трудно было поверить: господин Боццо был настолько стар и Немощен, что едва ходил. Однако в следующую секунду кровать выехала на середину комнаты, словно вагон, катящийся по рельсам.
Полковник искоса взглянул на Винсента, чтобы увидеть, какое впечатление произвел на пленника этот трюк.
Но глаза архитектора был закрыты. Похоже, он потерял сознание.
– Неужели я опоздал? – с недовольным видом пробурчал полковник. – Наверное, эти болваны перестарались: слишком сильно затянули веревки. Эй, цыпленочек, с нами все в порядке? Открой глазки и полюбуйся на мои игрушки!
Господин Боццо наклонился к тому месту, где только что стояла ножка кровати, и приподнял паркетину. Что скрывалось под ней, было непонятно. Очевидно, там находился замок, потому что полковник засунул туда ключ и повернул его. Затем старик аккуратно положил паркетину на место и выпрямился.
Шагнув в глубину алькова, полковник протянул руку к стене и на что-то нажал. В следующий миг в стене открылся проем. Это был вход в тайник, так подробно описанный нами в первых главах этой книги.
Тайник освещала золотая лампа, висевшая на потолке. Она была украшена драгоценными камнями.
Эта лампа была точно такой же, как те, что денно и нощно горят перед иконами Богоматери в итальянских храмах.
Здесь тоже было святилище, и огонь, мерцавший в лампе, тоже был священным, однако это была совсем другая религия.
Тут поклонялись демону золота.
Яркий свет, лившийся из крохотной комнатки, заставил архитектора прийти в себя и приоткрыть глаза. В ту же секунду из груди пленника вырвался стон изумления. Тело Винсента конвульсивно дернулось, словно он пытался броситься вперед. Как зачарованный, Карпантье созерцал содержимое тайника.
Наблюдавший за Винсентом полковник удовлетворенно улыбнулся.
– Надо же, как действует презренный металл! – воскликнул он. – Кажется, тебе стало лучше, старина!
Архитектор не ответил. В этот момент для него не существовало ничего, кроме сокровищ.
– Я рад за тебя, – продолжал старик. – Ты оживаешь прямо на глазах! Золото – прекрасный целитель! Ну как, нравится? Правда, здесь все неплохо размещено? Конечно, в этом есть и твоя заслуга, ведь это ты выдолбил такой милый тайничок, но его заполнение – это уж моих рук дело. Без ложной скромности могу сказать, что получился настоящий шедевр. Я учел каждый сантиметр пространства! Взгляни на потолок. Как он блестит, а?
Винсент и так уже давно туда смотрел. На самом деле лампа была не очень яркой, но каждый луч лившегося из нее света многократно усиливался бриллиантовыми кулонами, ожерельями и другими украшениями, висевшими на потолке.
Сколько здесь было рубинов, изумрудов и сапфиров! У архитектора закружилась голова. Сперва он пытался прикинуть, какова примерная цена всего этого великолепия, но скоро оставил это бесполезное занятие.
Полковник был прав. Созерцание сокровищ подействовало на Винсента как обезболивающее лекарство. Он забыл о тех муках, которые несколько минут назад сводили его с ума. Архитектор находился в каком-то блаженном упоении.
Что касается полковника, то он сначала спокойно любовался своими богатствами. Однако через некоторое время его охватило лихорадочное возбуждение, которое он всегда испытывал при виде сокровищ. Старику хотелось еще немножко позубоскалить, но у него уже ничего не получалось.
– А сколько я продал всяких драгоценных безделушек? Много, очень много, – бормотал господин, Боццо. Его голос дрожал от волнения. – Что поделаешь, сейчас такое время, что капиталы должны работать, иначе нельзя. У меня было навалом разных браслетов, медальонов, фероньерок, кадильниц, дароносиц...
Да что там говорить! – вскричал старик. – За одну чашу, некогда принадлежавшую какому-то Борджиа, я получил двадцать тысяч экю... А за митру кардинала-архиепископа де Грана, примаса Венгрии, – десять тысяч дукатов! Представляешь? Всего за две вещи – тридцать тысяч ливров! Ты можешь вообразить себе такую кучу денег? Ручаюсь, ты забыл о своих веревках!
Да, ты не ослышался, – трепеща от возбуждения, продолжал полковник. – Митра и чаша – это тридцать тысяч франков. А у меня таких вещей сотни! Черные Мантии всегда были добрыми христианами, но это не мешало им грабить храмы. Видишь, я ничего от тебя не скрываю. Мало кто может похвастаться тем, что слышал мои откровения. А с тобой – какой смысл играть в прятки? Все равно ты уже почти покойник. Впрочем, ты и так понимал, откуда взялось это богатство. Хотя тебе известна лишь малая толика того, что знаю я. Я мог бы рассказать тебе много интересного... Однажды я ужинал в сокровищнице сиенского собора; А ночь, которую я провел в Ватикане!
Конечно, если бы я сохранил все наши трофеи, которые хранились в пещере, этот тайник был бы во много раз прекраснее... Ты помнишь подземелье, изображенное на картине в галерее Биффи? Я никогда не забуду тот день... Тогда молодой человек, который превратился теперь в старика, прикончил старика, который возродился ныне в молодом человеке. И у этого молодого человека тоже кинжал в руке... И это вполне естественно. Таковы законы нашей семьи. Я выиграл уже две схватки. Я убил двух своих ближайших родственников. Это было мое право. Но приближается третий поединок. Если я не разделаюсь с третьим, он уничтожит меня.
Полковник уже не обращал внимания на Винсента. Он говорил сам с собой.
А Карпантье не слушал старика. Архитектор никак не мог насладиться тем сказочным зрелищем, которое являло собой содержимое тайника. В эту минуту внимание Винсента было приковано к пилястрам Пилястра – вертикальный выступ в стене в виде части встроенной в нее четырехгранной колонны.
, выложенным из золотых монет. На монетах были изображены принцы Савойские, короли Пьемонта, Сардинии, Кипра и Иерусалима. Все это были монеты достоинством в сто сорок лир.
Содержимое тайника поражало и ослепляло. Однако архитектор видел еще не все. Пока его глазам открылись только наивные сокровища прошлых времен, которые служили оболочкой для современного богатства.
Но Винсент этого еще не знал. Ему казалось, что ничего более великолепного быть не может.
– Где золото, там и кровь, – произнес старик. – Я ручаюсь, что на свете нет мало-мальски приличной кучи золота, возле которой не растеклась бы лужа крови. А у меня золота – целая гора! Поэтому и крови пролилось целое море. А сколько еще прольется?
Он выпрямился и снова взглянул на своего пленника. Но Карпантье этого даже не заметил.
– Ты ничего не понимаешь! – внезапно воскликнул полковник. – Ведь самого главного ты еще не видел! Это все пустяки! Если бы я владел только этим, я был бы презренным нищим. Это только грубая кожура, под которой скрывается восхитительный плод. Призови на помощь свое воображение, оно у тебя, судя по всему, работает неплохо. Хотя все равно ты не сможешь представить себе настоящего сокровища, даже если преувеличишь в сто раз самые безумные свои фантазии. Узрев это, ты сможешь умереть со спокойной душой. Взгляни на меня! Запомни: все, что сейчас появится перед тобой, принадлежит мне. Я – Хозяин!
В голосе старика зазвучали властные нотки. Винсент не мог не подчиниться приказу: мощь, которой веяло сейчас от полковника, превосходила силу золота.
Архитектор поднял глаза на своего мучителя и поразился той метаморфозе, которая произошла со стариком. Казалось, полковник стал выше ростом и помолодел лет на пятьдесят. Его лицо сияло от гордости.
– Я – ХОЗЯИН! – повторил господин Боццо. – Это золото собирало множество людей – для меня одного!
В этом тайнике сосредоточено все, о чем мечтают люди, – продолжал полковник. – Я могу купить что угодно и кого угодно – кроме владыки земного и Владыки небесного. Хотя, возможно, и Бог, и короли тоже скоро будут продаваться: для этого очень много делают их слуги.
Впрочем, я не знаю, что такое Бог. Может быть, это просто большая куча золота, которая превосходит размерами мою.
Надо сказать, я придерживаюсь одного простого правила: никогда не богохульствовать. Ведь если Бог существует, это опасно, а если нет – бесполезно.
Что же касается королей, то они занимаются тем же, чем я, только делают это несколько иначе. Я орудую ножом, они же, как правило, используют войну, а иногда – закон.
Я им нисколько не завидую. Мне бы не хотелось оказаться на месте какой-нибудь венценосной особы. Ведь вокруг трона всегда толпится куча народа, которая растаскивает по крупицам золотую гору.
Тем более в наше время, когда чернь стала очень гордой. Она жаждет все поделить. Полагаю, в недалеком будущем в мире произойдут великие потрясения. Кто знает, что построит чернь, когда разрушит то, что было? Скорее всего, она снесет дворец, и на его месте появится десяток жалких домишек. Разве горка стружек лучше полена? Неужели миллион спичек может заменить одно дерево? Все-таки я предпочитаю дерево. И оно у меня есть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– В добрый час, мои дорогие, – удовлетворенно произнес полковник. – Эти путы, похоже, надежнее двадцати смирительных рубашек. Завтра около десяти часов вечера н аступит день. Возможно, вам придется выкопать в саду яму. А сейчас отправляйтесь ужинать. Или завтракать – на ваше усмотрение. Утром получите ваши деньги. Вы хорошо потрудились, поэтому гонорар вас не разочарует. До свидания.
И старик одарил каждого из бандитов отеческой улыбкой. Когда головорезы направились к выходу, полковник добавил:
– Не закрывайте дверь. Я хочу подышать свежим воздухом. Выбирайтесь на улицу Терезы. Я предупредил привратника.
Через минуту полковник и Винсент наконец остались одни. Хозяин снова уселся в кресло. Он был очень спокоен. Человек, не знающий господина Боццо, мог бы подумать, что тот кроток, как ангел.
Архитектору было так плохо, что он почти ничего не понимал. И все-таки ему удалось уловить смысл одной фразы, которую его мучитель произнес самым безмятежным тоном:
– Возможно, вам придется выкопать в саду яму. Винсента охватило отчаяние. Неужели это конец? Полковник спокойно смотрел на свою жертву. Казалось, старик был настроен весьма дружелюбно.
– Дурак! – наконец сказал он, укоризненно покачав головой.
Сам того не желая, архитектор поднял глаза.
– Дурак! – повторил полковник. – Я это говорю не для того, чтобы тебя обидеть. Просто я не пойму одного: раз ты веришь, что я где-то прячу несметные богатства, то зачем ты затеял эту борьбу? Ты же знаешь, что человек, владеющий сокровищами, непобедим.
Полковник вытащил из кармана свою золотую табакерку, украшенную портретом русского императора. Затем старик извлек оттуда щепотку табаку и с наслаждением понюхал его.
– Это смешно, но мне не надо столько денег, – продолжал он. – Точнее сказать, я не могу ими толком воспользоваться. Знаешь ли ты, сколько понюшек табака в табакерке? Сколько раз можно откусить от буханки хлеба, пока не съешь ее целиком? Сколько капель жидкости в полном стакане? Так вот, чтобы насытиться, мне хватает куска хлеба и капли вина. Понюшка табаку – это уже излишество. Надеюсь, мне удастся избавиться от этой вредной привычки. Короче говоря, если не считать затрат на содержание дома и конюшни, я не выкладываю в день и двадцати сантимов.
Запомни, несчастный: фортуна – ужасная проказница, как и все светские дамы. Она может заигрывать с крепкими парнями вроде тебя, но, в конечном счете, она тебе обязательно изменит. А останется она с тем, кто уже не в силах воспользоваться ее дарами!
Полковник негромко рассмеялся.
– Ваши веревки причиняют мне сильную боль, – прошептал Винсент.
Это были первые слова, которые он произнес в доме Боццо.
– Потерпи, сынок, – ответствовал старик. – Я велел связать тебя не для того, чтобы помучить, а для того, чтобы с тобой можно было спокойно поговорить. Ты знаешь, жестокость – не в моем характере, но когда речь идет о мерах безопасности, я не деликатничаю. В этом смысле я – человек без предрассудков, благодаря чему и прожил уже около века. Неужели теперь я должен менять свои привычки? И вообще, какое ты имеешь право жаловаться? Ты, который хотел меня ограбить? Тебе бы лучше помалкивать. Может быть, мне хочется скоротать часок-другой за приятной беседой? Не думай, что я над тобой издеваюсь. Мне и впрямь есть что тебе предложить, так что перейдем к делу. Знаешь, как появилась первая сторожевая собака? Говорят, что это был прирученный волк, который начал расправляться со своими собратьями. Так вот, я окружен волками. Я оставлю тебя в живых, если ты станешь моим сторожевым псом. Что ты на это скажешь?
Опустив глаза, архитектор пробормотал:
– Эти веревки врезаются мне в тело.
– Терпи! – прикрикнул на пленника старик. – Ты пришел сюда с пистолетами и кинжалом. И после этого ты просишь, чтобы с тобой обращались помягче? Не отвлекайся на эти глупости. Лучше подумай о моем предложении, а я пока отдохну. Когда тебя вечно мучает бессонница, ночи кажутся такими долгими... Покой – такая штука, которую не купишь ни за какие деньги!
Полковник тяжело вздохнул.
– А ты не без способностей, – добавил он уже другим тоном. – Ты все очень точно рассчитал. Мне даже стало не по себе, когда я узнал, что ты нанес на свой план красную точку как раз в том самом месте.
И старик указал на альков.
Винсент невольно досмотрел туда же. И хотя ему действительно было очень плохо, в глазах его загорелся огонек.
XXV
СОКРОВИЩА ПРОШЛЫХ ВРЕМЕН
Полковник сразу заметил этот безумный блеск. – Ага! – воскликнул старик. – Я вижу, что твоя страсть еще не угасла. Ты по-прежнему мечтаешь о моих сокровищах. Что ж, хорошо! Я вполне понимаю твое желание. Хочешь взглянуть на мои богатства? Прежде чем отправить тебя на тот свет, я могу доставить тебе такое удовольствие. Да перестань ты елозить по полу! Разве так трудно немного потерпеть? Скажи, ты узнал это место?
– Нет, – ответил архитектор, взгляд которого был по-прежнему прикован к алькову.
– А ведь мы провели здесь немало времени. Помнишь, как было холодно? Та зима была на редкость суровой. Правда, здесь стояла печка. Как она славно гудела! Ох, опять меня увлекли эти воспоминания! Я считаю, ты не вправе на меня обижаться. Ведь я тебя предупреждал. Впрочем, мне известно, что предостерегать людей обычно бесполезно. Даже Любовь к женщине сводит человека с ума. Что же тогда говорить о страсти к золоту? Я не сержусь на тебя, ты знаешь. На твоем месте я поступил бы точно так же, только, в отличие от тебя, не попался бы... на что ты надеялся? Ты случайно проник в тайну старого льва. Тебе показалось, что он кроток, как ягненок. Но когда кто-нибудь приближается к его сокровищам, лев пожирает негодяя. Это касается даже его детенышей... Ты знаешь, как я люблю мою Франческу, мою дорогую внучку Фаншетту, но если ей станет известно, что находится за этим пологом...
Полковник замолчал и показал пальцем на портрет маркиза Кориолана.
– Это брат Франчески, – вздохнул старик. – Я тоже очень любил его. Теперь он мертв.
– Убейте меня, – простонал Винсент. – Убейте меня скорее! Эти веревки причиняют мне адскую боль. Я больше не выдержу!
Его тело скорчилось в судороге.
– Бедняга! – сочувственно пробормотал старик. – Мне знакомы эти ощущения. Когда мне жмут туфли, я просто не знаю, куда деваться. У тебя есть мозоли? Не хочешь, не отвечай, я спросил просто так. А этот Ренье, наверное, симпатичный парень, не так ли? Когда я думаю, что приключение в Сартене может навлечь на мальчика беду, мне становится его жалко. Кроме тебя, старина, есть еще немало мотыльков, которым не терпится сгореть в пламени свечи. Все эти люди тебе знакомы: в первую очередь, это мои приятели и приятельницы так называемые «Охотники за Сокровищами». Пусть себе охотятся на здоровье! Они не получат ни су из моих денег. И в конце концов – по очереди или все вместе – попадут в ловушку, в которую я их заманю! А что станет с твоей дочерью Ирен? Видишь, я обо всех помню!
Архитектор прохрипел что-то невнятное.
– Ладно уж, молчи, – махнул рукой полковник. – Когда я подобрал тебя, ты был простым каменщиком. Я сделал из тебя человека. От тебя ничего не требовалось: живи спокойно – и тебя никто не тронет. А ты вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, принялся усердно совать голову в петлю и занимался этим целых шесть лет. Как это глупо! Я рассчитывал, что ты меня позабавишь... Помнишь наши ночные путешествия? «Что везете?» Это было смешно... Однако беседа с тобой меня вовсе не развлекает. По-моему, мне хочется спать. Сейчас я покажу тебе то, что ты так мечтал увидеть, а потом мы отправимся спать: я – в свою постель, а ты...
Старик не закончил. Его губы искривились в зловещей улыбке.
Он поднялся с кресла и шагнул к алькову.
Затем полковник взялся одной рукой за колонну. Казалось, он собирается сдвинуть с места огромную кровать. В это трудно было поверить: господин Боццо был настолько стар и Немощен, что едва ходил. Однако в следующую секунду кровать выехала на середину комнаты, словно вагон, катящийся по рельсам.
Полковник искоса взглянул на Винсента, чтобы увидеть, какое впечатление произвел на пленника этот трюк.
Но глаза архитектора был закрыты. Похоже, он потерял сознание.
– Неужели я опоздал? – с недовольным видом пробурчал полковник. – Наверное, эти болваны перестарались: слишком сильно затянули веревки. Эй, цыпленочек, с нами все в порядке? Открой глазки и полюбуйся на мои игрушки!
Господин Боццо наклонился к тому месту, где только что стояла ножка кровати, и приподнял паркетину. Что скрывалось под ней, было непонятно. Очевидно, там находился замок, потому что полковник засунул туда ключ и повернул его. Затем старик аккуратно положил паркетину на место и выпрямился.
Шагнув в глубину алькова, полковник протянул руку к стене и на что-то нажал. В следующий миг в стене открылся проем. Это был вход в тайник, так подробно описанный нами в первых главах этой книги.
Тайник освещала золотая лампа, висевшая на потолке. Она была украшена драгоценными камнями.
Эта лампа была точно такой же, как те, что денно и нощно горят перед иконами Богоматери в итальянских храмах.
Здесь тоже было святилище, и огонь, мерцавший в лампе, тоже был священным, однако это была совсем другая религия.
Тут поклонялись демону золота.
Яркий свет, лившийся из крохотной комнатки, заставил архитектора прийти в себя и приоткрыть глаза. В ту же секунду из груди пленника вырвался стон изумления. Тело Винсента конвульсивно дернулось, словно он пытался броситься вперед. Как зачарованный, Карпантье созерцал содержимое тайника.
Наблюдавший за Винсентом полковник удовлетворенно улыбнулся.
– Надо же, как действует презренный металл! – воскликнул он. – Кажется, тебе стало лучше, старина!
Архитектор не ответил. В этот момент для него не существовало ничего, кроме сокровищ.
– Я рад за тебя, – продолжал старик. – Ты оживаешь прямо на глазах! Золото – прекрасный целитель! Ну как, нравится? Правда, здесь все неплохо размещено? Конечно, в этом есть и твоя заслуга, ведь это ты выдолбил такой милый тайничок, но его заполнение – это уж моих рук дело. Без ложной скромности могу сказать, что получился настоящий шедевр. Я учел каждый сантиметр пространства! Взгляни на потолок. Как он блестит, а?
Винсент и так уже давно туда смотрел. На самом деле лампа была не очень яркой, но каждый луч лившегося из нее света многократно усиливался бриллиантовыми кулонами, ожерельями и другими украшениями, висевшими на потолке.
Сколько здесь было рубинов, изумрудов и сапфиров! У архитектора закружилась голова. Сперва он пытался прикинуть, какова примерная цена всего этого великолепия, но скоро оставил это бесполезное занятие.
Полковник был прав. Созерцание сокровищ подействовало на Винсента как обезболивающее лекарство. Он забыл о тех муках, которые несколько минут назад сводили его с ума. Архитектор находился в каком-то блаженном упоении.
Что касается полковника, то он сначала спокойно любовался своими богатствами. Однако через некоторое время его охватило лихорадочное возбуждение, которое он всегда испытывал при виде сокровищ. Старику хотелось еще немножко позубоскалить, но у него уже ничего не получалось.
– А сколько я продал всяких драгоценных безделушек? Много, очень много, – бормотал господин, Боццо. Его голос дрожал от волнения. – Что поделаешь, сейчас такое время, что капиталы должны работать, иначе нельзя. У меня было навалом разных браслетов, медальонов, фероньерок, кадильниц, дароносиц...
Да что там говорить! – вскричал старик. – За одну чашу, некогда принадлежавшую какому-то Борджиа, я получил двадцать тысяч экю... А за митру кардинала-архиепископа де Грана, примаса Венгрии, – десять тысяч дукатов! Представляешь? Всего за две вещи – тридцать тысяч ливров! Ты можешь вообразить себе такую кучу денег? Ручаюсь, ты забыл о своих веревках!
Да, ты не ослышался, – трепеща от возбуждения, продолжал полковник. – Митра и чаша – это тридцать тысяч франков. А у меня таких вещей сотни! Черные Мантии всегда были добрыми христианами, но это не мешало им грабить храмы. Видишь, я ничего от тебя не скрываю. Мало кто может похвастаться тем, что слышал мои откровения. А с тобой – какой смысл играть в прятки? Все равно ты уже почти покойник. Впрочем, ты и так понимал, откуда взялось это богатство. Хотя тебе известна лишь малая толика того, что знаю я. Я мог бы рассказать тебе много интересного... Однажды я ужинал в сокровищнице сиенского собора; А ночь, которую я провел в Ватикане!
Конечно, если бы я сохранил все наши трофеи, которые хранились в пещере, этот тайник был бы во много раз прекраснее... Ты помнишь подземелье, изображенное на картине в галерее Биффи? Я никогда не забуду тот день... Тогда молодой человек, который превратился теперь в старика, прикончил старика, который возродился ныне в молодом человеке. И у этого молодого человека тоже кинжал в руке... И это вполне естественно. Таковы законы нашей семьи. Я выиграл уже две схватки. Я убил двух своих ближайших родственников. Это было мое право. Но приближается третий поединок. Если я не разделаюсь с третьим, он уничтожит меня.
Полковник уже не обращал внимания на Винсента. Он говорил сам с собой.
А Карпантье не слушал старика. Архитектор никак не мог насладиться тем сказочным зрелищем, которое являло собой содержимое тайника. В эту минуту внимание Винсента было приковано к пилястрам Пилястра – вертикальный выступ в стене в виде части встроенной в нее четырехгранной колонны.
, выложенным из золотых монет. На монетах были изображены принцы Савойские, короли Пьемонта, Сардинии, Кипра и Иерусалима. Все это были монеты достоинством в сто сорок лир.
Содержимое тайника поражало и ослепляло. Однако архитектор видел еще не все. Пока его глазам открылись только наивные сокровища прошлых времен, которые служили оболочкой для современного богатства.
Но Винсент этого еще не знал. Ему казалось, что ничего более великолепного быть не может.
– Где золото, там и кровь, – произнес старик. – Я ручаюсь, что на свете нет мало-мальски приличной кучи золота, возле которой не растеклась бы лужа крови. А у меня золота – целая гора! Поэтому и крови пролилось целое море. А сколько еще прольется?
Он выпрямился и снова взглянул на своего пленника. Но Карпантье этого даже не заметил.
– Ты ничего не понимаешь! – внезапно воскликнул полковник. – Ведь самого главного ты еще не видел! Это все пустяки! Если бы я владел только этим, я был бы презренным нищим. Это только грубая кожура, под которой скрывается восхитительный плод. Призови на помощь свое воображение, оно у тебя, судя по всему, работает неплохо. Хотя все равно ты не сможешь представить себе настоящего сокровища, даже если преувеличишь в сто раз самые безумные свои фантазии. Узрев это, ты сможешь умереть со спокойной душой. Взгляни на меня! Запомни: все, что сейчас появится перед тобой, принадлежит мне. Я – Хозяин!
В голосе старика зазвучали властные нотки. Винсент не мог не подчиниться приказу: мощь, которой веяло сейчас от полковника, превосходила силу золота.
Архитектор поднял глаза на своего мучителя и поразился той метаморфозе, которая произошла со стариком. Казалось, полковник стал выше ростом и помолодел лет на пятьдесят. Его лицо сияло от гордости.
– Я – ХОЗЯИН! – повторил господин Боццо. – Это золото собирало множество людей – для меня одного!
В этом тайнике сосредоточено все, о чем мечтают люди, – продолжал полковник. – Я могу купить что угодно и кого угодно – кроме владыки земного и Владыки небесного. Хотя, возможно, и Бог, и короли тоже скоро будут продаваться: для этого очень много делают их слуги.
Впрочем, я не знаю, что такое Бог. Может быть, это просто большая куча золота, которая превосходит размерами мою.
Надо сказать, я придерживаюсь одного простого правила: никогда не богохульствовать. Ведь если Бог существует, это опасно, а если нет – бесполезно.
Что же касается королей, то они занимаются тем же, чем я, только делают это несколько иначе. Я орудую ножом, они же, как правило, используют войну, а иногда – закон.
Я им нисколько не завидую. Мне бы не хотелось оказаться на месте какой-нибудь венценосной особы. Ведь вокруг трона всегда толпится куча народа, которая растаскивает по крупицам золотую гору.
Тем более в наше время, когда чернь стала очень гордой. Она жаждет все поделить. Полагаю, в недалеком будущем в мире произойдут великие потрясения. Кто знает, что построит чернь, когда разрушит то, что было? Скорее всего, она снесет дворец, и на его месте появится десяток жалких домишек. Разве горка стружек лучше полена? Неужели миллион спичек может заменить одно дерево? Все-таки я предпочитаю дерево. И оно у меня есть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56