VadikV
65
Альберт Санчес Пиньоль:
«В пьянящей тишине»
Альберт Санчес Пиньоль
В пьянящей тишине
«В пьянящей тишине»: Мир книги; Москва; 2006
ISBN 5-486-00793-0
Оригинал: Albert Sanchez Pinol, “La pell freda”
Перевод: Нина Аврора Раабен
Аннотация
На богом забытый острой в Анта
рктике приезжает новый метеоролог. И обнаруживает, что его предшественн
ик бесследно исчез. Единственный обитатель острова Ц смотритель маяка
Ц молчит, явно что-то скрывая. Но вот наступает ночь... Первая в череде безу
мных ночей! Он должен выжить. Не сойти с ума. И понять, что это за странное су
щество, с которым столкнула его судьба? Отвратительный монстр? Или самая
прекрасная и желанная в мире женщина?
Альберт Санчес Пиньоль
В пьянящей тишине
Международный бестселлер! П
ереведен на 28 языков. Больше 100 недель в топЦ десятке самых читаемых книг Е
вропы.
Бередящие душу размышления
о нашем страхе перед неведомым.
Эль Паис (Мадрид)
Сумасшедшая книга… Пришелец
из мира, лежащего далеко за пределами того, что принято называть литерат
урой.
Ле Монд (Париж)
Те, кому «Алхимик» Коэльо пок
азался слишком «плоским», найдут в романе Пиньоля притчу, смысл которой
никто не будет преподносить читателю на блюдечке.
Штутгартер Нахрихтен (Штутг
арт)
Искусно выстроенная история
двух островитян, которые были вынуждены избавиться от балласта европей
ской цивилизации… Пиньоль выбирает такой ритм повествования, что читат
ель просто не успевает перевести дух!
Шпигель (Гамбург)
Об авторе
Альберт Санчес Пиньоль. Родился в Барселоне в 1965 г.
Ученый Ц антрополог. «В пьянящей тишине» Ц его литературный дебют.
1
Нам никогда не удастся уйти бесконечно далеко от тех, кого мы ненавидим. М
ожно также предположить, что нам не дано оказаться бесконечно близко к т
ем, кого мы любим. Когда я поднялся на борт корабля, эта жестокая закономер
ность уже была мне известна. Однако есть истины, на которых стоит задерж
ать наше внимание, а есть и такие, соприкосновения с которыми следует изб
егать.
Мы впервые увидели остров на рассвете. Прошло тридцать три дня с тех пор, к
ак дельфины перестали следовать за нашей кормой, и вот уже девятнадцать
дней у матросов изо рта вырывались облачка пара. Моряки Ц шотландцы спа
сались от холода, натягивая длинные рукавицы по самые локти. Глядя на их
задубелую кожу, невольно вспоминались тела моржей. Для моряков из Сенег
ала это было настоящей пыткой, и капитан разрешал им смазывать щеки и лоб
жиром, чтобы защититься от стужи. Жир таял на их лицах. Глаза слезились, но
никто не жаловался.
Ц Вон он, ваш остров. Взгляните, у кромки горизонта, Ц сказал мне капита
н.
Я ничего не мог разглядеть. Только всегдашнее холодное море в обрамлени
и серых облаков вдали. Хотя мы давно плыли в южных широтах, наш путь не был
оживлен видами причудливых и грозных форм антарктических айсбергов. Н
и одной ледяной горы, ни следа плавучих великанов, этих величественных п
орождений природы. Мы испытывали все неудобства плавания в антарктиче
ских водах, но были лишены удовольствия созерцать величие этих краев. Ит
ак, мой приют будет там, у самого края ледяной границы, за которую никогда
не будет дано заступить. Капитан протянул мне подзорную трубу. А теперь, в
идите ваш остров? Вы его видите? Да, я его наконец разглядел. Кусок земли в о
жерелье белой пены, расплющенный серыми махинами океана и неба. И больше
ничего. Мне пришлось ждать еще час. По мере того как мы приближались к ост
рову, его очертания становились все яснее.
Так вот каким было мое будущее пристанище: кусок земли в форме латинской
буквы «L», расстояние от одного до другого конца которого едва ли превыша
ло полтора километра. На северной окраине виднелись гранитные скалы, на
которых высился маяк. Его силуэт, напоминавший колокольню, главенствова
л над островом. В нем не было никакого особого величия, но незначительны
е размеры острова придавали ему значимость поистине мегалитического с
ооружения. На юге, на сгибе буквы «L», было еще одно возвышение, на котором в
иднелся дом метеоролога. А следовательно, мой. Эти сооружения располага
лись на двух концах узкой долины, заросшей влаголюбивыми растениями. Дер
евья тесно прижимались друг к другу, словно стадные животные, пытающиеся
укрыться за телами своих сородичей. Стволы прятались среди мха, который
поднимался здесь до колен, Ц явление необычное. Мох. Его поросль казалас
ь плотнее, чем зеленые изгороди в саду. Пятна мха расползались по коре дер
евьев, точно язвы прокаженного, Ц синие, лиловые и черные.
Остров был окружен множеством мелких скал. Бросить якорь на расстоянии
менее трехсот метров от единственной песчаной бухты перед домом было з
адачей совершенно невыполнимой. Поэтому меня самого и мои пожитки погр
узили в шлюпку Ц иного выхода не оставалось. Решение капитана проводит
ь меня до берега следовало считать чистой любезностью. В его обязанност
и это не входило. Однако во время долгого путешествия между нами зародил
ась некая взаимная привязанность, какая порой возникает между мужчинам
и разных поколений. Его жизнь началась где-то в портовых районах Гамбург
а, но потом он сумел получить датское подданство. Самыми примечательным
и в его внешности были глаза. Когда он смотрел на человека, весь остальной
мир для него переставал существовать. Он классифицировал людей, словно э
нтомолог Ц насекомых, и оценивал ситуации с точностью эксперта. Из-за э
того некоторые считали его жестоким. Мне же кажется, что внешняя сурово
сть была его способом проводить в жизнь те идеалы терпимости, которые он
тщательно скрывал в тайниках своей души. Этот человек никогда бы не приз
нался открыто в своей любви к ближнему, но именно ею были продиктованы вс
е его действия. Со мной он всегда обращался с любезностью палача, исполня
ющего чужой приказ. Он был готов сделать для меня все, что было в его силах.
Но кто я для него, в конце концов? Человек, которому до зрелости оставался
путь длиннее того, что отделял его от юности, получивший направление на к
рошечный остров, открытый жестоким полярным ветрам. Мне предстояло про
вести там двенадцать месяцев в одиночестве, вдали от цивилизации, выполн
яя однообразную и столь же незначительную работу: отмечать силу ветра и
фиксировать, с какой частотой он дует в том или ином направлении. Эта служ
ба была регламентирована международными договорами в области морепла
вания. Естественно, за такую работу хорошо платили. Однако никто не согла
сился бы жить в такой дали ради денег.
Капитан, я и восемь моряков на четырех шлюпках подплыли к берегу. Морякам
пришлось довольно долго потрудиться, выгружая провизию на целый год, а к
роме того, сундуки и тюки с моими вещами. Множество книг. Я предполагал, чт
о у меня будет достаточно свободного времени, и теперь хотел заняться чт
ением, на которое в последние годы у меня совершенно не оставалось време
ни. Капитан понял, что разгрузка затягивается, и сказал: «Ну, пошли». Итак,
мы двинулись вперед по песчаному берегу. Тропинка, Ц поднимавшаяся вве
рх, вела к дому. Предыдущий его жилец потрудился сделать вдоль тропинки п
ерила. Куски дерева, которые море отполировало и, наигравшись, выбросило
на берег, были в беспорядке воткнуты в землю. Может, кому-то покажется нев
ероятным, но именно эти перила заставили меня впервые задуматься о чело
веке, которого предстояло сменить. Это был некий конкретный человек, сле
д воздействия которого на природу сейчас возник перед моими глазами, ка
ким бы незначительным он ни был. Я так подумал о нем, а вслух сказал:
Ц Странно, что метеоролог нас не встретил. Он должен быть без ума от радо
сти, что приехала смена.
Как это часто случалось во время моего общения с капитаном, едва я произн
ес эти слова, мне стало ясно, что говорить их было бессмысленно: он уже зна
л, что я ему скажу. Мы стояли прямо перед домом. Коническая крыша, покрытая
шифером, стены из красного кирпича. Сооружение не отличалось красотой и
не вписывалось в пейзаж острова. Где-нибудь в Альпах его можно было прин
ять за приют в горах, скит в лесу или таможенный пост.
Капитан застыл на месте с минуту, которая показалась мне вечностью, с вид
ом человека, чующего опасность. Я стоял рядом и ждал его решений. Рассвет
ный ветер теребил ветки деревьев, которые росли по углам дома и напомина
ли канадские дубы. Ветер был не слишком холодным, но неприятным. Какая-то
странная тревога повисла в воздухе, хотя ничто не говорило об опасности
. Пожалуй, нас тревожило не столько то, что открылось перед нашими глазами
, сколько то, чего мы не могли увидеть. Куда запропастился метеоролог? Мож
ет, он занят своей работой где-то неподалеку? Или отправился на прогулку?
Постепенно я стал замечать недобрые предзнаменования. Окна дома неболь
шие, квадратные, с толстыми стеклами. Деревянные ставни открыты. Они хлоп
али. Это мне не понравилось. Похоже, вокруг дома, прямо под окнами, когда-то
был разбит сад. Его граница отмечена камнями, наполовину закопанными в з
емлю. Растений почти нет, словно по саду прошло стадо слонов, вытоптав их.
Капитан сделал привычный жест: поднял подбородок вверх, словно воротнич
ок синего мундира вдруг стал ему немного тесен. Потом толкнул дверь. Она о
ткрылась со скрипом. Если бы двери могли говорить, этот скрип означал бы:
«Проходите, коль вам угодно, я не отвечаю за последствия». И мы вошли.
То, что мы увидели, было похоже на записи в дневнике исследователя Африки
. Казалось, домом овладели полчища тропических термитов, которые сожрал
и все живое и перепортили все вещи. Крупные предметы мебели остались нет
ронутыми. Это была картина не столько разрушения, сколько запустения. До
м состоял из одной-единственной комнаты. Кровать. Возле очага кучка дров.
Стол перевернут. Кухонная утварь словно испарилась Ц сам не знаю, почем
у этот факт показался мне исполненным глубочайшей тайны. Никаких личны
х вещей моего предшественника тоже не было видно, исчезли и метеорологи
ческие приборы. Но этот разор показался мне скорее результатом какого-т
о странного помешательства, нежели стихийного бедствия. И хотя дом пред
ставлял собой весьма грустное зрелище, там можно было жить. Шум волн явст
венно доносился до нашего слуха.
Ц Куда поставить вещи господина инспектора ветров и облаков? Ц спроси
л подошедший сенегалец Coy. Морякам удалось наконец перенести багаж с бер
ега к дому.
Ц Вот сюда, или поставьте здесь, все равно, Ц сказал я решительно, чтобы н
е показать, что его голос, прозвучавший так неожиданно, заставил меня взд
рогнуть.
Капитан сорвал на моряках раздражение, которое вызывала у него ситуаци
я:
Ц Будьте добры, Coy, пусть ребята наведут порядок в этом бедламе.
Пока команда трудилась, расставляя сундуки и вещи на свои места, капитан
предложил мне пройтись до маяка.
Ц Может быть, мы найдем вашего предшественника там, Ц сказал он мне, ког
да моряки остались далеко позади.
По имевшимся у него сведениям, на маяке тоже кто-то должен был жить. Он не п
омнил точно, кому принадлежало это сооружение Ц голландцам, французам
или кому-то еще, но у него был хозяин. Служитель маяка соседствовал с мете
орологом, а потому было совсем нетрудно предположить, что они могли в под
обных обстоятельствах стать приятелями. Однако это было скорее умозакл
ючение, чем надежда. Такое предположение могло помочь нам найти метеоро
лога, но никак не объясняло состояние дома. В любом случае, на маяк стоило
сходить.
Я помню, какое беспокойство владело мной, пока мы преодолевали это корот
кое расстояние. Конечно, в большой степени его можно было объяснить моим
душевным состоянием в тот момент. Кроме того, лес, расстилавшийся перед
нами, был совсем не похож на обычный. Тропинка вела прямо к маяку. Иногда о
на отклонялась, скрывая под коварным мхом ямки в земле или болотистую по
чву. Сразу за деревьями плескалось море, до нас доносилось его монотонно
е дыхание. Но хуже всего была как раз тишина. Или, точнее сказать, отсутств
ие звуков. Ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Множество стволов весьма
значительного размера изогнулись под напором ветров. С корабля мне пока
залось, что лес был очень густым. Вид издалека нередко обманчив, когда мы с
удим о плотности массы людей или растительности, но на этот раз впечатле
ние оказалось верным. Деревья стояли так плотно друг к другу, что порой бы
ло невозможно определить, когда два ствола шли от одного и того же корня,
а когда поднимались каждый сам по себе. Местами тропинку пересекали мелк
ие ручейки. Похоже, это была талая вода с горных ледников, а не та, что бьет и
з ключей. Перешагнуть через них не стоило труда.
Верхушка маяка открылась нашим глазам неожиданно, вдруг появившись над
кронами самых высоких деревьев. Тропинка обрывалась у края леса. Мы увид
ели голую гранитную скалу, на которой возвышалось сооружение. Океан окр
ужал ее с трех сторон. Во время бурь волны, наверное, яростно бились о камн
и. Неизвестный строитель поработал здесь на совесть. Округлые, толстые с
тены, чтобы сдерживать натиск шторма; пять бойниц, как на средневековых б
ашнях, открытых всем ветрам; узкий балкон с перилами, покрытыми ржавчино
й; купол со шпилем наверху. Единственной непонятной деталью была странна
я надстройка на балконе. Бревна и колья Ц многие с заостренными концами
Ц перекрещивались в воздухе. Строительные леса для ремонта фасада? У на
с не хватило ни времени, ни желания, чтобы поразмышлять на эту тему.
Ц Э-ге-гей! Ц закричал капитан и постучал рукой по железной двери. Никак
ого ответа не последовало, но этого толчка оказалось достаточно, чтобы у
бедиться, что дверь оказалась не запертой. Она поражала своей массивност
ью. Железо толщиной в ладонь скрепляли несколько дюжин свинцовых заклеп
ок. Дверь была такой тяжелой, что нам пришлось толкать ее вдвоем, чтобы во
йти. Освещение внутри маяка показалось мне необычным. Дневной свет прони
кал через узкие проемы в стенах, словно в старинном соборе. На стенах еще
сохранились следы побелки. Вплотную к каменной кладке располагалась ви
нтовая лестница, которая вела наверх. Насколько мы могли понять, нижний э
таж был отведен под склад, где хранились продукты и всякая утварь.
Капитан что-то проворчал себе под нос. Я не расслышал его слов. Он стал реш
ительно подниматься по лестнице. Девяносто шесть ступеней отделяли кам
енный пол от деревянного настила верхнего этажа. Мы толкнули квадратну
ю крышку люка и оказались внутри.
Как мы и предполагали, там было устроено прекрасно оборудованное и тепл
ое жилище. Печка с коленчатой трубой занимала центральное место в этом к
руглом пространстве. Только с одной стороны его сферическая форма наруш
алась перегородкой, с дверью посередине. Возможно, там была кухня. Еще одн
а лестница вела на следующий этаж, где, скорее всего, находился механизм м
аяка. На этом, впрочем, гармония заканчивалась, потому как все предметы р
асполагались в непостижимом уму порядке, не поддающемся никакой логике.
Вещи были аккуратно разложены на полу возле стен. Все, что мы обычно расст
авляем на полках или столах, размещалось здесь ровным слоем. Поверх кажд
ой коробки или ящика обязательно что-нибудь лежало. Например: на ящике с
ботинками красовался большой кусок угля. Или вот еще: цилиндрический би
дон для керосина высотой в полметра, полный грязной одежды, сверху прида
вливала толстая доска. Ни кусок угля, ни доска не закрывали плотно ящик и б
идон; во всяком случае, они не скрывали неприятного запаха, который исход
ил оттуда. Можно было предположить, что хозяин всех этих вещей боялся, что
они упорхнут, как птички, освободившись от земного притяжения, и поэтому
придавливал свои сокровища тяжелыми грузами.
И наконец, кровать. Она была старой, с тонкими железными прутьями над изг
оловьем. На ней под тремя толстыми одеялами лежал человек.
Вне всякого сомнения, мы его разбудили. Когда мы вошли, его глаза были откр
ыты, но взгляд ничего не выражал. Он смотрел на нас не мигая. Одеяла, словно
медвежья шкура, закрывали его до самого носа. Комната казалась чистой, ч
его нельзя было сказать о хозяине. Картина, открывшаяся перед нашими гла
зами, свидетельствовала одновременно о его беззащитности, неопрятнос
ти и звериных повадках. Под кроватью виднелся ночной горшок, до краев пол
ный остывшей мочи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
65
Альберт Санчес Пиньоль:
«В пьянящей тишине»
Альберт Санчес Пиньоль
В пьянящей тишине
«В пьянящей тишине»: Мир книги; Москва; 2006
ISBN 5-486-00793-0
Оригинал: Albert Sanchez Pinol, “La pell freda”
Перевод: Нина Аврора Раабен
Аннотация
На богом забытый острой в Анта
рктике приезжает новый метеоролог. И обнаруживает, что его предшественн
ик бесследно исчез. Единственный обитатель острова Ц смотритель маяка
Ц молчит, явно что-то скрывая. Но вот наступает ночь... Первая в череде безу
мных ночей! Он должен выжить. Не сойти с ума. И понять, что это за странное су
щество, с которым столкнула его судьба? Отвратительный монстр? Или самая
прекрасная и желанная в мире женщина?
Альберт Санчес Пиньоль
В пьянящей тишине
Международный бестселлер! П
ереведен на 28 языков. Больше 100 недель в топЦ десятке самых читаемых книг Е
вропы.
Бередящие душу размышления
о нашем страхе перед неведомым.
Эль Паис (Мадрид)
Сумасшедшая книга… Пришелец
из мира, лежащего далеко за пределами того, что принято называть литерат
урой.
Ле Монд (Париж)
Те, кому «Алхимик» Коэльо пок
азался слишком «плоским», найдут в романе Пиньоля притчу, смысл которой
никто не будет преподносить читателю на блюдечке.
Штутгартер Нахрихтен (Штутг
арт)
Искусно выстроенная история
двух островитян, которые были вынуждены избавиться от балласта европей
ской цивилизации… Пиньоль выбирает такой ритм повествования, что читат
ель просто не успевает перевести дух!
Шпигель (Гамбург)
Об авторе
Альберт Санчес Пиньоль. Родился в Барселоне в 1965 г.
Ученый Ц антрополог. «В пьянящей тишине» Ц его литературный дебют.
1
Нам никогда не удастся уйти бесконечно далеко от тех, кого мы ненавидим. М
ожно также предположить, что нам не дано оказаться бесконечно близко к т
ем, кого мы любим. Когда я поднялся на борт корабля, эта жестокая закономер
ность уже была мне известна. Однако есть истины, на которых стоит задерж
ать наше внимание, а есть и такие, соприкосновения с которыми следует изб
егать.
Мы впервые увидели остров на рассвете. Прошло тридцать три дня с тех пор, к
ак дельфины перестали следовать за нашей кормой, и вот уже девятнадцать
дней у матросов изо рта вырывались облачка пара. Моряки Ц шотландцы спа
сались от холода, натягивая длинные рукавицы по самые локти. Глядя на их
задубелую кожу, невольно вспоминались тела моржей. Для моряков из Сенег
ала это было настоящей пыткой, и капитан разрешал им смазывать щеки и лоб
жиром, чтобы защититься от стужи. Жир таял на их лицах. Глаза слезились, но
никто не жаловался.
Ц Вон он, ваш остров. Взгляните, у кромки горизонта, Ц сказал мне капита
н.
Я ничего не мог разглядеть. Только всегдашнее холодное море в обрамлени
и серых облаков вдали. Хотя мы давно плыли в южных широтах, наш путь не был
оживлен видами причудливых и грозных форм антарктических айсбергов. Н
и одной ледяной горы, ни следа плавучих великанов, этих величественных п
орождений природы. Мы испытывали все неудобства плавания в антарктиче
ских водах, но были лишены удовольствия созерцать величие этих краев. Ит
ак, мой приют будет там, у самого края ледяной границы, за которую никогда
не будет дано заступить. Капитан протянул мне подзорную трубу. А теперь, в
идите ваш остров? Вы его видите? Да, я его наконец разглядел. Кусок земли в о
жерелье белой пены, расплющенный серыми махинами океана и неба. И больше
ничего. Мне пришлось ждать еще час. По мере того как мы приближались к ост
рову, его очертания становились все яснее.
Так вот каким было мое будущее пристанище: кусок земли в форме латинской
буквы «L», расстояние от одного до другого конца которого едва ли превыша
ло полтора километра. На северной окраине виднелись гранитные скалы, на
которых высился маяк. Его силуэт, напоминавший колокольню, главенствова
л над островом. В нем не было никакого особого величия, но незначительны
е размеры острова придавали ему значимость поистине мегалитического с
ооружения. На юге, на сгибе буквы «L», было еще одно возвышение, на котором в
иднелся дом метеоролога. А следовательно, мой. Эти сооружения располага
лись на двух концах узкой долины, заросшей влаголюбивыми растениями. Дер
евья тесно прижимались друг к другу, словно стадные животные, пытающиеся
укрыться за телами своих сородичей. Стволы прятались среди мха, который
поднимался здесь до колен, Ц явление необычное. Мох. Его поросль казалас
ь плотнее, чем зеленые изгороди в саду. Пятна мха расползались по коре дер
евьев, точно язвы прокаженного, Ц синие, лиловые и черные.
Остров был окружен множеством мелких скал. Бросить якорь на расстоянии
менее трехсот метров от единственной песчаной бухты перед домом было з
адачей совершенно невыполнимой. Поэтому меня самого и мои пожитки погр
узили в шлюпку Ц иного выхода не оставалось. Решение капитана проводит
ь меня до берега следовало считать чистой любезностью. В его обязанност
и это не входило. Однако во время долгого путешествия между нами зародил
ась некая взаимная привязанность, какая порой возникает между мужчинам
и разных поколений. Его жизнь началась где-то в портовых районах Гамбург
а, но потом он сумел получить датское подданство. Самыми примечательным
и в его внешности были глаза. Когда он смотрел на человека, весь остальной
мир для него переставал существовать. Он классифицировал людей, словно э
нтомолог Ц насекомых, и оценивал ситуации с точностью эксперта. Из-за э
того некоторые считали его жестоким. Мне же кажется, что внешняя сурово
сть была его способом проводить в жизнь те идеалы терпимости, которые он
тщательно скрывал в тайниках своей души. Этот человек никогда бы не приз
нался открыто в своей любви к ближнему, но именно ею были продиктованы вс
е его действия. Со мной он всегда обращался с любезностью палача, исполня
ющего чужой приказ. Он был готов сделать для меня все, что было в его силах.
Но кто я для него, в конце концов? Человек, которому до зрелости оставался
путь длиннее того, что отделял его от юности, получивший направление на к
рошечный остров, открытый жестоким полярным ветрам. Мне предстояло про
вести там двенадцать месяцев в одиночестве, вдали от цивилизации, выполн
яя однообразную и столь же незначительную работу: отмечать силу ветра и
фиксировать, с какой частотой он дует в том или ином направлении. Эта служ
ба была регламентирована международными договорами в области морепла
вания. Естественно, за такую работу хорошо платили. Однако никто не согла
сился бы жить в такой дали ради денег.
Капитан, я и восемь моряков на четырех шлюпках подплыли к берегу. Морякам
пришлось довольно долго потрудиться, выгружая провизию на целый год, а к
роме того, сундуки и тюки с моими вещами. Множество книг. Я предполагал, чт
о у меня будет достаточно свободного времени, и теперь хотел заняться чт
ением, на которое в последние годы у меня совершенно не оставалось време
ни. Капитан понял, что разгрузка затягивается, и сказал: «Ну, пошли». Итак,
мы двинулись вперед по песчаному берегу. Тропинка, Ц поднимавшаяся вве
рх, вела к дому. Предыдущий его жилец потрудился сделать вдоль тропинки п
ерила. Куски дерева, которые море отполировало и, наигравшись, выбросило
на берег, были в беспорядке воткнуты в землю. Может, кому-то покажется нев
ероятным, но именно эти перила заставили меня впервые задуматься о чело
веке, которого предстояло сменить. Это был некий конкретный человек, сле
д воздействия которого на природу сейчас возник перед моими глазами, ка
ким бы незначительным он ни был. Я так подумал о нем, а вслух сказал:
Ц Странно, что метеоролог нас не встретил. Он должен быть без ума от радо
сти, что приехала смена.
Как это часто случалось во время моего общения с капитаном, едва я произн
ес эти слова, мне стало ясно, что говорить их было бессмысленно: он уже зна
л, что я ему скажу. Мы стояли прямо перед домом. Коническая крыша, покрытая
шифером, стены из красного кирпича. Сооружение не отличалось красотой и
не вписывалось в пейзаж острова. Где-нибудь в Альпах его можно было прин
ять за приют в горах, скит в лесу или таможенный пост.
Капитан застыл на месте с минуту, которая показалась мне вечностью, с вид
ом человека, чующего опасность. Я стоял рядом и ждал его решений. Рассвет
ный ветер теребил ветки деревьев, которые росли по углам дома и напомина
ли канадские дубы. Ветер был не слишком холодным, но неприятным. Какая-то
странная тревога повисла в воздухе, хотя ничто не говорило об опасности
. Пожалуй, нас тревожило не столько то, что открылось перед нашими глазами
, сколько то, чего мы не могли увидеть. Куда запропастился метеоролог? Мож
ет, он занят своей работой где-то неподалеку? Или отправился на прогулку?
Постепенно я стал замечать недобрые предзнаменования. Окна дома неболь
шие, квадратные, с толстыми стеклами. Деревянные ставни открыты. Они хлоп
али. Это мне не понравилось. Похоже, вокруг дома, прямо под окнами, когда-то
был разбит сад. Его граница отмечена камнями, наполовину закопанными в з
емлю. Растений почти нет, словно по саду прошло стадо слонов, вытоптав их.
Капитан сделал привычный жест: поднял подбородок вверх, словно воротнич
ок синего мундира вдруг стал ему немного тесен. Потом толкнул дверь. Она о
ткрылась со скрипом. Если бы двери могли говорить, этот скрип означал бы:
«Проходите, коль вам угодно, я не отвечаю за последствия». И мы вошли.
То, что мы увидели, было похоже на записи в дневнике исследователя Африки
. Казалось, домом овладели полчища тропических термитов, которые сожрал
и все живое и перепортили все вещи. Крупные предметы мебели остались нет
ронутыми. Это была картина не столько разрушения, сколько запустения. До
м состоял из одной-единственной комнаты. Кровать. Возле очага кучка дров.
Стол перевернут. Кухонная утварь словно испарилась Ц сам не знаю, почем
у этот факт показался мне исполненным глубочайшей тайны. Никаких личны
х вещей моего предшественника тоже не было видно, исчезли и метеорологи
ческие приборы. Но этот разор показался мне скорее результатом какого-т
о странного помешательства, нежели стихийного бедствия. И хотя дом пред
ставлял собой весьма грустное зрелище, там можно было жить. Шум волн явст
венно доносился до нашего слуха.
Ц Куда поставить вещи господина инспектора ветров и облаков? Ц спроси
л подошедший сенегалец Coy. Морякам удалось наконец перенести багаж с бер
ега к дому.
Ц Вот сюда, или поставьте здесь, все равно, Ц сказал я решительно, чтобы н
е показать, что его голос, прозвучавший так неожиданно, заставил меня взд
рогнуть.
Капитан сорвал на моряках раздражение, которое вызывала у него ситуаци
я:
Ц Будьте добры, Coy, пусть ребята наведут порядок в этом бедламе.
Пока команда трудилась, расставляя сундуки и вещи на свои места, капитан
предложил мне пройтись до маяка.
Ц Может быть, мы найдем вашего предшественника там, Ц сказал он мне, ког
да моряки остались далеко позади.
По имевшимся у него сведениям, на маяке тоже кто-то должен был жить. Он не п
омнил точно, кому принадлежало это сооружение Ц голландцам, французам
или кому-то еще, но у него был хозяин. Служитель маяка соседствовал с мете
орологом, а потому было совсем нетрудно предположить, что они могли в под
обных обстоятельствах стать приятелями. Однако это было скорее умозакл
ючение, чем надежда. Такое предположение могло помочь нам найти метеоро
лога, но никак не объясняло состояние дома. В любом случае, на маяк стоило
сходить.
Я помню, какое беспокойство владело мной, пока мы преодолевали это корот
кое расстояние. Конечно, в большой степени его можно было объяснить моим
душевным состоянием в тот момент. Кроме того, лес, расстилавшийся перед
нами, был совсем не похож на обычный. Тропинка вела прямо к маяку. Иногда о
на отклонялась, скрывая под коварным мхом ямки в земле или болотистую по
чву. Сразу за деревьями плескалось море, до нас доносилось его монотонно
е дыхание. Но хуже всего была как раз тишина. Или, точнее сказать, отсутств
ие звуков. Ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Множество стволов весьма
значительного размера изогнулись под напором ветров. С корабля мне пока
залось, что лес был очень густым. Вид издалека нередко обманчив, когда мы с
удим о плотности массы людей или растительности, но на этот раз впечатле
ние оказалось верным. Деревья стояли так плотно друг к другу, что порой бы
ло невозможно определить, когда два ствола шли от одного и того же корня,
а когда поднимались каждый сам по себе. Местами тропинку пересекали мелк
ие ручейки. Похоже, это была талая вода с горных ледников, а не та, что бьет и
з ключей. Перешагнуть через них не стоило труда.
Верхушка маяка открылась нашим глазам неожиданно, вдруг появившись над
кронами самых высоких деревьев. Тропинка обрывалась у края леса. Мы увид
ели голую гранитную скалу, на которой возвышалось сооружение. Океан окр
ужал ее с трех сторон. Во время бурь волны, наверное, яростно бились о камн
и. Неизвестный строитель поработал здесь на совесть. Округлые, толстые с
тены, чтобы сдерживать натиск шторма; пять бойниц, как на средневековых б
ашнях, открытых всем ветрам; узкий балкон с перилами, покрытыми ржавчино
й; купол со шпилем наверху. Единственной непонятной деталью была странна
я надстройка на балконе. Бревна и колья Ц многие с заостренными концами
Ц перекрещивались в воздухе. Строительные леса для ремонта фасада? У на
с не хватило ни времени, ни желания, чтобы поразмышлять на эту тему.
Ц Э-ге-гей! Ц закричал капитан и постучал рукой по железной двери. Никак
ого ответа не последовало, но этого толчка оказалось достаточно, чтобы у
бедиться, что дверь оказалась не запертой. Она поражала своей массивност
ью. Железо толщиной в ладонь скрепляли несколько дюжин свинцовых заклеп
ок. Дверь была такой тяжелой, что нам пришлось толкать ее вдвоем, чтобы во
йти. Освещение внутри маяка показалось мне необычным. Дневной свет прони
кал через узкие проемы в стенах, словно в старинном соборе. На стенах еще
сохранились следы побелки. Вплотную к каменной кладке располагалась ви
нтовая лестница, которая вела наверх. Насколько мы могли понять, нижний э
таж был отведен под склад, где хранились продукты и всякая утварь.
Капитан что-то проворчал себе под нос. Я не расслышал его слов. Он стал реш
ительно подниматься по лестнице. Девяносто шесть ступеней отделяли кам
енный пол от деревянного настила верхнего этажа. Мы толкнули квадратну
ю крышку люка и оказались внутри.
Как мы и предполагали, там было устроено прекрасно оборудованное и тепл
ое жилище. Печка с коленчатой трубой занимала центральное место в этом к
руглом пространстве. Только с одной стороны его сферическая форма наруш
алась перегородкой, с дверью посередине. Возможно, там была кухня. Еще одн
а лестница вела на следующий этаж, где, скорее всего, находился механизм м
аяка. На этом, впрочем, гармония заканчивалась, потому как все предметы р
асполагались в непостижимом уму порядке, не поддающемся никакой логике.
Вещи были аккуратно разложены на полу возле стен. Все, что мы обычно расст
авляем на полках или столах, размещалось здесь ровным слоем. Поверх кажд
ой коробки или ящика обязательно что-нибудь лежало. Например: на ящике с
ботинками красовался большой кусок угля. Или вот еще: цилиндрический би
дон для керосина высотой в полметра, полный грязной одежды, сверху прида
вливала толстая доска. Ни кусок угля, ни доска не закрывали плотно ящик и б
идон; во всяком случае, они не скрывали неприятного запаха, который исход
ил оттуда. Можно было предположить, что хозяин всех этих вещей боялся, что
они упорхнут, как птички, освободившись от земного притяжения, и поэтому
придавливал свои сокровища тяжелыми грузами.
И наконец, кровать. Она была старой, с тонкими железными прутьями над изг
оловьем. На ней под тремя толстыми одеялами лежал человек.
Вне всякого сомнения, мы его разбудили. Когда мы вошли, его глаза были откр
ыты, но взгляд ничего не выражал. Он смотрел на нас не мигая. Одеяла, словно
медвежья шкура, закрывали его до самого носа. Комната казалась чистой, ч
его нельзя было сказать о хозяине. Картина, открывшаяся перед нашими гла
зами, свидетельствовала одновременно о его беззащитности, неопрятнос
ти и звериных повадках. Под кроватью виднелся ночной горшок, до краев пол
ный остывшей мочи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23