— Ну фот. Как-нибудь так… — сказал я.Говорить было неудобно, особенно произносить букву “в”.— Ы-ы… — глухо выдавил следователь.— Ну, не фнаю, — сказал я.— Ы-ы-ы!! — повторил следователь.Глаза у него были совершенно круглые. Он нажал спусковой крючок. Выстрела не последовало. Следователь затряс руками и судорожно снял пистолет с предохранителя.— Фот не надо этого, — сказал я.Следователь выстрелил. Пуля просвистела мимо, и посыпались бетонные крошки.— Фрекратите, пофалуйста, — сказал я.Следователь выстрелил снова — четыре раза подряд. Две пули прошли сквозь меня. Это было очень неприятно в первую секунду. Но я помнил, что мое тело сразу регенерируется. Так оно и было. Следователь нажимал на спусковой крючок до тех пор, пока в пистолете не кончились патроны. Воздух в комнате стал мутным, повис тяжелый запах пороховой гари.— Бред какой-то проифходит, — сказал я. — Фы не находите?Следователь судорожно кивнул. В коридоре послышался топот ботинок, и ручка на двери кабинета задергалась. Дверь была заперта.— Помогите! — пискляво крикнул следователь и испуганно смолк, глядя на меня.За дверью послышались хриплые вопли, и что-то тяжело ударило. Затем снова. Дверь не поддавалась. Мне вдруг подумалось, что только в фильмах эффектно вышибают дверь плечом, а в жизни это не так-то просто сделать.— Фейчас мы откроем! — крикнул я в сторону двери и подошел к следователю. — Дайте ключик, пофалуйста.За дверью наступила тишина. Следователь судорожно пошарил в кармане, вынул связку ключей и бросил их в меня. Я попытался поймать ключи в воздухе, но у меня не получилось — громадные пальцы с длинными когтями оказались не предназначены для этого. Я поднял с пола ключи и начал отпирать дверь. Это было трудно — ключ выпадал из пальцев, мешались когти. Вдобавок я с непривычки, пару раз неудачно наклонившись, стукнулся об дверь длинной мордой.— Ну, что там? — грубо раздалось из-за двери.— Фейчас, фейчас, — сказал я. — Минуточку.Я сосредоточился на руке и представил, что пальцы и когти уменьшаются. Рука послушалась. Даже слишком — пальцы стали короткими, а ногти исчезли вообще. Пришлось сосредоточиться снова и вырастить их до нормальных размеров. Ключ сразу вошел в замочную скважину, и дверь открылась.В коридоре стояли трое милиционеров. Двое — из тех, что арестовали нас, с дубинками наготове. И один дежурный с первого этажа, с пистолетом.— Здрафтвуйте, — сказал я.— Ой-гу-гу-у-у… — протянул дежурный. Он быстро, по-военному развернулся, щелкнув каблуками, и с гулким топотом бросился прочь, к лестнице.— О-я! — сдавленно икнул другой и бросился следом. Если бы его дубинка не была привязана к руке шнурком, он бы ее выронил. Третий милиционер прислонился к стене, закатил глаза и мешком сполз на пол.Я не знал, что мне делать, поэтому вернулся в кабинет. В кабинете толстячок, открыв сейф, доставал бутылку водки, стакан и маленький пузырек.— Нет, погоди, — сказал он мне. — Постой там пока… Он долго брякал пузырьком о край стакана. В воздухе стремительно распространялся едкий запах корвалола. Наконец он отставил пузырек, наполнил стакан водкой и выпил. После этого деловито спрятал все в сейф.— Изфините… — начал я.— Погоди… — Следователь наморщился и помахал рукой. — Погоди пока. Сядь! Сядь, посиди!Я сел на табуретку и начал руками ощупывать свою новую морду. Морда была противная — колючая, теплая, с торчащими влажными клыками. Из-за них рот до конца не закрывался, поэтому на пол время от времени капала слюна.— Уф-ф-ф… — сказал наконец следователь. — Отпустило.— Мофет, фодички принефти? — спросил я на всякий случай.— Ни-ни, — сказал следователь. — Уже все нормально. Нервы у меня крепкие, в армии еще не то видел.— Фто делать-то будем? — спросил я.— Первым делом давай обратно. Очень смотреть на тебя мерзко.Я прислушался к своему организму.— Обратно не проблема, — сказал я. — А палец?— Бери свой палец и уе…вай, — сказал следователь.— А друзья мои?— Бери друзей и уе…вай, — кивнул следователь. — Я не знаю, белая горячка у меня или действительно такие поганцы существуют, но хочу, чтоб тебя не было на моем участке. Я пятнадцать лет проработал следователем, ну на хрена мне это нужно, сам подумай?— Не нуфно, — согласился я.— Меня ж в психушку упекут, расскажи я кому-нибудь…— Упекут, — согласился я.— Так что давай того, обратно.Я сосредоточился, скосил глаза и начал уменьшать морду. Это получилось не сразу, но наконец морда встала на место. Тогда я сосредоточился на второй руке и тоже привел ее в нормальный вид.— У вас зеркальца нет? — спросил я, оглядываясь.— Нет у нас зеркальца, — ответил следователь угрюмо. — Левый подбородок подтяни немного. Слева, слева. Во! Вот так вот. Еще немного. Стоп. Обратно чуть-чуть. Ну, вроде все. Слава богу!Он перекрестился, открыл сейф и снова достал бутылку и стакан.— Тебе не предлагаю, — сказал он, наливая себе полстакана.— Не люблю водку, — сказал я. — У вас тут такое южное вино вкусное…— Спаси господи! — Он выпил, закашлялся и зажал рот рукавом кителя. — Бр-р-р…Оглядел стол, убрал лупу, брезгливо взял палец и завернул его в лист протокола.— На, прячь! — Он сунул мне сверток. — Пойдем отсюда быстрее. Не подходи ко мне близко!!!Он пошел к двери, по дороге остановился и поглядел на стену, выщербленную пулями. Вздохнул, покачал головой и поцокал языком. Затем распахнул дверь и махнул мне рукой, мол, выметайся.В коридоре уже никого не было. Мы прошли на первый этаж и открыли камеру с нашими. Дошли до стойки дежурного. За ней никого не было. Следователь открыл дверь на улицу. В лицо дохнуло горячим ветром, теплой маслянистой темнотой южной ночи. По-хамски громко орали цикады.— Дуйте, ребята, отсюда. — Следователь махнул рукой. — Дорогу знаете?— Мы у моря живем, — сказал я. — Это вниз.— Ну и надолго вы у нас? — угрюмо спросил следователь.— Еще два дня. В пятницу уезжаем.— Дай бог, Господи, — пробормотал следователь. — Счастливо вам отдохнуть, счастливо уехать.— Счастливо оставаться! — сказал я.Аленка подошла и взяла меня за руку. Я обнял ее. Толстячок с неожиданным любопытством посмотрел на нее, затем на меня и спросил:— Слушай, а ты вот так вот все, что хочешь, удлинять можешь?— Не знаю, — сказал я. — Первый день в таком амплуа.— Ясно. Валите отсюда.Он махнул рукой и быстро ушел внутрь отделения. Глухо хлопнула дверь, и сразу послышался звон ключей — следователь заперся изнутри. Баранов посмотрел на меня.— Мы слышали наверху выстрелы, — сказал он.— Штукатурка сыпалась, — сказала Ольга.— С тобой все в порядке? — спросила Аленка.— Все нормально, — сказал я. — Все уладили.— А палец? — спросил Шуршик.— Ай, палец. — Я поморщился, вынул из кармана сверток, размахнулся и кинул его в кусты. Друзья молча смотрели на меня.— Глупая история, — сказал я. — Сам не понимаю. Можно я не буду объяснять?И мы пошли вниз, к морю. Ярко светила луна. Мы сняли сандалии и шагали босиком по теплому, нагретому за день асфальту. По обочинам дороги в кустах нервно скрежетали цикады, как дисковод, крутящий старую, разболтанную дискету. Я шел и старался не думать о том, что со мной произошло. Я старался думать о том, что уже через два дня поезд понесет нас обратно в Москву и там начнется бурная городская жизнь. Думал о том, что пора бросать должность лаборанта и с головой уходить в новую работу. Все равно я уже все наладил, а никакого карьерного роста там не предвидится. А еще я думал об Аленке — надолго ли теперь хватит наших отношений? Часть 3ОСЕНЬОБОРОТЕНЬ(из дневника Лексы) Мама сидела в своей комнате и внимательно смотрела телесериал. Остановившись в дверях, я постучал по дверному косяку. Мама не услышала. Я постучал сильнее.— Леша, ты? — спросила мама, не поворачивая головы.— Мам, я хочу с тобой серьезно поговорить.— М-м-м?… — сказала мама.— Важный разговор. Я давно хотел с тобой поговорить. Больше мне поговорить об этом не с кем.— М-м-м… — сказала мама, внимательно глядя на экран. — Сейчас…Я вошел в комнату и сел рядом на стул.— Мама! — сказал я, перекрикивая голоса переводчиков. — Даже не знаю, с чего начать! Со мной происходит что-то не то! Это началось полгода…— Ты поел? — перебила мама. — Там котлеты в холодильнике куриные. И гречка.— Мама! Я, наверно, оборотень! — выпалил я наконец.— М-м-м… — сказала мама. — Еще минут пятнадцать, я досмотрю?Я глубоко вздохнул, встал и вышел из комнаты. Позвонил Никите — у него было занято. Вылез в инет и набрал в поисковике “оборотень”. Как всегда в инете — тонны информации, тысячи ссылок, а ничего по существу.В коридоре прошуршали тапки — мама пошла в направлении кухни. Я встал из-за компа и пошел за ней.— Мам! Я хочу с тобой поговорить!Мамы на кухне не было.— Леша, я в туалете! — сказала мама. — Там реклама пять минут.Я вздохнул и вернулся в свою комнату. Сел на диван и начал смотреть на свою ладонь. После летних приключений метаморфозы удавались мне совершенно без напряжения. Вот и сейчас я мысленно дал команды пальцам удлиниться — рука дернулась, и пальцы поползли вперед. Ногти удлинились и стали бурого цвета. Стоп! — сказал я мысленно и начал разглядывать руку. Ничего особенного, рука как рука. Я взял маленькое зеркальце и начал представлять себе здоровенные ослиные уши. Уши начали расти, но пришлось их сразу остановить — очень было щекотно. Я подождал немного и начал снова. Медленно, в три захода, мне удалось вырастить вполне длинные уши. Я хотел сделать их серыми, но они оставались бледно-розовыми. Тогда я попробовал отрастить на них шерсть. Это получилось, но шерсть выросла очень редкой. Я смотрел на себя в круглое зеркальце. Уши задумчиво покачивались над головой. Они были тонкими и выглядели беззащитно. Стоило отвлечься, и левое норовило свернуться вдоль своей оси. Приходилось все время сосредоточивать на нем внимание. Вырастить на ушах мышцы, чтобы шевелить ими, мне не удалось. Уши покачивались в воздухе и начинали постепенно замерзать. Это было неприятно. Я закрыл их руками и прижал к голове. Уши сложились на макушке крест-накрест.За дверью послышались шаги, и в комнату заглянула мама.— Леша, ты, кажется, спрашивал меня, что поесть? В холодильнике котлеты куриные и гречка…— Сериал точно кончился? Или это снова рекламная пауза? — спросил я с опаской.— Кончился.— Тогда мне надо с тобой поговорить. Мама, это очень важно!— Что-то случилось? — Лицо мамы сделалось настороженным.— Ничего не случилось. Почти.— У тебя голова болит? — спросила мама, озабоченно меня разглядывая. — Что ты за голову держишься?— Не болит у меня голова… — сказал я. — Просто… В общем, смотри сама!Я опустил руки, чтобы уши расправились над головой, но они остались лежать крестом на затылке. Я осторожно расправил их вверх. Левое опять свернулось в трубочку.— Ой, — сказала мама. — Что это?— Это уши.— Это… у тебя давно? — Мама осторожно подошла и потрогала ухо.— Я их могу вырастить, а могу обратно.— Ой! А что это у тебя с рукой?! — крикнула мама.— Где? А, это… — Я протянул руку с длиннющими узловатыми пальцами, из которых тянулись когти.— Я вызову неотложку! — твердо сказала мама и пошла к телефону.— Не надо неотложку! — крикнул я, но мама уже набирала номер.Я тоскливо подождал, пока она закончит диктовать адрес и вернется в комнату. Но она отправилась на кухню, долго хлопала шкафчиками и переставляла посуду. Наконец вернулась в комнату. В одной руке она несла дымящуюся чашку, в другой — градусник.— Ну-ка ложись в постель, Леша! Нечего с голыми ногами сидеть.— Мама! — сказал я с тоской. — Почему ты не хочешь со мной поговорить?— Сейчас, — сказала мама. — На вот, выпей. Она сунула мне под нос дымящуюся чашку. Чашка пахла сеном.— Что это?— Это травки. Багульничек я заварила.— Зачем мне багульничек?— Пей, пей. Это мне тетя Лена с шестого этажа принесла, она на даче сама выращивает.— Зачем мне?— Он шлаки выводит.— У меня нет шлаков! Мама, я оборотень!— Багульничек от всего помогает.Мама сделала строгое лицо, несколько раз встряхнула градусник и протянула мне.— Мама, зачем мне градусник? — Я уже жалел, что начал с ней разговор.— Надо, — сказала мама уверенно. — Приедет неотложка, спросят — какая температура? Что я им скажу?Я понял, что спорить бесполезно, сунул градусник под мышку, накинул плед и залез под одеяло. Мама села рядом, озабоченно глядя на мои уши.— Мама, выслушай меня, пожалуйста.— Сынок, я тебя слушаю.— Мама, я — оборотень. Я могу выращивать клыки, волчью морду, шерсть. Могу удлинять уши, когти. Вот! — Я вынул из-под одеяла руку с когтями.— Я никогда ничего подобного не видела, — сказала мама. — Давай я позову тетю Лену с шестого?— Не надо тетю Лену, — сказал я. — Просто посоветуй — что мне делать.— Нужен врач, — ответила мама.— При чем тут врач? — вздохнул я, — Может быть, тут нужен священник?Мама задумалась.— Может быть, священник, — сказала она наконец. — Но такого телефона у нас пока нет. Скорая медицинская помощь есть, скорая пожарная или милиционерская помощь есть, а вот скорой… этой… нет.Я вздохнул.— Давно ты это заметил? — спросила мама.— Что — это?— Ну, уши и пальцы.— При чем тут — заметил? Я могу их выращивать и убирать, когда захочу!Мама ошарашенно помолчала и посмотрела на меня:— Так, значит, ты можешь их убрать?— Могу, конечно!— Так убери!Я взял зеркальце и начал убирать уши. Это оказалось еще более щекотным занятием, но наконец уши пришли в порядок.— Ну вот видишь! — сказала мама с облегчением. — Давай-ка я тебе еще багульничка налью.— Не надо, — сказал я.— Ну хорошо. — Мама послушно села рядом, лицо у нее прояснилось. — Скажи, а зачем ты это делаешь?— Что?— Уши выращиваешь?— Мама!!! — закричал я. — Ты что, не понимаешь?! Я могу их вырастить!— Не кричи на мать! — сказала мама строго. — Ты сам сказал — могу вырастить. А можешь невыращивать?— Могу.— Ну и не выращивай! Я тоже могу руку в печку сунуть. А смысл?— Ну вот ты можешь вырастить уши?— Господи, ну почему у нас все не как у людей? — Мама вздохнула и озабоченно посмотрела на часы. — Что ж они не едут-то?— Неотложка? Да пятнадцать минут прошло, ты чего? Помнишь, прошлым летом у тебя было подозрение на аппендицит, и они четыре часа…И в этот момент в дверь позвонили. Мама вскочила, поправила фартук и пошла открывать. В прихожей раздались шаги, и баритон спросил: “Где руки помыть можно?” Долго хлопали двери ванной, шуршали тапки. Затем дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился абсолютно лысый дядька в зеленом халате и с саквояжем в руке. Из-за его плеча выглядывала встревоженная мама.Дядька хмуро и деловито оглядел комнату, стол, заваленный компьютерными железяками, плакаты на стене. Затем его взгляд остановился на мне. Он подошел к дивану и поставил саквояж на пол.— Ну? — сказал он бодро. — Что у нас стряслось?— Леша, покажи уши доктору, — сказала мама.— Уши я уже убрал, — сказал я хмуро. — Руку могу показать.Я высунул из-под одеяла руку и протянул вперед.— У-У-У — сказал доктор, брезгливо взял ее в свою ладонь и пощупал. — Так не больно?— Не больно, — сказал я мрачно.— А так? — Он нажал в центр ладони,— И так не больно.— Как это началось?— Никак не началось, — ответил я мрачно. — Взял и отрастил себе такую.Доктор сел за стол, отодвинул мои компьютерные железяки, достал блокнот и начал писать. Мама подошла и заглянула через его плечо.— Ну что? — бодро сказал доктор, оторвавшись от листка. — В больницу поедем?— В какую еще больницу? — спросил я.— На обследование. В инфекционную надо бы по-хорошему. Или в травматологию. Но тут уж где места будут, это звонить надо.— Доктор, а что это? — спросила мама.— Откуда я знаю, что я, врач, что ли?— А кто?! — сказали мы хором с мамой.. — Я фельдшер “Скорой помощи”, — заявил он. — Здесь нужно обследование. Руку на рентген, анализ крови.— У него еще уши, — сказала мама.— Что с ушами?Доктор подошел ко мне, положил руки на голову и ощупал уши. Затем ощупал лимфоузлы на затылке.— Болят уши? — спросил он.— Не болят, — сказал я. — Вот что у меня с ушами. Я сосредоточился, и стало дико щекотно. Уши поползли вверх и заколыхались над макушкой— Вы видели? — сказала мама.— Я тринадцать лет на “скорой”, — сказал фельдшер, небрежно щупая мое левое ухо. — Еще не то видел. Давайте в больницу. Если хотите…— А если не хотим? — спросил я.— Тогда завтра — в районную поликлинику.— В районную, — быстро сказал я.— И правильно. Ты же ходить можешь? Можешь ходить?— Могу, конечно.— Вот и пойдешь к своему участковому.— Спасибо вам большое, доктор, — сказала мама.— Ну, значит, всего доброго. — Фельдшер поднял с пола свой саквояж и подмигнул мне. — Выздоравливай.Он вышел из комнаты. Было слышно, как мама проводила его до двери, как щелкнула за ним дверь. Мама вернулась в комнату.— Ну что ж, — сказала она. — Я завтра с утра позвоню в поликлинику и узнаю, когда наша Кукарекина принимает. А ты… Ты сейчас можешь убрать это?Я сосредоточился и вернул уши и руку в нормальное состояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39