В общем, хорошую. И тут у меня в голове все взрывается: я получаю по морде. От удара отлетаю к стенке, ударяюсь башкой о кафель, так что раздается треск — то ли кафель, то ли череп, — меня подбрасывает вверх, а затем я носом лечу вниз, и последнее, что вижу, — прямо перед собой большой палец ноги с красным лаком на ногте. Нога сразу убирается, и я врезаюсь башкой в дно ванной, и в ушах стоит истошный визг.Наверно, я на миг совсем отрубился, но когда пришел в себя — оказалось, что я лежу в своем человеческом виде голый посреди пустой ванны, а на меня льется холодная вода. И очень теперь это было неприятно, что она холодная. Что, согласись, странно — пока я в виде змеи в трубах путешествовал сутками, то ничего, терпимо было, внимания не обращал.Я прислушиваюсь к себе — весь ли вылез из трубы? Вроде весь, давлением выбило наружу до кончика хвоста. Тогда я быстро поднимаюсь, хотя меня немного пошатывает, оглядываюсь — вижу полочки, уставленные косметикой, и белый махровый халат на крючке. Надеваю этот халат. Хоть он мне мал, но так не хочется морочиться с черными плащами, из плеч растущими…Выхожу из ванной комнаты. Попадаю в коридорчик — никого.— Эй! — говорю.Но то ли из-за того, что в холодной воде засиделся, охрип, и вместо голоса раздается невразумительное рычание.Я заворачиваю за угол и заглядываю на кухню — там тоже никого. Уютный столик, застеленный синей клеенкой, букет алых роз в вазе и два недопитых бокала. Из окна дует прохладным сквозняком, колышутся тонкие кружевные занавески, из-под них выбиваются узкие лучи раннего солнца. Ага, значит, утро. По ногам веет холодом. Я поплотнее запахиваюсь в халатик и только разворачиваюсь, чтобы пойти в комнату, но вдруг в узком проеме коридора перед моим носом вспыхивает ослепительная металлическая лента! Отраженный солнечный свет бьет по глазам, а лента делает разворот и несется прямо на меня с такой бешеной скоростью, что я не успеваю даже дернуться…Раздается скрип, и металлическая полоса замирает в сантиметре от моего носа. Сверху на голову сыплются труха и крошки. Тут только я замечаю в полумраке коридора карие блестящие глаза и тонкую фигурку в балахоне, сразу метнувшуюся в комнату.Я крепко зажмуриваюсь и снова открываю глаза. Коридор пуст. А перед моим носом висит и качается длинный двуручный меч, словно кто-то наверху осторожно держит его за кончик лезвия. Блестящая поверхность искрится солнечными бликами, костяная рукоятка покачивается на уровне моего живота, как маятник. Сверху падает еще несколько крошек, я поднимаю взгляд — лезвие уходит прямо в потолок. И я понимаю — это антресоли. Если бы не они, я бы сейчас пытался собраться из двух половинок…— Эй! — говорю я снова, но теперь горло издает не рычание, а сиплый визг.Я шагаю вперед, аккуратно обогнув меч, поворачиваю за угол в коридор, ногой распахиваю дверь комнаты — и снова вижу металлический блеск перед самым лицом. Еще один меч? Но тут уже рефлексы срабатывают сами — я изгибаюсь и отпрыгиваю в сторону. Поворачиваюсь — и снова вижу летящий металл, отклоняюсь, хватаю девчонку за руку, она вырывается и отбегает, а металлический предмет, которым она махала перед моим лицом, падает мне на ногу — это утюг. Положим, ногу-то я успеваю убрать. Но уже жду, что вот-вот на меня обрушится новая напасть, и поэтому на всякий случай превращаюсь в медведя. Белоснежный халатик тихо соскальзывает с мохнатых лап и падает на пол, и я, обросший косматой шерстью, шагаю вперед.Раздается оглушительный визг. И только тут мне удается рассмотреть девчонку. На вид — ровесница, может, чуть младше. Очень коротко стрижена, не голова, а черный мячиик. Черты лица можно было бы назвать очень красивыми, если бы не ужас в глазах и не рот, распахнутый в истошном крике. Она завернута в простыню с ног до плеч, из простыни вытарчивают пальцы, побелевшие чуть ли не до костей, они судорожно и бездумно прижимают к телу край простыни. Где-то я ее видел? Или мне кажется?И тут крик обрывается, ее лицо вдруг становится серым и теряет форму, голова странно запрокидывается, проваливается между плеч, и девушка складывается внутри простыни. Миг — и передо мной что-то наподобие пуфика, укрытого простынкой.— Эй! — говорю я в третий раз, и наконец язык начинает слушаться, несмотря на то, что я в медвежьем облике. — Не бойся, я тебе не сделаю ничего плохого. Я попал сюда случайно и скоро уйду!В ответ — молчание. Я топчусь на месте и смотрю на клубок под простыней. Надо ж ей так со страху свернуться!— Послушай! — говорю. — Давай я сейчас выйду, ты спокойно оденешься, и мы поговорим. Вот увидишь — я совсем не страшный и не зверь. Ну, мутант немножко, но без этих, без кровожадных замашек. Мне нужна твоя помощь, понимаешь?Я замолкаю и прислушиваюсь. Из-под простыни доносится громкое сопение. Пожалуй, слишком громкое для перепуганной девочки.— Слышишь?Нагибаюсь, поднимаю халатик и выползаю в коридор. Там снова превращаюсь в человека и надеваю халат. Возвращаюсь в ванную, нахожу на крючке поясок — белый, махровый. Аккуратно подпоясываюсь, смотрю в зеркало — вроде ничего, вполне себе Культурны и молодой человек. Взмахом руки поправляю растрепанную челку и возвращаюсь к комнате. Стучу:— Эй! Можно войти?Молчание. Осторожно заглядываю — все как прежде, посреди комнаты лежит свернутый клубок, укрытый простынкой. Мне становится не по себе. Мало ли что, может, разрыв сердца?— Ты слышишь меня? — Я подхожу к телу под простыней и осторожно хлопаю ладошкой.И руку пронзает дикая боль! Я резко отдергиваю ладонь — из нее, как из лейки душа, бьет струйками кровь и падает на простынку. Секунда — и ладонь зарастает, но я смотрю на простынку: в том месте, где я хлопнул, пробиваясь сквозь ткань, торчат серые костяные иглы — словно щетка. Снова раздается то ли сопение, то ли шипение. Я в шоке.Резко нагибаюсь, хватаю край простынки и отдергиваю её. Девушки нет. Из-под простынки выкатывается здоровенный шар, состоящий из сплошных костяных иголок — черных, но с побелевшими острыми кончиками, от чего шар кажется седым. Шар откатывается по инерции к окошку, с густым скрежетом тыкается в батарею и замирает.— Клим? — спрашиваю я на всякий случай, хотя мне уже все ясно.В ответ молчание.— Ну, давай, — говорю, — нападай, подонок. Как же ты выбрался? И как ты меня выследил? Что, не хочешь нападать?Шар из иголок не двигается, но я чувствую, что он меня слышит. Я начинаю что-то говорить и пока рассказываю, осматриваю комнату и все больше удивляюсь. Представляешь, как если смешать детскую и офис?Аккуратная, почти детская кроватка, у изголовья свалены мягкие игрушки — лошадка, бегемотик. Над кроваткой висят красивые ножны от меча — и это странно контрастирует с лошадками и бегемотиками. Откуда они тут? От старых жильцов? Или подарил кто-то? Рядом с кроваткой стоят тапочки — мягкие и пушистые. Оранжевые, в виде двух кроликов. Слева от окна компьютерный столик. На нем компьютер, интересно какой? Все свободное место вокруг него завалено папками. На мониторе гроздьями наклеены разноцветные листочки с записями. А рядом громаднейших размеров черный телефонный аппарат — по совместительству, видно, факс, но все равно я таких громадных нигде не видел. Рядом с телефоном наклеены графики, таблицы, колонки цифр и диаграммы — все это густо и, видимо, по существу исчеркано разноцветными фломастерами. Слева от окна — шкаф, а перед ним — большая картонная коробка, заваленная до половины увядшим клевером.Я осекаюсь на полуслове, подхожу к коробке и заглядываю в нее — там внутри лежит точно такой же седой шарик с иголками, только маленький… Ежик!Ну, точно. Я перевожу взгляд с маленького ежика на большого — и… ничего не понимаю!— Эй! — говорю. — Клим? Или не Клим? Ты кто? Шар пошевелился — то ли вздохнул, то ли повернулся, — его седые иголки снова поскребли о батарею. Я замер. Шар еще раз покачнулся, и вдруг из колючек появился черный носик и два глаза.— Выйди из комнаты, придурок! — говорит шар скрипуче. — Я не одета.Обалдело пожимая плечами, выхожу из комнаты, сажусь на кухне и, отдернув занавеску, начинаю глядеть во двор. За спиной скрипит половица, и в кухню входит девушка. На ней деловые серые брючки и серый пиджачок. Косметики на лице я не заметил, но само лицо… Идеально правильное, поразительной красоты, и кожа гладкая — словно не знаю что. Словно бумага. Как будто в “Фотошопе” подправили. Не видел я никогда такой гладкой кожи у живого человека.— Интересно… — Девушка задумчиво достает из хлебницы батон и начинает его нарезать. — Сколько нас еще: таких?— Каких — таких? — удивляюсь я.— Мутантов.— Может быть, познакомимся? — спрашиваю я. — Меня зовут Алекс. А как твое имя?Нож в ее руке на миг останавливается, а глаза насмешливо стреляют в мою сторону.— Спрашивать имя у незнакомой красавицы — пошло и скучно, — заявляет она. — Поэтому ты всегда спрашиваешь отчество. Кто ты по отчеству?— Это откуда цитата? — настораживаюсь я.— Из тебя. Я тебя вспомнила.Лихорадочно соображаю, кому я мог так говорить — выходит, что мог кому угодно.— А мы… э-э-э… уже знакомы?— Мельком.— И при каких обстоятельствах? Что-то я не могу вспомнить…— Есть хочется, — говорит девушка. — Каждый раз, когда в ежика превращаюсь, очень хочется есть. Полуобморочное состояние.— Это только первое время, — киваю я. — Потом будет полегче. Тренировка. Так где мы познакомились?Девушка густо намазывает хлеб маслом, укладывает сверху шматки сыра и подвигает мне тарелку.— Меня зовут Инна.— Инна? — спрашиваю я удивленно. — У меня вроде не было знакомых с таким именем…— Инна Михайловна. Юг, гора, канатная дорога… Нет?— Михайловна… Вот та самая черненькая девушка, которая с подружкой…— С подружкой Катей.— Не может быть! Ты же тогда была… Длинные черные волосы? Да и вообще это не ты… Лицо… Хотя… Нет, не может быть!— Не может быть, — передразнивает девушка. — Ты тоже тогда выглядел иначе. Не зеленой мордой с выпученными лазами из душевого шланга…— Извини, — говорю.— Постриглась! — объявляет Инна и вдруг хватает откуда-то зеркальце. — Что, хуже стало?— Нет, конечно, — говорю. — Может, даже лучше… А давно ты это… В ежика? Уже тогда?. — Тогда — это на канатной дороге? Нет. — Она качает головой. — Тогда я просто испугалась, когда какой-то дурак полез по канату и сорвался вниз.— И что? Вы даже не стали узнавать, чем все закончилось?— Не-а. Мы с Катькой испугались и уехали… Я рада, что все кончилось хорошо.— А когда ты стала в ёжика превращаться?— Не хочу об этом рассказывать, — говорит Инна. — Можно? Был стресс, хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, свернуться, чтоб никто не трогал. А ежиков я люблю, у меня с детства живут ежики… И превратилась. Удивилась. Потом еще два раза превращалась.— И больше ни в кого?— Нет.— И клыков не выращивала? Не экспериментировала с клыками, с мордой?— Зачем? — Инна пожимает плечиками и смотрит мне в глаза. — Да и времени нет на ерунду — у меня и так дел хватает. Время про минутам распланировано, даже свидания на две недели вперед.— Свидания? — удивляюсь я и невольно перевожу взгляд на букет роз и два недопитых бокала.— Да, — говорит Инна. — Так что наше романтическое знакомство слишком далеко не продолжится, предупреждаю сразу.— А не слишком далеко?— И не слишком, боюсь, тоже. Ты огорчен?— Да нет, — говорю я. — Я ж не по этому поводу вообще сюда пришел…— А по какому ты поводу, кстати?— Я случайно попал. От погони.— Погони? — Она вскидывает ресницы. — От этого Клима, про которого ты мне твердил? За тобой гонятся? Может быть, тебе лучше сразу уйти?— По водопроводу за мной никто не гонится.— А вообще гонятся?— Вообще разыскивают. И мой тебе совет — никому и никогда не показывай, что ты умеешь в ежика превращаться.— А я никому и не показываю.— Вот и не показывай.— Не показываю.— Чтоб никто не знал.— Никто и не знает. Ну, только…— Кто-то знает? Твой этот… Бойфренд?— Нет, он не знает. Знает Катька.— Плохо.— А что такое?— Расскажет кому-нибудь.— Вообще-то она собиралась сделать со мной передачу на телевидении, она же в новостной программе работает корреспондентом…— Ни в коем случае! — говорю я. — Поверь мне, я тоже с этого начинал. Неприятностей не оберешься.— Да я и не собиралась. Она предложила, я отказалась. Зачем мне эта клоунада? Это мне испортит служебный имидж.Я молчу и внимательно смотрю на Инну. Она жует бутерброд с сыром. Красиво жует, не чавкает, не набивает полные щеки, хотя я вижу, что она очень голодная.— Инна, — говорю, — давай я тебе буду про тебя рассказывать, а ты будешь головой кивать?— Давай, — кивает Инна.— Это началось у тебя примерно полгода назад… — говорю я осторожно.— Да, сразу после моего дня рождения, — кивает Инна.— Ты не помнишь, что с тобой было первые двое суток…— Почему? Помню. Напились с друзьями на даче.— На даче? — удивился я. — А кстати, в каком месте, если не секрет?— Не секрет. Платформа “Восемьдесят первый километр”.— Что?!! — изумляюсь я. — Уж, случайно, не в том месте, где от станции идти через поселок, через лес и снова поселок?— Нет, — говорит Инна. — От станции просто в поселок, и там дача. В лес не надо заходить.— И в лес вы не ходили?— Не помню. Говорю же — напились, смутно помню. Ходили где-то.— Занятно получается… — говорю я… — Я ведь тоже в то же время был в том месте.— И?…— Не помню. Двое суток не помню, причем я не пью особо. Говорят, выпил только бутылочку пива. А твои друзья как?— Что — как?— В смысле, с ними ничего странного не начало происходить?— Нет.— Ты точно знаешь?— А чего тут знать? Нас было всего трое — Катька, подружка моя, и ее бойфренд. Ты вообще обещал не спрашивать, а рассказывать.И я гляжу, чем больше Инна приходит в себя, тем серьезнее и официальное становится ее тон. Кажется, еще вот-вот — и она начнет меня на “вы” называть.— А, ну да. Рассказываю. Через некоторое время ты обнаружила, что твоя жизнь тебя тяготит и надо что-то менять и куда-то двигаться. И ты занялась карьерой,— Это верно, — кивает Инна и смотрит на часы. — И достигла успехов. Ты рассказывай быстрей, потому что, кстати, через десять минут за мной приедет машина.— Бойфренд?— Нет, служебная.— Тебя возят на работу на машине?— Да, Продолжай.— Погоди. Расскажи, как ты добилась такого высокого положения?— Очень просто. Правильный режим дня, фитнесс, холодный душ по утрам, планирование рабочего времени правильное общение с правильными людьми.— Ну и я примерно о том же… Так вот, затем ты заметила, что твое тело может превращаться.— В ежика.— Не только.— Не заметила.— Заметишь. А еще в один прекрасный день ты заметишь, что можешь превращаться в людей.— Пока не замечала.— А еще в один прекрасный день ты заметишь, что тебе хочется убить вышестоящего по должности, труп уничтожить, например, съесть, а самой превратиться в него.Инна хлопает ладонью по столу:— Хватит! Почему я должна выслушивать этот бред?— Это правда. Это все к тебе придет. У тебя в голове сидит программа, она начинает работать.— Значит, вот что, — холодно говорит Инна. — Мне пора собираться на работу, еще себя в порядок привести, у тебя, наверно, тоже свои дела?— Да уж, — говорю. — Дел у меня непаханый край. Меня по всей стране уже, наверно, ищут со спутников.— А что ты натворил? — настораживается Инна.— Ничего. Бегал много. Светился. Интересовался, откуда у меня такие способности.— Мне, например, это совсем не интересно, — говорит Инна.— Ты не находишь это странным?— Нет.— Человек превращается в ежа и не считает это странным! Может быть, это часть программы?— Может быть, нам имеет смысл закончить разговор в связи с нехваткой времени? — холодно произносит Инна.— Да уйду я, уйду сейчас. Скажи мне вот что — кто-нибудь еще из твоих знакомых превращается… э-э-э…— Нет. — Инна стремительно выходит в коридор и щелкает замком на двери. — Машина придет через семь минут, я не хочу, чтобы шофер видел у меня в квартире неизвестного мужика в халате.— Шофер будет ревновать?— Нет. Но это может дойти до нашего босса.— А каким, собственно, боком твоего босса тревожит… начинаю я и осекаюсь.— А твой босс это и есть твой бойфрейд?— Бойфренд — не вполне удачное слово, он не настолько молод, — отчеканивает Инна, твердо глядя мне в глаза.— Наверняка еще и женат, — говорю я.— Пошел вон! — взрывается Инна, распахивает дверь и продолжает злым шепотом: — Какое твое собачье дело?!!— Стоп, — говорю. — Ты меня так и хочешь выгнать в белой пижаме?— Да. Мне она не очень нужна. Но, если угодно, молодой человек, можете оставить пижаму и убираться вон голым.— Мы уже на “вы”?— А если угодно, можете уйти как пришли — через канализацию.— Через водопровод, — поправляю я.— Как вам угодно. Прошу покинуть помещение.— Значит, так, — говорю. — Во-первых, мне нужен телефон.— Будет лучше, если вы сделаете свой звонок из автомата!— Нет, мне нужен твой домашний телефон. На всякий случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39