Оглядываю газету и вижу:
ПРАВДА О ЧЕЛОВЕКЕ-НЕВИДИМКЕ В сверхсекретном институте для разведки и войны Невидимки-суперлюди были изобретены. Невидимка в штабе НАТО, всем дающий пендаля, — Это было то, что надо генералам из Кремля. Но случилась перестройка, и взорвался натрий хлор. Инкубаторную стойку отнесли на задний двор. Там, под действием рентгенов, децибелов и дождей, Колбу семь пробил коленом человек, рожденный в ней. „ Крах Советского Союза подорвал его мораль. Незаметный, как медуза, он ушел куда-то вдаль. И с тех пор в газеты пишут сотни удивленных дам, Чувство секса ощутивших в людном месте тут и там. И тревожит наше сердце феномен последних лет — Появление младенцев, мутноватых на просвет. Господи! Вздымаем руки, о прощении моля За преступные науки и агрессию Кремля! Слишком тяжела расплата… Больно за судьбу детей… Но больней всего, что НАТО не дождалось пендалей!!!
— Хм… — говорю я и смотрю на Миняжева. — Так все-таки проводились опыты на людях?— Это шутка! — говорит Миняжев, отцепляет газету и сворачивает в рулон. — КВН гарнизона.— Ага, понятно, — говорю, хотя сосредоточиться на важном разговоре уже сложно после такого. — Но все-таки, значит, вы, Миняжев, не знаете ни о каких экспериментах с генами человека?— Никак нет, — отвечает Миняжев.— То есть ни генной инженерии, ни этого… выращивания клонов?— Виноват, — говорит Миняжев. — Клонов? Не слышал про клонов.И тут у него звонит мобильник. Ты уже догадываешься, да? Я — так поначалу и не подумал, ну мало ли, звонит мобильник и звонит. Мой бы тоже звонил, если б я его не разгрохал в лепешку.— Разрешите ответить? — спрашивает меня Миняжев. Я киваю. Миняжев вытаскивает крохотный аппаратик — а я почему-то думал, что военные носят большие мобильники камуфляжной расцветки. Вытаскивает его, подносит к уху:— Слушаю?И тут его лицо вытягивается. А я все еще не понимаю, тупо смотрю на стеллажи, на рулон стенгазеты в его руке.— Пострадавший? — говорит Миняжев хриплым голосом, поднимает на меня взгляд, смотрит прямо в рот, а глаза у него круглые и испуганные. — Так точно… Никак нет…И вот только тут до меня доходит. И снова мысль очень неприятная в голову идет, но я гоню ее решительно. Что делать теперь? Смотрю на него сурово.— Так точно. К вашему приезду, — говорит Миняжев и выключает аппарат.— Так, значит, — говорю, ехидно прищурившись, — нет экспериментов по клонированию?— Никак нет, — говорит Миняжев растерянно, а затем постепенно приходит в себя. — Разрешите, товарищ генерал, показать вам наши секретные документы?И словно бы упор делает на слове “наши”. Значит, не раскусил пока? Все, думаю, пора сматываться.— А то я секретных документов наших не видел, — говорю аккуратно. — Извольте, покажите.— Пройдемте за мной к сейфу, — говорит Миняжев и выходит из кабинета.Я иду за ним. Идем мы коридорами, ведет он меня по дальней лестнице к лифту, нажимает на десятый, и мы поднимаемся снова мимо конторки, мимо вахтенного, к нему в кабинет. Миняжев открывает дверь ключом, входит первым и показывает мне стену. На стене — я только сейчас заметил — висит ковер громадный.— Обратите внимание на узор, — говорит Миняжев, — а я сейчас достану документы.А сам уходит в дальний конец кабинета за свой стол — и лезет в сейф. Я машинально поворачиваюсь к ковру и глажу его рукой. Хороший ковер, настоящий. Узор, конечно, глуповат, но вот эта багровая пушистая масса — это, конечно, пять баллов.— Хороший ковер, — говорю. — Да только не первый же раз я его тут вижу, верно?Миняжев молчит. Ладно, думаю, покажи свои документы — и я по-тихому прощаюсь и сваливаю отсюда. Понятно, что ничего уже здесь толком не добиться. Мыши, муравьи да плантация отравляющих веществ. И тут я слышу щелчок.— Замереть! Стреляю! — рявкает Миняжев оглушительно, Я бы и не подумал, что он так может. Вот так история.Раскусил, значит. За шпиона принял. Дошло. В кабинет, значит, специально меня привел, чтобы до пистолета своего дотянуться… Боится. А то как дурак мне выбалтывал секреты два часа — это нормально? Медленно-медленно поворачиваюсь, становлюсь спиной вплотную к ковру. Вижу лицо Миняжева — белое, трясущееся. Глаза навыкате.— Ну что, — говорю, — стрелять будем в генерала? Вот набрал я психопатов на работу…— Ты не генерал!!! — кричит Миняжев.Наверно, специально кричит, чтобы дежурный услышал. Ну да, так и есть — еще и кнопку жмет на столе побелевшими, словно насквозь костлявыми пальцами. Пора уходить. Откуда я только не уходил — и отсюда уйду.— Я не генерал, — говорю Миняжеву, а сам аккуратно выращиваю из шеи сзади тоненкое щупальце и запускаю в ковер. — Не генерал я совсем. Я знаешь кто?Миняжев молчит, сверлит меня глазами, палец на спусковом крючке. Да вот только стрелять он не будет. А я выращиваю из шеи еще несколько щупалец, и они медленно протекают в фактуру ковра, вытекают с внутренней стороны и текут по стене. Медленно это происходит, хотелось бы побыстрее, но что поделать. Приходится отвлекать разговором.— Знаешь, я кто? — говорю.— Тревога!!! — вдруг как завизжит Миняжев, — Тревога! Товарища генерала подменили!!!— Я твоя галлюцинация, — говорю. — Ты сегодня в цехе хватанул дозу, и вот тебе результат, верно? То ли еще будет!Миняжев в лице немного меняется, замолкает. Но пистолет не кладет. Тут открывается дверь, и входит дежурный. Без оружия, естественно, а чего Миняжев ожидал? А я уже на четверть свою массу тела за ковер перекачал и по стене растек. Или растекся? Как правильно? Растекаю себя, в общем, по изнанке ковра эдаким пятном. А в помощь из поясницы выпустил ленту из плоти — и тоже туда, в ковер утекаю, как только могу.— Отставить! — говорю дежурному. — Почему без стука?! Выйти и не мешать! У нас важный разговор!Дежурный испуганно козыряет, ловко выходит за дверь и закрывает ее за собой.— Назад! — кричит Миняжев. — Сюда!!!Дежурный кратко стучит с той стороны и мигом заглядывает в кабинет. И тут только замечает Миняжева, который стоит за столом с пистолетом в руке.— Врача сюда, — говорю. — Быстро! Миняжев дозу хватанул.А сам из носка, из-под штанины, выпускаю еще щупальце. Дежурный переводит взгляд на меня, кивает и закрывает дверь. По коридору слышны его удаляющиеся шаги. Рука Миняжева с пистолетом трясется. А я-то уже почти весь за ковром! Тоненькая оболочка осталась, как скорлупа какая-нибудь надувная, — еле держит костюм. Я все щупальца убираю, одно лишь из носка тянется, тянется, тянет мою тушку сквозь ковер.— Смотри, — говорю, — Миняжев, лечись. Береги печень. Ну и ты тоже извини меня, если что. Обидеть не хотел. — Чувствую, что слова мне произносить все труднее, последнее совсем уже шепотом. — И вообще я не со зла. Вот такая я… галлюцинация…И тут костюм на мне рушится, все рушится, и я быстро — хлюп — и втягиваю под ковер остатки тела. И темнота. И тишина.Не знаю, что там происходило в кабинете, что Миняжев делал — я просто отдыхал некоторое время, распластавшие тонким слоем за ковром, огромное квадратное пятно. Ковер с изнанки шершавый, висеть на нем одно удовольствие. Про шло минут, наверно, десять, я отдохнул и вырастил в самом верхнем углу ковра маленькое ухо. С изнанки, конечно.Слышу — суета в комнате, сапоги топают, отрывистые фразы бросают. Убрал я ухо и еще немного поотдыхал. мысль у меня одна — тоскливая. Опять домой придется тащиться не по-человечески, как собака…Но надо ж выбираться отсюда, черт побери. Поэтому я отращиваю маленькую ложноножку — так это называется? — в общем, щупальце, и на ощупь веду его под самым потолком — там короб с электропроводкой. Вот ты спросишь — а чего на ощупь-то? Чего бы глаз на конце щупальца не вырастить какой-никакой?Объясняю. Щупальце — с нитку толщиной. Ну никак иначе нельзя, заметят. Глаз вырастить на таком щупальце — выйдет крохотный, подслеповатый, толком им ничего не разглядишь — только свет и темноту. Не знаю, может, всякие мухи и кузнечики носят крохотные фасетки и все прекрасно видят, а у меня такое не получается. У меня либо там зрачок с сетчаткой — и все дела, и получай картинку в высоком разрешении, либо просто свет-тьму отличать. Но дело даже не в этом, допустим, вырастил бы я глаз на щупальце. Но вот натыкаться потом глазом на все по пути — это, знаешь, развлечение так себе. На любителя. поэтому я глаз-то маленький, конечно, вырастил, но в другом месте, на стебельке над ковром. И тихонько, вдоль короба, тяну щупальце к окну. Не к двери же! Пылища у них там на коробе — просто клубы. Посыпалась несколько раз оттуда, я замираю — заметят! Да нет, не заметили. В комнате человек семь, осматривают мою одежду. Ну да ладно, сейчас смотаться бы отсюда живым.Довел я щупальце до окна, а там жалюзи, и наверху форточка приоткрыта. Ну, я в форточку и двинул.Сначала все шло нормально, я по стене тянусь щупальцем, меня ветром качает немного, но, в общем, путь один — вертикально вниз. Идея простая — дотянуться до земли и выкачать себя туда из-под ковра полностью. Ну, я и двигаюсь. И вдруг ветер налетел, и меня как ударит!!!Не знаю, как это объяснить, вот прикинь, я под ковром ровным пятном лежу, и вдруг меня как будто гигантским молотком по этому ковру долбанули. Наверно, даже сознание потерял на минуту. Дернулся, и, видно, ковер колыхнулся, потому что, когда я пришел в себя, чувствую — в комнате тишина. Высовываю глаз на стебельке сверху — а они все на ковер смотрят.А щупальца своего я не чувствую. Ну совсем не чувствую, как нет его. До окна есть, а дальше — нет. И в общем-то до меня в этот момент доходит, что случилось, — просто я щупальцем оголенного провода коснулся, вот меня током и шандарахнуло. А щупальце до окна выгорело — рама-то алюминиевая, заземленная небось кое-где, И что-то так плохо мне после этого удара, жрать хочется — ну просто не могу. Слона бы сожрал! Вырастил бы одну только челюсть до неба — и хрясь! С косточками! Я уже немного привык к метаморфозам, в обморок не падаю, как сначала, но все равно жрать хочется дико.Тут подходит к ковру один из местных дежурных. И резко поднимает нижний край! Ну меня-то он не приметил, я по всей поверхности ковра распластался. Посмотрел он за ковер — ничего не сказал, отпустил.Я еще подождал немного и снова тяну щупальце в окошко. Только теперь стараюсь, чтоб его ветром не качало. Очень долго я его тянул, уже и в комнату мужик пришел с фотоаппаратом, заснял одежду на полу, потом и ее вынесли куда-то — на экспертизу, что ли? Миняжева увели давно — то ли разбираться, то ли водкой отпаивать. А я все щупальце тяну вниз. И чувствую вдруг — уперся во что-то. Но не земля и не бетон. Я туда-сюда — получается щупальце в какой-то трубе. И труба изгибается. Ну, не лезть же обратно? Я туда, по изгибам.Пылищи на ощупь — море. Значит, не на улице я, а в помещении, что-то типа вентиляции. Везет мне с вентиляциями! Труба раз повернула, два — и закончилась, снова в воздухе вишу. Делать нечего, тянусь дальше. Причем у окна кабинета щупальце уже пришлось сильно утолщить, чтобы не оборвалось под своей же тяжестью. Тянусь вниз — и вдруг опять поверхность. На ощупь — хотя какая ощупь может быть таким тонким щупальцем? — на ощупь типа железа. Ну все, думаю, приехали. Надо останавливаться и растить глаз.Выращиваю глаз маленький, оглядываюсь — полумрак. Чего делать? Начинаю перекачивать массу туда, чтобы вырастить глаз побольше, но это удается не сразу. Поэтому я для начала выращиваю маленькое ухо. Вокруг тишина. Переделываю ухо в глаз, но по ошибке выращиваю нос — и вдруг чую запах бульона! Если бы у меня там, под ковром, в этот момент кишки были — наверно, так и свело бы их от голода. Выращиваю быстренько глаз, смотрю — а это комната с здоровенным агрегатом типа холодильника. Но чую — бульон где-то рядом.В общем, не буду описывать долго, как там и чего я творил, но факт тот, что щупальцем я обматывался вокруг предметов для опоры, выращивал мышцы посередине и в итоге открыл дверь холодильника! Если это вообще дверь была, потому что агрегат гигантский. И попал наконец к чану, отвинтил кран — и оттуда полился прохладный бульон! Чистый и вкусный! Жирный! Это вам не на кухне кубик кипят ком развести! Настоящий промышленный бульончик!И вот я уже собрался весь туда перекачаться, из-под ковра на десятом этаже — в это бульонное хранилище, да что-то мне подсказало — не стоит пока этого делать. Может, потому, что там холодно было? И тогда я щупальце превратил в соломинку, внутри себя сделал что-то вроде желудка — и стал тянуть бульон снизу. Чувство потрясающее. Висишь ты за ковром, соломинка на улице, и тянешь бульончик с десятого этажа.Я уже понял, что это такое было — это я щупальцем в вентиляцию пристройки попал и оттуда в хранилище бульонное. И вот тяну я этот бульон, набираюсь сил, если бы не холодный — совсем хорошо. Но и так тоже неплохо.Ты спросишь — а как я все эти носы, трубочки, желудки выращивал? Вот в том-то все и дело, что не знаю! Я-то приноровился, мысленно отдаю команды, чего и как, — и тело трансформируется. Как постановщик задач: вызвал программистов, задание поставил, а уж как они выполнят его — это их трудности. Тут, конечно, возникает резонный вопрос: кто же эти внутренние программисты там у меня? Вот этого я не знал тогда.И вот, значит, набираюсь я бульоном по всей поверхности своего пятна, и оно, видно, начинает в толщину пухнуть. Мне бы прекратить бульон жрать, но вкусно же. Халява же. И я жру. И тут мне — хлоп! И водопровод прикрывают. В смысле — соломинки своей я уже не чувствую больше. Как ножом резанули.Аккуратно выращиваю глаз — сбоку над ковром. Смотрю — матерь Божья… Зажрался. Задумался. Ковер оттопырился от стены заметно, и всем вокруг уже ясно, что под ним что-то лежит. Типа грелки с бульоном. А вот эта соломинка, которой я бульон тянул, — это такой шланг вымахал незаметно для меня! Толщиной… Если из приличных аналогий — толщиной в шланг пылесоса. И вот этот хобот через всю комнату тянется к окну и там болтается. Потому что какая-то сволочь окно это мерзкое захлопнула и алюминиевой рамой хобот мне перерубила. И вот эта сволочь стоит рядом — дежурный по этажу. Глаза — квадратные, на лице ужас крупными буквами написан. И судорожно рукой нашаривает кобуру. А рядом еще трое вояк, хорошо хоть Миняжева нет.А у меня ощущение такое — как приболел немного, плоховато мне. Не потому что бульоном объелся, а потому что кусок тела мне отрубили. И я даже не знаю толком, что это был за кусок, может, спины кусок, а может, и мозжечок какой-нибудь. И чего я теперь, парализованным буду, когда в свой облик вернусь? Понимаю, что надо срочно делать ноги. Потому что кто мне вообще сказал, что я бессмертный? Сейчас изрешетят, прибьют — и все, оппаньки. Хорошее выражение, кстати, — делать ноги. Такой, как я, придумывал, наверно.И вот только я собрался делать себе ноги, так эти трое словно по команде вынимают свои пушки и начинают палить в ковер. То есть прямо в меня. Грохот! Дым на всю комнатушку! И брызги бульона во все стороны!Я в первую секунду просто оцепенел, не знал, чего делать. Потом тело само сработало — и в собаку меня, в собаку превратило. В ковре поначалу запутался, но ничего, выполз — и на них рыкнул. И хорошо так сразу — все — органы чувств на месте, хоть и собачьи. И видеть могу, и слышать. Вот только размерами я стал не с собаку, а скорее с медведя — из-за бульона масса увеличилась. И вот на них как рыкну! Они, конечно, назад подались и даже меня не выстрелили. И я тогда хлоп — и в дверь. Сбил коридоре двух автоматчиков, просто массой тела. Иш думаю, автоматчики уже сбежались, значит, серьезну подмогу вызвали. Как выбираться-то?Подбегаю к лестнице — а там снизу толпа бежит, гремит железом. Не иначе гарнизон по тревоге подняли. Из так смекаю, что с автоматом я еще не сталкивался. Пар пулек мне уже привычна, но вот чтоб очередями из десятка стволов…И бегу наверх. Наверху — решетка железная, ну точь-в-точь как в жилых дома на последнем этаже ставят, чтобы трудные подростки не лазили на крышу курить. Ну, с решеткой я церемониться не стал и просачиваться тоже не стал. Я уже как пару секунд назад понял, что я собака с медведя размером, так, видимо, у меня в мозгу засел образ, и тело подкорректировало форму. И когда я поднял лапы и увидел на них здоровенные медвежьи когти — то даже не удивился особенно.Просто напрягся — да и порвал прутья железные ко всем чертям. Кинулся вперед — там железная дверь. Ну, я ее всей массой вышиб, кубарем выкатываюсь, бегу изо всех сил — потому что чую, сзади сейчас очередью полосанут!И чувствую, что бежать трудно, когти застревают, прилипают. Смотрю — да это ж смола черная, гудрон, кажется, называется, по крыше толстым слоем. И по нему, конечно, с такой массой и с такими когтями бежать нелегко. Я бросаюсь вбок и заныриваю за постройку. Почему на всех крышах строят будки какие-то, надстройки? Но тут это мне очень на руку. На лапу, точнее. Потому что я за будку забегаю — и замираю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
ПРАВДА О ЧЕЛОВЕКЕ-НЕВИДИМКЕ В сверхсекретном институте для разведки и войны Невидимки-суперлюди были изобретены. Невидимка в штабе НАТО, всем дающий пендаля, — Это было то, что надо генералам из Кремля. Но случилась перестройка, и взорвался натрий хлор. Инкубаторную стойку отнесли на задний двор. Там, под действием рентгенов, децибелов и дождей, Колбу семь пробил коленом человек, рожденный в ней. „ Крах Советского Союза подорвал его мораль. Незаметный, как медуза, он ушел куда-то вдаль. И с тех пор в газеты пишут сотни удивленных дам, Чувство секса ощутивших в людном месте тут и там. И тревожит наше сердце феномен последних лет — Появление младенцев, мутноватых на просвет. Господи! Вздымаем руки, о прощении моля За преступные науки и агрессию Кремля! Слишком тяжела расплата… Больно за судьбу детей… Но больней всего, что НАТО не дождалось пендалей!!!
— Хм… — говорю я и смотрю на Миняжева. — Так все-таки проводились опыты на людях?— Это шутка! — говорит Миняжев, отцепляет газету и сворачивает в рулон. — КВН гарнизона.— Ага, понятно, — говорю, хотя сосредоточиться на важном разговоре уже сложно после такого. — Но все-таки, значит, вы, Миняжев, не знаете ни о каких экспериментах с генами человека?— Никак нет, — отвечает Миняжев.— То есть ни генной инженерии, ни этого… выращивания клонов?— Виноват, — говорит Миняжев. — Клонов? Не слышал про клонов.И тут у него звонит мобильник. Ты уже догадываешься, да? Я — так поначалу и не подумал, ну мало ли, звонит мобильник и звонит. Мой бы тоже звонил, если б я его не разгрохал в лепешку.— Разрешите ответить? — спрашивает меня Миняжев. Я киваю. Миняжев вытаскивает крохотный аппаратик — а я почему-то думал, что военные носят большие мобильники камуфляжной расцветки. Вытаскивает его, подносит к уху:— Слушаю?И тут его лицо вытягивается. А я все еще не понимаю, тупо смотрю на стеллажи, на рулон стенгазеты в его руке.— Пострадавший? — говорит Миняжев хриплым голосом, поднимает на меня взгляд, смотрит прямо в рот, а глаза у него круглые и испуганные. — Так точно… Никак нет…И вот только тут до меня доходит. И снова мысль очень неприятная в голову идет, но я гоню ее решительно. Что делать теперь? Смотрю на него сурово.— Так точно. К вашему приезду, — говорит Миняжев и выключает аппарат.— Так, значит, — говорю, ехидно прищурившись, — нет экспериментов по клонированию?— Никак нет, — говорит Миняжев растерянно, а затем постепенно приходит в себя. — Разрешите, товарищ генерал, показать вам наши секретные документы?И словно бы упор делает на слове “наши”. Значит, не раскусил пока? Все, думаю, пора сматываться.— А то я секретных документов наших не видел, — говорю аккуратно. — Извольте, покажите.— Пройдемте за мной к сейфу, — говорит Миняжев и выходит из кабинета.Я иду за ним. Идем мы коридорами, ведет он меня по дальней лестнице к лифту, нажимает на десятый, и мы поднимаемся снова мимо конторки, мимо вахтенного, к нему в кабинет. Миняжев открывает дверь ключом, входит первым и показывает мне стену. На стене — я только сейчас заметил — висит ковер громадный.— Обратите внимание на узор, — говорит Миняжев, — а я сейчас достану документы.А сам уходит в дальний конец кабинета за свой стол — и лезет в сейф. Я машинально поворачиваюсь к ковру и глажу его рукой. Хороший ковер, настоящий. Узор, конечно, глуповат, но вот эта багровая пушистая масса — это, конечно, пять баллов.— Хороший ковер, — говорю. — Да только не первый же раз я его тут вижу, верно?Миняжев молчит. Ладно, думаю, покажи свои документы — и я по-тихому прощаюсь и сваливаю отсюда. Понятно, что ничего уже здесь толком не добиться. Мыши, муравьи да плантация отравляющих веществ. И тут я слышу щелчок.— Замереть! Стреляю! — рявкает Миняжев оглушительно, Я бы и не подумал, что он так может. Вот так история.Раскусил, значит. За шпиона принял. Дошло. В кабинет, значит, специально меня привел, чтобы до пистолета своего дотянуться… Боится. А то как дурак мне выбалтывал секреты два часа — это нормально? Медленно-медленно поворачиваюсь, становлюсь спиной вплотную к ковру. Вижу лицо Миняжева — белое, трясущееся. Глаза навыкате.— Ну что, — говорю, — стрелять будем в генерала? Вот набрал я психопатов на работу…— Ты не генерал!!! — кричит Миняжев.Наверно, специально кричит, чтобы дежурный услышал. Ну да, так и есть — еще и кнопку жмет на столе побелевшими, словно насквозь костлявыми пальцами. Пора уходить. Откуда я только не уходил — и отсюда уйду.— Я не генерал, — говорю Миняжеву, а сам аккуратно выращиваю из шеи сзади тоненкое щупальце и запускаю в ковер. — Не генерал я совсем. Я знаешь кто?Миняжев молчит, сверлит меня глазами, палец на спусковом крючке. Да вот только стрелять он не будет. А я выращиваю из шеи еще несколько щупалец, и они медленно протекают в фактуру ковра, вытекают с внутренней стороны и текут по стене. Медленно это происходит, хотелось бы побыстрее, но что поделать. Приходится отвлекать разговором.— Знаешь, я кто? — говорю.— Тревога!!! — вдруг как завизжит Миняжев, — Тревога! Товарища генерала подменили!!!— Я твоя галлюцинация, — говорю. — Ты сегодня в цехе хватанул дозу, и вот тебе результат, верно? То ли еще будет!Миняжев в лице немного меняется, замолкает. Но пистолет не кладет. Тут открывается дверь, и входит дежурный. Без оружия, естественно, а чего Миняжев ожидал? А я уже на четверть свою массу тела за ковер перекачал и по стене растек. Или растекся? Как правильно? Растекаю себя, в общем, по изнанке ковра эдаким пятном. А в помощь из поясницы выпустил ленту из плоти — и тоже туда, в ковер утекаю, как только могу.— Отставить! — говорю дежурному. — Почему без стука?! Выйти и не мешать! У нас важный разговор!Дежурный испуганно козыряет, ловко выходит за дверь и закрывает ее за собой.— Назад! — кричит Миняжев. — Сюда!!!Дежурный кратко стучит с той стороны и мигом заглядывает в кабинет. И тут только замечает Миняжева, который стоит за столом с пистолетом в руке.— Врача сюда, — говорю. — Быстро! Миняжев дозу хватанул.А сам из носка, из-под штанины, выпускаю еще щупальце. Дежурный переводит взгляд на меня, кивает и закрывает дверь. По коридору слышны его удаляющиеся шаги. Рука Миняжева с пистолетом трясется. А я-то уже почти весь за ковром! Тоненькая оболочка осталась, как скорлупа какая-нибудь надувная, — еле держит костюм. Я все щупальца убираю, одно лишь из носка тянется, тянется, тянет мою тушку сквозь ковер.— Смотри, — говорю, — Миняжев, лечись. Береги печень. Ну и ты тоже извини меня, если что. Обидеть не хотел. — Чувствую, что слова мне произносить все труднее, последнее совсем уже шепотом. — И вообще я не со зла. Вот такая я… галлюцинация…И тут костюм на мне рушится, все рушится, и я быстро — хлюп — и втягиваю под ковер остатки тела. И темнота. И тишина.Не знаю, что там происходило в кабинете, что Миняжев делал — я просто отдыхал некоторое время, распластавшие тонким слоем за ковром, огромное квадратное пятно. Ковер с изнанки шершавый, висеть на нем одно удовольствие. Про шло минут, наверно, десять, я отдохнул и вырастил в самом верхнем углу ковра маленькое ухо. С изнанки, конечно.Слышу — суета в комнате, сапоги топают, отрывистые фразы бросают. Убрал я ухо и еще немного поотдыхал. мысль у меня одна — тоскливая. Опять домой придется тащиться не по-человечески, как собака…Но надо ж выбираться отсюда, черт побери. Поэтому я отращиваю маленькую ложноножку — так это называется? — в общем, щупальце, и на ощупь веду его под самым потолком — там короб с электропроводкой. Вот ты спросишь — а чего на ощупь-то? Чего бы глаз на конце щупальца не вырастить какой-никакой?Объясняю. Щупальце — с нитку толщиной. Ну никак иначе нельзя, заметят. Глаз вырастить на таком щупальце — выйдет крохотный, подслеповатый, толком им ничего не разглядишь — только свет и темноту. Не знаю, может, всякие мухи и кузнечики носят крохотные фасетки и все прекрасно видят, а у меня такое не получается. У меня либо там зрачок с сетчаткой — и все дела, и получай картинку в высоком разрешении, либо просто свет-тьму отличать. Но дело даже не в этом, допустим, вырастил бы я глаз на щупальце. Но вот натыкаться потом глазом на все по пути — это, знаешь, развлечение так себе. На любителя. поэтому я глаз-то маленький, конечно, вырастил, но в другом месте, на стебельке над ковром. И тихонько, вдоль короба, тяну щупальце к окну. Не к двери же! Пылища у них там на коробе — просто клубы. Посыпалась несколько раз оттуда, я замираю — заметят! Да нет, не заметили. В комнате человек семь, осматривают мою одежду. Ну да ладно, сейчас смотаться бы отсюда живым.Довел я щупальце до окна, а там жалюзи, и наверху форточка приоткрыта. Ну, я в форточку и двинул.Сначала все шло нормально, я по стене тянусь щупальцем, меня ветром качает немного, но, в общем, путь один — вертикально вниз. Идея простая — дотянуться до земли и выкачать себя туда из-под ковра полностью. Ну, я и двигаюсь. И вдруг ветер налетел, и меня как ударит!!!Не знаю, как это объяснить, вот прикинь, я под ковром ровным пятном лежу, и вдруг меня как будто гигантским молотком по этому ковру долбанули. Наверно, даже сознание потерял на минуту. Дернулся, и, видно, ковер колыхнулся, потому что, когда я пришел в себя, чувствую — в комнате тишина. Высовываю глаз на стебельке сверху — а они все на ковер смотрят.А щупальца своего я не чувствую. Ну совсем не чувствую, как нет его. До окна есть, а дальше — нет. И в общем-то до меня в этот момент доходит, что случилось, — просто я щупальцем оголенного провода коснулся, вот меня током и шандарахнуло. А щупальце до окна выгорело — рама-то алюминиевая, заземленная небось кое-где, И что-то так плохо мне после этого удара, жрать хочется — ну просто не могу. Слона бы сожрал! Вырастил бы одну только челюсть до неба — и хрясь! С косточками! Я уже немного привык к метаморфозам, в обморок не падаю, как сначала, но все равно жрать хочется дико.Тут подходит к ковру один из местных дежурных. И резко поднимает нижний край! Ну меня-то он не приметил, я по всей поверхности ковра распластался. Посмотрел он за ковер — ничего не сказал, отпустил.Я еще подождал немного и снова тяну щупальце в окошко. Только теперь стараюсь, чтоб его ветром не качало. Очень долго я его тянул, уже и в комнату мужик пришел с фотоаппаратом, заснял одежду на полу, потом и ее вынесли куда-то — на экспертизу, что ли? Миняжева увели давно — то ли разбираться, то ли водкой отпаивать. А я все щупальце тяну вниз. И чувствую вдруг — уперся во что-то. Но не земля и не бетон. Я туда-сюда — получается щупальце в какой-то трубе. И труба изгибается. Ну, не лезть же обратно? Я туда, по изгибам.Пылищи на ощупь — море. Значит, не на улице я, а в помещении, что-то типа вентиляции. Везет мне с вентиляциями! Труба раз повернула, два — и закончилась, снова в воздухе вишу. Делать нечего, тянусь дальше. Причем у окна кабинета щупальце уже пришлось сильно утолщить, чтобы не оборвалось под своей же тяжестью. Тянусь вниз — и вдруг опять поверхность. На ощупь — хотя какая ощупь может быть таким тонким щупальцем? — на ощупь типа железа. Ну все, думаю, приехали. Надо останавливаться и растить глаз.Выращиваю глаз маленький, оглядываюсь — полумрак. Чего делать? Начинаю перекачивать массу туда, чтобы вырастить глаз побольше, но это удается не сразу. Поэтому я для начала выращиваю маленькое ухо. Вокруг тишина. Переделываю ухо в глаз, но по ошибке выращиваю нос — и вдруг чую запах бульона! Если бы у меня там, под ковром, в этот момент кишки были — наверно, так и свело бы их от голода. Выращиваю быстренько глаз, смотрю — а это комната с здоровенным агрегатом типа холодильника. Но чую — бульон где-то рядом.В общем, не буду описывать долго, как там и чего я творил, но факт тот, что щупальцем я обматывался вокруг предметов для опоры, выращивал мышцы посередине и в итоге открыл дверь холодильника! Если это вообще дверь была, потому что агрегат гигантский. И попал наконец к чану, отвинтил кран — и оттуда полился прохладный бульон! Чистый и вкусный! Жирный! Это вам не на кухне кубик кипят ком развести! Настоящий промышленный бульончик!И вот я уже собрался весь туда перекачаться, из-под ковра на десятом этаже — в это бульонное хранилище, да что-то мне подсказало — не стоит пока этого делать. Может, потому, что там холодно было? И тогда я щупальце превратил в соломинку, внутри себя сделал что-то вроде желудка — и стал тянуть бульон снизу. Чувство потрясающее. Висишь ты за ковром, соломинка на улице, и тянешь бульончик с десятого этажа.Я уже понял, что это такое было — это я щупальцем в вентиляцию пристройки попал и оттуда в хранилище бульонное. И вот тяну я этот бульон, набираюсь сил, если бы не холодный — совсем хорошо. Но и так тоже неплохо.Ты спросишь — а как я все эти носы, трубочки, желудки выращивал? Вот в том-то все и дело, что не знаю! Я-то приноровился, мысленно отдаю команды, чего и как, — и тело трансформируется. Как постановщик задач: вызвал программистов, задание поставил, а уж как они выполнят его — это их трудности. Тут, конечно, возникает резонный вопрос: кто же эти внутренние программисты там у меня? Вот этого я не знал тогда.И вот, значит, набираюсь я бульоном по всей поверхности своего пятна, и оно, видно, начинает в толщину пухнуть. Мне бы прекратить бульон жрать, но вкусно же. Халява же. И я жру. И тут мне — хлоп! И водопровод прикрывают. В смысле — соломинки своей я уже не чувствую больше. Как ножом резанули.Аккуратно выращиваю глаз — сбоку над ковром. Смотрю — матерь Божья… Зажрался. Задумался. Ковер оттопырился от стены заметно, и всем вокруг уже ясно, что под ним что-то лежит. Типа грелки с бульоном. А вот эта соломинка, которой я бульон тянул, — это такой шланг вымахал незаметно для меня! Толщиной… Если из приличных аналогий — толщиной в шланг пылесоса. И вот этот хобот через всю комнату тянется к окну и там болтается. Потому что какая-то сволочь окно это мерзкое захлопнула и алюминиевой рамой хобот мне перерубила. И вот эта сволочь стоит рядом — дежурный по этажу. Глаза — квадратные, на лице ужас крупными буквами написан. И судорожно рукой нашаривает кобуру. А рядом еще трое вояк, хорошо хоть Миняжева нет.А у меня ощущение такое — как приболел немного, плоховато мне. Не потому что бульоном объелся, а потому что кусок тела мне отрубили. И я даже не знаю толком, что это был за кусок, может, спины кусок, а может, и мозжечок какой-нибудь. И чего я теперь, парализованным буду, когда в свой облик вернусь? Понимаю, что надо срочно делать ноги. Потому что кто мне вообще сказал, что я бессмертный? Сейчас изрешетят, прибьют — и все, оппаньки. Хорошее выражение, кстати, — делать ноги. Такой, как я, придумывал, наверно.И вот только я собрался делать себе ноги, так эти трое словно по команде вынимают свои пушки и начинают палить в ковер. То есть прямо в меня. Грохот! Дым на всю комнатушку! И брызги бульона во все стороны!Я в первую секунду просто оцепенел, не знал, чего делать. Потом тело само сработало — и в собаку меня, в собаку превратило. В ковре поначалу запутался, но ничего, выполз — и на них рыкнул. И хорошо так сразу — все — органы чувств на месте, хоть и собачьи. И видеть могу, и слышать. Вот только размерами я стал не с собаку, а скорее с медведя — из-за бульона масса увеличилась. И вот на них как рыкну! Они, конечно, назад подались и даже меня не выстрелили. И я тогда хлоп — и в дверь. Сбил коридоре двух автоматчиков, просто массой тела. Иш думаю, автоматчики уже сбежались, значит, серьезну подмогу вызвали. Как выбираться-то?Подбегаю к лестнице — а там снизу толпа бежит, гремит железом. Не иначе гарнизон по тревоге подняли. Из так смекаю, что с автоматом я еще не сталкивался. Пар пулек мне уже привычна, но вот чтоб очередями из десятка стволов…И бегу наверх. Наверху — решетка железная, ну точь-в-точь как в жилых дома на последнем этаже ставят, чтобы трудные подростки не лазили на крышу курить. Ну, с решеткой я церемониться не стал и просачиваться тоже не стал. Я уже как пару секунд назад понял, что я собака с медведя размером, так, видимо, у меня в мозгу засел образ, и тело подкорректировало форму. И когда я поднял лапы и увидел на них здоровенные медвежьи когти — то даже не удивился особенно.Просто напрягся — да и порвал прутья железные ко всем чертям. Кинулся вперед — там железная дверь. Ну, я ее всей массой вышиб, кубарем выкатываюсь, бегу изо всех сил — потому что чую, сзади сейчас очередью полосанут!И чувствую, что бежать трудно, когти застревают, прилипают. Смотрю — да это ж смола черная, гудрон, кажется, называется, по крыше толстым слоем. И по нему, конечно, с такой массой и с такими когтями бежать нелегко. Я бросаюсь вбок и заныриваю за постройку. Почему на всех крышах строят будки какие-то, надстройки? Но тут это мне очень на руку. На лапу, точнее. Потому что я за будку забегаю — и замираю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39