Это кусок той же самой телесной протоплазмы! Если бы до меня раньше дошло плащ себе выращивать с сапогами, то я бы и ходил всюду как человек и не пришлось бы наматывать круги по городу то птицей, то собакой… Как же мне такая простая вещь в голову не пришла — одежду прямо на себе выращивать? К тому же такую, кожаную — чего уж проще? Но главное-то не в этом — значит, я не один такой в мире…Тем временем фигура принимает очертания и превращается… ты уже догадываешься, в кого? В Клима. Стоит и зырит на меня, сверлит своими глазищами,— Ну, здравствуй, — говорю, — мутант Климентий. Интересно, как ты меня нашел?— Пробил, — ухмыляется Клим. — Я б тебя где угодно пробил. По братве, по ментам и по яндексу.— Ну-ну, — говорю. — И чего тебе от меня нужно?— Откуда ты взялся?— А ты сам, — говорю, — откуда взялся? Трижды мутант Советского Союза?— Я первый спросил! — говорит Клим, ну прямо детский сад.А чего мне скрывать?— Ниоткуда не взялся. Жил себе, учился, на компьютере в игрушки играл. Потом раз — и научился тело менять.— Давно? — спрашивает Клим.— Полгода.— Вот и я полгода… — задумчиво произносит он. — А Юрген — восемь месяцев.— Кто такой Юрген?— Мутант, такой же, как и ты. Только в Австралии появился. Чуть президентом не стал.— Ну, так станет еще… — усмехаюсь я.— Не станет, — говорит Клим деловито. — Утопил я его.Я обалдеваю, и по коже такие мурашки бегут ледяные. И верю — ведь правда. Сказал бы он, что расстрелял, повесил, сжег — одно дело, но утопил… Сразу вспоминается страх давний, когда в санпропускнике с Миняжевым стояли, что кругом толща воды… Но главное — таким он спокойным тоном это произносит, что мне жутко делается. Вот так вот запросто — утопил человека.— А за что ты его утопил?— За то же, за что он утопил Джексона с Вангом и Луизу.— А это кто такие?— Тоже местные австралийские мутанты.— Не понял, — говорю. — Расскажи подробнее.— О'кей, — говорит Клим. — Слушай. Полгода назад в Аделаиде появились мутанты, месяц назад они начали действовать. Нападали на людей, убивали их и принимали их облик.— Занимательно, — говорю. — Занимательно.— Занимательно, что они появились на два месяца раньше, чем я.— У тебя есть теория на этот счет?— А у тебя нет теории? — удивляется Клим.— У меня было много теорий, — говорю. — Да только ни одна не подтвердилась.— Все очень просто, — говорит Клим. — Это вторжение. Кому-то выгодно, чтобы у власти в России и в Австралии были мутанты.— И кому это выгодно? — удивляюсь я. — Штатам?— У тебя есть другие предположения?— У меня было много предположений, — повторяю я. — Не подтвердилось ни одно.— Тогда слушай меня и делай то, что. буду тебе говорить я. Понял?— А ты, пардон, кто?— Госбезопасность.— И какого именно “гос”?— Российского.— И давно ли?— Два месяца.— Ясно, — говорю. — Товарищ мутант. Агент США…— Я не агент США, — быстро говорит Клим.— А кто ж ты, мутант американский?— Я случайный.— Случайный? — усмехаюсь я. — Фантастика. Случайный мутант на службе Родины? И чем же ты служишь Родине?— Еще раз, — говорит Клим твердо. — Еще раз объясняю ситуацию. В Австралии появились четыре мутанта начали борьбу за власть. Один оказался сильнее и уничтожил остальных. С ним справился я — это был мой долг, мое задание.— Во как, — говорю, — задание. А с тобой кто в России справится, когда ты начнешь за власть бороться?— Я не борюсь за власть, — говорит Клим и такую твердую точку ставит в конце фразы, что так и слышится: “Это она сама за меня борется…”Ох не нравится мне этот тип… Ну, думаю, сейчас я тебе врежу,— Совсем не борешься? — говорю. — Карьеру не делаешь? От простого пацана в главари группировки?Делаю паузу и по глазами его замершим понимаю, что угадал, в самую точку попал. И продолжаю:— От главаря группировки — в госбезопасность. От госбезопасности и до президента недолго дослужиться?— У меня нет такой программы, — говорит Клим.— А какая у тебя программа? — спрашиваю, — Может быть, у тебя альтернативная программа есть, на черный день? Убить-съесть-перевоплотиться?И понимаю, что снова попал.— Ясно, — говорит Клим. — Я так и думал, что мы с тобой не сработаемся. А жаль. Зря мы тебя так долго пасли.— Хорош гусь, — говорю, а сам постепенно напрягаюсь, потому что понимаю, что он на меня может броситься в любой момент. — Значит, ведешь себя, как твой австралиец? Удаляешь конкурентов?— Нет у меня конкурентов, — говорит Клим. — Вот только ты объявился. Но ты мне не конкурент.— Так вот, — говорю. — Послушай сначала, что я тебе скажу. И ты и я — все мы заражены одним вирусом, типа компьютерного. И у каждого в голове сидит программа — добиться власти, понятно? Только я свою программу уже обезвредил. И если ты меня послушаешь — я тебе расскажу, как это сделать, и помогу.— Очередная бредовая теория? — ухмыляется Клим. И я понимаю, что ни одному моему слову он не верит и вообще я для него враг номер один.— Послушай, — говорю. — А вот если отбросить эту неприязнь…— Бредишь, — перебивает Клим. — У меня нет никакой к тебе неприязни.— Ну, допустим, — говорю. — Давай сделаем так: ты выскажешь свои мысли и докажешь их, а я тебя выслушаю. А затем я…— Не находишь, что здесь не самое удобное место для разговора? — Клим обводит рукавом плаща пространство крыши.— Я бы, — говорю, — предложил ко мне поехать, да там засада ваша.— Поехали на природу пообщаемся, — предлагает Клим. — От чужих глаз долой.И я чую, что он что-то замышляет, но понимаю, что все равно другого пути нет. Да и что он мне может сделать? Хотя он ведь уже убил одного мутанта…— Ну поехали, — говорю, — а куда?— Знаю я одно тихое местечко недалеко отсюда — лес озеро, тишина.— Ну, полетели, — говорю. — Полетели? Летать умеешь? Птичкой?На лице Клима странное выражение, тонкие губы изгибаются словно в усмешке, и справа во рту показывается н большой клык — не то удивление, не то презрение.— Тачку поймаем, — говорит Клим. — За мной.Разбегается и прыгает вниз с крыши! Я обалдеваю! Но Клим в воздухе распластывается большим пятном и мягко шлепается на землю. Секунду лежит — большой бурой лепешкой, а затем словно невидимая рука поднимает с земли платочек: лепешка поднимается пирамидкой, и вот уже на земле стоит в своем плаще Клим и смотрит вверх на меня: давай, мол, прыгай.А я смотрю вниз — и понимаю, что сейчас грохнусь — и на клочки. Не умею, как Клим, не знаю, как он это делает. Зато я умею в летучих мышей превращаться, а Клим, видимо, не летающий; Я даю команду собраться внизу, рассыпаюсь на двести пятьдесят шесть летучих мышек и планирую вниз. Внизу принимаю вид полумедведя, но тут же сосредоточиваюсь и отращиваю себе плащ.Это получается не сразу. Сначала я стал наподобие чугунного памятника в плаще — монолитный. Стою и шевельнуться не могу. Но затем я прорубил, в чем фишка, и отрастил себе плащ, как складку кожи прямо от спины. Получилось вроде нормально.— Дурак, — говорит Клим. — От плеч расти и вниз. Я убираю плащ и выращиваю его от плеч — действительно так удобнее. Только не получается у меня плащ черным, почему-то белого, телесного оттенка.— А как ты цвет меняешь? — спрашиваю Клима.— Потом поговорим, — отвечает он, разворачивается и шагает по двору.Мне ничего не остается, как семенить за ним. Попутно я принимаю свою настоящую форму, только выращиваю ботинки на голых ногах. И скажу тебе, на ходу это делать очень нелегко. Сами-то ботинки еще ладно, что-то типа утолщения на ногах, но вот подошву вырастить оказалось трудно. Поэтому я на миг остановился, когда мы мимо дворового турника проходили, повис на нем, поджал ноги и отрастил подошвы как следует — крепкие, почти костяные, только чтоб гнулись. И высокие. Клим остановился вполоборота и презрительно на меня смотрит. Куда он торопится?Наконец вышли мы на улицу, Клим стал ловить машину. Я подхожу к нему:— А деньги у тебя есть?Клим молча сует руку в карман плаща, вытаскивает пачку денег, показывает мне и прячет обратно.Я в шоке. Каким образом он таскает их с собой? Хотя я ведь тоже таскал с собой сим-карту от мобильника. Куда же она, кстати, делась? В какой момент я ее потерял? Тем временем останавливается машина. Неплохая, иномарка. К тому же с правым рулем. Зачем водителю подвозить в городе на лице незнакомых людей в плащах?Клим шагает к ней, у иномарки медленно опускается окошко.— На Истринское водохранилище! — говорит Клим.— Не-е-е… — усмехается мужик. — Я совсем не в ту сторону.Окошко поднимается. Клим кладет на окошко палец и смотрит на водителя. Окошко перестает подниматься. Клим оборачивается ко мне:— Садись, поехали!Сам обходит машину по кругу, открывает дверь и садится рядом с водителем. Я в недоумении, но сажусь на заднее сиденье и захлопываю дверь. Машина трогается с места, разворачивается на пустынном шоссе и едет в противоположную сторону.— Ваш человек? — говорю Климу и киваю на молчаливого водителя.— Случайный.— А как ты его уговорил? — удивляюсь я. Клим оборачивается и долго смотрит мне в глаза. Взгляд у него неприятный, колючий, но я выдерживаю.— А ты еще так не умеешь? — ухмыляется Клим. — Людей подавлять не научился еще?— Да уж куда нам, — говорю. — А ты вот летать не умеешь.— Кто тебе сказал, что я летать не умею?— А что, умеешь? И делиться на части умеешь?Клим ничего не отвечает. Я молчу еще некоторое время, затем говорю задумчиво:— Интересно, что водитель о нас подумает с такими разговорами. Наркоманы?— Он ничего не думает, — говорит Клим. — И ничего не слышит. Просто везет нас.— Ясно, — говорю, хотя ничего мне не ясно. — А денег ты ему сколько заплатишь?— Жизнь дороже денег, — говорит Клим. — Жизнь я ему оставлю.И хотя он сделал упор на слове “жизнь”, но мне все-таки почудилось, будто он выделил слово “ему”. И после этих слов разговаривать с Климом уже не хотелось. А хотелось сбежать от него куда подальше. Но сколько я ни придумывал разных "идей типа просочиться сквозь дверь на ходу — ни одна не показалась мне удачной.Я не засек, сколько мы ехали. Выехали за город, понеслись по шоссе, свернули, еще раз свернули. В конце долго петляли асфальтовыми тропками внутри ночного поселка, затем выехали на грунтовку и заехали в лес. Водитель словно сам знал, куда ехать. Наконец машина остановилась, Клим вышел и махнул рукой. Я вылез вслед за ним, все-таки кинув водителю: “Спасибо, до свидания”.Машина тут же дала задний ход, чуть не съехав в канаву, затем газанула и уперлась капотом в орешник, снова подалась назад, развернулась и унеслась прочь по грунтовке.Я осмотрелся. В лесу светало, но было еще сумрачно. Грунтовка шла прямо и терялась за поворотом. Клим, ни слова не говоря, отправился по ней. Я пошел следом.За поворотом вдруг блеснуло — это оказалась поверхность большого озера. Опушка леса здесь была совсем прозрачной, земля покрыта ковром хвои, из которой поднимались столбами образцово-безупречные сосны. Казалось, будто они держат в этом месте низкое предрассветное небо.Колея сворачивала и шла вдоль берега влево. Клим пошел направо, хрустя мхом и шишками. Я поплелся за ним. Через некоторое время Клим подошел к берегу и спустился с миниатюрного обрывчика к плещущейся воде. Сел на корточки, задумчиво провел рукой по поверхности, посмотрел на свою руку, отряхнул ее и только тогда повернулся ко мне.— Ну а что ты еще умеешь делать? — спрашивает он, сверля меня глазами.Я почувствовал, что мне очень хочется убежать. Понял, что он меня сильнее, знает это и играется, как кошка с мышкой. Что так покорно приехать сюда с ним — это было непозволительной ошибкой. Хотелось закрыться руками, отвернуться от этого пронизывающего взгляда, спрятаться, скрыть все, что только можно. Но я понимаю — именно такой реакции он от меня и ждет.И тогда я, наоборот, давлю в себе страх и смотрю на него честно и открыто. Чего мне скрывать? И сразу чувствую, как его давление и агрессия проходит мимо меня, никак не задевая.— Превращаться умею в кого угодно, — говорю, — от зверя до амебы. Летать. Рассыпаться и собираться.Клим в недоумении. Видимо, даже не тем, что я умею рассыпаться, а тем, как спокойно и уверенно я с ним разговариваю.— Расскажи, как ты рассыпаешься и собираешься?— Расскажу, — киваю я. — А ты сначала расскажи, как ты меня нашел?— Сложного тут мало, — говорит Клим. — Тебя пасли уже давно и основательно. И когда ты в окно вылетел стаей, и когда по улицам побежал собакой.— И как же это так можно выследить?— Не проблема для спецслужб, — говорит Клим. — Есть бинокли, инфракрасные устройства слежения, спутники.— Значит, меня по инфракрасному спектру пасут?Клим кивает.— А сейчас нас тоже пасут? — спрашиваю я.— Тебе это очень важно знать? — Клим смотрит на меня пристально.— Интересно.— Да, сейчас нас пасут со спутника. Если ты надумаешь бежать — тебя будет видно отовсюду. Я удовлетворил твое любопытство?— Да.— Тогда ответь на мой вопрос — как ты рассыпаешься на части?— Здесь нет ничего сложного, — говорю. — Только вряд ли ты поймешь, потому что не программист, верно? Ты же не компьютерщик?— Не долби мозги, — говорит Клим. — Объясни так, чтобы я понял.— Сложно это, — говорю, — но попробую. Вот ты думаешь, рассуждаешь, отдаешь команды — кто это делает?— Я.— Правильно, но кто — ты?— Я.— Ну, ты, ты. Но кто ты? “Я” — это твой центральный процессор, центральная программа. А бывают еще и подпрограммы. Вот когда ты рукой ловишь брошенное яблоко — ты же не сам мысленно рассчитываешь, в какую точку пространства поставить руку? Это рассчитывает отдельная подпрограмма, а ты ей просто даешь команду — поймать яблоко.— Ну и?…— И ты просто программируешь заранее разбить свое “я” на такие автоматические подпрограммы и каждой даешь команду собраться в одном месте.— Непонятно, — качает головой Клим.— Отруби себе руку для начала, — советую я. — И приставь обратно.Клим поднимает ладонь и долго на нее смотрит. Его ладонь начинает гнуться, распухать и снова принимает нормальный вид.— Запястье тоньше, — советую я.Клим делает запястье тонким, еще тоньше, еще — вот уже кисть болтается на тонкой длинной ниточке, как будто рука была слеплена из жвачки. Наконец он не выдерживает, хватает другой рукой кисть и резко обрывает. Оборванная нитка втягивается в культю.— Теперь приставь обратно, — говорю ему. Клим приставляет оборванную кисть к культе, только не правильной стороной, а ладонью, как будто затыкает культю тряпкой. И ладонь врастает, теряет форму, культя набухает, и вырастает новая кисть.— Есть, — удовлетворенно говорит Клим.— Ну вот, это сращивание обрывков. А тут просто надо дать задание. Преврати кисть в птицу. Ты вообще сам в птицу превращался?Клим бросает на меня взгляд исподлобья, но ничего не отвечает. Черт его знает, что он умеет, а что нет.— Теперь, — говорю, — расскажи ты мне, как ты с крыши падаешь и не разбиваешься? Как цвет меняешь?Клим не отвечает, он неподвижно смотрит на свою кисть. Кисть вдруг вытягивается и превращается в отвратительную многоножку ярко-зеленого цвета. Мне становится не по себе. Многоножка падает на песок и бежит вдоль воды ко мне. Ее ноги издают противный шелест — то ли скрипят суставы, то ли она топает по песку. Я отпрыгиваю в сторону. Клим растягивает губы в усмешке. Многоножка сворачивается полукругом и бежит в обратную сторону. Добегает до Клима, резко прыгает вверх, ударяет его с размаху в лоб и втягивается внутрь головы. А из культи появляются пальцы, и вырастает новая кисть.— Ясно, — кивает Клим. — Молодец. Да только я все равно круче.— Детский сад, — говорю, — кто круче. Будем пиписьками мериться?— Можно и помериться, — говорит Клим и прищуривает глаз. — Дотянешься до того берега?— Поделись лучше опытом, — говорю, — как ты цвет меняешь?— Да тебе мой опыт не пригодится, — говорит Клим медленно. — Я тебя сейчас топить буду.— Да ну, — стараюсь говорить самым спокойным и будничным тоном, — глупости какие. Зачем тебе?Но Клим уже привстает с корточек и смотрит на меня. Наверно, думает, что я не выдержу и побегу от воды. Наверняка у него есть свой план на этот счет. И я на всякий случай медленно перевожу глаза в инфракрасный спектр. Смотрю на Клима — и вдруг замечаю у него глубоко в груди квадратный предмет, который инфракрасного спектра не излучает. И понимаю, что это рация. Вот только работающая или нет?— Зачем тебе, — говорю, — меня топить?— Не место тебе среди людей, — говорит Клим и идет на меня.Не спеша идет, вразвалочку. Уверен в себе на сто про центов. Какой-то у него есть план. Или способность. Или умение? Что-то надо сделать, чего он никак не ожидает…— Сынок ты, — говорю, — я тебя круче в сто раз, ничего ты со мной не сделаешь. Я такое умею, что тебе и не снилосьРезко подпрыгиваю, в воздухе превращаюсь в здоровенную амебу-кляксу и плюхаюсь в воду, обдавая Клима брызгами.И дальше уже не вижу, что там происходит, потому что срочно превращаюсь в рыбу. В рыбу мне превращаться не доводилось ни разу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39