— Леша, — сказала она и заглянула мне в глаза. — Нам надо с тобой поговорить. Это очень важно. Я встречалась с тетей Леной, она дала мне книгу. Я прочла ее и многое поняла.— Мама, это ты говорила и про прошлую книгу тети Лены. Помнишь? Про травоедение. “Мята от всех болезней” — кажется, так?— Леша, не паясничай, — строго сказала мама. — Послушай меня. Тебе знакомо такое слово — “программирование”?Я поперхнулся чаем.— Нет предела совершенству, мама. Тетя Лена меня научит программированию…— Леша, это не смешно, — сказала мама. — Ты в большой опасности. Тебе знакомы такие слова, как “драйвер”, “подключение” и “вирус”?— Я не верю, что тетя Лена тебе дала Справочник по программированию. Ну вот не верю я. Как книжку зовут?— Книжка называется — послушай меня! — “Самая главная книга”.— Библия?— Нет, не Библия. Просто “Самая главная книга”.— Еще главнее?— Прекрати паясничать! Почему с тобой никогда нельзя говорить серьезно?— А кто автор?— Ты его не знаешь. — Мама скосила глаза под стол, там на коленях она держала книгу. — Автор — Евгения Чмот.— Чмо?— Чмот. “Т”. Она психолог и парапсихолог. Эта книга объясняет все. Я тебе сейчас прочитаю отрывок, только ты не перебивай. “Энергетический вампир подсоединяется к ауре при помощи информационного канала и начинает качать биоэнергию. Делает он это так — внимание! — мама подняла палец и посмотрела на меня, — так, что жертва не замечает опасности!”— И на какой скорости происходит перекачка энергии? — спросил я.— Леша, это очень серьезно. Это касается всего, что с тобой происходит. Слушай дальше.— Я весь во внимании.— Действия энергетического вампира обычно не ограничиваются перекачкой энергии. Также вампир может поставить на ауру жертвы вирус, драйвер, эгрегор и порчу.Я вздохнул.— Мам, а можно ты это почитаешь тете Лене, а не мне? У меня завтра собеседование, послезавтра — еще одно важное дело. Почему я должен это слушать?— Вот! — сказала мама. — Одно из проявлений вируса на ауре — жертва отказывается слушать близких, которые хотят помочь снять вирус и драйвер!— Мам, все это безумно интересно. Но какое отношение это имеет ко мне?— Как это какое? — удивилась мама. — А со здоровьем твоим что творится? Только недавно неотложку вызывали! Когти, клыки, уши! Еще неизвестно, все ли хорошо закончилось! Это явно сделано. И сделано недоброжелателями.— Какие недоброжелатели, мама?— Сынок, ты хорошо учишься, оканчиваешь институт. У тебя сейчас очень хорошая работа. Конечно, многие тебе завидуют черной завистью. И многие среди них — энергетические вампиры. Ты совсем отрицаешь биоэнергетику?— Не задумывался.— И этим они пользуются! Ты беззащитен перед вампирами.— Безумие, — вздохнул я.— Послушай меня! — сказала мама. — Давай проверим. Есть очень простой метод обнаружить, присосались ли к твоей ауре вампиры, вот. — Она полистала книжку. — Подними руку.Я поднял руку.— Ладонью, ладонью вверх. Вот! Теперь надо представить вокруг себя энергетическую сферу. Представил?— Ну, допустим.— Это очень важно. Ты чувствуешь покалывание в пальцах или тепло?— Ни того, ни другого.— Так не может быть, — огорчилась мама. — Если тепло — значит, аура цела. Если покалывание — значит, пробит энергетический канал. Вот у меня аура сначала цела, а если я держу руку долго, то покалывание — значит, энергетический канал пробивается.— Может, у меня пальцы не те? Может, мне отрастить вампирские?— Нет! — сказала мама твердо. — Вся твоя болезнь от сглаза.— Тетя Лена сказала?— Я ей рассказала все, что с тобой было, — кивнула мама. — Она сказала, что это мог кто-то навести порчу.— Можно я пойду спать?— Ну иди, раз не хочешь со мной разговаривать, — огорчилась мама и отложила книгу. — До беды доиграешься!Но беды никакой не было. Напротив, собеседование в банке прошло успешно. Условия, которые я поставил, назвать скромными было трудно. Не знаю, что им во мне понравилось, подозреваю, что уверенность в своей правоте. Но ответ был утвердительным, и мы договорились, что уже с понедельника я приступаю к новым обязанностям.А на следующий день я поехал к бандитам. Не то чтобы мне были нужны деньги — в последнее время я зарабатывал прилично. И бандиты были мне неприятны. Но я чувствовал — в этом есть какой-то шанс. Я заметил, что в последнее время у меня появилось чутье на шансы. Даже не то чтобы на шанс, словно какая-то сила заставляла меня исследовать любую возможность, реагировать на все, что меня окружало. Ведь я не хотел идти на эту передачу. И будь дело еще год назад — ну точно бы не пошел. Постеснялся. Чтобы не показаться дураком, не опозориться. Вообще, как я теперь понимаю, очень многое в моей жизни происходило под девизом “не опозориться бы”. И ведь постоянно так и выходило, что все равно позорился! Теперь же — как рукой сняло. Однажды — это было, конечно, после той поездки на дачу — я много думал об этом и в итоге рассудил так: вот я живу на земле. Жить мне здесь осталось, ну, хорошо, если пятьдесят лет. И чего дальше? Ну и кто будет вспоминать, был ли такой Лекса, как он себя вел, чего делал, в каких делах и проектах опозорился? Да никто не вспомнит, у потомков своя жизнь и свои проблемы. Они тоже будут жить и думать — не опозориться бы. Ну и спрашивается, ради кого мне тут стараться? Буду жить как живется, как хочется — и плевать я хотел на то, что и как обо мне там подумают. И вот как только я начал жить по этому принципу — вот тут-то и оказалось, что никакого позора и нет. С таким настроем и на улице уже не поскользнешься на банановой кожуре. И глупость сказать в разговоре, о которой потом жалеешь, — и то не удается. Если ты твердо знаешь, что делаешь только то, чего хочешь сам, и тебя не волнует мнение окружающих, то и окружающие начинают воспринимать тебя как Человека, Который Не Делает Ошибок. И если ты поскользнулся на банановой кожуре, засмеялся, встал и отряхнулся, то они думают — вот ведь жизнь у человека! Здорово он поскользнулся, вон как доволен! А если ты бред несешь в разговоре, но со знанием дела, то и окружающие воспринимают это как само собой разумеющееся. Говорит человек загадками, знает, что говорит, куда уж нам, тупым, понять его…О чем я рассказывал-то? А, ну да, как я на стрелку с бандитами поехал. Приехал, короче. Оделся прилично — костюм свой рабочий, дорогой, галстук там, все нормально. Поймал тачку, приехал. Сидят голуби в своей тележке, ждут. Ну, только без главного своего, очкастого. Сел к ним, поздоровались, поехали. Привезли меня, короче, в полную задницу. Далеко за городом, через три шоссе, особняк у них. Мне даже на моей новой работе на такой особняк копить лет восемьдесят, да и то если при этом ничего не есть, а вечерами еще в переходе метро песни петь. Ехали мы в этот особняк не меньше часа. И молчали всю дорогу. Они вообще, как я понял, ребята неразговорчивые. Но час молчать! Я, конечно, тоже молчу, чего я буду чирикать, если все молчат?Короче, приехали. Они типа так вежливо мне издали показали — вот, мол, здесь у нас офис. Три этажа. Но водить по особняку не стали, так, издали показали. И провели сразу в подвал. Подвал у них — это надо видеть, конечно. Еще три этажа вниз. И отделаны тоже как офис. Привели меня в одну из комнат. Комнатушка — мелкая, выходит в коридор. Точнее, коридор идет мимо. Я так понимаю, на это у них весь расчет был. И выходит ихний главный, который пожилой, в очках. “Здравствуйте, Алексей”. Типа вежливый. И руку подает. Рука у него очень противная — мягкая, скользкая, педераст, что ли?— Вот тут, — говорит, — мы и будем с вами работать. Концепция тупая, но ее надо освоить.— Нет проблем, — говорю, — излагайте.— Концепция такая, — говорит очкастый, — сначала плач и крик “отпустите меня!” и “что вы со мной делаете?”. Затем идут наши реплики в некотором количестве, затем снова повторяется “отпустите меня!” и “что вы со мной делаете?”. И плач.— Ни фига, — говорю, — так мы не договаривались. Откуда я вам плач возьму? Я вам не этот. Не Станиславский-Немирович. Так что давайте мне текст упростим.— Нет, — говорит очкастый, — будем делать плач. По крайней мере слезы должны быть.— И где я их возьму?— У нас все продумано, — отвечает очкастый. — Слезы будут.— Лук нюхать?— Зачем лук? Будешь нюхать нашатырный спирт. И с точки зрения клиента нашатырный спирт будет смотреться уместно — типа мы тебя в чувство приводим.— Ох, — говорю, — парни. Зря вы со мной связались. Ой зря. Лучше бы вам кого-нибудь из своих натурально покалечили.— Спокойно, — говорит очкастый. — Если все будет хорошо, нам еще с тобой работать много в этом направлении. И расценки повысим. Так что будешь жить хорошо.— Да я, — говорю, — и так живу неплохо.— А кем ты работаешь? — говорит очкастый и словно впервые мой костюм замечает.А костюм у меня неплохой, очень неплохой. Полторы сотни иностранных рублей! Вообще такой стоит больше раз в пять, это я его купил по случаю за полторы, в инете нашел подержанный. На переговоры в нем ходить — самое дело. Начальство, которое большими деньгами ворочает, очень это дело понимает. Хоть с виду костюм — ну совсем ничего особенного. Я бы такой сроду не купил. Но понимающий человек сразу видит, что за качество ткани и вообще почем штучка. Вот только не знаю, зачем его надел сегодня.— Это, — говорю, — не ваше дело.— Не хами, — говорит очкастый с сомнением, еще раз поглядев на мой костюм. — Не знаешь, с кем разговариваешь. Делай что говорят. Если все пройдет удачно — сработаемся, не обидим.— А если неудачно?— А что может быть неудачно? — поднимает бровь очкастый. — Неудачно будет, если у тебя мизинец обратно не прирастет. Но это, сам понимаешь, проблемы твои. Не надо было свистеть в программе. Никто тебя за язык не тянул, что ты пальцы умеешь обратно выращивать. Пробазарил — ответь. Понял? Заявление нам подпишешь — и проблемы дальше твои.— Что за заявление?— Потом принесут. Сейчас репетируем “отпустите меня!” и “что вы со мной делаете?”. Затем “не надо! не надо!”. Затем “папа! папа, помоги! папа!”.— Папа?— Папа — это ключевое в концепции, — говорит очкастый, — “папа, помоги!” и еще “не надо! Пожалуйста, родненькие, пожалуйста, миленькие! все, что хотите, сделаю!”.— Все?— Все. И дальше чик и мизинец отрезаем. Предупреждаю сразу, чтобы не было вопросов. Нет вопросов?— А какие вопросы? — говорю. — Только вопрос денег. Деньги вперед.— Гоша, принеси десятку, — говорит очкастый через плечо безбровому и снова поворачивается ко мне. — Деньги не вопрос. Вопрос, в другом. Объясняю еще раз. Ты сам на это подписался. Подписался?— Подписался.— А раз подписался, раз сюда приехал, то поворота обратно нет. Ясно?— В каком смысле? — говорю.— В том смысле, — говорит очкастый, — что у нас через два часа клиент приезжает. И через четыре часа — второй клиент. И встречу нам срывать нельзя. Поэтому если ты, к примеру, сейчас в штаны наложишь, мизинчик свой пожалеешь и к воротам побежишь, то сам понимаешь. Сукой будешь. И поступим с тобой как с сукой. Ясно?— Не надо грязи, — говорю. — Не с тем разговариваешь. Сказал — значит, сделаю.— А никуда не денешься, — говорит очкастый. — Отсюда не убежишь. Еще раз повторяю, если ты не понял. Мизинец мы отрезаем совсем. Ясно? Под корень. И себе оставляем. Ясно? Даже слушать ничего не хочу! Ты подписался!— А я чего, возражаю?— Если ты думаешь, что мы его на лоскутке оставим висеть или тебе отдадим, чтобы ты его обратно пришил…— Не вопрос, — говорю, — мы все уже обговорили. Я другого не понял — что там за второй клиент? Про второго клиента мы не говорили.— Спокойно, — говорит очкастый. — Мизинец один. Второму клиенту его же и предъявляем. И дарим как сувенир. У нас все рассчитано.— Ишь оптовики-затейники! — говорю. — Не было такого в уговоре. За второго клиента — еще десятку.— С какой стати? — удивляется очкастый. — Ты со вторым клиентом не работаешь, мизинец уже отрезан. Предъявляем только его и твою руку окровавленную.— Мизинец, — говорю, — можете предъявлять сколько угодно и кому угодно. Вы его купили — и предъявляйте кому хотите. Хоть президенту, хоть ментам на дорожном посту. А чтобы меня второй раз предъявлять, такого разговора не было. Десятка.— Гоша! — говорит очкастый, повернув голову. — Еще пятерку принеси.— Десятку.— Не наглей, парень. Мизинец один. Пятерка.— Хорошо, договорились.Мы помолчали немного, приходит Гоша и приносит пачку денег и листок. Очкастый, значит, берет у него листок и мне протягивает. Там напечатано: “Я, Алексей Матвеев, выполняя загородно-строительные работы в поселке Оклушки, но не имея опыта работы со строительным оборудованием (типа циркулярки), официально заявляю в присутствии свидетелей, что за любые производственные травмы, произошедшие по причине моего неумения с ней обращаться, сам отвечу. Дата-подпись”. Главное, адрес мой там был и номер паспорта! Я им ничего не говорил такого! Ну, делать нечего, хмыкнул я и подписал им бумагу. Деньги пересчитал и по карманам рассовал.И начали мы репетировать. Час репетировали, все очкастому интонация не нравилась. Типа крики у меня получались неубедительные. Цирк, да и только. Он совсем разгорячился, никакой солидности в нем не осталось. Сам бегает по комнатушке, показывает, орет: “Не надо! Пожалуйста, родненькие, пожалуйста, миленькие! все, что хотите, сделаю!” Нет, это не расскажешь, это слышать надо было. Сразу видно — большой личный опыт у человека. А ведь очень даже немолодой человек, кто бы подумал, что у него такие таланты. В общем, интересно.Я увлекся тоже, и к концу часа у меня уже стало очень даже неплохо получаться. Более того — даже слезы получилось вызывать безо всякого нашатыря и лука! Самому приятно. Даже мысль мелькнула такая — может, мне бросить к черту все эти компьютеры, сети и весь этот банковский менеджмент, и пойти в кино, например. Или театр. С моими-то способностями к перевоплощению?Помню, я еще тогда подумал — как дурак полнейший себя веду последнее время, ну куда это годится? Руки-крюки, морда волка, уши осла. Клыки. Ну не бред? Не детский сад? А ведь сесть перед зеркалом и серьезно поработать (покушать, покушать только перед тем!) — ведь я, наверно, смогу изобразить не тупые клыки или там морду щетинистую, а натуральное портретное сходство. Владимир Ильич Ленин, зд'гаствуйте! А?Тут пришел безбровый Гоша в комнату. Неглупый парень был, кстати, земля ему пухом. Хотя ладно, не буду вперед забегать, рассказываю по порядку. Значит, пришел Гоша в комнату — напряженный такой.— Едут! — говорит. — Готовимся!— Стоп! — говорю. — Мне еще переодеться надо. Принесите мне одежду, рванину какую-нибудь.— Одурел? — изумляется очкастый. — Я-то порадовался, что ты хорошо концепию понял. Какую, к черту, рванину? У тебя костюм самое то. Белую рубашку кровью залить — вот самая концепция.— Что?! — говорю. — Ты знаешь, сколько костюм стоит?!! Кровью залить?— Нет, ну можно с такими работать? — вздыхает очкастый и оборачивается на Гошу. — Правильно мне говорил босс — надо или живца брать натурально, или клоуна приглашать, фокусника.— И надо было фокусника, — пробасил Гоша. — Изобразил бы нам тут хоть ногу отрезанную, хоть яйца. За те же деньги.— Рожу их каждая собака знает, клоунов этих, — поморщился очкастый.— Ладно, — говорю, — еще штука денег — и пиджак ваш.— Некогда мне, — говорит очкастый. — Пойду встречать босса с клиентом. Гоша, разберись с ним, дай ему денег, чтоб не ныл.И уходит. Гоша хмуро вынимает из кармана горсть бумажек и дает мне.— Так, — говорю, — а я что-то не понял, наркоз где? Врач где?— Врача тебе, — говорит Гоша. — Наркоза тебе.— Иначе не буду работать.— А куда ты денешься, голубчик?И ухмыляется так мерзко. И вынимает из кармана ножик-выкидушку. Здоровенный такой ножик, лезвие с кровостоком — короче, все дела.— А никуда не денусь, — отвечаю ему, — только клиенту вашему я буду кричать “помогите, спасите”…— Вот и молодец, — кивает Гоша.— “Помогите-спасите, буду кричать. Я клоун из детского сада и приехал сюда фокусы с пальцами показывать за деньги, а меня тут мучают, заслуженного артиста Гагаринского района!”— Хитрый, с-с-сука, — говорит Гоша. — Да шучу я, шучу, будет тебе наркоз. И перевязка. Только врача тут, сам понимаешь, нету никакого. Поэтому я вместо врача. Но ты не трясись, у меня, может, опыта в таких делах побольше, чем у врача. Ты в армии не служил?— Не служил.— Ну вот послужи в горячей точке, вернешься врачом. Понял?— Понял, неси давай заморозку или что ты мне колоть. будешь.— Герыч, — говорит Гоша и начинает шарить в кармане. — Понюхаешь — и нормально.— Это что такое? — говорю. — Героин, что ли?— А больше ничего тут нету, брат, — отвечает Гоша и в кармане озабоченно шарит. — Где же? Неужели потерял?— Вот суки, — говорю. — Последний раз с вами работаю, подонками. Не шарь, не шарь, не нужна мне твоя отрава, даже видеть не хочу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39