Так что всех чужих молодых — сразу же вышибут на раз! Это к подъезду можно с мотоциклом и пивом приехать, бабок расшугать силовыми методами, а в Интернете этот номер не пройдет. Кого захотят — того и выкинут из чата. Вот это будет действительно всеобщая беда. Такая беда, по сравнению с которой толкающиеся бабки с кошелками в метро — это цветочки. Единственное, что греет, — тот факт, что сам я к тому времени окажусь по ту сторону баррикады, буду трещать в пенсионерских чатах и ругать молодежь…Вот такие вот меня мысли посетили, пока я с Габриэловичем разговаривал. Но тут раздается звонок, я вздрагиваю, Ариша тоже вздрагивает, а Габриэлыч идет открывать. Мы тоже подтягиваемся в коридор. Входит мужичок. Как его описать? Лет за сорок, бородка такая неопределенной формы — не лопатой и не клинышком, так, неопрятная. С залысинами и проседью, но энергичный. В руке саквояж. Как саквояж врача, но более антикварный. Что-то типа плоского чемоданчика. Зашел, истово перекрестился. Истово — не знаю, что это слово означает, но в смысле — с размахом, пополам согнулся.— Так! — говорит с порога. — Чур меня! Здесь вызывали бесов гнать? Где хозяин-то?Я смотрю на Габриэлыча, а тот глядит на мужичка с удивлением — видно, тоже ожидал чего-нибудь посерьезнее. Тут до мужичка доходит, что негр — и есть хозяин. Он Габриэлычу руку протягивает:— Вечер добрый! Отец Амвросий!— Игорь Габриэлович, — говорит гуру и руку ему пожимает.— Беру недорого, — объявляет Амвросий, потупившись. — В районе восьмидесяти пяти евро.— А от чего зависит? — спрашиваю я.— Как гон пойдет, — отвечает отец Амвросий и на меня взгляд переводит.— А сколько это времени занимает? — спрашиваю я.— Если гон пойдет в охоточку, до зари управимся, — отвечает отец Амвросий. — Где у вас тут можно руки обмыть? Где рукомойня?Ну прямо как врач “скорой”! Показал ему Габриэлыч, где ванная, а я смотрю на Габриэлыча, киваю в сторону ванной — мол, надежный это хоть мужик-то? Габриэлыч так мне одними глазами показывает, мол, не знаю, что за мужик, но рекомендовали хорошие люди. Так я понял. Выходит отец Амвросий из ванной, руки полотенцем вытирает и оглядывается.— Ты одержимый будешь? — кивает мне.— Кто, пардон?— Одержимый. Бесноватый.— Ну я. Как бы.— Вижу, — говорит отец Амвросий и подмигивает мне. — Все вижу. Чую бесноватость. И обосновать могу.— Не надо, — говорю, — обосновать. Вы лучше скажите если до утра не управимся, то как я на работу пойду?— Никакой работы, — качает головой отец Амвросий. — Тебе после изгнания беса отдыхать недели две.— Ого, — говорю.— А ты думал? — говорит отец Амвросий. — Шутки шутить?Я смотрю вопросительно на Аришу, а затем на Габриэлыча, лица у них серьезные, они кивают — надо, мол, надо. Ну, я зашел на кухню, позвонил начальнику своему. Сказал, что на работу завтра прийти не смогу. Типа по состоянию здоровья. Начальник на меня разорался, сказал, что я уже неделю гуляю, работа кипит, что раз такое дело, то или я прихожу и впрягаюсь без выходных, или я уволен немедленно. Ну а мне-то это только на руку, я ж другую работу себе подыскал со следующего месяца. Так и договорились.— Ну что? — спрашивает Габриэлыч. — Уладил с работой?— Ага, — говорю, — все отлично. Ближайшие две недели свободен.— Где же ты работаешь? — удивляется гуру.— Программист он, — говорит Арища.— Хорошо живут программисты, свободно, — цокает языком Габриэлыч, а отец Амвросий нахмурился и перекрестился.— Еще вопрос, — говорит отец Амвросий. — В этом помещении будем работать?— А разве не в церковь поедем? — удивляюсь я.— Молодой человек! Если хотите, конечно, можете идти в церковь, — говорит Амвросий, и голос у него обиженный. — А я работаю на дому. Я частный священник.— А сами вы к какой бы конфессии себя бы отнесли? — аккуратно спрашивает Габриэлыч.— Божий человек, — отвечает Амвросий. — А остальное все суетно. А ежели вас гложет гордыня и подозрительность, то можете не сомневаться — бесов я изгнал дюжину дюжин, они меня боятся, как ладана. А если вас интересует юридическая сторона, то все документы я вам представлю.Он лезет в чемодан — вытаскивает здоровенный ламинированный лист и протягивает Габриэлычу.— Вы пока на кухоньке посидите, поизучайте, — говорит отец Амвросий, — а я, с Божьей помощью, пойду исследовать помещение…Взял саквояж и направился в ближайшую комнату. И стали мы листок рассматривать. Там бумага глянцевая с золотым тиснением. Православно-целительский дом пресвятой Дарьи Ерохиной, разрешение на индивидуальную духовную деятельность, выдано отцу Павлу Тарасовичу Зяблику (крещ. Амвросий). Подпись: Дарья Ерохина.— Хм… — говорит Габриэлыч.— Ой… — говорит Ариша.— Ну ладно уж, чего там, — говорю я. — Лишь бы дело знал.И тут из комнаты раздается громкое шипение. Мы замолчали, а оттуда снова “Ш-ш-ш!!! Ш-ш-ш!!!”. Мы заглядываем в комнату осторожно, а там отец Амвросий стоит с большой бутылью и из пульверизатора окучивает стены святой водой. И бормочет что-то, видно, молитву. Ну, мы не стали ему мешать, ушли на кухню.Через некоторое время приходит отец Амвросий и приносит горсть масок — со стены снял.— Бесов надо сжечь, — говорит он.— Милейший, — отвечает Игорь Габриэлович, — это не бесы, это кармически чистые предметы этноса.— Не знаю про этнос, а бесов надо убрать, — говорит отец Амвросий. — Жуткие рожи. Может, у вас там в Африке они кармически чистые, а у нас страна православная, во Христе. Здесь это бесы.— Возможно, в этом есть доля истины, — говорит Габриэлыч. — Но мы можем их спрятать?— Ну разве что на кухне, — морщится Амвросий. — Придется очертить круг мелом и запереть бесов в круге. Мел есть?— Есть карандаш от тараканов.— Даже лучше. И еще амулеты там во множестве, их все надо со стен поснимать, в них бесы могут прятаться. Вообще у вас квартирка, конечно, — рассадничек. Неудивительно, неудивительно! Давно здесь живешь? — спрашивает меня.— Да я вообще не здесь живу. Я сюда в гости приехал.— А, — говорит Амвросий.И уходит. Габриэлыч пошел с ним, и они вдвоем принесли всяких амулетов и масок и сложили все это аккуратно под кухонным столом на расстеленных газетах. Мне отец Амвросий запретил пока в комнаты ходить. Они туда ушли, стали мебель двигать. Сижу я, значит, и предчувствие такое — ну, попал. Но я понимаю, что это не у меня предчувствие, а у беса, который в меня вселился. Что радует.Наконец отец Амвросий пришел и пригласил меня в комнату. Зашел я в комнату, там бардак жуткий — половина вещей вынесена, столики журнальные убраны, и все такое. Посреди комнаты диван выдвинут. Отец Амвросий показывает мне — мол, ложись. Ну, ложусь. Ариша с Габриэлычем задергивают шторы, свечи зажигают и садятся в кресла по углам, чтобы, значит, смотреть. Но отец Амвросий их оттуда шугает, говорит, чтоб подождали в другой комнате, помощь потребуется позже. Они выходят, а отец Амвросий обращается ко мне.— Первым делом, — объявляет он, — надо исповедаться.— Ну, надо так надо, — говорю.— Ударялся ли ты в язычество? — спрашивает отец Амвросий.— Да вроде нет, — говорю.— И слава богу, — говорит отец Амвросий. — Коли не брешешь. Чужим богам не поклонялся? Языческих символов не носил?— Майка, — говорю, — у меня была. С черепом светящимся.— .ф-у-у… — говорит отец Амвросий. — Ну чего ж ты теперь хочешь…— Но я ее уже года два не надевал!— Хоть каешься?— Каюсь. Вернусь домой — выкину. Или брату двоюродному подарю.— Выкинь. А лучше сожги с молитвою. Теперь далее. Произносил ли плохие слова?— В смысле матюгами?— И матюгами.— Ну, бывало.— Зачем?— Всякое бывало. Упадет, бывало, чего-нибудь неожиданно. Виндоус. Ну и это…— Часто ли?— Виндоус падал? Хе!— Часто ли матюгами разговаривал?Я задумался.— “Мля” — это матом?— Тс! — шикнул на меня отец Амвросий. — Не забывайся, одержимый! Ты на исповеди!— Извините, пожалуйста.— Матом, конечно.— Тогда часто, — вздохнул я. — А в Интернете, в чатах, считается?— Вообще-то Интернет от диавола. — задумался отец Амвросий. — Так что считается вдвойне.— Тогда совсем часто.— Должен предупредить, — сказал отец Амвросий. — За каждый матюг Богородица на три года отступается.Я прикинул.— Ой, мля… — вырвалось у меня непроизвольно.— Одержимый! — строго прикрикнул отец Амвросий. — Не забывайся!— Простите, пожалуйста, — сказал я. — Это, наверное бесы.— Ну так для того мы и здесь, верно? — смягчился отец Амвросий и по-свойски подмигнул мне. — Каешься?— Каюсь. А если Интернет от диавола, про Интернет тоже каяться?— Обязательно.— Не могу. Это работа моя, я программист, проектировщик сетевых решений.— Сетевых, — сказал отец Амвросий с омерзением. — Сетевых. Слово-то какое. Сети диавола.— Не, — говорю, — информационные сети.— Кайся немедленно.— Но я же на работу снова пойду? Это же моя профессия.— Ну так я тебе не говорю работу бросить, верно? Покайся, а там иди на работу, снова покаешься.— Каюсь.— И слава богу, коли не брешешь. Завидовал ли кому-нибудь?— Случалось.— Каешься?— Каюсь.— И слава богу, коли не брешешь. И кстати, вопрос к тебе — брехал ли?— Ну… Бывало.— Каешься?— Каюсь.— Не брешешь?— Не.— Едем дальше. Ленился ли?— Случалось. Каюсь.— Смотрел ли с вожделением?— Чего?— Чего. Не маленький. Смотрел ли с вожделением?— Смотря на кого.— Ну, на кого. На баб, понятное дело. Но если на мужиков — это особый грех.— На баб смотрел, наверно. Ну да, точно смотрел.— Кайся.— За просто смотреть? С какой стати?— Одержимый!— Чего, уже и посмотреть нельзя?— Одержимый!— Хорошо, каюсь.— Все. Иди и больше не греши!— Все? Уже идти?— Погоди. Бесов гнать сейчас начнем. Это я тебе грехи отпустил по-быстрому.Отец Амвросий уходит, возвращается с саквояжем и начинает оттуда извлекать предметы — пару книжек в пластиковых обложках, веревки с бубенцами, бубен — что меня удивило — и сандаловые палочки.— А чего за книжки? — говорю. — Библия?— Спецлитература, — объясняет отец Амвросий. — Библии мало. Это Тропарь и Требник, издание двадцать четвертое, переработанное.— Типа как у нас в программировании — “Виндоус для чайников”?— Одержимый, не ерничай!— Извините, — говорю. — Понял. Вопросов больше не имею.В общем, собрал отец Амвросий свои вещи, подошел ко мне, обошел вокруг дивана, осмотрелся — видать, решил, что все готово.— Поехали! — сказал отец Амвросий, махнул рукой и начал трясти веревками с бубенцами. — Изыди, нечистый Дух! Освободи место духу святому! Изыди, нечистый дух! Освободи место духу святому!Ну, я чего? Я лежу, прислушиваюсь к ощущениям. Ощущений особо никаких. Был один момент, когда показалось, будто где-то в душе, как бы это сказать… ну, типа как щекотно вдруг стало. Я обрадовался, но пропало ощущение сразу, может, действительно показалось? А отец Амвросий все больше заводится, а по ходу дела зажигает вокруг свечки, расставляет. Свечки — ну, явно из маркета “ИКЕЯ”, не знаю уж, святые они там или нет. И благовония всякие зажигает. Ну и бегает вокруг, трясет веревочками, звенит бубенцами. Помню, я еще подумал, что работа у него не сахар. Это мне-то чего, я лежу, спокойно мне так, ничего делать не надо, а бесы изгоняются тем временем. Ощущения как в парикмахерской, только еще спокойнее, не боишься, что тебе ухо отрежут. Я даже прикрыл глаза и лежу, слушаю звон. Не заметил, как заснул. Не знаю, сколько прошло времени, трясут за плечо. Открываю глаза — отец Амвросий, мокрый уже такой, раскрасневшийся.— Одержимый! Ты что, сюда спать пришел? Не спать!— Извините, — говорю. — А чего делать?— Молись! — говорит отец Амвросий.— Я не умею, к стыду своему.— Просто обращайся к Господу! Своими словами!— Господи! — говорю. — Прости, что я…— Про себя! — говорит отец Амвросий и снова начинает веревками трясти.“Господи! — говорю про себя. — К тебе обращаюсь! Пожалуйста, не спеши отвергать мое обращение, дослушай сначала до конца и сам реши, пустая моя просьба или нет. Прости, что не знаю, как к тебе правильно обращаться — какими словами и в какой последовательности. Пойми правильно — я не профессионал общения с Господом, не учился в семинарии, не стажировался в церквах, я рядовой пользователь. И как любому пользователю, мне хочется одного — чтобы все работало. Желательно само по себе и без всякой настройки. А уж как оно устроено — это уж не мое дело, так я считал. Ну, пойми меня правильно, Господи! Мне казалось, что мир вокруг меня установлен и настроен безупречно. Это комплимент сейчас был. Господи! Я слышал, что ты, как и любой программист, любишь, когда пользователи хвалят твою работу. Так вот, мне казалось, что система, в которой я живу, отлажена настолько хорошо, что нет необходимости беспокоить Создателя с просьбами изменить то, доработать это, исправить такой-то баг, ну, ты понял, да? Можно на “ты”? Нет, наверно, лучше на “вы”… Так вот, скажу больше — система казалась мне настолько безупречной, что порой возникала мысль, что она такой была всегда и никто ее не создавал! По крайней мере наш мир ни разу не падал и не зависал, хотя, как я понимаю, мог, и неоднократно. Нет, я, конечно, не идеализирую, не утверждаю, что нам слишком хорошо живется, и все такое. Но мне кажется, если мы живем плохо, если у нас типа войны, или беспредел, или беды другие, личные всякие, то это не потому, что система кривая, нет! Это потому, что это мы сами кривые жизненные задачи пускаем в системе. А система как раз ничего, держится молодцом, несмотря на наши кривые руки и все сознательные попытки ее повалить. Может ли быть лучший комплимент для Создателя? Да, я не задумывался о Боге, о том, кто создал этот мир. Каюсь, Господи. Но пойми — я же рядовой пользователь, а они никогда не помнят копирайтов, им главное, чтоб программа работала, и желательно на халяву. Каюсь”.— Про себя бормочи! — перебивает отец Амвросий. — А то талдычишь что-то себе под нос, меня сбиваешь.— Пардон, — говорю, — задумался. Буду про себя. “А поскольку система в целом не сбоила, то мне, как любому пользователю, не приходило в голову сесть и почитать документацию на систему в целом, то есть на Вселенную, поинтересоваться, кто ее Создатель. Я слышал, что документация есть и в открытом доступе. Библия, например. Или вот отец Амвросий какой-то Требник упоминал, а я вообще про такой не слышал. Да и пойми меня правильно, Господи, слишком умного вокруг документации, слишком многие претендуют на авторство системы. Тут не поймешь. Я слышал, что есть Будда, Кришна, Аллах, Иисус Христос и еще множество имен, а также, например, античные-создатели, типа древнегреческих. Кстати, они там в своей версии документации фигурируют именно как группа разработчиков, причем четко распределено, кто за что отвечает, ну, типа Афродита — за любовь, Зевс — громовержец, кто-то там еще — за искусство, сорри, не помню точно. Честно говоря, мне порой действительно кажется, что создать такой мир одному не под силу, поэтому группа разработчиков, каждый из которых работает над своим модулем, — это мне всегда казалось более похожим на правду. Возможно, я ошибаюсь. Говорят, что это все самозванцы, и Будда, и Кришна, и Зевс. Говорят, что надо обращаться непосредственно к Иисусу Христу и самая правильная документация — это Евангелие. Но здесь тоже непонятно, ведь Иисус совсем не Создатель нашего мира, он только сын Создателя. И судя по документации, он фигурировал лишь в тестировании готовой системы, причем кончилось не очень удачно. Оставил свои комментарии, описания, как надо жить правильно. Какой смысл обращаться к нему с просьбами пофиксить и улучшить? Или он просто передает все просьбы и пожелания отцу, который так крут, что простым пользователям связаться напрямую с ним невозможно? В общем. Господи, кто бы ты ни был, просто Создатель, если ты меня сейчас слышишь, пойми меня правильно — я не знал, кому слать свои благодарности за устройство мира, ну честно не знал! И к кому обращаться с просьбами о доработках, если нашел баг, — тоже до сих пор не знаю. Виноват”.— И не кивай головой! — прерывает меня Амвросий. — Не на всенощной! Молись тихо.— Пардон, — говорю. — Это я машинально, увлекся беседой.— С кем? — изумляется Амвросий и прекращает махать бубенцами.— С Богом, с кем еще…— Ну если с Богом — тогда продолжай с Богом, — успокаивается Амвросий.“Так нот, Господи! Я сам люблю, когда мне шлют радостные отзывы о моих творениях, это очень повышает настроение, пусть я даже не всегда запоминаю имена приславших благодарности. И когда шлют толковые багрепорты, типа в такой ситуации с такими данными твоя программа выдает такой сбой, исправь, пожалуйста? — это, конечно, настроения не повышает, но я все равно люблю такие послания. А вот чего не люблю — это когда шлют матюги, типа почему твоя программа такая кривая? Или всякие бесформенные сообщения, типа ай-ай-ай, как плохо работает программа, чего-то у меня с ней работать не получается. А что именно не получается и как это выглядит — не пишут. Вот это да, гнилой отзыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39