Плюс на втором этаже две тетки в одной комнате. Сразу видно, что тетки: ярко-алые груди у них, здоровенные, светящиеся. Я долго рассматривал. Наверно, одна из них та самая Люда, что на меня орала. А так народу мало, ну, понятно, вечер уже, на небе луна жарит — синенькая такая почему-то. Ну а в здании на заднем плане еще что-то светится, что не разобрать отсюда. Может, трубы, может, мониторы, а может, и люди.Встал я, отряхнулся, мордой помотал — и побежал к зданию. Обошел его почти кругом — никаких лазеек. Чего делать? Не по водосточной же трубе пилить вверх? Собака, лезущая по водосточной трубе… И тут мне приходит в голову мысль — почему именно по водосточной трубе, почему не внутри нее? И я аккуратненько подхожу к водосточной трубе, просовываю передние лапы внутрь и голову за ними и сам внутрь втягиваюсь. Ну, втянуться-то я втянулся, метра на два в высоту, а вот как вверх ползти? Пришлось вырастить себе вместо лап руки чуть ли не с присосками. Но не с присосками, просто гладкие, чтоб по металлу изнутри отталкиваться. Но и это не помогло — скользят лапы, не толкаются. И вообще темно и душно. И тут как-то само собой решилось — вдохнул я воздуха во всю свою длиннющую грудную клетку, она расширилась и залипла в трубе. Я тогда брюхо с болтающимися ногами подтянул повыше и живот что было сил вперед выпятил. Выдохнул. Держусь на животе. Вытянулся вверх сколько мог, снова медленно вдохнул. Повис на грудной клетке. Живот расслабил, подтянул вверх ноги и пузо. И вот так, как червячок, быстренько добрался до крыши. В одном месте, правда, труба зашаталась — ну понятно, хоть ты собака, хоть червяк, а весу все равно шестьдесят пять кило. Но ничего, выдержала.Добрался до крыши, вырастил лапу подлинней, ухватился за поручни чугунные, подтянулся, вылез на крышу и принял облик собаки. Не обошлось без приколов — я как бы мысленно себе команду дал вернуться в нормальный облик и на миг стал голым Лениным. — Этот эффект я уже давно заметил — стоит один раз превратиться, тело запоминает форму и второй раз уже без труда получается. Но Лениным стоять на крыше холодно и неуютно, да и вообще… Поэтому я быстренько в собаку, в собаку. И теплее, и незаметнее — мало ли чего собака на крыше делает? Побегал я по крыше — нашел вентиляционный короб. Ну и полез туда. Там пыль, противно, но кое-как вписался, спускаюсь. Помогло зрение инфракрасное — я же сам теплый, свечусь, вот так и получилось, что сам освещаю себе дорогу. Тускло, правда.Я когда— то представлял себе по западным фильмам, будто вентиляционные ходы -это такие здоровенные этажи, где хоть рота террористов проползти может. На практике оказалось — ничего подобного. Только я и могу по ним лазить, и то сильно модифицировавшись. В общем, дошел я до развилки, свернул и вдруг вижу — свет вдали. Ну, я туда, ползком, а там маленькая решетка в коридор выходит. У самого потолка. Ячейки у нее с копеечную монету. Ну что делать? Попробовал, просунул для начала палец и стал руку утончать. И лезу, лезу, тянусь, уже голову сплющил в иголку почти, плечи пролезли, конца мне и края не видно. А нижним пальцем уже в линолеум коридора уперся, держусь, чтобы не упасть. Затем на линолеуме стал в кольца сворачиваться. Уже голова у меня на полу, то есть не голова даже, а так, шланг метра два. Я на нем один глаз открыл, осматриваюсь.Осталось мне немного, а тут пятно по коридору движется. Перевел я взгляд на обычное зрение, чтобы черты лица рассмотреть, а это тот самый оперативник. Что ему не сидится в кабинете? То вот на лестницу вышел, когда меня из здания выписывали, то теперь по коридору мотается. Идет, значит, папочка под мышкой. Увидел меня — остолбенел. Ну и я его понимаю — свисает из вентиляции такой провод длинный, мохнатый, на полу целая бухта. Что за дела? Подошел он, схватил меня за грудь — у меня как раз грудь висела на весь коридор — посмотрел вверх озабоченно и подергал. Ну скажи, не дурак?А у меня за вентиляционной решеткой еще оставались ноги и все такое, ну и решетка не выдержала, она там на двух шурупах крепилась. И вылетела. И остаток туловища ему на голову брякнулся. Он заорал, отскочил в сторону, а я тоже от неожиданности в собаку превратился. Вот только посреди туловища у меня решетка зависла, получилась такая осиная талия. И я шарахнулся по коридору что было сил, только когти по линолеуму цокают. Неприятно, неудобно — никому не советую такое испытать. Кажется, еще рывок — и порвусь пополам. Убежал за угол, быстро выполз задней частью туловища из решетки и озираюсь. Тут дверь распахивается, и выглядывает Люда та самая. Лицо озабоченное. Увидела меня — совсем испугалась. Ну, я гавкнул на нее для острастки и кинулся, типа укусить хочу. Она в кабинет спряталась, а я по коридору пролетел и на лестницу вылетел, А сзади уже крики, шум. Ну понятно, ЧП. И я понимаю, что так просто мне не уйти. Куда бежать?И я растекаюсь по полу тонким слоем — по ступенькам сплошной волной и на лестничном пролете. Как ковер. И тут же по мне пробегают вниз три пары сапог. Или ботинок — какая, на фиг, разница.По тебе, надеюсь, никогда сапогами не бегали? Очень неприятное ощущение, хотя боль я, конечно, заранее отключил. Пробежали три пары ботинок вниз, ну, я лежу, не шевелюсь. Слышу — поднимаются вверх два человека, но, не доходя до меня, останавливаются, и я слышу разговор.— Семеныч, — говорит незнакомый голос, — доложи полковнику и вызови группу. Пусть что хотят, то и делают. Я не понимаю, что сегодня творится. То ли я с ума сошел, то ли… Не понимаю. Что ты видел?И ему отвечает тот самый оперативник, который меня дергал:— Сам ничего не понимаю. Ленин исчез. Замок не поврежден, дежурный ничего не знает, на вахте божатся, что никто из здания не выходил. А сейчас иду по коридору — висит кабель из вентиляции. Я к нему подошел, а кто-то на меня сзади прыгнул и повалил. Я вскакиваю — кабеля нет, никого вокруг тоже нет.— Уфологов надо вызывать, — говорит незнакомый.— Кого?— Уфологов. Или спецназ.— А не боишься, что опозоримся? Что будут на нас пальцем показывать и ржать?— Не знаю.— Что твои говорят?— Негр с попом? Говорят, что изгоняли духов из парня.— Что за парень?— Они не знают. Негр его первый раз видел, а поп вообще по вызову явился.— Дави их. Откуда парень взялся? Кто его привел? Или он сам пришел к негру, позвонил в дверь и попросил изгнать духов?— Выходит, так.— Что ребята говорят?— Ну, я их отпустил до завтра. Говорили, что был парень молодой, прибитый гвоздями к полу, на животе утюг стоял.— Ну и где он?— Исчез. Вместо него в квартире появился вот этот клоун, Ильич.— Уфологов надо. Негр с попом в разных камерах?— В одной.— Разведи по разным до утра.— Знаешь, сам разведи!— Не понял?— Я не хочу к ним подходить.— Боишься?— И да! И боюсь!— А погоны потерять не боишься?Оба помолчали.— Ладно, — говорит незнакомый. — Пойдем вместе. Позови своих, и пойдем.— Подожди! А какой смысл разводить по разным камерам?— Выполняй.И оба отправились вниз. Я еще немного полежал и подумал. Значит, я не успел, Габриэлыча с Амвросием уже допросили. А собственно, чего я ожидал? Главное — Габриэлыч и Амвросий не выдали Аришу. А раз не выдали Аришу — значит, и меня не найдут. А хоть бы и нашли — какие ко мне претензии? В общем, полежал я еще, подумал, ничего толком не придумал — и потек вниз по ступенькам. Внимательно посмотрел инфракрасным глазом сквозь этажи — шастают несколько человек где-то под первым этажом. Подвальное помещение. Ну, я потек в подвал.А там вообще удобно — трубы тянутся под потолком, я щупальце выпустил, за трубу уцепился и весь туда переполз.Пылища там, конечно, клубами, но что делать? Ползу по трубе, как червяк, на носу глаз один. Вижу — в дальнем конце коридора одну дверь открыли, вывели человека. Причем осторожно так вывели — сами отошли метров на пять, автоматы, все такое. И завели в камеру напротив. И пошли обратно. По дороге только один вверх посмотрел, но ничего не увидел. Заперли решетку — там посреди коридора еще чугунная решетка была. И ушли.Ну, я сползаю с трубы — и прямиком к камерам. Нашел щель, просунул нос и затем всю голову. Обернулся собой. Смотрю — нары двухэтажные, сидит отец Амвросий на верхней наре, или как ее назвать, глядит на меня, причитает и крестится. Посмотрел я в его глаза — совсем безумные. Ну, протиснулся я полностью, обернулся собакой. Сел, за ухом почесал неторопливо. Амвросий совсем от ужаса онемел. Хотя, казалось бы, профи в этих делах должен быть. И чего я ему скажу, если он в таком невменяемом состоянии? Сделал я себе мысленно хриплый голос, открыл пасть и произнес:— Велик твой грех, Амвросий. Ушел ты в смуту и ересь от истинной церкви. Возомнил себя в святом сане, якшаешься с сектантами. Молись, Амвросий, и будет тебе даровано прощение. Выйдешь — иди в церковь и покайся во всем. А спросят тебя менты, как дело было, — не таись. Только про ангела Арину не говори. То ангел был в видение твое и во благо…Не силен я в древнецерковном, честно говоря. Знаю, что коряво сказал, но на Амвросия подействовало. Сидит он, дрожит, на меня смотрит. В общем, собеседник из него никакой. Развернулся я и обратно в щель под дверью просочился. Пошел к другой камере, где Габриэлыч.Пролез к нему — а Габриэлыч спит. Прямо в одежде, кулак под голову положил — и спит на нарах, на матрасе. Вот что значит гуру! Нормальные крепкие нервы. Взял я одеяло, стал самим собой и завернулся в него. И потряс его за плечо.— Вставай, Габриэлыч, — говорю. — Разговор есть.Он тут же вскочил, от света щурится и на меня смотрит.— Ты? — говорит.— Я. Пришел и уйду. Габриэлыч, дело такое. Отец Амвросий совсем безумен, так хоть с тобой поговорить нормально можно?— Конечно, — говорит Габриэлыч. — А давно тебя ко мне посадили?— Никто меня не сажал, — говорю. — Сам ползаю всюду. Потому что я оборотень. Увидишь еще. Так вот, Габриэлыч, дело такое…Я замолчал и на всякий случай огляделся, нет ли микрофонов вокруг. По идее, должны быть, хотя зачем они, если камера одиночная? Слушать, как арестант сам с собой разговаривает? Перевел я глаза на инфракрасные, еще спектр немного взад-вперед подвигал — никакой проводки не обнаружил, кроме электрической.— Габриэлыч, — говорю. — История такая. Ты человек видный, ученый, философ, культуролог или как там называется. Оккультизмом интересуешься, верно? Ты решил вызвать духа. Просто так, из ничего, ясно? Позвал приятеля своего, священника-самоучку, ну и вызвали духов. Шумели, били в бубен. Что дальше было — не помните. Тут и милиция приехала. Никого с вами больше не было. Никого. Ясно? Нет жертв, нет свидетелей, нет уголовного дела. Обещай больше не шуметь, и все.— Кто ты, Алексей? — спрашивает Габриэлыч тоскливо.— Не знаю, — честно отвечаю я. — Оборотень. Но не дьявол, потому что зла никому не хочу делать.— Я вижу, — кивает Габриэлыч. — Ладно, не выдам тебя.— Не так мыслишь, — говорю, — меня-то ты можешь выдать. Только неприятности от этого будут только тебе. Я скажу, что ничего не знаю, никто из меня духов не выгонял, Ильичем я по квартире не ходил…— Кем не ходил?— Понятно. Ты не в курсе. Ну, это и лучше. В общем, неприятности только тебе, понимаешь?Габриэлыч кивает.— Кто ты, Алексей?— Да не знаю я. Как пойму — сообщу. Пока что я другое понял.— Что?— Что ты, Габриэлыч, никакой не гуру.Габриэлыч молчит.— И никаких занятий медитацией с группами учеников у тебя нет. А что Ариша к тебе два раза в неделю бегает, а мужу рассказывает…— Хватит! — говорит Габриэлыч нервно. — Я не хочу это выслушивать!И я понимаю, что попал в точку.— Ариша, — говорю, — девушка впечатлительная, увлекающаяся. Не морочь ей голову, хорошо?Габриэлыч молчит.— Габриэлыч, я не слышу! Ты согласен или нет?— Молодой человек! — говорит Габриэлыч. — А кто вы такой, чтоб со мной в таком тоне говорить?Ну, чего с ним делать? Я падаю на четвереньки, накрываюсь с головой одеялом и оборачиваюсь собакой. Делаю клыки пострашнее и шерсть дыбом. И вылезаю из-под одеяла.— Кто я такой? — рычу. — Тебе объяснить, кто я такой? И делаю пару шагов к Габриэлычу, сверлю его глазами. Надо отдать должное — мужик железный. Лицо каменное, смотрит мне в глаза. Черный, белки сверкают, нос приплюснутый, губы толстые, развесистые. Посмотрели мы в глаза друг другу, затем он все-таки отвел взгляд.— Амвросий как? — спрашивает бесцветным голосом.— Безумен, — говорю. — Что бы он ни болтал, тверди одно — занимались оккультизмом, вызывали духов.— Удачи, — говорит Габриэлыч.— Удачи, — говорю ему.Разворачиваюсь и втягиваюсь в щель под дверью. Часть 5МУТАНТ(из дневника Лексы) — А дальше? — спрашивает Аришка.— Ну, чего дальше… Ушел оттуда.Мы сидим у Ника, пьем кофе с Аришкой. Ника дома нет, и такое неприятное чувство — не хочется, чтобы он появился. Не знаю почему.— А зачем ты вообще полез туда, к ним?— Ну, я хотел поговорить с ними. Сказать, как им себя вести. Чтобы не рассказывали вообще про меня как про живого человека, потому что это статья. Наверно. А сказали бы просто, что духов вызывали. Это ж не криминал. И сказать им, что я в безопасности, обо мне волноваться не надо, надо о себе думать и самим уладить этот случай, чтобы шума по минимуму. И все. Вот это я им хотел сказать.— Сказал?— Сказал.— Поняли?— Не знаю… Габриэлыч, наверно, понял. А Амвросий, наверно, нет. Он сейчас в таком состоянии, что его в психушку могут упечь… Хотя, может, ему и полезно будет.— Ну а сам? Сам ты чего теперь думаешь?— По поводу?— О себе. О том, что с тобой происходит.— Не знаю. Но бесов надо изгнать по-настоящему. В церковь сходить надо бы. Пусть проверят там как положено…Аришка задумчиво помешивает ложкой кофе. Черная воронка бьется в чашке и время от времени выплескивается на скатерть. Аришка этого не замечает.— Хочешь я покажу тебе свой крестильный крестик? — вдруг говорит она.— Да на фиг он мне? — Я поднимаю глаза и вижу вытянутое лицо Ариши. — Ой, извини, пожалуйста. Конечно, покажи…Аришка выходит из кухни и возвращается с крестиком. Я беру его в руки и рассматриваю. Крестик маленький, серебряный. Наверху колечко, цепочки нет. Аришка внимательно смотрит на меня.— Нравится?— Ну… нравится, — говорю я. — Ну… аккуратненький он такой. Маленький. Серебряный, да?— Да. Накрой его другой ладонью, подержи в руках.— Ну… хороший крестик. А чего ты его не носишь?— Не отвлекайся. Ты ничего не чувствуешь?— Честно?— Да.— Ариш, не обижайся, пожалуйста. Это же твой крестик, не мой… В общем, ничего не чувствую. Ни тепла от него особого, ни сияния.— Приложи его ко лбу.— Чего?— Приложи его ко лбу, — повторяет Ариша твердым голосом.— Мне так идет? — Прикладываю крестик ко лбу.— Крепче приложи. Ничего не чувствуешь?— Ариш… — вздыхаю я и отдаю ей крестик. — Давай кофе пить?— Давай, — вздыхает Ариша.Я мешаю кофе ложкой, набираю, пробую — горячо.— Обжигает? — спрашивает Ариша. — Хочешь, водички холодной добавим?— А есть кипяченая? Давай.Ариша открывает шкафчик, достает маленький графинчик и наливает мне в чашку прозрачной воды.— Странная у тебя вода, — говорю.— А ты попробуй, — говорит Ариша таким странным голосом, будто налила мне в чашку яд.Почему? Да и что мне яд, если меня и пули не берут? Отхлебываю из чашки, вкусно. Ариша внимательно смотрит на меня. Я говорю:— Странный у тебя вид. Мне кажется, ты меня сейчас снова спросишь — чувствую ли я что-нибудь?— А ты чувствуешь что-нибудь?!— Нет. А надо?— Не знаю… — Ариша вздохнула.— Рассказывай, — кивнул я и положил руку на ее коленку, обтянутую вельветовой джинсой.— Не знаю… — повторила Ариша. — Но ты не одержим бесами.— Почему-у-у? — Я продолжаю беседу, задумчиво поглаживая коленку.— Потому что тебя не жжет серебряный крест. И не пугает святая вода.— Это была святая вода? Вот эта, из пробирки?— Да. Святая.— Может, она была некачественная? Просроченная?— Прекрати! — Ариша сердито мотнула головой и даже хотела сбросить мою руку с коленки, но в последний момент передумала и только накрыла ее своей ладошкой. — Ты не боишься креста. Ты не боишься святой воды. Ты можешь спокойно смотреть на иконы! Заходить в церковь! Читать молитвы! Ты не одержим бесами.Я задумался и убрал руку.— Может быть, я одержим какими-то другими бесами? Может, я одержим бесами мусульманскими или этими… как их… ну, которых шестирукий… Будда, что ли?— Шива, — серьезно поправила Ариша.— Во, точно, вшивый.Ариша поморщилась. Я помолчал еще немного, затем все-таки сказал:— В общем, мне и самому давно кажется, что не в бесах дело… Вот только если это не бесы и не болезнь, тогда я уже вообще не знаю, что это может быть.— Все очень просто. Это мутация, — сказала Ариша. — А ты — мутант.— Вот спасибо! — хохотнул я. — Вот не было печали! Два десятка лет был нормальным человеком, а тут вдруг мутировал. От постоянного сидения за компьютером!— Я не говорила про компьютер!— А чего? Скажи. Юноша мутировал в инете! Компьютерный вирус поражает людей! Прекрасный заголовок на первую полосу газеты…— Я в этом не разбираюсь, — сказала Ариша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39