Шимес ничего не говорила. Просто стояла и смотрела на меня. Вообщето я не знал, что на моём месте должен делать порядочный муж. Наверное, подойти и поцеловать свою жену. Но у меня не было сил сделать это. Я метался между противоречивыми желаниями.
Я чувствовал примерно то же самое, что чувствует мужчина, открывший двери симпатичной соседке, у которой протёк кран, а неподалёку, на кухне, не менее симпатичная жена чистит картошку. Интересно, как бы на моём месте поступил Пьер? Наверное, он не стал бы растерянно озираться по сторонам и глядеть на жену в подвенечном платье затравленным взглядом.
Шимес первая не выдержала молчаливой дуэли. Её тело слегка качнулось и стало плавно двигаться мне навстречу. То ли это были последствия алкоголя, который ещё бродил во мне, то ли колдовство, но мне действительно показалось, что Шимес плывёт по воздуху. Она остановилась, только уткнувшись в мою грудь, спрятав там же свои белые руки.
Я неловко прижал её к себе, судорожно размышляя, что же мне делать. Не скажу, что я совсем уж неопытный мужчина, но в данной ситуации меня можно было понять.
Шимес подняла свой маленький носик вверх:
– Как хорошо остаться вдвоём! Правда?
Трудно было не согласиться с этим, не хватало только, чтобы нелюди стояли рядом и держали свечки.
– Скажи, что ты меня любишь.
Тупица, не мог сам догадаться. Все порядочные мужики говорят это женщинам при первом же свидании. Главное сказать, а никого не интересует, правда ли это или только слова. Ах слова, слова, слова! У меня когдато неплохо получались любовные письма. Вся рота в перерывах между войной ходила ко мне и умоляла, чтобы я написал их любимым девушкам. И как я писал, как писал!
Но одно дело писать, зная, что в глаза она тебе не посмотрит, другое – когда стоит она вот так, перед тобой, вся дрожит от твоих прикосновений и хочет услышать одноединственное слово, сказать которое не хватает сил. Но надо.
– Я люблю тебя, Шимес.
– Милая Шимес! – эк, как к ней прилипло.
Ладно, будет тебе и милая. Мне не трудно.
– Я люблю тебя, милая Шимес!
– Только дурак мог не догадаться, что последует за этими словами. Шимес запрокинула голову, и её полуоткрытые губы звали, звали, звали… Моё дыхание совсем сбилось, а лоб покрылся испариной. И не надо меня винить за то, что я родился самым обыкновенным мужчиной. Я сказал то, что думал:
– Я тебя люблю!
Горячие руки Шимес обхватили мою шею и властно притянули к себе. Разве мог я сопротивляться, разве мог я не желать этих влажных жадных губ, разве мог я отказаться от этого тёплого тела?
Как только Шимес оторвалась от моих губ, она яростно рванула ворот моей рубашки, и тонкий материал затрещал, освобождая меня, моё тело, но не мой разум. Я был словно во сне, не контролировал ни себя, ни руки. Фата медленно спустилась на застеленные ковры, и чёрные волосы Шимес рассыпались по её плечам. Но этого мне уже было мало. Белый материал платья оказался в моих жадных руках, и не было сил остановить его разрушение.
Она стояла передо мной, таинственная и зовущая. Все во мне клокотало и просилось наружу. Ловкие пальцы Шимес сбрасывали с меня последнюю одежду, и, когда уже ничто не могло отделять нас друг от друга, наши тела слились в одно целое. Губы Шимес ласкали моё тело, руки её помогали губам. Я подхватил Шимес на руки и вместе с ней бросился на кровать.
Дыхание вырывалось из нас судорожными всхлипами. Шимес извивалась под моими ладонями, моля только об одном. И я знал, что тоже хочу этого. Шимес опрокинулась навзничь, раскидав по бархатному покрывалу волосы и руки, и только одно было способно усмирить её страсть.
– Сергей!
Сквозь пелену тумана настигло меня это имя.
– Сергей!
Снова этот голос. Я замер. Кто зовёт меня?
Шимес? Но женщина лежала, закрыв глаза, ожидая последних слов и последних движений.
Тогда кто?
– Сергей!
В голосе было столько боли, что мне стало не по себе. Я узнал его. Я смог бы узнать этот голос из тысячи, из миллионов, из всех голосов, которые когдалибо были, есть и будут в этом грешном мире. Илонея! Где ты? Илонея!
Но голос умолк, оставив только жгучее отрезвление. Что со мной? Я хочу эту женщину? Да нет! Я только… Господи, что с мной происходит? Помоги мне. Господи, справиться со своей похотью. Я не могу предать ту, которую люблю. Даже если всем нам грозит смерть. Даже если весь мир низвергнется в ад. Я не могу предать Илонею.
– Что с тобой?
Шимес поймала мои мысли, и теперь лежала передо мной, красивая, но не желанная, обворожительная, но не зовущая.
– Я не могу, прости, Шимес.
– Почему? Тебе плохо со мной?
– Нет. Ты прекрасная женщина. Но… я не люблю тебя. Извини.
В следующее мгновение по кровати металась разъярённая кошка, а я самым ничтожным способом пытался избежать её когтей. Благо, для этого было достаточно места.
– Ты, ничтожный слизняк, посмел отказаться от моего тела? – бац, бац мне по морде.
– Мразь, я знала, что так будет! – Ну в самом деле, зачем так визжать?
– Шимес, успокойся! – ещё три раза бац. Ну что здесь такого, ну не получилось, и ладно. Шимес, чёрт бы тебя побрал!
Я воспользовался тем, что красавицаведьма запуталась в покрывале и быстро натянул на себя штаны, стараясь прикрыть от её острых когтей хотя бы самое главное.
Шимес, наконец, выбралась из своего плена и с новой силой набросилась на меня, рассыпая свои кулачки по всему моему телу.
– Подлец! Негодяй! Свинья!
Можно подумать, что я собирался её изнасиловать и насильно затащил в постель. Сама виновата. Правильно Пьер сказал, стерва! Мне уже надоело подставлять своё лицо, и я, коротко замахнувшись, немного успокоил разъярённую тигрицу. Шимес свалилась на кровать, замерла, и вдруг её тело затряслось в безудержных всхлипываниях. Вот только слез мне и не хватало. Я присел возле неё и, старательно подбирая слова, принялся успокаивать самое непредсказуемое существо женского рода, поглаживая её по голове.
– Ну, Шимес, право же, не стоит так переживать. Ты умная женщина, и должна понимать, что чувства порой гораздо сильнее, чем мы сами. Я понимаю, ты слабая женщина и поэтому…
– Я слабая женщина?!
Шимес перевернулась на спину. На её лице не было ни слезинки. Она смеялась.
– Ты говоришь, что я слабая женщина? Ты, который в полной моей власти? А известно ли тебе, что всё это – только представление? Я хотела развлечься.
– Да ну? Чтото по тебе не было этого заметно. Ты очень хорошо любила меня.
– Замолчи! – Батюшки, она и шипеть умеет? – Если ты не веришь мне, то поверишь Милаху.
– Который сидит гдето в подвалах и страдает от любви к тебе, моя крошка.
– Милах!
Вот уж не думал, что эта падаль способна на такую подлость. Один из ковров откинулся, и перед нами предстал сам Милах с весьма довольной рожей.
– Теперь ты веришь?
Ну что за баба? А ведь как играла, чертовка. Я чуть было на сделал её. А этот боров стоял всё время за ковром и подсматривал. Ну и компания!
– Милах, – я нагнулся, поднял всё, что осталось от рубашки и стал натягивать её на себя. – А ты что, сам не можешь сделать этого?
Слабоват, да?
Как он рванул ко мне! Если бы я сделал шаг в сторону, он наверняка вышиб бы стену. Но я не отошёл. Я встретил его ногой. И, боюсь, что после этого удара Шимес надолго останется без своего любовника. Милах с выпученными глазами стек на пол, а Шимес только рассеянно хлопала ресницами.
– Крошка, а тебе не одеться?
Шимес, казалось, только сейчас вспомнила, что совершенно раздета. Она взвизгнула и натянула на себя покрывало.
– Ты заплатишь за это, варркан!
– Только давай без всяких там угроз. Прикажешь убить меня? Ну и что? Смерть не страшна варркану. Жаль, конечно, но что поделаешь.
Давай, зови своих ублюдков.
Шимес зашипела и както странно вперилась в меня своими глазами
– Ну, что ты на меня смотришь?
– Варркан! Ты сказал, что я слабая женщина? Сейчас ты узнаешь, что это не так.
Меня словно током долбануло. Паутина в сознании натянулась и стала вибрировать в невыносимом темпе. Мозг раздирало на части, швыряло во всём стороны, и куда бы не бросался мой испуганный разум, везде его настигало сознание Шимес. Оно рвало его, топтало, скручивало в невыносимые жгуты.
Горло моё раздиралось от крика, тело тряслось, а пальцы судорожно пытались найти хоть какуюто защиту в каменных плитах пола. Оказав мне последнюю услугу, сознание Шимес швырнуло меня на стену, мозг сплющился, и меня накрыло тёмным покрывалом беспамятства.
Я очнулся на том же самом месте, где висел днём раньше. Из небытия меня вывел голос Пьера:
– Хорош спать, приятель. Давай, выкарабкивайся!
Я открыл глаза и увидел варркана. Тот висел напротив меня. Ну, слава Богу. Я, кажется, пока жив, Пьер тоже. Будем надеяться, что Илонее тоже пока ничего не грозит.
– Ну, как первая брачная ночь?
– Шимес не понравились пропорции моего тела.
В голове вроде бы всё нормально. Вернее, все как и прежде. Паутина опутывала меня, но я уже стал привыкать к этому. Руки, ноги и всё прочее цело. Хо! Так стоит ли горевать? Вот только бы попить чегонибудь.
– Ну что, Пьер, как я тебе?
Варркан скептически оглядел моё тело и недовольно покачал головой.
– Я вот не пойму, то ли тебя долго били, то ли это похмелье?
– Кажется, и то, и другое.
– Значит, ничего не получилось?
– О чём ты? Аа! Как видишь.
Я коротко рассказал о нашей с Шимес брачной ночи, упустив разве что самые пикантные подробности. Незачем Пьеру знать то, чего он не должен знать.
– И что теперь?
– Не знаю, Пьер! Я подкачал. Шимес может не только контролировать наши мозги, но и довольно сносно управляется с ними. Она меня чуть не вывернула наизнанку. И, скорее всего, нас ждёт самая обычная смерть.
– Нет, варркан, обычная смерть для тебя будет слишком лёгкой.
Шимес стояла в дверях в сопровождении бледного Милаха. По всему было видно, что он ещё не отошёл от моего удара.
– Какие люди к нам пожаловали! – воскликнул я, сам удивляясь так и прущей из меня любезности и жизнерадостности.
– Ты уже ожил, варркан?
– А что со мной сделается? Кстати, милая Шимес, что ты там сказала о лёгкой смерти?
– Для начала с тобой хочет поговорить Милах, – Шимес мило улыбнулась, а её любовник, прихрамывая, направился ко мне. – Он говорит, что ты ему коечто должен.
– Э, ребята, я чтото не помню. – Этот придурок решил испортить мою репутацию. – Милах, я тебе все прощаю.
Наверное, не стоило мне так веселиться, потому что в следующее мгновение бывший начальник стражи с силой замахнулся и воткнул в мой пах носок своего сапога. Боже, как больно!
Милах любезно подождал, пока я смогу нормально дышать, и только тогда обратился ко мне:
– Ты удовлетворён, мразь?
– Больше, чем ты сам или твоя подружка.
Слава Богу, что Милах ударил меня по лицу.
Второго урагана боли в низу живота я бы просто не выдержал. Но, хотя удар был менее болезненный, я все равно скорчился. Меня вообщето нечасто бьют по лицу.
– Милах, остановись, он нам нужен. – Спасибо тебе, Шимес. Ты всегда была со мной ласкова.
Шимес встала рядом с Милахом, внимательно изучила моё тело, и я, не удержавшись, поинтересовался:
– Ты хочешь все начать сначала?
– Нет, варркан, у меня несколько другие планы. Сначала ты скажешь мне коечто, а потом умрёшь той смертью, на которую ты так долго нарывался. И, поверь мне, это будет нелёгкая смерть.
– Шимес, неужели ты допустишь, чтобы твой законный муж умер?
– Не юродствуй, Файон. Ты прекрасно знаешь, что это была всего лишь шутка.
– И она тебе понравилась!
О, женщины! Как вы наивны, когда считаете что можете легко обмануть нас, мужчин.
Может быть, мы слабы в психологии и домашнем хозяйстве, но одно я могу утверждать, что мы точно так же, как и вы, хитры и умны. И можем разглядеть краску стыда за покровом гнева. Шимес! Ведь тебе было действительно хорошо со мной.
– Варркан, прекратим разговор об этом. Давай займёмся делами серьёзными.
– Разве у нас ещё остались серьёзные дела?
– Да. Иначе бы я не пришла. Скажи, варркан, почему это не действует?
Шимес расстегнула пуговицы на груди и, ничуть не смущаясь открывшегося вида, вытянула за шнурок какойто предмет. Говоря какойто, я имел в виду Глаз Дракона. Камень, который у меня похитили.
– Этот камень не подчиняется мне. Почему, варркан?
А вот это была уже приятная новость. Ято думал, что все, чего добилась Шимес – заслуга камня.
– Ну так что? Ты мне ответишь? – Шимес нетерпеливо постукивала носком башмачка по каменным плитам.
– А мне нечего тебе сказать. Камень сам решает, кому служить, и заставить его это делать никто не вправе. Это всё, что я знаю.
– Значит ли это, что он просто не хочет подчиняться мне?
– Думаю, что это так.
Шимес убрала камень обратно, застегнула пуговицы и повернулась к Пьеру, который всё это время внимательно слушал наш разговор.
– Как твоё имя, варркан?
Пьер, наверное, чертовски рад, что Шимес поинтересовалась его именем. Того гляди, и он окажется очередным фаворитом.
– Пьер Абан.
– Я знаю, что ты в отличие от этого глупца, – глупец – это я, – любишь меня!
Во стерва. Точно! Она его сейчас охмурит.
Пьер Абан немного помолчал, обдумывая свой ответ.
– Ну и что из того?
– Ты можешь добиться моей любви, если согласишься выполнять мои приказы.
– Что я должен буду делать?
– Для начала ты убьёшь Файона!
Всётаки я был прав. Чтобы завоевать её доверие, существует только два пути: кровать и кровь.
– Почему ты молчишь, варркан Пьер Абан?
– Просто я думаю, какая же ты…
Дальше Пьер сказал ну очень непристойную вещь. Он был крутым мужиком и любил крутые вещи. Естественно, что Шимес просто вскипела.
~ Тогда ты тоже умрёшь, как и твой друг, как и девка твоего друга.
– А что с ней?
– Ты интересуешься? Скоро вы увидите её.
Очень скоро. Милах, идём!
Проводив Шимес и Милаха взглядом, Пьер звякнул цепями, привлекая моё внимание.
– Кажется, дело идёт к финалу.
– Ты мог бы спастись, согласившись на условия Шимес.
– Разве я похож на подлеца?
– Ты похож на самого моего лучшего друга.
– Я собирался сказать тебе то же самое.
Чертовски приятно слышать такие слова от настоящего парня.
– Пьер, а можно задать тебе очень личный вопрос?
– Судя по твоему лицу, этот вопрос слишком серьёзный. Хорошо, я отвечу тебе на любой вопрос.
– Как тебе мясо, которое ты съел на нашей свадьбе?
Пьер очень серьёзно обдумывал свой ответ, вообще я заметил, что он гораздо быстрее соображает, когда у него в руках меч.
– Пока ты там веселился в спальне, я испытывал те же самые удовольствия, что и ты, но только прямо противоположные. Ты удовлетворён?
– Да, но потом мне было очень больно!
– Не волнуйся, я тоже испытал облегчение.
Ввалилось три десятка боболоков, сплошь вооружённых, и я почувствовал что наши акции начинают резко падать.
Пока нелюди отцепляли от стен цепи, я успел задать пару вопросов насчёт того, куда нас собираются вести и что там с нами будут делать. Ответа я, разумеется, не получил. Зато схлопотал несколько ощутимых ударов рукояткой меча по голове. Немного позже, когда нас вели по комнатам и коридорам, я пожаловался Пьеру.
– Ты замечаешь, что в последнее время мне достаётся слишком много оплеух? А тебе, заметь, почти ни одной.
– Ты задаёшь слишком много вопросов.
– Э, Пьер, ты стал философом?
– Нет, но я…
Договорить ему не дали. Пьер получил мощнейший пинок, и только натянутые цепи не дали ему растянуться на полу. Я виновато посмотрел на него, но вопроса задать не рискнул.
И так было ясно, что варркан прав.
Нас вывели на улицу и снова кудато повели, Пьер посмотрел на меня, а я только пожал плечами. Кто знает, что могло прийти в голову этой ведьме?
Мучиться этим вопросом нам суждено было недолго. Ещё несколько минут, и мы вошли в здание, напоминающее римский Колизей или попросту наши стадионы. Здесь было всё то же.
Заполненные зрителями трибуны, арена, обнесённая толстой решёткой, не хватало только разносчиков мороженого. Нас остановили перед входом в эту металлическую клетку.
– Ты думаешь, это для нас?
– Скорее всего, для них, – я кивнул на заполненные ряды. – А нам придётся выполнять роль гладиаторов. Ты когданибудь был гладиатором? И я тоже нет. Придётся учиться. Боюсь только, что Шимес заставит нас драться друг с другом.
– Нам дадут оружие? – похоже, Пьера не оченьто волновало, что драться ему придётся со мной.
– Сам посуди, зачем здесь решётки? Только для того, чтобы защитить нелюдей от нашего праведного гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31