Ц Или нет… Давай все
же про волколака.
Ц Ну, про волколака, так про волколака… Ц Годимир потер ладони.
В село со смешным названием Пузичи Ц кто только додумался? Ц он явился б
лиже к концу лета, под вечер. Еще с утра над трактом пронеслась гроза, оста
вив после себя сырость и щекочущий ноздри аромат, разлитый в теплом возд
ухе. Теперь сполохи молний мелькали над дальним лесом, озаряя верхушки д
еревьев призрачным, причудливым светом.
Ц Прошу, прошу пана рыцаря, Ц согнулся в поклоне потрепанный корчмарь,
принимая повод коня. Ц Чем богаты, тем и рады…
В мрачной, освещенной лишь двумя масляными плошками корчме, сидели по ла
вкам угрюмые кмети. Не пили пиво, не травили байки. Просто сидели и пялилис
ь. Кто в лицо соседа, кто в закопченную стену. Поневоле вспомнилась старая
сказка про королевство, где люди разучились улыбаться, и пришлось юному
рыцарю отправляться разыскивать башню злого колдуна, отобравшего радо
сть и смех, сразиться с ним и… Ну, понятное дело, победить. В сказках юные ры
цари всегда побеждают. Чего, к сожалению, нельзя сказать о жизни.
При виде Годимира кмети вскочили, мигом освободив один стол, а сами сгруд
ились за вторым, продолжая обмениваться неласковыми взглядами.
Отправляться на поиски башни коварного колдуна парню не хотелось. Если п
ризнаться честно, он не был уверен наверняка, что сумеет победить самого
плохонького чародея. А потому Годимир спросил, глядя прямо в сальные кос
мы, падающие корчмарю на глаза:
Ц Что стряслось?
Тот долго тряс чубом, кряхтел, пыхтел, не решался начать, а потом выложил в
се, как на исповеди.
В чащобе, что начиналась за околицей села, завелся волколак. Сперва стару
ху заел, которая ягоды собирала. Хоть и вредная была бабка, а все-таки жалк
о. Погрешили на волков, но лесничий, приехавший ради такого случая из панс
кого маетка, сказал, что следы какие-то странные. Вроде бы и волчьи, и не вол
чьи… Но и не медвежьи, а на рысь не похожи тем паче. Поудивлялись-поудивля
лись, похоронили бабку и забыли. Вернее, думали, что забыли. Нападение повт
орилось. На сей раз пострадал известный гуляка, хорошенько посидевший с
вечера в корчме и забредший с пьяных глаз в лес. Его нашли со скрученной ше
ей. Глубокие ссадины от когтей на коже не были человеческими, но не были и
звериными. Вскоре отправившиеся в ближний малинник дети вернулись домо
й перепуганные до полусмерти и рассказали, что выскочил из кустов мохнат
ый зверь и кинулся к ним. Бежал он то на четырех, то на двух задних лапах. Спа
сла детишек от верной смерти верная, если уместна такая игра слов, собака.
Бросилась наперерез. Куснула раз, другой, вцепилась зубами в бок… Перепу
ганная ребятня не стала ожидать исхода схватки, а припустила что есть си
л. Добрались до села задыхаясь и падая с ног, но целые и невредимые. А собак
а не вернулась. И даже тела ее не нашли кмети с вилами, прочесавшие ближний
лес частым гребнем. После этого нападения прекратились почти на месяц. И
вот третьего дня десяток парней и девок затемно возвращались из соседне
го села. С танцев. Смеялись, веселились, пели коломийки, щелкали орехи. Вдр
уг зашуршало в кустах, воняющая псиной и нечистотами тень пронеслась меж
ду столпившимися людьми, походя раскидав крепких парней. Кстати, один до
сих пор не пришел в себя Ц упал, стукнулся головой о корягу. Когда опомнил
ись, пересчитали друг дружку, выяснилось, что пропала Явдоха, дочь бондар
я Маркела Рыжика, девка бойкая и конопатая. Кинулись искать, но обнаружил
и лишь несколько клочков одежды, измаранных кровью и кот
Коты Ц женская обувь типа
полусапожек, с алой суконной оторочкой.
с разорванным голенищем. Утром Маркел сунул топор за пояс, взял в ру
ки вилы и ушел в лес. Вот сейчас вторые сутки на исходе, а бондарь все не воз
вращается.
Годимир выслушал, обвел взглядом сидящих тише воды, ниже травы селян и по
чувствовал азартное щемление под ложечкой. Сейчас или никогда. Вот оно
Ц чудище, встречи с которым ждал с той поры, как впервые взял в руки учебн
ый незаточенный клинок. И только один удар Ц славный удар, распластываю
щий волколака напополам Ц отделяет оруженосца от странствующего рыца
ря. И дело даже не в прилюдном признании, церемонии посвящения, торжестве
нном ударе плашмя по плечу… Дело в самом себе. Ведь в каждом человеке живе
т некий червячок, шепчущий: «Эх, ты… А еще говорил!» И вот теперь появилась
возможность доказать прежде всего самому себе: ты можешь, ты Ц не косору
кий неумеха, ты Ц рыцарь.
Поэтому он молча поднялся, подхватил прислоненные к столу ножны с мечом:
Ц Где? Покажите.
Корчмарь начал уговаривать Ц откушай сперва, пан рыцарь, пивка попей, от
дохни-выспись, а после уж и за дело браться можно. Работа, как говорится, не
волк, в лес не убежит.
Работа, она, конечно, не волк. Не убежит никуда. А волколак убежит, если его в
овремя не догнать, не взять сытого, отяжелевшего от сладкой человечины, н
е застать врасплох сонного, на лежке.
Ц Так кто покажет? Мне нужно видеть место, где он утащил Явдоху.
Годимир сурово оглядел кметей. Они отводили глаза. Боязно, однако. Солнце
уже закатилось, а рыцарь не проверенный. Кто его знает Ц правда сумеет с ч
удищем-людоедом совладать или рисуется перед толпой? Вот так пропадешь
ни за четверть скойца…
Вызвался идти высокий, плечистый мужик. Руки что лопаты, шея Ц хоть ярмо н
адевай. Он вооружился суковатой дубиной, которую нес, словно мальчишка у
дочку. Пожалуй, непоздоровится ни волколаку, ни дракону, если припечатае
т по лбу.
Ц Харлам я.
Ц Угу. Показывай, Харлам.
Они вышли из корчмы, и кметь уверенно повел Годимира в лес.
Под ногами чавкала раскисшая от дождя листва. Противно так чавкала. Слов
но выпущенные на свободу потроха.
Не успели околицу миновать, как нагнал их корчмарь. На кого только заведе
ние бросил? Или разогнал всех мужиков? Годимир сперва удивился Ц с чего б
ы это человеку, привычному больше к мискам-сковородкам, в лес тащиться, гд
е даже вооруженному бойцу и то рискованно прогуливаться. Но Харлам молча
л, не возражал. Шевелил кустистыми бровями и зевал, словно невзначай прик
рывая рот ладонью. А потому и рыцарь решил промолчать. Хочет? Пускай идет.
Но, чур, потом не ныть Ц сам напросился.
Вдалеке кричал филин или, по-местному, пугач. Орал, воистину, истошно. Будт
о с жизнью прощался.
Шагали долго. Годимир успел озябнуть и пожалеть, что не дождался утра. В ко
нце концов, волколака можно брать на лежке и днем. Все равно он старается б
ез особой нужды на солнечный свет не показываться.
Корчмарь то и дело спотыкался. Пару раз умудрился упасть, промочив и штан
ы, и зипун. И вообще, показал себя крайне неприспособленным для ночной охо
ты на чудовище. Кряхтел, охал и отчаянно ругался вполголоса…
Ц Тута, Ц неожиданно буркнул Харлам, останавливаясь.
Ну, тута и тута.
Неширокая стежка, протоптанная бегающими из села в село танцорами. Справ
а Ц деревья и кусты. Слева Ц кусты и деревья. Темно, как у лешего в… Впроче
м, не стоит к ночи про леших.
Ц Он, сказывают, оттудова выскочил, Ц затараторил корчмарь, тыча пальце
м в кусты с левого боку. Ц А туда, стало быть, убег…
Очень полезное замечание. Будто бы не один хрен… Хотя, впрочем…
То проглядывавшая, то прячущаяся за грозовыми тучами луна давала мало св
ета, но все же его хватало, чтобы различить сломанную ветку, вспаханную ко
гтистой лапой листву… Надобно по следу идти. Глядишь, и удастся к логову в
олколака выбраться.
Ц Не боишься? Ц прямо спросил Годимир у кметя.
Ц Боюсь, Ц честно ответил Харлам, перекладывая дубину с одного плеча на
другое.
Ц Можешь вернуться.
Ц Не-а, пан. Я Ц с тобой.
«Побольше бы таких кметей, Ц подумал тогда Годимир. Ц Кто тогда Хоробро
вское королевство одолеет?»
Ц А ты? Ц Рыцарь повернулся к корчмарю.
У того тряслись губы, взгляд стал совсем затравленным, но, тем не менее, он
упрямо мотнул головой. Не уйду, мол.
Ц Ладно, куда вас девать? Пошли. Ц Рыцарь вытянул меч из ножен. Оплетенна
я кожаным ремешком рукоять льнула к ладони.
Они отправились по следам. С десяток саженей еще встречались отпечатки ч
оботов и опорок кметей, бегавших тремя днями ранее в поисках Явдохи. Посл
е пропали. Видно, побоялись селяне всерьез схватиться с людоедом, а может,
просто со следа сбились.
Да нет. Со следа сбиться даже непривычный к лесу горожанин не смог бы. Нет-
нет, да и попадаются сломанные побеги, борозды когтей на дерне, такие глуб
окие, что не смыты дождем, а то и клок темно-бурой шерсти, прилипший к грубо
й коре дуба.
Значит, испугались.
Но не все.
Кто-то все-таки прошел этим путем перед ними. Бесформенные отпечатки гру
бых кметских опорок шли по следу волколака с неотвратимостью прихода ст
ужи в подзимнике.
Ц Маркел, Ц ни с того ни с сего проговорил Харлам.
Точно! Годимир укорил себя за недогадливость. Конечно же, это был бондарь,
потерявший любимую дочку. Это он прошел перед ними. Он единственный, кто н
е побоялся забраться глубоко в чащу. И скорее всего, на верную гибель.
Задумавшись, рыцарь едва не налетел на кучу валежника Ц хворост, корявы
е сучья, комель молодого деревца с раскоряченными, словно пальцы утоплен
ника, корнями. Он остановился, взмахнув руками, оглянулся сперва на Харла
ма, после на корчмаря, чьего имени так и не спросил, Ц не зацепил ли мечом н
енароком? И лишь убедившись, что спутники целы, вернул взгляд к вороху хво
роста и застыл, как обмерший с перепугу жук-рогач, увидев торчащий из бесп
орядочного переплетения веток грязный, потертый, с прилипшими к подошве
ясеневыми листьями, опорок. Дальше виднелся край измаранной штанины.
Ну, вот и Маркел.
Значит, не отомстил. Напротив, сам стал добычей.
А волколак, выходит, запасливый. Не стал жрать, рискуя заработать заворот
кишок. Забросал хворостом на черный день.
Ничего удивительного. Уж если медведи, звери обычные и простые, добычу пр
ячут, то уж такому чудищу хитрому и изворотливому, как волколак-людоед, са
м Господь велел… Тьфу ты, прости Господи, за упоминание нечестивое…
Ц Помоги, Ц Годимир поманил Харлама, намереваясь вытащить труп. Надо же
осмотреть следы ранений, понять Ц чего ждать можно от твари…
Рыцаря спасла зацепившаяся за голенище сапога веточка. Он нагнулся, чтоб
ы откинуть ее в сторону, и в этот миг мохнатая туша, обдавшая человека вонь
ю и жаром, пронеслась над головой.
Волколак!
Чудище врезалось в грудь Харлама, и они покатились, сжимая друг дружку в о
бъятиях. Ну просто не разлей вода.
Кметь заорал, захлебываясь, и Годимир догадался, что это кровь булькает в
разорванном горле проводника. Меч все еще оттягивал правую руку.
Размах!
Перед глазами маячила сгорбленная спина Ц проплешины блестящей кожи ч
ередовались с длинным космами, спутанными в колтуны; позвонки торчали пе
тушиным гребнем.
Вот сейчас!
Ц НЕ НАДО!!!
Корчмарь ударил плечом Годимира в бок, обхватил, облапил на удивление кр
епкими ручищами.
Ц Ты что?!! Ц Рыцарь попытался отмахнуться, оттолкнуть нежданную помеху
локтем, но мужик прицепился как репей к собачьему хвосту.
Ц Не надо, не надо… Ц частил он задыхаясь, умоляющим голосом.
Тем временем Харлам перестал сучить ногами. Дернулся в последний раз и з
атих. Сидящий у него на груди волколак повернулся вроде бы неспешно, но с п
угающей грацией. Оскалил острые клыки…
Олешек не удержался, прочел по памяти отрывок из старинной песни, повест
вующей о рыцарских подвигах:
Ц Зубы оскалены словно мечи,
Распялена смрадная пасть.
Вцепится в горло Ц кричи, не кричи…
Не дай же, Господь, пропасть!
Ц Похоже на то, Ц кивнул Годимир. Ц Смрада из пасти я, правда, не почуял
Ц далековато, да и псиной так несло, что любую иную вонь перебьет. Зато др
угое увидел…
Морда волколака напоминала человеческую. Да иначе и быть не может. Всем и
звестно, что в волколака (или оборотня, как их называют ближе к Студеному м
орю) превращается человек либо отринувший Господа, Пресветлого и Всебла
гого, и увлекшийся чернокнижием, либо дорогу злобному чародею перешедши
й. В первом случае становятся волколаками по своей воле, а во втором Ц по
чужой, и путь к спасению еще имеется Ц в молитвах, посте, паломничестве к
прославленным монастырям. Но не в том суть… Волколачья морда, заросшая б
урой бородой, сейчас слипшейся от крови, с сильно выступающими вперед че
люстями и покатым лбом, до боли напоминала лицо корчмаря, висевшего на Го
димире, словно клещ. Тот же нос Ц мясистый, круглый, как репка; тот же падаю
щий на глаза засаленный чуб; те же оттопыренные круглые уши…
Неужели родственники? Да еще, не приведи Господи, братья?
Ц Не надо, не надо… Ц тянул корчмарь, будто напрочь забыл все другие сло
ва.
Волколак присел на задние лапы (или ноги?), напрягся. Поползла вверх губа, е
ще больше обнажая зубы, не имевшие уже ничего общего с человеческими.
Ц Отпусти, придурок! Ц Годимир дернулся изо всех сил, да куда там! Что при
давало невзрачному на вид мужику столько сил? Страх? Братская любовь? Нен
ависть?
Оборотень прыгнул, выставив перед собой когтистые лапы. Рыцарь крутанул
ся, сделав единственное, что было в его силах, Ц закрылся бормочущим корч
марем.
Когти ударили человеку в спину и затылок. Рванули.
Корчмарь взвизгнул пронзительно и разжал руки. Годимир толкнул его локт
ем в грудь, бросая на волколака. Прокрутился на пятке и, добавив скорости м
ечу, рубанул по шее чудовища.
Получилось!
Славно отточенное лезвие вошло между позвонками, срезая голову, как на п
лахе палача.
Волколак не вскрикнул, не зарычал. Просто не успел.
Пошатываясь, рыцарь отошел в сторону, привалился плечом к стволу ясеня. Д
олго стоял, вдыхая аромат размокшей коры.
Сзади поскуливал, корчась в палой листве, раненый корчмарь. Он что-то гово
рил. Слов Годимир не разбирал, но не сомневался, что слышит проклятья на св
ою голову. Вскоре голос мужика стал тише, а потом и смолк совсем. Вместе с в
ытекающей кровью уходила и жизнь. Помогать ему юноша не стал. И сейчас, ког
да прошло уже четыре года с той памятной ночи, раскаянья не ощущал.
В Пузичи рыцарь вернулся на рассвете. Бросил на площадь у колодца отрубл
енную голову волколака, оседлал коня и уехал.
Он не особо рассчитывал на благодарность кметей, а тем более на награду.
Ну и пусть.
Настоящий странствующий рыцарь не обращает внимания на такие мелочи, ка
к благодарность толпы. Он исполняет обет, данный Господу в сердце своем, а
служить может лишь королю или панне.
Вернувшись из Пузичей в Вырову, Годимир заказал себе суркотту с косым кр
естом, утвердившись окончательно в желании защищать людей от чудовищны
х порождений ночи. Испытывая легкое смущение от того, что принял рыцарск
ое звание незаслуженно и самовольно, он утешался расхожей истиной, что н
е место красит человека, а человек Ц место. Если пан Стойгнев не счел нужн
ым посвятить его в рыцари, что ж, он совершит столько подвигов, сколько буд
ет достаточно для посвящения. И наносить удар плашмя будет король или во
евода, а не какой-то там рыцаришко из захолустной Ломчаевки.
А ложь Господь простит, ибо это есть ложь во спасение…
Ц Хочешь быть рыцарем, будь им, Ц задумчиво проговорил Олешек. Ц Так вы
ходит?
Ц Выходит так, Ц согласился Годимир.
Они помолчали.
Ц Да, не повезло тебе, пан рыцарь. Ц Шпильман тронул струну, которая отоз
валась нежным звоном. Ц Вот как бывает в жизни. Кто ж мог подумать, что это
т пан Стойгнев в Ошмяны пожалует? Не в тех годах рыцарь, чтобы за королевна
ми гоняться…
Ц Эх! Ц Годимир махнул рукой. Ц Что рассуждать? И так несладко…
Ц Ничего, прорвемся… Ц Олешек взял аккорд, другой, третий. Ц Помогу, чем
смогу. И пан Тишило не оставит. Видел, как они со Стойгневом друг на друга с
мотрели? Как коты в разгар сокавика.
Ц А! Не поможет! Неудачник я и есть.
Ц А вот поглядим. Главное, духом не падать. Ты видел, как у Божидара глазки
загорелись, когда он про драконоборца услышал?
Ц Ну…
Ц Не «нукай»! Еще один голос в нашу пользу. Не знаю зачем, но ты ему нужен. И
нужен рыцарем, а не опозоренным оруженосцем. Эх! Еще бы королевну на свою с
торону перетянуть… Ц Олешек отложил цистру, потянулся. Ц Пойду-ка я с л
юдьми поболтаю. Погляжу, послушаю… А ты отдыхай, пан рыцарь, отдыхай. Завтр
а трудный день будет, но мы еще поборемся…
Шпильман с неразлучным инструментом под мышкой выскользнул за дверь.
Годимир проводил его взглядом. Прислушался к шуму во дворе. Улегся, закин
ув руки за голову, и закрыл глаза. Спать не хотелось, но тело нуждалось в от
дыхе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
же про волколака.
Ц Ну, про волколака, так про волколака… Ц Годимир потер ладони.
В село со смешным названием Пузичи Ц кто только додумался? Ц он явился б
лиже к концу лета, под вечер. Еще с утра над трактом пронеслась гроза, оста
вив после себя сырость и щекочущий ноздри аромат, разлитый в теплом возд
ухе. Теперь сполохи молний мелькали над дальним лесом, озаряя верхушки д
еревьев призрачным, причудливым светом.
Ц Прошу, прошу пана рыцаря, Ц согнулся в поклоне потрепанный корчмарь,
принимая повод коня. Ц Чем богаты, тем и рады…
В мрачной, освещенной лишь двумя масляными плошками корчме, сидели по ла
вкам угрюмые кмети. Не пили пиво, не травили байки. Просто сидели и пялилис
ь. Кто в лицо соседа, кто в закопченную стену. Поневоле вспомнилась старая
сказка про королевство, где люди разучились улыбаться, и пришлось юному
рыцарю отправляться разыскивать башню злого колдуна, отобравшего радо
сть и смех, сразиться с ним и… Ну, понятное дело, победить. В сказках юные ры
цари всегда побеждают. Чего, к сожалению, нельзя сказать о жизни.
При виде Годимира кмети вскочили, мигом освободив один стол, а сами сгруд
ились за вторым, продолжая обмениваться неласковыми взглядами.
Отправляться на поиски башни коварного колдуна парню не хотелось. Если п
ризнаться честно, он не был уверен наверняка, что сумеет победить самого
плохонького чародея. А потому Годимир спросил, глядя прямо в сальные кос
мы, падающие корчмарю на глаза:
Ц Что стряслось?
Тот долго тряс чубом, кряхтел, пыхтел, не решался начать, а потом выложил в
се, как на исповеди.
В чащобе, что начиналась за околицей села, завелся волколак. Сперва стару
ху заел, которая ягоды собирала. Хоть и вредная была бабка, а все-таки жалк
о. Погрешили на волков, но лесничий, приехавший ради такого случая из панс
кого маетка, сказал, что следы какие-то странные. Вроде бы и волчьи, и не вол
чьи… Но и не медвежьи, а на рысь не похожи тем паче. Поудивлялись-поудивля
лись, похоронили бабку и забыли. Вернее, думали, что забыли. Нападение повт
орилось. На сей раз пострадал известный гуляка, хорошенько посидевший с
вечера в корчме и забредший с пьяных глаз в лес. Его нашли со скрученной ше
ей. Глубокие ссадины от когтей на коже не были человеческими, но не были и
звериными. Вскоре отправившиеся в ближний малинник дети вернулись домо
й перепуганные до полусмерти и рассказали, что выскочил из кустов мохнат
ый зверь и кинулся к ним. Бежал он то на четырех, то на двух задних лапах. Спа
сла детишек от верной смерти верная, если уместна такая игра слов, собака.
Бросилась наперерез. Куснула раз, другой, вцепилась зубами в бок… Перепу
ганная ребятня не стала ожидать исхода схватки, а припустила что есть си
л. Добрались до села задыхаясь и падая с ног, но целые и невредимые. А собак
а не вернулась. И даже тела ее не нашли кмети с вилами, прочесавшие ближний
лес частым гребнем. После этого нападения прекратились почти на месяц. И
вот третьего дня десяток парней и девок затемно возвращались из соседне
го села. С танцев. Смеялись, веселились, пели коломийки, щелкали орехи. Вдр
уг зашуршало в кустах, воняющая псиной и нечистотами тень пронеслась меж
ду столпившимися людьми, походя раскидав крепких парней. Кстати, один до
сих пор не пришел в себя Ц упал, стукнулся головой о корягу. Когда опомнил
ись, пересчитали друг дружку, выяснилось, что пропала Явдоха, дочь бондар
я Маркела Рыжика, девка бойкая и конопатая. Кинулись искать, но обнаружил
и лишь несколько клочков одежды, измаранных кровью и кот
Коты Ц женская обувь типа
полусапожек, с алой суконной оторочкой.
с разорванным голенищем. Утром Маркел сунул топор за пояс, взял в ру
ки вилы и ушел в лес. Вот сейчас вторые сутки на исходе, а бондарь все не воз
вращается.
Годимир выслушал, обвел взглядом сидящих тише воды, ниже травы селян и по
чувствовал азартное щемление под ложечкой. Сейчас или никогда. Вот оно
Ц чудище, встречи с которым ждал с той поры, как впервые взял в руки учебн
ый незаточенный клинок. И только один удар Ц славный удар, распластываю
щий волколака напополам Ц отделяет оруженосца от странствующего рыца
ря. И дело даже не в прилюдном признании, церемонии посвящения, торжестве
нном ударе плашмя по плечу… Дело в самом себе. Ведь в каждом человеке живе
т некий червячок, шепчущий: «Эх, ты… А еще говорил!» И вот теперь появилась
возможность доказать прежде всего самому себе: ты можешь, ты Ц не косору
кий неумеха, ты Ц рыцарь.
Поэтому он молча поднялся, подхватил прислоненные к столу ножны с мечом:
Ц Где? Покажите.
Корчмарь начал уговаривать Ц откушай сперва, пан рыцарь, пивка попей, от
дохни-выспись, а после уж и за дело браться можно. Работа, как говорится, не
волк, в лес не убежит.
Работа, она, конечно, не волк. Не убежит никуда. А волколак убежит, если его в
овремя не догнать, не взять сытого, отяжелевшего от сладкой человечины, н
е застать врасплох сонного, на лежке.
Ц Так кто покажет? Мне нужно видеть место, где он утащил Явдоху.
Годимир сурово оглядел кметей. Они отводили глаза. Боязно, однако. Солнце
уже закатилось, а рыцарь не проверенный. Кто его знает Ц правда сумеет с ч
удищем-людоедом совладать или рисуется перед толпой? Вот так пропадешь
ни за четверть скойца…
Вызвался идти высокий, плечистый мужик. Руки что лопаты, шея Ц хоть ярмо н
адевай. Он вооружился суковатой дубиной, которую нес, словно мальчишка у
дочку. Пожалуй, непоздоровится ни волколаку, ни дракону, если припечатае
т по лбу.
Ц Харлам я.
Ц Угу. Показывай, Харлам.
Они вышли из корчмы, и кметь уверенно повел Годимира в лес.
Под ногами чавкала раскисшая от дождя листва. Противно так чавкала. Слов
но выпущенные на свободу потроха.
Не успели околицу миновать, как нагнал их корчмарь. На кого только заведе
ние бросил? Или разогнал всех мужиков? Годимир сперва удивился Ц с чего б
ы это человеку, привычному больше к мискам-сковородкам, в лес тащиться, гд
е даже вооруженному бойцу и то рискованно прогуливаться. Но Харлам молча
л, не возражал. Шевелил кустистыми бровями и зевал, словно невзначай прик
рывая рот ладонью. А потому и рыцарь решил промолчать. Хочет? Пускай идет.
Но, чур, потом не ныть Ц сам напросился.
Вдалеке кричал филин или, по-местному, пугач. Орал, воистину, истошно. Будт
о с жизнью прощался.
Шагали долго. Годимир успел озябнуть и пожалеть, что не дождался утра. В ко
нце концов, волколака можно брать на лежке и днем. Все равно он старается б
ез особой нужды на солнечный свет не показываться.
Корчмарь то и дело спотыкался. Пару раз умудрился упасть, промочив и штан
ы, и зипун. И вообще, показал себя крайне неприспособленным для ночной охо
ты на чудовище. Кряхтел, охал и отчаянно ругался вполголоса…
Ц Тута, Ц неожиданно буркнул Харлам, останавливаясь.
Ну, тута и тута.
Неширокая стежка, протоптанная бегающими из села в село танцорами. Справ
а Ц деревья и кусты. Слева Ц кусты и деревья. Темно, как у лешего в… Впроче
м, не стоит к ночи про леших.
Ц Он, сказывают, оттудова выскочил, Ц затараторил корчмарь, тыча пальце
м в кусты с левого боку. Ц А туда, стало быть, убег…
Очень полезное замечание. Будто бы не один хрен… Хотя, впрочем…
То проглядывавшая, то прячущаяся за грозовыми тучами луна давала мало св
ета, но все же его хватало, чтобы различить сломанную ветку, вспаханную ко
гтистой лапой листву… Надобно по следу идти. Глядишь, и удастся к логову в
олколака выбраться.
Ц Не боишься? Ц прямо спросил Годимир у кметя.
Ц Боюсь, Ц честно ответил Харлам, перекладывая дубину с одного плеча на
другое.
Ц Можешь вернуться.
Ц Не-а, пан. Я Ц с тобой.
«Побольше бы таких кметей, Ц подумал тогда Годимир. Ц Кто тогда Хоробро
вское королевство одолеет?»
Ц А ты? Ц Рыцарь повернулся к корчмарю.
У того тряслись губы, взгляд стал совсем затравленным, но, тем не менее, он
упрямо мотнул головой. Не уйду, мол.
Ц Ладно, куда вас девать? Пошли. Ц Рыцарь вытянул меч из ножен. Оплетенна
я кожаным ремешком рукоять льнула к ладони.
Они отправились по следам. С десяток саженей еще встречались отпечатки ч
оботов и опорок кметей, бегавших тремя днями ранее в поисках Явдохи. Посл
е пропали. Видно, побоялись селяне всерьез схватиться с людоедом, а может,
просто со следа сбились.
Да нет. Со следа сбиться даже непривычный к лесу горожанин не смог бы. Нет-
нет, да и попадаются сломанные побеги, борозды когтей на дерне, такие глуб
окие, что не смыты дождем, а то и клок темно-бурой шерсти, прилипший к грубо
й коре дуба.
Значит, испугались.
Но не все.
Кто-то все-таки прошел этим путем перед ними. Бесформенные отпечатки гру
бых кметских опорок шли по следу волколака с неотвратимостью прихода ст
ужи в подзимнике.
Ц Маркел, Ц ни с того ни с сего проговорил Харлам.
Точно! Годимир укорил себя за недогадливость. Конечно же, это был бондарь,
потерявший любимую дочку. Это он прошел перед ними. Он единственный, кто н
е побоялся забраться глубоко в чащу. И скорее всего, на верную гибель.
Задумавшись, рыцарь едва не налетел на кучу валежника Ц хворост, корявы
е сучья, комель молодого деревца с раскоряченными, словно пальцы утоплен
ника, корнями. Он остановился, взмахнув руками, оглянулся сперва на Харла
ма, после на корчмаря, чьего имени так и не спросил, Ц не зацепил ли мечом н
енароком? И лишь убедившись, что спутники целы, вернул взгляд к вороху хво
роста и застыл, как обмерший с перепугу жук-рогач, увидев торчащий из бесп
орядочного переплетения веток грязный, потертый, с прилипшими к подошве
ясеневыми листьями, опорок. Дальше виднелся край измаранной штанины.
Ну, вот и Маркел.
Значит, не отомстил. Напротив, сам стал добычей.
А волколак, выходит, запасливый. Не стал жрать, рискуя заработать заворот
кишок. Забросал хворостом на черный день.
Ничего удивительного. Уж если медведи, звери обычные и простые, добычу пр
ячут, то уж такому чудищу хитрому и изворотливому, как волколак-людоед, са
м Господь велел… Тьфу ты, прости Господи, за упоминание нечестивое…
Ц Помоги, Ц Годимир поманил Харлама, намереваясь вытащить труп. Надо же
осмотреть следы ранений, понять Ц чего ждать можно от твари…
Рыцаря спасла зацепившаяся за голенище сапога веточка. Он нагнулся, чтоб
ы откинуть ее в сторону, и в этот миг мохнатая туша, обдавшая человека вонь
ю и жаром, пронеслась над головой.
Волколак!
Чудище врезалось в грудь Харлама, и они покатились, сжимая друг дружку в о
бъятиях. Ну просто не разлей вода.
Кметь заорал, захлебываясь, и Годимир догадался, что это кровь булькает в
разорванном горле проводника. Меч все еще оттягивал правую руку.
Размах!
Перед глазами маячила сгорбленная спина Ц проплешины блестящей кожи ч
ередовались с длинным космами, спутанными в колтуны; позвонки торчали пе
тушиным гребнем.
Вот сейчас!
Ц НЕ НАДО!!!
Корчмарь ударил плечом Годимира в бок, обхватил, облапил на удивление кр
епкими ручищами.
Ц Ты что?!! Ц Рыцарь попытался отмахнуться, оттолкнуть нежданную помеху
локтем, но мужик прицепился как репей к собачьему хвосту.
Ц Не надо, не надо… Ц частил он задыхаясь, умоляющим голосом.
Тем временем Харлам перестал сучить ногами. Дернулся в последний раз и з
атих. Сидящий у него на груди волколак повернулся вроде бы неспешно, но с п
угающей грацией. Оскалил острые клыки…
Олешек не удержался, прочел по памяти отрывок из старинной песни, повест
вующей о рыцарских подвигах:
Ц Зубы оскалены словно мечи,
Распялена смрадная пасть.
Вцепится в горло Ц кричи, не кричи…
Не дай же, Господь, пропасть!
Ц Похоже на то, Ц кивнул Годимир. Ц Смрада из пасти я, правда, не почуял
Ц далековато, да и псиной так несло, что любую иную вонь перебьет. Зато др
угое увидел…
Морда волколака напоминала человеческую. Да иначе и быть не может. Всем и
звестно, что в волколака (или оборотня, как их называют ближе к Студеному м
орю) превращается человек либо отринувший Господа, Пресветлого и Всебла
гого, и увлекшийся чернокнижием, либо дорогу злобному чародею перешедши
й. В первом случае становятся волколаками по своей воле, а во втором Ц по
чужой, и путь к спасению еще имеется Ц в молитвах, посте, паломничестве к
прославленным монастырям. Но не в том суть… Волколачья морда, заросшая б
урой бородой, сейчас слипшейся от крови, с сильно выступающими вперед че
люстями и покатым лбом, до боли напоминала лицо корчмаря, висевшего на Го
димире, словно клещ. Тот же нос Ц мясистый, круглый, как репка; тот же падаю
щий на глаза засаленный чуб; те же оттопыренные круглые уши…
Неужели родственники? Да еще, не приведи Господи, братья?
Ц Не надо, не надо… Ц тянул корчмарь, будто напрочь забыл все другие сло
ва.
Волколак присел на задние лапы (или ноги?), напрягся. Поползла вверх губа, е
ще больше обнажая зубы, не имевшие уже ничего общего с человеческими.
Ц Отпусти, придурок! Ц Годимир дернулся изо всех сил, да куда там! Что при
давало невзрачному на вид мужику столько сил? Страх? Братская любовь? Нен
ависть?
Оборотень прыгнул, выставив перед собой когтистые лапы. Рыцарь крутанул
ся, сделав единственное, что было в его силах, Ц закрылся бормочущим корч
марем.
Когти ударили человеку в спину и затылок. Рванули.
Корчмарь взвизгнул пронзительно и разжал руки. Годимир толкнул его локт
ем в грудь, бросая на волколака. Прокрутился на пятке и, добавив скорости м
ечу, рубанул по шее чудовища.
Получилось!
Славно отточенное лезвие вошло между позвонками, срезая голову, как на п
лахе палача.
Волколак не вскрикнул, не зарычал. Просто не успел.
Пошатываясь, рыцарь отошел в сторону, привалился плечом к стволу ясеня. Д
олго стоял, вдыхая аромат размокшей коры.
Сзади поскуливал, корчась в палой листве, раненый корчмарь. Он что-то гово
рил. Слов Годимир не разбирал, но не сомневался, что слышит проклятья на св
ою голову. Вскоре голос мужика стал тише, а потом и смолк совсем. Вместе с в
ытекающей кровью уходила и жизнь. Помогать ему юноша не стал. И сейчас, ког
да прошло уже четыре года с той памятной ночи, раскаянья не ощущал.
В Пузичи рыцарь вернулся на рассвете. Бросил на площадь у колодца отрубл
енную голову волколака, оседлал коня и уехал.
Он не особо рассчитывал на благодарность кметей, а тем более на награду.
Ну и пусть.
Настоящий странствующий рыцарь не обращает внимания на такие мелочи, ка
к благодарность толпы. Он исполняет обет, данный Господу в сердце своем, а
служить может лишь королю или панне.
Вернувшись из Пузичей в Вырову, Годимир заказал себе суркотту с косым кр
естом, утвердившись окончательно в желании защищать людей от чудовищны
х порождений ночи. Испытывая легкое смущение от того, что принял рыцарск
ое звание незаслуженно и самовольно, он утешался расхожей истиной, что н
е место красит человека, а человек Ц место. Если пан Стойгнев не счел нужн
ым посвятить его в рыцари, что ж, он совершит столько подвигов, сколько буд
ет достаточно для посвящения. И наносить удар плашмя будет король или во
евода, а не какой-то там рыцаришко из захолустной Ломчаевки.
А ложь Господь простит, ибо это есть ложь во спасение…
Ц Хочешь быть рыцарем, будь им, Ц задумчиво проговорил Олешек. Ц Так вы
ходит?
Ц Выходит так, Ц согласился Годимир.
Они помолчали.
Ц Да, не повезло тебе, пан рыцарь. Ц Шпильман тронул струну, которая отоз
валась нежным звоном. Ц Вот как бывает в жизни. Кто ж мог подумать, что это
т пан Стойгнев в Ошмяны пожалует? Не в тех годах рыцарь, чтобы за королевна
ми гоняться…
Ц Эх! Ц Годимир махнул рукой. Ц Что рассуждать? И так несладко…
Ц Ничего, прорвемся… Ц Олешек взял аккорд, другой, третий. Ц Помогу, чем
смогу. И пан Тишило не оставит. Видел, как они со Стойгневом друг на друга с
мотрели? Как коты в разгар сокавика.
Ц А! Не поможет! Неудачник я и есть.
Ц А вот поглядим. Главное, духом не падать. Ты видел, как у Божидара глазки
загорелись, когда он про драконоборца услышал?
Ц Ну…
Ц Не «нукай»! Еще один голос в нашу пользу. Не знаю зачем, но ты ему нужен. И
нужен рыцарем, а не опозоренным оруженосцем. Эх! Еще бы королевну на свою с
торону перетянуть… Ц Олешек отложил цистру, потянулся. Ц Пойду-ка я с л
юдьми поболтаю. Погляжу, послушаю… А ты отдыхай, пан рыцарь, отдыхай. Завтр
а трудный день будет, но мы еще поборемся…
Шпильман с неразлучным инструментом под мышкой выскользнул за дверь.
Годимир проводил его взглядом. Прислушался к шуму во дворе. Улегся, закин
ув руки за голову, и закрыл глаза. Спать не хотелось, но тело нуждалось в от
дыхе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33