Пройдя по краю оврага, коты двинулись в сто­рону краснокаменных гнезд Двуногих, виднев­шихся на горизонте.
С каждым шагом ужасный рокот воды стано­вился все тише, и Львиносвет незаметно для себя повеселел, хотя ветер по-прежнему трепал его шерсть и выжимал слезы из глаз.
Солнце село, проглоченное жадной водой, и длинные тени легли на траву. В животе у Львино­света урчало от голода, ведь с самого утра у него в пасти не было и мышиного хвостика.
- Поохотимся, когда доберемся до территории Двуногих, - понимающе заметил Бурый, ког­да пустой желудок Львиносвета издал особенно громкое бурчание.
«Если будет на кого охотиться. Лично я ни за что не буду есть еду домашних котов!»
Чем ближе они подходили к гнездам Двуногих, тем сильнее росло его беспокойство. Искоса по­глядывая на товарищей, Львиносвет видел, что они тоже распушили загривки и тревожно озира­ются по сторонам. Внезапно что-то черное с прон­зительным чириканьем кинулось на них сверху; обезумев от ужаса, Львиносвет бросился на землю, перекатился на спину и, клацая зубами, выпустил когти. Летучая мышь пронеслась над их головами и скрылась в темноте.
Березовик приглушенно замурчал от смеха.
- Я думал, ты ее поймаешь! Заодно по­ели бы.
- На всех все равно не хватило бы, - буркнул Львиносвет.
В гнездах у Двуногих начали зажигаться огни, а небо над их территорией озарилось неесте­ственным оранжевым сиянием. Странные за­пахи заставляли Львиносвета морщить нос, а от непонятных звуков у него дрожала шерсть на за­гривке.
Глаза шедшей рядом с ним Остролистой были широко открыты, хвост так распушился, что стал казаться вдвое толще. Даже Ежевика и Бурый ста­ли двигаться с большей опаской, когда впереди выросли гнезда Двуногих.
- Не думаю, что Сол стал бы жить у Двуно­гих, - пробормотал Ежевика. - Скорее всего, мы найдем его - или котов, которые его видели - на окраине территории.
Он провел свой отряд по полосе мягкой травы и остановился перед высокой изгородью, сделанной из плоских полос дерева. Принюхавшись, Льви­носвет уловил в клубке незнакомых ароматов от­четливый запах Двуногого и собаки.
- У каждого гнезда Двуногих есть свой клочок территории, - пояснил Ежевика. - Он лежит за забором, сделанным из дерева или камня. Думаю, так Двуногие обозначают свои границы.
- Интересно, откуда он столько знает о Двуногих? - с подозрением прошипела Остролистая.
- В нашем старом лесу жили Двуногие, и у них была своя территория, - пояснил Бурый. - Пря­мо возле нашей, представляете? Разве ты не пом­нишь историю о том, как наш Огнезвезд ушел от своих Двуногих, заблудился в лесу и повстречал Крутобока?
- Кажется, помню, - буркнула Остролистая.
Ежевика повел котов вдоль изгороди к виднев­шемуся впереди просвету, озаренному ровным оранжевым светом. Но не успели они подойти к нему, как из-за ограды послышался громкий лай, и два собачьих тела тяжело ударились о доски из­городи. Львиносвет испуганно переглянулся с Остролистой.
«Что если изгородь не выдержит, и они выско­чат сюда?»
- Бежим! - закричал Ежевика.
Патрульные помчались вдоль изгороди и юр­кнули в проем. Но не успел Львиносвет ступить на твердый черный камень за краем изгороди, как его ослепил луч пронзительного белого света. Чудови­ще мчалось прямо на них!
Грозовые воители закричали от ужаса. На мгновение яркий свет глаз чудовища выхватил из тьмы черные силуэты съежившихся котов. Сбро­сив оцепенение, Львиносвет прыгнул на край Гремящей тропы и плюхнулся прямо в какие-то колючки.
Когда он осмелился снова высунуть голову, чу­дище, замедлив бег, уже поворачивало в просвет между гнездами Двуногих.
С высоких каменных деревьев, выстроившихся в ряд по обеим сторонам Гремящей тропы, лился резкий оранжевый свет. В этом ненастоящем свете Львиносвет увидел скорчившегося под изгородью Березовика и Бурого, который стоял на заборе, распушив хвост и выгнув дугой спину. Остроли­стая и Ежевика, прижавшись друг к другу, спрята­лись в тени под деревом.
- Березовик? - еле слышно позвал Львино­свет. - Ты живой?
Молодой воин выбрался из-под изгороди и по­шевелил усами.
- Ничего не вижу! Как будто все воины Звезд­ного племени собрались у меня в голове! Ох, вот это был ужас, так ужас!
Как оказалось, колючий куст, в который при­землился Львиносвет, рос как раз перед проемом в изгороди. У Львиносвета похолодело в животе, когда он заметил чудище, притаившееся перед са­мым гнездом Двуногих. Но присмотревшись, он понял, что чудище спит и не собирается трогаться с места.
За изгородью виднелась какая-то опрокинутая блестящая штуковина, из которой высыпалась груда мусора Двуногих. Львиносвет сморщил нос, учуяв запах падали. Внезапно куча зашевелилась, и из нее выбралась облепленная мусором Ореш­ница.
- Я перевернула эту гадость, и теперь от меня воняет, как от дохлятины! - пожаловалась она.
Львиносвет бросился ей на помощь. К шерсти Орешницы пристали какие-то непонятные ошметки: пахли они, как растения, но при этом были холодными и скользкими, как сорванные флвы, сгнившие под дождем. Львиносвет с лю- попытством протянул лапу, чтобы стряхнуть их, но тут к нему подбежали Ежевика и Остролистая.
- Фу, вонь какая! - сморщилась Остролистая, лизнув Орешеницу в плечо. Она потрясла головой и несколько раз провела языком по губам, пытаясь избавиться от мерзкого запаха. - Хуже лисьего по­мета!
Тем временем Бурый вернулся к краю Гремящей тропы и замер, высматривая чудовищ. Шерсть его до сих пор стояла дыбом, да и сам Ежевика выглядел не менее взъерошенным.
Очевидный страх старших воинов неожиданно придал Львиносвету сил.
- Очевидно, в их старом лесу на территории Двуногих не было собак, - шепнула он на ухо Остролистой. - Даже Ежевика не ожидал их тут встретить.
- Хотелось бы знать, какие еще неожиданно­сти нас подстерегают! - ответила сестра.
Бурый перебежал Гремящую тропу и зарылся в мусоре, высыпавшимся из блестящей штуко­вины.
- Эй, смотрите! - крикнул он. - Ежевика, ска­жи, это едят?
Львиносвет непонимающе уставился на то, что Бурый вытащил из кучи. Это было что-то глад­кое и светлое, но самое интересное, что оно пахло свежей дичью, хотя не было похоже ни на какое знакомое мясо. Странная пища сильно провоня­ла Двуногими, и несмотря на протестующее ур­чание в животе, Львиносвету совсем не хотелось ее есть.
Ежевика тщательно обнюхал находку и даже от­кусил кусочек.
- По вкусу похоже на дрозда, - прожевав, от­ветил он. - Думаю, мы не отравимся, если съедим это. Нам всем нужны силы.
- Кажется, он не надеется найти тут дичь, - прошептала брату Остролистая.
Ежевика порвал находку на равные части и раз­дал каждому. Березовик еще раз тщательно обню­хал весь мусор, но больше ничего интересного не нашел.
- Не так плохо, - пробормотал Львиносвет, жуя непонятную еду. - Конечно, если не считать вони Двуногих.
Склонившись над своим куском, Остролистая аккуратно расправлялась с едой.
- Ничего хорошего. Я бы охотно променяла эту гадость на сочную полевку.
Заглушив голод, Львиносвет сразу почувство­вал себя лучше, но когда Ежевика вновь повел их сквозь территорию Двуногих, чувство тревоги вер­нулось вновь.
Красные каменные гнезда высились по обеим сторонам дороги - теснее, чем стены ущелья, и выше, чем деревья в лесу. Подушечки на лапах Львиносвета горели от хождения по твердому камню.
«Как коты могут жить в таком ужасном месте?»
Оранжевый свет, лившийся с верхушек камен­ных деревьев, бросал огромные кошачьи тени на красные стены гнезд. Внезапно Остролистая за­мерла и дотронулась кончиком хвоста до плеча Ежевики.
- Там, впереди! - прошипела она.
Ежевика подал котам знак остановиться. За­мерев от страха, Львиносвет ждал появления оче­редного чудища, но вокруг все было тихо - если не считать дробного топота приближающихся лап .
Орешница прижалась к боку Львиносвета, и он почувствовал, как она дрожит.
- Неужели собака? - прошептала она.
- Значит, будем драться! - тихо прорычал он, выпуская когти.
И все-таки он с облегчением вздохнул, когда из-за угла выскочил маленький черный с белыми пятнами котик. Увидев патрульных, он остановил­ся и замер, выгнув спину.
Потом, не сводя перепуганных глаз с незнако­мых котов, котик попятился назад, но прежде чем он успел шмыгнуть за угол, Ежевика шагнул впе­ред.
- Мы не сделаем тебе ничего плохого, - сказал он и в подтверждение своих слов поднял лапу с втянутыми когтями. - Мы просто хотим пого­ворить.
- Он тоже так говорил! - пролепетал котик, затравленно озираясь по сторонам. - И что из этого получилось?
Прежде чем Ежевика успел спросить, кого он имеет в виду, и что же здесь случилось, котик раз­вернулся и бросился за угол. Ежевика ринулся за ним, но когда патрульные завернули за угол, Гре­мящая тропа была пуста.
- Мышиный помет! - процедил Ежевика.
- Интересно, о чем это он говорил? - с любо­пытством спросил Бурый.
Львиносвет переглянулся с Остролистой и по­нял, что они оба подумали об одном и том же: Сол!
- Хотел бы я знать, кто этот «он», - пробор­мотал Ежевика, оглядывая притихшую Гремящую тропу. - Неужели Сол, как вы думаете?
- Готов спорить на месяц рассветных патрулей, что этот трусишка говорил о нашем приятеле! - возбужденно выкрикнул Березовик.
- Но мы нисколько не похожи на Сола, - за­думчиво продолжал Ежевика. - Однако, мы здесь чужаки, как и Сол.
- Но что тут произошло? - поежилась Ореш­ница. - Судя по тому, как напуган этот малыш, здесь случилась какая-то беда.
Все промолчали. У Львиносвета снова похолоде­ло в животе. Его храбрые соплеменники выглядели растерянными и напуганными, они затравленно озирались по сторонам, словно боялись, что Сол выпрыгнет на них из-за каждого палого листа.
Наконец, Ежевика прервал затянувшееся мол­чание:
- Сейчас уже поздно продолжать поиски. Да­вайте отдохнем, а завтра с утра начнем снова.
Свернув за угол, он повел своих воинов вдоль Гремящей тропы к изгороди, из-за которой на них лаяли собаки. Сейчас здесь все было тихо, хотя со­бачий запах никуда не делся, и Львиносвет даже выпустил когти, приготовившись вцепиться в шерсть ненавистным гавкающим созданиям. Но за оградой царила сонная тишина.
Наконец коты добрались до узкой полоски тра­вы и деревьев, которую прошли перед выходом на Гремящую тропу.
Львиносвет и Остролистая устроились под кор­нями дерева, остальные улеглись неподалеку.
- У меня просто лапы отваливаются от устало­сти, - сонно пробормотала Остролистая и широ­ко зевнула.
- И у меня.
Львиносвет опасался, что после пережитых тре­ног и опасностей не сможет уснуть на незнакомом месте, однако стоило ему свернуться на сухих листьях, как усталость тяжелый шкурой укутала его е головой. Последнее, что он слышал, прежде чем провалиться в сон, был далекий рокот Места-Где-Тонет-Солнце.
Глава IX
Утром Воробья разбудил холодный ветер.
- Нужно принести побольше мха и папоротников на подстилки, - проворчал он, под­нимаясь с жесткого пола. - Тут дует, как на вер­шине территории племени Ветра!
Подняв голову, молодой целитель принюхался к запахам раннего утра. Сильный аромат целебных трав подсказал ему, что Листвичка сидит перед кладовой и сортирует свои запасы. Так и есть - целительница заворачивала пижму с листья, а рядом разложила смесь из ягод можжевельника и ромаш­ки для растирания старых суставов Кисточки.
- Помочь? - спросил Воробей, подходя к ней сзади.
- Не смей ко мне подкрадываться! - подскочи­ла от неожиданности целительница. - Ты меня до смерти напугал! Спасибо, я сама справлюсь, - немного успокоившись, буркнула она. - А ты лучше сходи в детскую и осмотри всех котов и подстилки. Проверь, нет ли там блох. Я заметила, что Колюч­ка вчера чесалась.
Воробей резко развернулся, борясь с подступа­ющим раздражением.
- Хотелось бы знать, я целитель или оружено­сец? - процедил он так громко, чтобы Листвичка услышала, но она даже ухом не повела.
Войдя в детскую, Воробей хмуро поздоровался с кошками и котятами и принялся за осмотр.
- Спасибо тебе, Воробей, - радостно замяука­ла Милли. - Мне кажется, у меня точно блохи. Вся исчесалась, просто места себе не нахожу!
- Подстилку надо сменить, - буркнул Воро­бей, выцарапывая блоху из шерсти Колючки. - Думаю, Лисенок и Ледышка вполне могут с этим справиться. В конце концов, это их обязанность!
«Надеюсь, Листвичка не заставит меня зани­маться еще и этим?»
- Все, готово, - объявил он Колючке. - Цве­точек, ты…
Он громко взвизгнул, когда острые когти впи­лись ему в хвост. Резко обернувшись, Воробей по­чуял запах Прыгуши.
- Я представил, что твой хвост - это мышь! - сообщил ему котенок. - И ловко поймал его!
- Держи когти при себе, понял? - оскалил зубы Воробей.
- Зачем ты на него кричишь? - всполошилась Ромашка. - Малыш всего лишь играл!
Проглотив резкий ответ, уже готовый сорваться с языка, Воробей приступил к осмотру Цветочек. Тем временем Прыгуша увернулся от причитав­шей над ним Ромашки и подобрался поближе к целителю, с любопытством следя за его работой.
- А ты блох ешь? - спросил он. - Они про­тивные?
- Попробуй, узнаешь, - злобно прошипел Во­робей.
- Давай ты будешь блоха, а я тебя съем! - про­пищала Цветочек и, вырвавшись из лап Воробья, набросилась на Прыгушу, едва не сбив целителя с лап.
- Прекратите немедленно! - заорал Воробей, теряя терпение. - Цветочек, ты хочешь избавить­ся от блох или нет?
Маленькая пестрая кошечка мгновенно пре­кратила возиться с Прыгушей и снова подбежала к Воробью. Прыгуша последовал за ней и, вытянув шею, стал следить за работой целителя.
- Тебе нравится быть целителем? - спросил он. - Мне бы не понравилось всю жизнь выбирать блох у других котов!
«Великое Звездное племя, пошли мне терпение!»
- Целители занимаются не только этим, - сквозь стиснутые зубы ответил Воробей. - Мы должны знать целебные травы и…
- А я буду хорошим целителем? - перебил его Прыгуша. - Я буду хорошо искать травы! Я могу, что хочешь по запаху найти. Можно я буду целите­лем? Ну можно?
- Если не заткнешься, то даже воином не ста­нешь! - процедил Воробей.
- Ромашка! - жалобно взвыл Прыгуша, бро­саясь к матери. - Ромашка, Воробей меня обижает!
- Да что с тобой творится, Воробей? - раздал­ся из дальнего угла детской возмущенный голос Ромашки. - Сегодня с утра у тебя будто муравьи под шкурой! Лучше уходи и зайди попозже, когда немного придешь в себя и перестанешь кидаться на беззащитных котяток!
Воробей пропустил ее слова мимо ушей и продолжил выискивать блох в шерсти котят. Скорее бы вернулись Львиносвет с Остролистой! Они должны быть вместе, особенно теперь, когда весь их привычный мир опрокинулся с лап на голову, и они очутились в полной неизвестности. Где они родились? Кем были их родители? И почему Белка так долго лгала им?
Выбравшись из детской, Воробей постоял на пороге, с наслаждением подставляя спину теп­лым лучам слабого зимнего солнца. Шорох шагов за спиной и запах Огнезвезда заставил его обер­нуться.
- Доброе утро, Воробей, - поздоровался пред­водитель. - Ты в порядке? Тебя что-то тревожит?
- Все в порядке, - смущенно ответил Воробей. Не мог же он ответить предводителю, что его тре­вожат собственные соплеменники! С другой сто­роны, Огнезвезд никогда не лгал ему… насколько он знал.
Все-таки жаль, что он не унаследовал кровь Ог­незвезда. Уважение, которое Воробей испытывал к своему предводителю, не имело никакого отноше­ния к пророчеству. Он искренне восхищался тем, как Огнезвезд управлял племенем, и вел себя во время Зеленого Кашля, пожертвовав жизнью ради своих соплеменников.
- Вот и хорошо, - ответил Огнезвезд, но Воро­бей почувствовал, что предводитель не слишком ему поверил. - Знай, что ты можешь обратиться ко мне с любой неприятностью.
- Да… Спасибо, - выдавил Воробей, чувствуя себя самым несчастным котом на свете.
«Вряд ли ты действительно хочешь узнать то, что меня тревожит!»
К счастью, Огнезвезд не стал приставать к нему с расспросами, и прошел к куче с добычей. Остав­шись один, Воробей тщательно принюхался. Ки­сточка и Долгохвост вылизывались на пороге своей палатки, и он услышал, как бурая кошка сварливо проворчала:
- Вот в нашем старом лесу таких холодов ни­когда не бывало!
Лисенок и Ледышка разучивали новые приемы возле палатки оруженосцев.
«Надо напомнить им сменить подстилки в дет­ской!»
Белохвост и Яролика неторопливо направля­лись к выходу.
- Думаю, на этот раз мы попробуем поохотить­ся возле Заброшенного гнезда Двуногих, - гово­рил Белохвост.
- Ах ты, глупый комок шерсти, - нежно рас­смеялась Яролика. - Да мы распугали там всю дичь, когда поместили в гнездо больных Зеленым Кашлем!
- Я думаю, у дичи было достаточно времени, чтобы вернуться обратно…
Коты вышли из лагеря, и их дружеская перепал­ка стала стихать, отдаляясь.
Солнце припекало, но ледяной холод распол­зался по телу Воробья. Никогда еще он не чувство­вал себя таким одиноким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28