- Сол покинул лес, - начал он. - Мы…
- Очень вовремя, - проворчал Чернозвезд.
Пятнистая Звезда с ледяной вежливостью кив­нула Огнезвезду и процедила:
- Я рада слышать, что ты наконец-то принял правильное решение, Огнезвезд!
Предводитель с той же вежливостью склонил голову, но Остролистая видела, что его когти глу­боко впились к кору.
- Кроме того…
«Пора!»
- Постойте! - вскочила Остролистая. - Я хочу сказать кое-что, и это должны услышать все четы­ре племени!
- Ты что? - ахнул Львиносвет и, вскочив, схватил ее лапой, пытаясь усадить на место. - Совсем спяти­ла? Воины не имеют права говорить на Совете!
- На этот раз - имеют! - прошипела Остро­листая, сбрасывая его лапу. Посмотрев в сторону, где сидели целители, она увидела ужас в незрячих глазах Воробья, но отмахнулась и от этого.
- Вы думаете, что… - звонко начала она.
- Остролистая! - громом прогремел над при­тихшей поляной грозный рык Огнезвезда. Глаза его сверкали зеленым пламенем. - Если ты ре­шила сообщить о чем-то важном, то должна была сначала посоветоваться со мной! Но сейчас я при­казываю тебе молчать. Завтра я поговорю с тобой, и мы все обсудим.
Долгие месяцы подчинения Воинскому закону едва не заставили Остролистую прикусить язык и сесть на свое место.
«Я должна слушаться своего предводителя! - Но она пересилила себя. - Воинский закон мертв! Его больше нет. Какой смысл притворяться?»
- Нет! - выкрикнула она, не обращая внима­ния на испуганные возгласы сидевших вокруг ко­тов. - Я буду говорить здесь и сейчас!
- Да-да, пусть говорит, - облизнулась Пятни­стая Звезда и шагнула вперед, с жадным любопыт­ством глядя на Остролистую. - Мне хочется знать, что она такое собирается нам сообщить.
- И мне тоже, - буркнул Однозвезд.
- Неужели у Грозового племени есть тайны, о которых они боятся говорить вслух? - осклабился Чернозвезд, презрительно махнув хвостом в сто­рону Огнезвезда.
Поляна взорвалась визгом и криками; коты всех трех племен, вскочив, подзадоривали Остро­листую, обвиняя Грозовое племя в скрытности. Остролистая молча стояла посреди бушующей поляны и чувствовала странное спокойствие. Она знала, что нужно лишь немного подождать - и дальше все будет так, как она задумала.
Наконец Огнезвезд взмахнул хвостом, призы­вая котов к тишине.
- Хорошо, Остролистая, - сказал он, когда все стихло. - Говори, что ты хотела сказать. И моли Звездное племя, чтобы тебе потом не пришлось пожалеть об этом.
Теперь на острове было так тихо, что Остроли­стая услышала, как мышка шуршит под корнями дуба.
- Вы думаете, что знаете меня? - снова вы­крикнула она. - Меня и моих братьев - Львино­света и Воробья из Грозового племени? Но все, что вам говорили о нас было ложью! Мы не дети Еже­вики и Белки!
- Что? - Ежевика вскочил с корня дуба, где си­дел с остальными глашатаями. Янтарные глаза его сверкали гневом. - Что за чушь ты несешь? В чем дело, Белка?
Белка тоже встала. Страх исчез из ее глаз, теперь в них светилось что-то такое, чего Остролистая не сумела понять. Что это было? Сожаление? Раская­ние? Боль? Или горе матери, навсегда потерявшей своих детей?
- Прости, Ежевика, но это правда. Я им не мать, а ты не отец.
Глашатай Грозового племени в полной расте­рянности смотрел на нее.
- Но кто же тогда…
Белка повернулась и посмотрела в глаза кош­ке, которую все это время называла своей до­черью.
- Расскажи им сама, Остролистая. Я слишком долго хранила эту тайну и не хочу открывать ее сейчас.
- Подлая трусиха! - заорала на нее Остроли­стая. Она обвела глазами поляну, увидела обра­щенные на нее взгляды и выкрикнула: - А я не боюсь правды! Наша мать - Листвичка, а отец - Грач! Да-да, Грач из племени Ветра!
Последние слова ее утонули в изумленных воз­гласах, но Остролистая повысила голос, перекри­кивая собравшихся:
- Эти коты так стыдились своих детей, что от­реклись от нас сразу после нашего рождения и лга­ли всем вам, чтобы скрыть свое предательство! Они предали Воинский закон, забыли честь и верность своим племенам! И это все ее вина! - Остролистая махнула хвостом в сторону Листвички. - Как мо­жет выжить племя, если лжецы, трусы и предатели проникли в самое его сердце?
Оглушительный визг и вопли ужаса были ей от­ветом.
Теперь все кричали так громко, что Остроли­стая уже не слышала сама себя. Но это было и не нужно - она уже все сказала.
Лапы у нее дрожали, словно она, ни разу не при­сев, бежала бегом через всю территорию Грозово­го племени. Однако в душе у нее царило странное спокойствие, словно она проколола давно назрев­ший нарыв и теперь с облегчением следила за вы­текающим гноем.
Громкий голос Грача на миг заглушил вопли беснующихся котов:
- Это ложь! - он вскочил со своего места, его темно-серая шерсть стояла дыбом. Стоявшие ря­дом с ним Ветерок и Сумеречница выглядели по­трясенными и разгневанными. - Она солгала вам!
Но тут молчавшая до сих пор Листвичка тихо встала, и все коты на миг смолкли, уставившись на нее.
- Это правда, Грач, - глухо произнесла цели­тельница. - Прости меня. Я хотела рассказать тебе об этом, но так и не смогла найти силы и время.
В ее желтых глазах светилась такая горькая пе­чаль, что у Остролистой на миг сжалось сердце, но она подавила жалость.
«Я ее ненавижу! Она предала нас и лгала нам всю жизнь!»
- Ты ничего не значишь для меня, Листвич­ка, - голос Грача был холоден, как лед. - То что было, давно прошло. Всю свою преданность я отдал племени Ветра, и у меня нет детей, кроме Ветерка. - Она посмотрел на Сумеречницу и Ве­терка; его подруга вся дрожала от злобы, прижав к затылку уши, а Ветерок грозно рычал, скаля зубы.
Листвичка опустила голову, давая понять, что признает его правоту, а потом посмотрела на Огнезвезда, который, словно окаменев, неподвижно стоял на своем месте.
- Я знаю, что больше не имею права быть целительницей Грозового племени, - тихо прогово­рила она. - Я прошу прощения у тебя, Огнезвезд, и у всех своих соплеменников. Я виновата перед всеми вами, но поверьте - я делала все, что в моих силах, и не было дня, чтобы я не жалела о том, что случилось. - Голос ее оборвался, и она судорожно сглотнула, прежде чем продолжить. - Но я никог­да не жалела о том, что родила котят. Они выросли замечательными, и я до конца дней своих буду ими гордиться.
Она в последний раз посмотрела на Грача и по­шла прочь, низко опустив голову. Коты молча рас­ступались, давая ей дорогу, и вскоре Листвичка скрылась за кустами. Все в молчании смотрели ей вслед.
Ежевика первым сбросил с себя оцепенение и, выйдя вперед, остановился перед Белкой.
- Почему? - только и спросил он.
- Мне пришлось это сделать! Ведь она моя сест­ра! - в отчаянии выкрикнула рыжая кошка.
- И ты не смогла довериться мне? - срываю­щимся голосом спросил Ежевика, и Остролистая увидела, как дрожь пробежала по его телу. И тут она впервые пожалела о том, что сделала. Ежеви­ка был доблестным и благородным котом, и он не имел никакого отношения к козням сестер.
«Я была так горда быть его дочерью!»
Белка ничего не ответила, но продолжала твер­до смотреть ему в глаза.
- Ты не смогла мне довериться, - глухо повто­рил Ежевика. - Неужели ты думала, что я не помог бы тебе, если бы ты открыла мне правду? Неужели я хоть раз подвел тебя или обманул твое доверие? Но теперь все кончено.
Он повернулся и начал прокладывать себе до­рогу через толпу.
- Постой, Ежевика… - пролепетала Белка. Она шагнула за ним, но тут же остановилась и застыла, уронив голову и повесив хвост.
Остролистая со злобным торжеством поверну­лась к ней спиной.
«Пусть страдает, так ей и надо! Она это заслу­жила».
Внезапно кто-то пихнул ее сзади и, обернув­шись, Остролистая увидела Пеплогривку.
- Что ты наделала? - с неподдельным ужасом вскричала подруга.
Остролистая непонимающе заморгала.
- Я? Я поступила правильно!
Но серая кошка лишь грустно покачала голо­вой.
- Это неправильно. Ты лишь причинила всем боль, вот и все. - В голосе ее звучала глу­бокая мудрость, неожиданная для такой юной кошки.
Остролистая ожидала, что Пеплогривка сейчас добавит еще что-нибудь или хотя бы выразит со­чувствие ей и ее братьям, но подруга молча отвер­нулась от нее и отошла.
Остролистая непонимающе смотрела ей вслед. Неужели Пеплогривка так ничего и не поняла? Да ведь всем должно быть ясно, что нельзя строить жизнь на лжи! Разве честность - не самое главное в жизни? И вообще, раз Звездное племя не нагна­ло тучи и не скрыло луну, значит, небесные предки одобряют ее поступок! Наверное, они тоже рады, что она положила конец обману!
Но почему-то больше никто не радовался. Даже Грозовые коты.
В глазах Песчаной Бури Остролистая увидела смешанное выражение грусти и горечи. Крутобок смотрел на нее с таким изумлением, словно видел впервые. А Маковка и Ягодник, сблизив головы, о чем-то возбужденно перешептывались, время от времени со злобой поглядывая на нее.
Внезапно Остролистая почувствовала, что боль­ше не может здесь находиться. Выбравшись из толпы, она бросилась в кусты, вылетела на берег и помчалась к переправе.
Ни на миг не останавливаясь, она пронеслась через пастбище, взлетела на склон и помчалась вдоль границы племени Ветра, пока не добралась до вершины, откуда открывался вид на озеро.
Серебристая лунная дорожка сверкала на чер­ной глади воды, и отражения бесчисленных звезд дрожали вокруг нее.
- Неужели это все было зря? - жалобно спроси­ла у них Остролистая. - Быть ученицей, трудить­ся, не покладая лап, учиться Воинскому закону? Что же нужно сделать, чтобы все было хорошо?
Но мерцающие звезды не давали ответа.
Поднявшись, Остролистая уныло поплелась вдоль гребня холма, пока не очутилась на своей территории. Лагерь Грозового племени встретил ее тишиной и покоем.
Отряд Огнезвезда еще не вернулся с Совета, поэтому оставшиеся в лагере коты мирно спали, и только охранявшая вход Яролика зорко вгляды­валась в темноту. Она поздоровалась с Остроли­стой, но та молча прошла мимо, даже не обернув­шись.
Пройдя через поляну, залитую ярким лунным светом, она вошла в палатку целителей. Вопреки ее ожиданиям, внутри было пусто, и у Остроли­стой вдруг радостно забилось сердце.
«Я просто не довела все до конца! Это Листвич­ка во всем виновата. Теперь я знаю, что нужно сде­лать».
Пробравшись в кладовую, она вытащила ли­сток, в который были тщательно завернуты смерть-ягоды. Остролистая положила сверток на пол пещеры и осторожно развернула его, высво­бождая ягоды. Они немного подвяли, но Остроли­стая знала, что даже в таком виде эти плоды сохра­няют свой страшный яд.
Она уселась возле ягод, обернула хвостом лапы и стала ждать. Вскоре снаружи послышались ти­хие шаги, потом зашуршала ежевика, и в палатку вошла Листвичка.
- Остролистая? - Казалось, она нисколько не удивилась, увидев ее здесь. В глазах целительницы не было ни волнения, ни гнева - только печаль и смертельная усталость. - Все хорошо, - тихо вздохнула она. - Я тебя прощаю.
- Что? - взвилась Остролистая. - Ты проща­ешь меня? Да как ты смеешь! Если кому и нужно прощение, так это тебе, но ты его не дождешься! Ты отказалась от собственных детей. Ты позволила нам вырасти в паутине лжи, ты едва не погубила Воинский закон из-за своего глупого эгоизма!
- Думаешь, я без тебя этого не знаю? - с тем же вымученным спокойствием спросила Листвич­ка. - Мне нечего ответить тебе, Остролистая. Я могу лишь сказать, что очень люблю тебя и тво­их братьев и страшно сожалею о том, что сделала.
- И ты думаешь, я тебя прощу? - оскалилась Остролистая. - Ну нет, не дождешься! Никогда. - Вздыбив шерсть, она обогнула Листвичку и оста­новилась за ее спиной, загородив собой выход из пещеры. - Видишь эти ягоды? Я приготовила их для тебя. Съешь их сама, если не хочешь, чтобы я заставила тебя сделать это!
- Ч-что? - в ужасе переспросила Листвичка.
- Съешь их! Ты заслужила смерть! - Увидев, что целительница не трогается с места, Остроли­стая припала к земле, изготовившись к прыжку. - Ты знаешь, что я уже убивала однажды, и запросто сделаю это еще раз.
Тень какого-то непонятного чувства мелькнула в погасших глазах Листвички.
- Неужели ты так ничего и не поняла, Остро­листая? - еле слышно спросила она. - Только что я потеряла своих детей, право называться целительницей и кота, которого любила всю жизнь. Как ты думаешь, что для меня легче - умереть или продолжать жить?
На этот вопрос был только один ответ. Остроли­стая молча отошла в сторону, пропуская Листвичку из пещеры.
Глава XVIII
Вихрем выбежав из туннеля, Воробей, тяжело дыша, остановился на краю лагеря. Когда Совет закончился, он опрометью бросился бежать, с трудом проложив себе дорогу сквозь толпу у переправы.
Он сразу учуял, что Листвичка выходит из своей палатки, но Воробью была нужна не она - о чем с ней разговаривать? Но к запаху целительницы примешивался слабый запах Остролистой, и это не на шутку взволновало его.
«Что она тут делала? Что сказала Листвичке?»
Бросившись к пещере, он пробился сквозь ежевичный полог и остановился перед сест­рой.
- Остролистая! Что ты тут делала? - Он повел носом и почувствовал еще один запах. - Смерть-ягоды? Зачем они здесь?
- Отстань от меня! - завизжала Остролистая.
Прежде чем Воробей успел отскочить, она прыгнула на него, повалила на пол и впилась ког­тями в плечо. Воробей отчаянно засучил лапами и угодил задней ногой в мягкий живот Остролистой. Тут он едва не задохнулся, оглушенный ее яростью и отчаянием, но сестра больно ударила его по уху, вскочила и выбежала из пещеры.
- Постой, Остролистая! - Воробей вскочил с пола и бросился за ней.
Когда он выбрался на поляну, Остролистая уже протискивалась через туннель, ведущий из лагеря в лес. Не раздумывая, Воробей кинулся следом. Тут его встретили запахи возвращающихся с Со­вета котов.
- Что случилось, Воробей? - услышал он громкий крик Львиносвета и со всех лап бросился к брату. - Что еще?
- Остролистая! - пропыхтел Воробей. - Нуж­но догнать ее!
Остролистая, не разбирая дороги, мчалась в чащу леса. Словно ослепнув, она неслась напря­мик через ежевику, налетала на ветки и сучья.
- Стой, Остролистая! - заорал Львиносвет. - Вернись! Надо поговорить!
Но она даже не замедлила бег. Вылетев на ста­рую Гремящую тропу, ведущую к Заброшенному гнезду Двуногих, Остролистая снова скрылась в кустах.
- Я знаю, куда она бежит! - выдохнул Воро­бей, холодея от ужаса. - В старые туннели…
- Туда нельзя! - ахнул Львиносвет. - Остроли­стая, стой!
Вылетев из кустов ежевики, братья, наконец, настигли Остролистую. Она стояла перед самым входом в туннель, черневшим на склоне холма возле Заброшенного гнезда. Это был не тот вход, который когда-то открыл Воробей, а узкий лаз, из черной пасти которого пахло водой, камнем и за­старелой сыростью.
- Остролистая, послушай нас, - начал Воро­бей, стараясь говорить как можно спокойнее.
Но она, казалось, его не слышала.
- Мне так жаль, - еле слышно проговорила Остролистая. - Я хотела, как лучше. Я не могла оставить Угольку жизнь! Я сделала это ради нас, вы же понимаете? Понимаете, правда?
Лапы Воробья приросли к земле. Он услышал, как Львиносвет охнул за его спиной.
- Так это… ты убила Уголька?
Если Остролистая и ответила что-то, то Воро­бей ее не услышал. Больше чем когда-либо нена­видя себя и свой дар, он стиснул зубы и пробрался в воспоминания сестры.
Он увидел, как она выследила Уголька возле пограничного ручья. Остролистая шла очень тихо, обходя камни, о которые так громко скрежещут кошачьи когти, и кусты папоротников, которые шуршат о шерсть. Уголек, увлеченный охотой, не замечал ее приближения.
Бесшумная, как тень, Остролистая прошла за ним до крутого берега, под которым пенной змеей бежал ручей. Здесь она прыгнула на Уголька из-за камня, вцепилась передними лапами ему в плечи и, по­вернув голову, впилась зубами в горло. В багровом тумане, колыхавшемся у нее перед глазами, Уголек превратился в обычную дичь, которую нужно убить, чтобы защитить себя, свое племя и Воинский закон.
Уголек слабо отбивался, но кровь мощной стру­ей хлынула из его прокушенного горла. Вот тело его обмякло, и Остролистая отпрыгнула в сторону, позволив мертвому свалиться в ручей.
Несколько мгновений она стояла и смотрела, как быстрый поток уносит кровь, а потом отошла к небольшой лужице на берегу и тщательно вымы­ла лапы. Вода в луже стала красной. Тело Уголька еще немного побилось о берег, а потом его унесло течением.
- Я думала, что его унесет в озеро, и никто ничего не узнает, - надтреснутым голосом про­изнесла Остролистая. - Но его нашли, и все погибло. Теперь мне нельзя больше тут оста­ваться.
В голосе ее слышалось настоящее отчаяние.
- Я знаю, что поступила правильно, но никто меня не понимает!
Потом она повернулась и бросилась в туннель. Сорвавшись с места, Воробей бросился за ней и услышал рев подземной реки, жадно бьющейся о камни.
- Остролистая, постой! - заорал он. - Не де­лай этого!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28