Масляные лампы мерцали среди ярких солнечных зонтиков и бросали цветные тени на белые здания. Торговцы стояли маленькими группками, разговаривали и шутили над кубками вина и закуской из приправленных специями овощей, обёрнутых свежеиспечёнными круглыми тонкими лепёшками. Джилл и Саламандр немного порасспрашивали народ и вскоре обосновались на террасе наверху лестничного проёма, ведущего в какое-то муниципальное учреждение. Пока Джилл выкладывала угли в жаровни и посыпала их благовониями, Саламандр расстелил яркий ковёр, затем взял кусок золотистой ткани и принялся играть с ним, заставляя плыть по воздуху, крутиться, ловить свет или внезапно замирать, а потом дрожать, как парус на ветру. Внизу собралась толпа, чтобы посмотреть.
– Я – Криселло, волшебник-варвар из далёких северных земель. Смотрите на мои чудеса и удивляйтесь! – Он заставил дёрнуться кусок ткани в последний раз, после чего тот опустился на ступени. – Джиллианна, моя красивая помощница-варварка, и я приплыли из-за моря, из удивительного королевства Дэверри, чтобы развлекать, удивлять и интриговать вас магией, которой ваш великолепный город никогда раньше не видел.
К этому времени у подножия лестницы собрались уже около пятидесяти человек. Саламандр медленно поднял одну руку и показал на первую жаровню. Языки пламени башней взлетели высоко вверх, источая благовония, затем упали, оставив угли тлеть красным цветом. Над ними поднимался сладкий дым. Толпа дружно ахнула. Подбежали ещё зрители – поглазеть на диво. Саламандр подождал, пока толпа не успокоилась, перед тем, как зажигать вторую жаровню.
– Продолжать ли мне с моим скромным представлением, о, благородные жители Милетона?
Толпа засмеялась, люди полезли в кошельки. Посыпался настоящий дождь медных монет. Джилл быстро собрала их, потом заняла место в сторонке, чтобы не мешать духам всех родов, собравшимся на импровизированной сцене и сгрудившимся вокруг Саламандра. Появился её серый гном, пританцовывая от возбуждения, затем прыгнул ей на плечо и устроился там смотреть представление.
– А теперь – чудеса Севера!
Саламандр достал из воздуха длинный шёлковый шарф – по крайней мере, так это выглядело, – и начал производить с ним обычные трюки, на которые способен любой странствующий фокусник. Вначале шарф у него исчез, потом он вынул его из волос Джилл, бросил таким образом, что шарф казался летящей птицей, которая, хлопая крыльями, опустилась Саламандру на плечо. Шарф превратился в три, они летали вокруг головы волшебника, потом таинственным образом связались узлами. Саламандр все это время пел – отрывки из длинной заунывной военной песни эльфов, куски из баллад Дэверри и фрагменты песен на каком-то гортанном языке, который, как посчитала Джилл, мог быть языком карликов. Через несколько минут он переключился на трюки с серебряными монетами – и снова это оказались простые, обычные фокусы. Саламандр хотел создать у толпы впечатление, что он – просто артист и ничего больше, запечатать у них в, сознании идею, что у всех номеров его представления есть рациональное объяснение.
Наконец, когда люди стали проявлять нетерпение, Саламандр взмахнул руками и послал светящийся водопад многоцветных искр вверх в воздух. Когда искры опускались вниз двойной радугой, толпа закричала и придвинулась поближе. Настоящее море потных лиц в мерцающем свете. С воплем эльфийской радости Саламандр омывал сцену красно-голубыми искрами, выстреливал серебром и золотом, затем последовали миниатюрные молнии и раскаты грома. Представление продолжалось: взрывались многоцветные световые шары и пурпурные каскады, а толпа то и дело вскрикивала от удивления. Саламандр попеременно пел и шутил. Когда великий фокусник объявил, что чувствует утомление, толпа разразилась новым дождём монет, причём на сей раз большая их часть была серебряными и было даже несколько золотых. После обычных трюков с куриными яйцами Саламандр ещё раз показал настоящую магию, а затем объявил, что на этот раз на самом деле устал и представление окончено. Тем не менее, ему бросили ещё много монет.
Когда толпа разошлась, обсуждая увиденные чудеса, появился один из людей архонта с нарисованным на щеке городским гербом, чтобы получить официальный налог. Пока Джилл закатывала ковёр и складывала остальное, Саламандр сел вместе с чиновником рядом с жаровней, чтобы подсчитать прибыль.
– Это было лучшее представление, которое я видел за год, волшебник. Только как ты все это делаешь? Кладёшь какой-то порошок в жаровни?
– О, совсем нет. Это все – истинная магия, ей обучают в варварских королевствах.
– Несправедливо с моей стороны проявлять любопытство к твоим секретам. Если бы я знал, как ты все делаешь, то это испортило бы удовольствие. Но, тем не менее, готов поспорить: твоя помощница разбрасывает по сцене разнообразные химикаты, пока все смотрят на твои штучки. Да и у твоего наряда – длинные широкие рукава.
Саламандр только улыбнулся, но Дикие скорчили гримасы и высунули языки, словно не понимая, как человек может быть настолько слеп.
Они собрали такое количество денег, что Саламандр открыто торжествовал все то время, покуда они шествовали назад, в гостиницу. Поднявшись в номер, он танцевал, напевая эльфийские мелодии. Танцевал он эльфийским способом, откинув голову назад, его руки застыли в плечах, когда он, качаясь, исполнял джигу между груд подушек на полу. Джилл смеялась вместе с ним.
– Тебе это нравится, – сказала она. – Все эти восхищённые женские глаза, устремлённые на тебя.
– Конечно, – Саламандр остановился, у него немного сбилось дыхание. – О, красивая помощница из рода варваров, возьми горстку монет и сходи купи вина. Великий Криселло умирает от жажды. Мы отпразднуем успех нашей задумки.
Джилл принесла и разлила вино, а после этого снова задумалась о Родри. В безопасности ли он? Простит ли он её когда-нибудь, даже если им с Саламандром удастся его спасти?
– Ты снова напряжённо думаешь, – резко произнёс Саламандр. – Это не приведёт ни к чему хорошему.
– О, знаю, но у меня в жилах нет эльфийской крови, и я не могу оставаться бесчувственной.
– Как нехорошо ты говоришь! Если бы я на самом деле был бесчувственным, разве стал бы я бегать по всему Бардеку в поисках Родри?
– Не стал бы. И прости меня. Я виновата. Просто я очень переживаю.
– Конечно. – Он взял кувшин с вином и заглянул внутрь. – Почти пустой. Через некоторое время я схожу и куплю ещё, но вначале мы допьём это. Если лавка закрыта или же если я сломаю себе шею на непрочных ступеньках этой гостиницы, по крайней мере, мы насладимся последним кубком. Таков эльфийский взгляд на жизнь, Джилл, и разве он на самом деле бесчувственный? Наслаждаться сегодняшним днём, когда никто не знает, что ещё дурного принесёт тебе завтра?
– Нет. Я должна быть благодарна за все то хорошее, что Родри и я пережили вместе. Это было так много! Даже если он и станет на меня обижаться, когда мы встретимся, – все равно я благодарна судьбе за все.
– Он не станет на тебя обижаться! Догадываюсь по твоему мрачному виду, что если я продолжу говорить, ты меня задушишь, а это сильно помешает нашим планам. Великий Криселло принесёт большую жертву и попридержит язык.

Поскольку они останавливались во всех встречных городах и деревнях, каравану Зандара потребовалось несколько недель, чтобы добраться до города Дарадиона, что на южном пике Бардектинны. Там, как узнал Родри, они собирались сесть на одну из караванных баржей, которые обычно использовали для перевозки скота, и перебраться по морю на остров Мартинну, в родной город Зандара Данмару.
Поскольку они прибыли в портовой город как раз перед закатом, то разбили лагерь перед северными воротами на общественной площадке для караванов, чтобы подождать, когда ворота снова откроются утром. Площадка была пуста, когда они подъехали, но когда стали располагаться на ночлег, к ним присоединился ещё один небольшой караван. Его возглавлял молодой человек, дорого одетый в белую тунику с золотыми и пурпурными вертикальными полосами, перетянутую ремнём с цельной золотой пряжкой. Его сопровождал мальчик, который казался личным рабом, и три нагруженных мула, причём нагруженных не товаром, а какими-то приспособлениями, необходимыми для путешествий. Зандар поприветствовал богато одетого парня – его звали Поммейо, – как старого друга, и настоял на том, чтобы он присоединился к ним во время ужина у костра.
После того, как все поели, Зандар велел Родри принести кувшин с вином и разлить его. Работая, Родри обратил внимание, что Поммейо наблюдает за ним, а спустя несколько минут обнаружил, почему. Парень повернулся к Зандару:
– Это ведь раб из Дэверри? Сколько ты хочешь за него?
– На самом деле я думал оставить его у себя. Он хорошо управляется с лошадьми.
– Мой дорогой старый друг, ты никогда не отличался особым нюхом, не так ли? Неужели ты в самом деле собираешься держать такую редкую вещь в конюшнях? Я могу придумать бесконечное число более подходящих способов его использовать. Я дам тебе тридцать зотаров.
– Он не продаётся.
– Тогда пятьдесят.
– Я не торгуюсь. И именно это имею в виду.
У Поммейо явно испортилось настроение. Он надулся, подобно ребёнку, которому никогда не отказывали в пустяках или игрушках. Затем запустил руку в тунику, достал кошель, полный звенящих золотых монет, и извлёк оттуда огромную – один из сказочных бардекианских зиалов, номинально равнявшийся ста зотарам, но реально имевший куда более высокую стоимость благодаря своей редкости. Другие свободные люди задержали дыхание, но Зандар просто пожал плечами. Поммейо нахмурился ещё сильнее и помрачнел ещё чернее.
– Клянусь крыльями Отца Волн! – Зандар улыбнулся ему так, словно хотел помириться, но эта улыбка, скорее, демонстрировала подозрительность. – Зачем он тебе? Для чего ты хочешь заплатить за него такие деньги?
Родри тоже задумался над этим.
– Я хотел купить его в подарок одному очень важному для меня человеку. Я уверен, она ужасно обрадуется, заполучив экзотического варвара, который будет стоять у её парадного входа.
– О, – Зандар внезапно рассмеялся. – Насколько я понимаю, ты все ещё ухаживаешь за вдовой Алейной.
– Не вижу ничего смешного. Да, я сейчас собираюсь навестить её.
– И требуется дорогой подарок, чтобы заманить в ловушку богатую вдовушку, да?
Поммейо ответил бардекианской фразой, которую Родри не знал, хотя мог догадаться об общем значении – по тому, как оба мужчины поморщились и фыркнули. Зандар встал с улыбкой и жестом подозвал Родри, чтобы тот следовал за ним. Они отошли на несколько шагов.
– Странно пытаться в чем-то оправдаться перед рабом, но ты мне нравишься, парень. Я приму это предложение, поскольку думаю, что так ты будешь в большей безопасности. Любой в состоянии выяснить, что я живу в Данмаре. Предполагаю, люди, которые хотят тебя заполучить, вполне могут поджидать тебя там, и ты окажешься в ловушке. А эта сделка собьёт их с твоего следа. Кроме того, в доме вдовы Алейны будет совсем неплохо. Там у тебя появится много возможностей получать чаевые. Просто не трать деньги на азартные игры и выпивку, и ты сможешь купить свою свободу. – Зандар дружески хлопнул Родри по плечу. – Удачи тебе.
Ради Зандара Родри заставил себя улыбнуться, но внутри у него все кипело от мысли о том, что он – подарок ухажёра женщине. Если бы положение позволяло, он бы долго и грязно ругался.
Для завершения сделки Зандар отдал лошадь, на которой ехал Родри, а также одежду и одеяла, которыми он пользовался. Когда молодой раб Мико помогал Родри перенести его добро в лагерь нового хозяина, парнишка болтал так много и так быстро, что Родри смог разобрать только половину из всего сказанного. Однако ему удалось понять, что Поммейо – сложный человек и имеет склонность бить рабов, если они не в точности выполняют его указания. Родри понял также, что если хочет дожить до того момента, как окажется в доме вдовы, ему придётся сдерживаться. Если он ударит хозяина в ответ, то это может закончиться поркой. Хотя Родри и не мог отчётливо вспомнить, почему, тем не менее, он знал, что раньше никогда в жизни не сдерживал свои эмоции и что это для него будет нелегко.
Позднее тем же вечером Поммейо покинул лагерь Зандара и вернулся к своему костру. Пока Мико расчёсывал волосы хозяина и смывал краску с его лица на ночь. Поммейо прочитал Родри лекцию на хорошем дэверрийском. Как оказалось, он несколько раз с торговыми целями ездил в королевство вместе со своими дядьями.
– Значит, ты из Элдиса и продан в рабство на островах? Зандар говорил, дело в карточных долгах, но у меня есть сомнения. Учти, это не имеет никакого значения, пока ты ведёшь себя вежливо и учтиво.
– А у меня есть выбор?
– Конечно, нет. А теперь послушай: ты вскоре окажешься в прекрасном доме, в сравнении с которым ваши варварские даны выглядят, как свинарники. У тебя будут вполне определённые обязанности. В доме также живут и другие рабы, и ты должен правильно вести себя с ними. Если я услышу, что у госпожи Алейны возникли из-за тебя хоть какие-то неприятности, и ты вызываешь у неё хотя бы малейшее беспокойство, то я сам тебя выпорю. Ты меня понял?
– Да, хозяин.
Уважительно кивая, Родри обдумывал способы, как бы придушить Поммейо и оставить его тело у дороги. «Разве настоящие мужчины ведут себя так? – думал он. – Охотится за богатыми вдовами! Надо надеяться, у несчастной пожилой женщины достаточно ума, чтобы увидеть его истинную суть!»

– Ты знаешь, в чем заключается весь секрет двеомера? – резко спросил Саламандр. – Создавать картинки у себя в сознании. Да, и ещё кое-что. Создавать правильные картинки и говорить правильные слова. Как тебе это?
Джилл удивлённо подняла голову от завтрака.
– Ты уверен, что не шутишь?
– Нет, хотя знаю, что мои слова звучат, как шутка. Есть книга, которую мы все изучаем. В конце концов, тебе все-таки придётся научиться читать, моя маленькая дикая голубка. Книга называется «Тайная книга жреца Кадваллона», хотя мне говорили, что на самом деле это – набор коротких отрывков и афоризмов, записанных на протяжении лет различными специалистами по двеомеру. Как бы там ни было, в ней есть определённый кусок, который в настоящий момент пришёл мне на ум.
«Ты можешь отправиться на рыночную площадь и, как гертсин, проповедовать вслух тайну всего двеомера и ни одна душа не поймёт, что ты делаешь».
– Ты знаешь почему? Потому что это так просто, что все будут усмехаться. Или, если быть точным: описать это просто, а сделать – страшно тяжело.
– Признаю, у меня возникает желание фыркнуть, если все, о чем ты говоришь, – это на самом деле только множество картинок.
– Узнаю вызов. Очень хорошо, – Саламандр поднял вверх изысканно украшенный драгоценными камнями кинжал, которым пользовался во время трапезы. – Посмотри на него одно мгновение. Затем закрой глаза. Попытайся увидеть кинжал также ясно, как ты видела открытыми глазами – вызови образ из памяти.
Джилл долго смотрела на кинжал, словно впитывала его в себя, как тряпка впитывает разлитый эль. Но как только она закрыла глаза, образ исчез, и никакая борьба с памятью не вернула ясную картину. Джилл выругалась, посмотрела вновь и на этот раз постаралась запомнить детали, но смогла сохранить в памяти только смутное общее впечатление, скорее, форму кинжала, чем сам кинжал.
– Труднее, чем кажется? – Саламандр улыбался её отчаянию.
– Да.
– После того, как ты закончишь с ученическим курсом, ты сможешь войти в комнату, где раньше никогда не бывала, провести там всего несколько минут, но, тем не менее, впоследствии вызывать изображение той комнаты так ясно, словно стоишь в ней. И ты будешь проклинать эту работу до того, как покончишь с ученичеством, потому что обучение манипулированию образами является самым скучным занятием в мире. Думай об этом, как о проверке, мой маленький зяблик. Рассказы бардов повествуют о страданиях, перенесённых во время таинственных испытаний, тяжёлых и мрачных, чтобы изучить двеомер, но готова ли ты устать от него? Вот истинная проверка любого ученика.
– Когда мой отец учил меня пользоваться мечом, он тренировал меня до тех пор, пока мне не хотелось плакать. Ты когда-нибудь делал броски с мечом на стог сена под ярким солнцем, снова и снова, раз за разом? Иногда я делала это по сто раз, в то время как отец стоял рядом и критиковал то, как я стою или держу кисть или что-то ещё.
– Боги, я сомневаюсь, что ты найдёшь во мне более сурового учителя, чем Каллин из Керрмора. А теперь давай посмотрим. Легче начинать с картинки, чем с твёрдой вещи. Почему-то. Мы можем поискать на рыночной площади пергамент с рисунками.
– О, не надо. Неужели ты ожидаешь найти какую-то редкую книгу по двеомеру прямо здесь, на рынке Милетона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54