– Кто-то едет сюда с той стороны?
Он кивнул с очевидным облегчением, затем его лицо сморщилось – он пытался думать.
– Едут плохие люди?
«Нет», – показал гном, продолжая думать.
– Значит, друзья?
На этот раз – «да». Поскольку Джилл не могла представить ни одного человека на островах, которых можно было бы назвать друзьями, то она очень удивилась.
– Послушай, – наконец сказала она гному, – не мог бы ты каким-нибудь способом изобразить имя этого человека?
Гном грустно покачал головой.
– В этом и проблема, да? У этих людей – не простые имена, типа Блейн или Родри, чтобы ты мог их представить.
Гном закивал.
– Это мужчина или женщина из Бардека?
«Нет».
– Кто-то из Дэверри?
Хотя на сей раз гном кивнул, она едва могла поверить в это.
– Но как они смогли добраться сюда зимой? Никто ведь не может… о, конечно! Ты имеешь в виду, что к нам приближается Невин?
Гном запрыгал и захлопал в ладоши, одновременно улыбаясь и кивая. Испытывая невероятное облегчение, Джилл уже собралась было беспомощно, как ребёнок, расплакаться, а маленькое существо взобралось к ней на колени и стало гладить её по щеке, пытаясь успокоить девушку.
Когда после ухода стряпчего Саламандр вернулся в гостевой дом, и Джилл сообщила ему новость, тот отреагировал столь же бурно. Он сидел и сопел носом, а Джилл смотрела на него и, кажется, впервые поняла, насколько же он был испуган все это время и с каким трудом поддерживал маску болтливого дурака. Наконец Саламандр вытер глаза, высморкался в шёлковый носовой платок и изобразил на лице одну из своих типичных пустых и глупых улыбок.
– В таком случае, все очень хорошо, моя магическая малиновка. Похоже, нам всем удастся прожить немного подольше, чтобы ещё чуток пораздражать богов. А гном сказал, как далеко находится старик?
– Такие вещи, как расстояние, ничего не значат для дикого народца.
– Правильно. Давай надеяться, что он рядом. Сомневаюсь, что безопасно заниматься дальновидением, поэтому не стану даже пытаться. Мы можем подождать здесь в относительной безопасности и позволить ему найти нас. Не сомневаюсь, именно это он и сделает. Надеюсь, что это произойдёт скоро. И очень надеюсь, что быстрее, чем слишком поздно. О, какая радость! Похоже, я был прав, придумав последнюю и самую удачную хитрость.
Джилл застонала в голос:
– О, нет! Что ты сделал?
– Ничего нового. Я имел в виду наём стряпчего и подачу официального заявления против Барумы. У нас должно быть основание оставаться в храме как можно дольше. Если ты хочешь потратить время других людей, Джилл, моя дикая голубка, то нет лучшего способа, чем судебный процесс.

Люди архонта не знали, что человек, которому они хотели вручить повестку с требованием явиться в суд, находился всего в десяти милях от Пастедиона, хотя в юридическом смысле Барума не вполне мог за себя отвечать. В горах к востоку от города Главный Ястреб и два его помощника укрылись от беспрерывных дождей в убежище, предоставляемом караванам, которое обеспечил архонт Пастедиона. Поскольку на центральном плато летом часто шёл дождь, это общественное место отдыха представляло собой длинную крышу, поддерживаемую каменными колоннами вместо стен над полом. Плиты пола были выше в середине, чем по краям, чтобы вода, которая попадала внутрь во время дождя, могла свободно вытекать. Устроившись на середине, в более высоком месте, путники могли оставаться относительно сухими. Хотя ястребы настолько привыкли к физическим трудностям, что это укрытие было для них роскошью, Барума чувствовал себя несчастным. У него болели все мышцы, и он устал. Однако к тому времени его разум начинал оживать и сражаться против заговора.
У него все ещё отсутствовала собственная воля в истинном смысле, однако в нем жила ненависть, скрытая в потайном уголке его разума. Страх перед Главным Ястребом заставлял её таиться. Хозяин часто отправлял Баруму в эфир, чтобы парить над Пастедионом и храмом в поисках следов варваров. Время от времени Барума видел серебряную горящую ауру эльфийского колдуна, который спешил по улицам в компании одного или двух обычных людей; но Барума ни разу не видел ни Родри, ни женщину, ни Гвина. Главного Ястреба в особенности беспокоил Гвин – конечно, не потому, что он так волновался за своего человека, а из простого страха, что Гвин предаст гильдию, под пыткой выдав все её секреты. В потайном уголке души, где пряталась ненависть, Барума надеялся, что Гвин сделает именно это.
Ночью, когда ущербная луна поднялась всего за несколько часов до рассвета, Главный Ястреб отправил Баруму дальше, чем обычно, заставляя летать кругами по расширяющейся спирали с Пастедионом в центре. Здесь, в слабо населённой местности, Барума практически ничего не видел, за исключением диких гор, которые уходили во все стороны в ржаво-коричневом свечении. Быстрорастущая трава покрывала их вплоть до самых вершин, серебряно-голубых и мрачных под вечным снегом. Барума чувствовал, как воля хозяина вещает у него в сознании, она направляла его на юг вдоль реки. Вначале Барума скулил и сопротивлялся. От воды вверх вздымалась серебряная пелена простейшей силы, вращающийся турбулентный двойник наводнения, которое имело место на физической плоскости внизу. Подобное наводнение представляло реальную опасность для слабой души, которая летела по чьей-то воле, а не своей собственной. Но шёпот Главного Ястреба сулил страшные пытки, и в конце концов Барума полетел на юг.
Когда мог, он отклонялся от угрожающей пелены со щупальцами тумана, которые, казалось, нарочно вытягивались, чтобы схватить его и потянуть вниз, на верную гибель. Он так был занят рекой, что прошло какое-то время перед тем, как он понял, что у него есть туманный спутник. Барума увидел его уголком глаза – сразу за собой и слева. Это была просто тёмная туманная форма, которая следовала за ним. Когда бы Барума ни повернул голову, чтобы рассмотреть таинственного спутника получше, туманная форма бросалась в сторону и исчезала. Его страх стал набухать, как вода во время наводнения, и он услышал свой собственный лопочущий голос, обращающийся к хозяину.
– В таком случае тебе лучше вернуться, – ненавистный голос хозяина никогда не звучал так приятно.
Барума полетел прочь от реки и стал кружить, направляясь назад, и столкнулся лицом к лицу с тёмной фигурой в чёрных одеждах, отмеченных святящимися красными сигилами и перехваченных на поясе верёвкой с несколькими отрубленными головами. Его лицо было едва различимо под тяжёлым капюшоном. Когда Барума вскрикнул, фигура подняла туманную руку и откинула назад иллюзорный капюшон, чтобы продемонстрировать мрачные глаза Старца.
– Значит, я нашёл свою потерянную маленькую ласточку, не так ли?
Барума только что-то путано пролопотал. Он улавливал голос Главного Ястреба, в котором слышался страх. Главный Ястреб хотел знать, кого видит Барума, но его голос казался очень далёким. Когда подобие Старца подняло обе руки, появилась линия сероватого света, которая протянулась между ними. По мере того, как Старец работал руками, линия удвоилась, затем извилась змеёй, подобно брошенной верёвке, и окружила их обоих. И «змея» разбухла, протянулась вверх и вниз и превратилась в стену грязного света, который лихорадочно дрожал и окружал Старца и его жертву со всех сторон.
– Тот, кто пленил тебя, не сможет пробраться через эту преграду, – Старцу было весело. – Когда ты вернёшься в своё тело, он, конечно, станет тебя расспрашивать. Скажи ему правду. Я хочу, чтобы он точно знал, против кого пошёл. Надеюсь, он у меня попляшет, собака!
– Хозяин, пожалуйста, спаси меня!
– После. Возможно. Сейчас ты полезен там, где ты есть. Где он поймал тебя?
– На Индиле. Я был на пути к вам.
– Чего он хочет?
– Родри.
– Что? Что этому болвану нужно от Родри Майлвада?
Смутно Барума знал, что полное имя Родри важно, но испуганный и заговорённый, он мог только смотреть широко открытыми глазами и выглядел, как полный идиот.
– Не знаю, учитель, – вымолвил он наконец. – Или… подождите! Главный Ястреб хочет знать, что вы делаете. Или что-то в этом роде. Я не понимаю.
– Несомненно, он не стал делиться с тобой своими секретами. Конечно, нет, – внезапно подобие лица улыбнулось, это было жуткое зрелище – бескровные губы расползлись в стороны, открывая чёрную пропасть рта. – Очень хорошо, малыш Барума. Скажи ему все, что знаешь. Сообщи ему также, что Мастер Эфира находится здесь, в Бардеке.
Последовала слепящая вспышка голубого света, и Старец исчез. Стена грязного света мгновение оставалась висеть, затем растаяла, превратившись в ничто. За ней в ожидании стояло нависающее подобие Главного Ястреба, его лицо выражало ярость и набухало над его кроваво-красной одеждой.
– Это был Старец, хозяин.
В потайном уголке ненависти Барума рассмеялся, увидев, как сжался Главный Ястреб – буквально сжался в эфире. Затем подобие его повелителя снова выросло до размеров, превышающих нормальные, и заставило Баруму встать на колени.
– Что? – голос Главного Ястреба грохотал сквозь голубой свет. – Он начал против нас войну?
– Нет, хозяин, нет. Он велел сказать вам правду о Родри Майлваде, и также о Мастере Эфира.
Образ Главного Ястреба висел в неподвижности и казался хрупким, как тонкий фарфор.
– Мастере Эфира?
– План заключался в том, чтобы завлечь его сюда и убить. Он здесь, следовательно, план сработал. Теперь я должен рассказать вам все, хозяин, все, не надо меня пытать! О, пожалуйста, не причиняйте мне боль!
– Не буду, маленький гадёныш. Возвращайся со мной, и мы поговорим. Очень долго поговорим.

Благодаря помощи владык Стихии Воздуха, «Надёжный доход» добрался до Индилы за поразительно короткое время, к большому облегчению лошадей и Перрина. Руководя разгрузкой животных на каменный причал, Невин заметил, как его добровольный слуга украдкой встал на колени, поцеловал твёрдую землю и похлопал по камню, как по любимой собаке. Как это уже не раз случалось в самые неожиданные моменты, Невин задумался об истинной природе Перрина. Старик никогда не видел никого, кто обладал бы такой инстинктивной антипатией к воде, но на сей раз Невин резко отогнал в сторону эти мысли. Поразмыслим потом, когда вернёмся в Дэверри…
– Вот и последние, – объявил Элейно, подходя к Невину. – Нам придётся купить лошадь для меня на рынке.
– Я думал, что тебе лучше остаться здесь.
– Что? И пропустить самое интересное?
– Ничего подобного… надеюсь. Вызволив из беды Джилл и всех остальных, я намерен отступить как можно быстрее. В первую очередь мы должны доставить домой Родри, и только потом думать, как растоптать наших врагов. У меня нет желания прискакать назад сюда только того, чтобы обнаружить твой корабль сожжённым или повреждённым каким-то другим образом, а всех других капитанов в порту – заражёнными загадочным нежеланием отвезти нас домой.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – Элейно положил огромную руку на рукоятку меча. – Мы с моими парнями и раньше отражали атаки пиратов. Мы будем готовы снова сделать это, если потребуется.
– Хорошо. Возможно, и потребуется. Не забывай ставить свои астральные печати. Может, они заставят наших врагов понервничать, если ничто другое их не убедит.
Поскольку они прибыли вскоре после рассвета, Невин решил трогаться в путь со своим небольшим отрядом прямо в этот день. Они заглянули на рыночную площадь, чтобы закупить припасы, но он не стал тратить время на официальный визит к архонту Индилы, который бы отнял много времени. Примерно в полдень они подъехали к северным воротам. К тому времени Перрин вполне ожил. Он был абсолютно уверен в том, что Джилл все ещё находится в прежнем месте.
– Эта дорога приведёт нас прямо в Пастедион, но она идёт вдоль реки, – сказал Невин. – Путешествие так близко к воде не помешает тебе чувствовать её?
– Нет, мой господин. Э, м-м… почему оно должно помешать?
– Вода иногда мешает двеомеру.
– О, но я-то не владею двеомером.
– Знаешь ли, я начинаю думать, что ты совершенно прав – не владеешь. Но то, что у тебя есть, – величайшая загадка из всех, с которыми мне пришлось столкнуться за многие годы.
Вместо ответа Перрин просто принял несчастный вид, словно винил себя за свою странную ментальную природу – наследие ненависти к себе, полученное от его дяди Беноика, как предполагал Невин. Старик предпочёл оставить эту болезненную тему.

Когда Старец решил, что Главный Ястреб уже достаточно подумал о горькой правде, то связался с Барумой – вместо того, чтобы встречаться со своим врагом на эфирной плоскости, где можно устроить некое подобие засады. Старец обнаружил сознание своего бывшего ученика таким затуманенным, что им было легко завладеть даже через зеркало для дальновидения, и посмотреть через его глаза. Насколько Старец мог сказать, пользуясь умением поместить себя в тело другого, Барума стоял на коленях на груде одеял, которые использовались в качестве конской попоны, и бросал прутики в небольшой костёр. Рядом находились двое мужчин – ястребы, как предположил Старец – которые играли в кости, в то время как третий, Главный Ястреб, которого Старец нанимал год назад, сидел, скрестив ноги и повернувшись спиной к другим, и неподвижно смотрел на омываемый дождём горный склон. Возможно, он медитировал или проводил какой-то вид ментального упражнения, но что бы он ни делал, он достаточно был этим увлечён.
Старец заставил голову Баруму повернуться и посмотреть из стороны в сторону, но больше не увидел ничего интересного – только несколько каменных колонн и дождь. Медленно и осторожно он заставил тело Барумы встать, немного покачиваясь, пока не завладел им полностью. При этом движении оба ястреба автоматически подняли головы, затем вернулись к своей игре. Хотя Главный Ястреб даже не пошевелился, не дёрнул ни одним мускулом, Старец был готов поспорить: он ясно осознал движение пленника. Старец облачился в тело Барумы, как в доспех, и отправился в нем в дальний конец укрытия, затем повернулся, прошёл несколько шагов и вообще подвигался, чтобы попрактиковать контроль над позаимствованным физическим средством передвижения. Частью своего сознания он осознавал Баруму: тот плакал, испуганный тем, что его столь внезапно вынудили отправиться в эфир, но это почти не отвлекало Старца.
Когда Старец был готов, то двинулся назад к костру, и с проклятием, состоящим из злых имён, заставил саламандр взметнуться вверх в столбе пламени. Все трое ястребов вскочили на ноги и развернулись, чтобы смотреть на него. Внезапно у них в руках оказалось оружие.
– Я – Старец, не Барума. И если вы убьёте это тело, то умрёт он, а не я.
Главный Ястреб щёлкнул пальцами, и оружие его подчинённых тут же исчезло в складках их одежд. Медленно, с выразительным презрением Главный Ястреб убрал свой кинжал в потайные ножны.
– Я слышал, что такие вещи возможны. Зачем ты здесь?
– Чтобы поговорить. Или даже заключить сделку. Мастер Эфира – хитрая птичка, которую сложно поймать в сети. Я могу захотеть снова нанять тебя.
– Понятно. – Главный Ястреб позволил себе коротко усмехнуться. – По крайней мере, если я захочу взять твои проклятые деньги. Из-за твоего плана трое моих лучших людей мертвы, а четвёртый взят в плен.
– Из-за моего плана? А я просил тебя выхватывать приманку у меня из капкана? Ты следовал за варваром, руководствуясь собственными целями. Не пытайся убеждать меня в обратном. Не вини меня, если, у тебя что-то пошло не так.
– Хорошо, не буду. Хотя это «что-то» не менее опасно, чем ты или я.
– Будь иначе, стал бы я тут пытаться заключить с тобой сделку? В дело вовлечён ещё один мастер двеомера, не так ли?
– Вот именно – человек, который спас Родри. И я согласен, что нам лучше работать вместе. Если я собираюсь убить Мастера Эфира в пути, то мне нужна информация, которую ты можешь мне дать.
– Убить?.. – впервые за много лет Старец рассмеялся. Это был глубокий смех, идущий из самого нутра, что заставило его позаимствованное тело трястись на грани выхода из-под контроля. – Ты наглый идиот! Ты? Убить Мастера Эфира, словно ты – простой бандит, а он – мелкий купец? Я поражён. Я ошарашен. Это не поддаётся описанию.
На тёмном лице Главного Ястреба проступила опасная краснота.
– Если я могу убить архонта в его дворце, когда каждая дверь и окно, и даже щели в потолке кишат охранниками, я, черт побери, могу…
– Ты ничего не можешь сделать с Мастером Эфира! Оставь его мне. Приезжай ко мне в усадьбу – Барума знает, где она. Мы подготовим для него капкан там.
На лицо Главного Ястреба медленно вернулось обычное выражение, и он улыбнулся:
– О, приеду обязательно. И привезу с собой голову Невина. Я кое-что смыслю в капканах.
– Глупец!
Старец выскользнул из тела Барумы и позволил душе истинного владельца этого куска плоти броситься внутрь как раз в тот миг, когда Главный Ястреб шагнул вперёд и влепил ему пощёчину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54