- Ван собирается с экспедицией на Венеру,- объяснила она, словно подводя черту под неотвратимым.- Вместе с командой, естественно.
Профессор Гринбаум демонстративно откашлялся, и Микки немедленно смолкла.
- Мы здесь для того, чтобы уговорить вас захватить на Венеру хотя бы одного квалифицированного специалиста-планетолога,- начал профессор.
- С полным комплектом оборудования,- присовокупила Микки.
Теперь я понял. Я мог бы понять это и раньше, но был слишком занят дизайном и конструкцией корабля. И обороной от безумцев, которым так срочно понадобилось раздобыть билетик на Венеру.
Я почувствовал легкое замешательство.
- Кхм… видите ли… это не совсем научная экспедиция. Я лечу на Венеру для того, чтобы…
- Получить денежный приз,- с нетерпением и досадой вмешался Гринбаум.- Мы уже об этом знаем.
- …Чтобы отыскать останки моего возлюбленного брата,- объявил я, и чтобы у них не оставалось никаких сомнений и колебаний на этот счет, я достал и продемонстрировал фотографию Алекса. В космическом скафандре, как раз перед вылетом. Он прислал ее мне с орбиты.
Микки потянулась ко мне из своего кресла.
- Но все же, Ван! Это такая возможность для науки… Ты только подумай!
- Что тут думать?
- Ты же сможешь внести… такой вклад! Только подумай, какие мы можем организовать роскошные исследования!
- Но мой космический корабль предназначен для конкретной миссии. Это не грузовой корабль. Он не сможет нести еще какое-то оборудование… Вы сами подумайте. Он конструктивно не предусмотрен для исследований,- терпеливо разъяснял я.- Мы должны отыскать обломки корабля и извлечь из них тело моего брата. Вот и все. На борту нет места для научного работника, тем паче с приборами. Экипаж укомплектован по минимуму. Только самое необходимое.
Конечно же, это было не совсем правдой. Я уже пригласил друзей отправиться со мной на Венеру. Несколько писателей, художников, которые могли обессмертить эту экспедицию произведениями искусства после нашего возвращения. Инженеры и конструкторы корабля на деле, естественно, имели самое смутное представление о составе экипажа. Мне уже приходилось выдерживать стычки по этому поводу. И что теперь - после всего, что я отстоял, можно сказать, потом и кровью, отступить и попросить увеличить корабль для еще одного члена экипажа - какого-то ученого с приборами? Можно подумать, корабль - резиновый.
- Но, Ван,- увещевала меня Микки.- Лететь на Венеру без квалифицированного специалиста-планетолога…- Она покачала головой, как будто хотела сказать, что я совершаю какую-то безумную глупость.
Я повернулся к Абдуле. Тот сидел во главе нашего небольшого стола совещаний. Руки его по-прежнему были скрещены на жилете, как будто он прятал на груди нечто важное, что нельзя было никому показывать.
- Думаю, что за научное освоение Солнечной системы отвечает космическое агентство.
Он хмуро кивнул:
- Так оно и есть.
Я подождал еще. Абдула Молчал. Тогда я первым нарушил тишину:
- В таком случае почему агентство не посылает экспедицию на Венеру?
Абдула медленно и неохотно убрал руки с груди и положил их на стол.
- Мистер Хамфрис, вы ведь живете в Коннектикуте, не так ли?
- Уже не живу,- ответил я, не догадываясь, к чему он клонит.
- Этой зимой в тех краях выпадал снег?
- Нет, не думаю. Снега не было уже несколько последних зим.
- Угу,- одобрительно хмыкнул бюрократ.- Вот именно. А видели вы хоть одно вишневое дерево, хоть одну цветущую вишню в Вашингтоне? В феврале, в День Сурка?
- Сегодня как раз День Сурка - второе февраля,- кивнул Гринбаум.
На секунду мне показалось, что я, как Алиса, проваливаюсь в кроличью нору.
- Не понимаю, при чем тут…
- Я родился в Новом Орлеане, мистер Хамфрис,- продолжал Абдула. В его низком голосе звучал неприятные нотки.- Точнее, в том, что от него осталось после наводнений.
- Но…
- Глобальное потепление, мистер Хамфрис,- проревел он.- Вы слышали о таком явлении?
- Конечно же слышал. Кто о нем не знает.
- Космическое агентство вынужденно ограничило ресурсы на изучение земной среды. У нас не остается средств на поддержку каких-либо других экспедиций и исследований, тем более - для экспедиции на Венеру.
- Но ведь экспедиции на Марс были…
- Их проводили на частные вложения.
- Да, конечно, я был в курсе, но мне никогда и в голову не приходило, что агентство, поддерживаемое правительством, не может отправлять экспедиции просто потому, что ему негде взять денег на освоение Марса и других планет. Получается, что частный капитал перечеркнул государственный?
- И прочие тела Солнечной системы также исследуются на частные вложения,- подчеркнуто громко произнес Гринбаум.
Микки поспешила добавить:
- Даже исследования дальнего космоса финансируются частным капиталом.
- Бизнесменами вроде Трамбала и Ямагато,- пояснил Гринбаум.
- Или организациями типа Фондов Гейтса и Спилберга,- добавила Микки.
Естественно, я знал, что крупные корпорации вкладываются в разработку ресурсов и производство на спутниках и астероидах. Борьба за ресурсы в Поясе астероидов была частой темой обсуждений в доме отца.
- Ваш отец финансирует путешествие на Венеру,- продолжал Абдула.- Мы же…
- Это путешествие оплачиваю я,- оборвал я его.- Призовые деньги отца будут выплачены только в случае успешного возвращения.
Абдула на миг зажмурился, словно обдумывая мои слова. Затем он поправился:
- В конце концов источник финансирования не имеет значения. Мы просто обращаемся к вам с просьбой включить в частную экспедицию научный компонент.
- Ради общего блага человечества,- сказал Гринбаум, и его хриплый голос звучал неподдельно искренне.
- Только подумайте, что мы можем открыть там, за облаками! - возбужденно заговорила Микки.
В душе я был совершенно согласен, но одна мысль о предстоящей битве с дизайнерами и инженерами вызывала головную боль.
Гринбаум истолковал мои мысли превратно, по-своему.
- Позвольте мне кое-что объяснить вам, молодой человек.
Мои брови поползли вверх от удивления. Микки попыталась удержать его, дернув за рукав пуловера, но он вырвал руку. «Удивительная сила скрывается в этом рахитичном старикашке»,- подумал я.
- Вы что-нибудь знаете о тектонических плитах? - спросил он с запальчивостью. Вид у него был воинственный, как будто он собирался сейчас защемить меня между таких плит. Я моментально почувствовал себя студентом, «сыплющимся» на экзамене.
- Само собой,- отважно отвечал я. Микки в самом деле кое-что рассказывала мне об этом. Я знал, что земная кора состоит из гигантских плит, каждая размером с континент, и они скользят по более горячему и плотному остову скальной породы, находящейся под корой.
Гринбаум кивнул, очевидно, удовлетворенный моими познаниями.
- У Венеры тоже есть тектонические плиты,- добавил я.
- Были,- фыркнул Гринбаум.- Пол биллиона лет назад.
- И что теперь? Их нет?
- Плиты Венеры сомкнулись,- объяснила Микки.
- Как в Сан Андреасе?
- Намного хуже.
- Венера находится на грани смещения пластов,- произнес Гринбаум, так и вцепившись в меня взором.- Примерно пятьсот миллионов лет назад плиты планеты оказались сомкнутыми. По всей поверхности планеты. Она, если можно так выразиться, копила внутренний пар. И когда-нибудь он вырвется на поверхность, разворотив всю поверхность планеты.
- Когда это - скоро? - я услышал свой голос как бы со стороны. Он прозвучал жалко и казался тоньше комариного писка.
- В геологическом понимании «скоро»,- пояснила Микки.
- Ах, да… ну, тогда понятно. Фу!
- За последние пятьсот миллионов лет поверхность Венеры фактически не изменилась,- продолжал Гринбаум.- Мы знаем об этом согласно подсчету числа падений метеоритов. Внутренний жар планеты сейчас копится под корой. Это колоссальная тепловая энергия. И она не может вырваться оттуда, понимаете… Не может просочиться наружу.
Он говорил о Венере так, как будто это - его родина или самый дорогой человек на свете.
Микки опять встряла со своими разъяснениями.
На земле магма периодически изливается через вулканы - внутреннее тепло планеты выходит из жерл, из кратеров, посредством вентиляции, горячих источников и так далее…
- Вода имеет на Земле значение смазки,- говорил Гринбаум, не спуская с меня взора. Он смотрел на меня, как на бестолкового студента, которому во что бы то ни стало, хоть посредством гипноза, надо вбить в голову определенные знания.- Но на Венере нет жидкости, на ней нет воды в жидком состоянии: Венера для этого слишком горяча.
- Там нет ни капли жидкости,- встряла Микки,- и, значит, ни капли смазки между тектоническими плитами. Оттого они и замкнулись: сцепились, сварились и теперь заблокированы. Произошла тектоническая спайка.
- Понятно, понятно,- пробормотал я, поспешно кивая.
- За пятьсот миллионов лет,- продолжал Гринбаум (он произносил это слово с таким удовольствием, как будто говорил о сроке своей жизни).- За пятьсот миллионов лет эта температура, этот грандиозный внутренний жар скапливался под корой Венеры. И он должен найти оттуда выход!
- Да-да, конечно.- Я серьезно задумался, не стоит ли вызвать психиатра.
- Рано или поздно,- вмешалась Микки,- Венеру ждет катастрофический катаклизм. Вулканы разорвут ее на части. Ее кора расплавится и потонет в магме. На поверхность выйдет новый кристаллический материал.
- Вот это будет грандиозное зрелище.- Старик так и пустил слюну от удовольствия. Я бы сказал, похотливо захихикал при мысли о Венере, о том, какую она будет представлять картину: нагая Венера, планета без коры.
- И это может случиться в любой момент? - невинно поинтересовался я.
- В любой, молодой человек.
- И когда, например, я буду садиться на поверхность? - судорожно сглотнув, поинтересовался я, внезапно почувствовав приступ тошноты, знакомой мне с детских лет.
- Нет-нет-нет,- поспешила на выручку Микки. В этот момент она очень напоминала воспитательницу детского сада.- Мы говорим только о тектонических временных рамках, а не о человеческих.
- Но вы же сказали…
Гринбаум перестал пускать пузыри. Старая вешалка опять принялась за разъяснения. Он произносил слова медленно и аккуратно, словно вбивал гвозди в крышку моего гроба.
- К сожалению, нам не суждено увидеть этого великолепного зрелища. Век человеческий слишком короток.
- Но искусственное продление жизни…
- Даже оно. Даже оно здесь не поможет. К тому времени не только вы, но и человек в биологическом смысле сойдет со сцены как вид. Боги не настолько щедры, чтобы наделять человечество бессмертием. А именно этими богами мы окружены. Посмотрите на небо: Венера, Марс, Юпитер, Нептун, Плутон - все они там.
- Я бы не назвал это невезением,- возразил я.- Значит, я так и не увижу, как под ногами растворяется земля, взрываются вулканы и все такое прочее.
- Не беспокойтесь, Ван, пусть это вас не волнует. Этого не случится за те несколько дней, которые вы проведете на Венере.
- Так в чем же дело? К чему эти долгие разъяснения? Абдула вновь загудел, как басовая труба органа:
- Не все ученые согласны с профессором Гринбаумом.
- Можно сказать, большинство планетологов не согласны с нами,- согласилась Микки.
- Тупицы и бездарности,- проворчал Гринбаум. Теперь и я оказался не на шутку озадачен.
- Но если этот катаклизм здесь ни при чем, тогда чего же вам так не сидится на месте, почему вы так стремитесь попасть туда? Если катастрофа все равно произойдет еще невесть когда.
- Сейсмические измерения,- говорил Гринбаум, снова уставившись на меня так, словно я должен ему необыкновенно крупную сумму денег.- Вот все, что нам надо.
Микки поспешила с объяснениями:
- Все зависит от толщины коры на Венере. Толстая она у нее или тонкая.
Казалось, речь идет о заказанной пицце, которую еще не доставили, но уже начато ее оживленное обсуждение, толстая она или тонкая, какая у нее корочка и что внутри. Однако я помалкивал, не став говорить об этом, и только продолжал слушать.
- Если кора тонкая, то сдвиг случится очень скоро. Если же она толстая, то мы ошибаемся и все пройдет нормально.
- А разве нельзя замерить толщину коры с помощью роботов?
- За годы работы у нас накопилось множество подобных измерений,- отмахнулась Микки.- Но все эти данные неубедительны.
- Неубедительны?
- Не убеждают нас ни в чем… Для нас они малоубедительны. Думаю, и для роботов тоже.
- Так пошлите побольше роботов, сделайте еще несколько замеров,- посоветовал я.
Ведь это казалось таким очевидным!
Оба ученых повернулись к Абдуле. Тот покачал головой.
- Агентство не выделит больше ни пенни на изучение Венеры и ни на что другое, кроме того, что непосредственно относится к проблемам окружающей среды на Земле.
- А частные спонсоры, меценаты и покровители? - напомнил я о существовании подобного рода людей.- Ведь это же не разорит их! Подумаешь, взять какие-то несколько проб грунта на соседней планете. Это же, как любит говорить мой папа, «совсем небольшие деньги».
- Мы пытаемся выйти на фонды,- ответила Микки.- Но это непросто, особенно когда большинство специалистов по данному вопросу считает, что мы заблуждаемся.
- Вот почему ваше путешествие для нас настоящий подарок. Единственный и, может быть, последний случай доказать, что мы правы,- объяснил Гринбаум с рвением миссионера. Мне даже показалось, что глаза у него сверкают, как у одного из тех фанатиков, которые пытались проникнуть на мой еще не построенный корабль и которым мне приходилось ежедневно отказывать.
- Вы можете отвезти на Венеру десятки сейсмических сенсоров. Да что там - сотни сенсоров! И всего-навсего одного ученого, как приложение к ним, для того чтобы снимать показания. Вам это практически ничего не будет стоит, а нас премногим обяжете. Ну и еще немного другого оборудования. Сущий пустячок, короче говоря.
- Но мой корабль этого не выдержит.- Я постарался на ходу подыскать более-менее доходчивый довод, чтобы до них быстрее дошло.- Объемы не позволяют.
Вот такой довод. Кушайте, господа. Хотя, возможно, я чуть приувеличивал.
- Да-а,- вздохнул Гринбаум.- Молодость, молодость. Хотел бы я скинуть годков тридцать.
- Ничем не могу помочь,- сухо ответил я.
- Пожалуйста, Ван,- упрашивала Микки.- Ну, пожалуйста. Видишь, мы все тебя просим. Это в самом деле очень важно.
Я перевел взгляд с ее умоляющего лица на Гринбаума, Абдулу и обратно.
- Я буду этим единственным ученым членом экипажа,- прибавила Микки.- Я, только я должна отправиться с тобой на Венеру.
Она так упрашивала, как будто от этого зависела ее жизнь. Ну что я мог ей ответить? Вздохнув, я сказал:
- Я поговорю с моими людьми. Может быть, появится возможность…
Микки подпрыгнула, как ребенок, которому только что принесли огромный рождественский подарок. Гринбаум снова насупился, довольно пуская пузыри, как будто эта встреча высосала из него последние силы. Однако улыбка у него была до ушей, словно растянутая домкратом.
И даже Абдула улыбался.

ВЕЛИКИЙ ЛОС-АНДЖЕЛЕС

Томас Родригес был астронавтом. Он «ходил» на Марс четырежды, прежде чем стал консультантом в аэрокосмических компаниях и университетах, занимающихся освоением планет.
И все же его по-прежнему тянуло в космос.
На вид кряжистый крепкий мужчина с оливковой кожей и целой кроной спутанных кудрей, Томас Родригес казался угрюмым, задумчивым, почти что неприступным. Но это была лишь маска. Астронавт легко и охотно улыбался - и улыбка выдавала прячущегося под маской очень и очень приятного, симпатичного человека.
К сожалению, в настоящий момент он не улыбался.
Я вдвоем с Родригесом сидел в небольшом конференц-зале. Между нами плавала голограмма - чертеж космического корабля, который конструировали для моего полета на Венеру. Подвешенный в воздухе над овальным столом конференц-зала, корабль больше всего походил на какой-то допотопный дирижабль, несмотря на то что мы использовали последние технологии и везде, где могли, заменили сталь металлокерамикой.
- Мистер Хамфрис, нам не удастся подвесить еще одну гондолу под газовой оболочкой, не увеличив при этом корпус как минимум в три раза,- нахмурившись, сообщил мне Родригес.- Таковы предварительные вычисления, а цифры- упрямая вещь.
- Но нам понадобится еще одна гондола, чтобы разместить экипаж.
- Ваши друзья, которых вы хотите взять с собой,- это не экипаж, мистер Хамфрис,- возразил Родригес.- Настоящий экипаж можно разместить и в одной-единственной гондоле, согласно нашему первоначальному проекту.
- Они не просто мои друзья,- вспыльчиво оборвал я его.- Один из них специалист-планетолог, другой писатель, который издаст потом книгу об этой экспедиции…- И тут я замолчал, не в силах продолжать. Кроме Микки, остальные в самом деле были друзьями. И летели они на Венеру ради острых ощущений.
Родригес покачал головой.
- Мы не можем этого сделать, мистер Хамфрис. Тем более сейчас, на последней стадии освоения проекта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44