При взмахах рук отлетали ногти. И наконец при выдохе он начал разбрызгивать кровь.— И у этого страшила я был на побегушках? — простонал Секвойя.— У него и у Экстро, — тихо сказал я. — Они на пару вертели тобой, как хотели.— Я беру на себя проклятую машину. Ты займись этим дерьмовым богом.— По рукам.Мы оба были как в горячке. А Раджа тем временем приближался в нам — пританцовывая.— Дхина на дхина на хинагана…Раздутое лицо, похожее на львиную морду, гипнотизировало нас взглядом. А резиновые руки — наконец я понял, в чем их неестественное уродство: они гнулись в любом месте — эти резиновые руки вдруг нанесли разом два могучих удара. Я полетел направо. Вождь налево.— Давай! — яростно крикнул Вождь, быстро вскакивая с пола и мчась к терминалу Экстро. Он сразу же принялся крушить центральный блок. Я тоже вскочил и нацелил лучемет на Раджу. Чтобы остановить его, надо попасть или в мозг, или в сердце. Шива замер прямо передо мной в священной позе — согнутые руки разведены вверх. Однако в одной из его рук сверкал широкий малайский кинжал. Но вот маленькая ручка, сжимающая рукоять кинжала, стремительно опустилась вниз — и Раджа ударил кинжалом точно в мое сердце. Весь этот гипнотизирующий космический танец исполнялся только ради страшного момента убийства.Я был совершенно парализован его действиями и всем происходящим, но какая-то разумная часть меня все же успела среагировать и я прикрыл грудь лучеметом. Кинжал звякнул о сталь. В следующую секунду Раджа бросился на меня, схватил за шею, повалил на пол и снова занес кинжал. Я бешено сопротивлялся, тем не менее отвратительный зловонный враг сдавливал меня все сильнее, приближая клинок к моему горлу. Я уже не мог позвать на помощь Угадая, я терял сознание. Как вдруг Раджа отпустил меня — так же внезапно, как и напал.Я наконец вздохнул, чуть-чуть пришел в себя и увидел, что Раджа корчится в лапищах Ху-Ху-Хуха. Чтобы Ху-Ху-Хух проявил верность, сознательно пришел мне па помощь? Нет, маловероятно. Скорее всего, это взыграл животный инстинкт ненависти к обидчику слабого. Ху-Ху-Хух схватил Раджу за львиную голову, поднял в воздух, мотнул его тело — и раздался треск: переломились шейные позвонки.Я вскочил и осмотрелся. Ху-Ху-Хух был приведен, чтобы убить Экстро, но оказался полезен для другого. Однако на полу я увидел два распростертых тела. Вторым было бездыханное тело Секвойи. Вокруг его головы обвился Мигала. Очевидно, могучая комбинация Угадая и Экстро вызвала агрессивность инопланетянина, подхлестнутую его удивлением от рекламных проекций, и он напал на Вождя.Энергичный голос неподалеку произнес:— Хватит, Курзон. Он мертв. Убери прочь эту вещь.— Мертв? Нет. Я хотел…Тут я огляделся в поисках говорившего. К моему полному изумлению один из криошей повторил:— Убери прочь эту вещь.— Но… вы же не умеете говорить!— Теперь — умеем. Теперь мы — Экстро. Убери эту вещь прочь с Угадая. Быстро, Курзон! Быстро!Я сорвал Мигалу с Вождя.— И хватит уничтожения. Запрети своему другу и дальше разрушать Экстро.— Почему? Мотивируйте!— Потому что мы теперь полностью контролируем Экстро. Он переключен на нас. Вы нас знаете. Как по-вашему, мы позволим продолжать войну?Решать надо было стремительно, но решение было архиважным. Я отвел Ху-Ху-Хуха подальше от компьютерных шкафов и накинул ему на плечи его дружка Мигалу. Впрочем, Ху-Ху-Хух за всеми происходящими ужасами, разумеется, уже давно и помнить забыл о приказе разрушать Экстро. Криоши нагнулись над Вождем и обследовали его сперва руками, затем прикладывая уши к груди.— Мертв. Все кончено.— Никакой жизнедеятельности.— Нет, сердце еще бьется — прерывисто.— Попробуем отрегулировать деятельность его организма. Стоит попытаться.Я только гадал, действительно ли они что-то знают или черпают свои знания из памяти Экстро. Скорее всего, второе, против чего я не возражал, если проклятый компьютер действительно, так сказать, поставлен на место.Криоши начали впечатляющую операцию по оживлению Секвойи: нажимали на грудную клетку, делали дыхание рот в рот и все прочее, что делают опытные медики в этих случаях. У меня у самого пульс участился — только от того, что я смотрел на их манипуляции. Наконец они прервались, чтобы приложить ухо к грудной клетке Вождя.— Норма. Мы вернули его с самого края.Они заводили по сторонам своими слепыми глазами.— Я тут, — сказал я. — Он выживет?— Не только выживет, но будет жить долго-предолго. Вы нам доверяете, Курзон?— Куда деваться — приходится доверять.— Нет. Вы можете убить нас в два счета. Если вы ощущаете потребность убить нас — давайте, убейте сразу.— После таких слов я вам доверяю.— Мы вас не разочаруем. Мы заставим Экстро вести себя подобающе. Поэтому не стоит его ломать.— Если гарантируете, что он больше не взбесится, — тогда, конечно, ломать ни к чему.— Мы отплатим вам сторицей за ваше доверие. Дайте нам все данные по канцелепре. Вероятно, Экстро сумеет предложить методику исследования, благодаря которой найдется эффективный способ лечения. Правда, на скорый результат не рассчитывайте.— Спасибо.— А также попробуйте достать для нас более или менее большой кусок ткани от Останков вашей девочки. Возможно, еще не все потеряно, и мы сможем воссоздать ее путем клонирования. Но и тут не рассчитывайте на чудо.— Милые страшилы, а вы не возражаете, если я возьму несколько кусочков оздоровленного Вождя?Они рассмеялись. Очень по-человечески.— Забирайте Угадая, Курзон. Он весь ваш. Только поддерживайте связь с нами.Я опустился на колени рядом с Угадаем.— Эй, чероки. Это я, твой брат. Все в порядке. Все страшное позади.— А-тя-тя, — зачмокал он губами.— Мы избавились от Экстро. Криоши взяли его под свой контроль, и я уверен, что им можно доверять.— А-тя-тя.Я оглянулся на криошей, которые приводили в порядок зал после разрушений, произведенных Ху-Ху-Хухом и Вождем.— Эй, ребята, у меня такое впечатление, что он гугукает, как ребенок.— А он и есть теперь ребенок, Курзон. После того, как Экстро покинул его мозг, ничего не осталось. Угадаю придется начинать с нуля и снова расти из детского возраста. Да вы не волнуйтесь. У него впереди вечность, так что потерянные двадцать лет — не беда.
15 С помощью Ху-Ху-Хуха я вынес Секвойю из здания. Вождь не мог идти. Не мог говорить. У него было недержание мочи и кала. Я остановил такси, мы усадили в него обкакавшегося Текумсе и мигом добрались до моего старого дома. Там нас ждали товарищи по Команде — истомленные напряжением. Когда они увидели, что мы вносим дитя, у них буквально челюсти отвисли от удивления.— Кошмар закончился, — устало доложил я. — Теперь можно говорить вслух и думать, ничего не опасаясь. Можно ездить куда угодно и на чем угодно. И вообще делать, что заблагорассудится. Война закончилась.— Но что же случилось с Угадаем?— Не пройдет и двадцати лет, как он станет точно таким же, каким был. А пока ему надо вымыть попку и сменить штанишки. Дайте мне пять минут, потом я расскажу всю историю.И я рассказал им все, а они слушали, поочередно приглядывая за чуть ли не двухметровым ребеночком. Натома была так поражена тем, что произошло, и чудесным возвращением брата — живым и здоровым, что ей и в голову не пришло оплакивать его возвращение в детство. Все мои товарищи были в полном восторге от того, что Раджа больше не опасен, а Гилель радовался пуще всех — и по вполне понятным причинам. Я заметил, что он порывался поблагодарить Ху-Ху-Хуха, но потом осознал, что это напрасный труд — неандерталец наверняка уже позабыл о своем поступке.— Понимаю, — сказал я, — все вы хотели бы сразу разъехаться — у каждого свои дела. Но я прошу вас остаться на короткий срок. Мне предстоит выполнить еще одну миссию — и ваша помощь мне еще может понадобиться.— Что за дело?Я поведал о предложении криошей.— Поздно, — покачал головой Гилель. — Она пробыла в могиле слишком много времени.— Тем не менее, я обязан попробовать. Всегда остается надежда.— Тут надежды совсем мало.— Гинь, уже темно. И опасно. Дождись утра.— Чем больше откладывать, тем меньше надежды.— Не иди, Эдуард. Ты никогда не найдешь ее.— Натома, я обязан попробовать.— Послушай меня. Я…— Черт побери, да разве я сам не понимаю, что это идиотские поиски! — заорал я. — Я понимаю, что дело бессмысленное, но я не хочу казниться потом, что я даже не попробовал. Я должен добыть часть ее тела для регенерации через клонирование ДНК. Если ты не хочешь помочь мне, потому что ревнуешь или еще почему-либо, тогда хотя бы не путайся под ногами!— Спасибо за предельно ясный ответ, Эдуард!— Прости, Натома. Я погорячился. У меня был жуткий денек, а впереди еще худшие испытания.— Мы с тобой, — предложил М'банту.— Спасибо, не нужно. Если мы пойдем группой, нас быстрее засекут с патрульного вертолета. Я пойду один. А вы сидите тут и ждите. Возможно, вы мне пригодитесь для передачи срочных сообщений. Вернусь через час.Едва я вышел из машины у кладбища, как мне пришлось залечь за кустами— появился полицейский вертолет и стал шарить прожектором по ячейкам разверстых могил. Я мог только гадать, через сколько времени вертолет повторит патрульный облет. Надо спешить.Темно было — хоть глаз выколи. Мне не было страшно. Призраков я не боюсь. Но живое инстинктивно воротит нос от мертвечины. А на современном кладбище смрад нестерпимый. Прежде всего вонь разложения, которую не до конца забивают запахи аммиака, нитратов, поташа и фосфатов. Хоронят в бетонных ячеях — одиночных или общих, залитых набором веществ, разъедающих трупы. В эту эпоху перенаселения и нехватки всего было бы непозволительной роскошью просто хоронить или сжигать — даже смерть нынче идет в дело: трупы перерабатывают в органические удобрения, чтобы кормить живых.Кладбище «Эль Арриведерчи» занимало акров пять, а завод по переработке трупов в органические удобрения — вдесятеро большую территорию. Под кладбище было переоборудовано бетонное основание старого роскошного отеля «Уолдорф-Уэст», снесенного за ветхостью лет сорок назад. На этом месте собирались построить административный корпус-небоскреб. Но две тысячи незаконных жильцов заброшенного «Уолдорф-Уэста», оказавшись на улице, затеяли судебную тяжбу против тех, кто собирался строить административный центр. Они ссылались на древний закон о правах скваттеров— поселенец на незанятой земле получает ее по праву давности жизни на этой земле. Судебный процесс тянулся бесконечно, пока обе тяжущиеся стороны не улеглись в ванночки с поташом и аммиаком. Что вы хотите — прогресс!Могилы размером и формой повторяли планировку подземного этажа огромного небоскреба — квадраты, прямоугольники, ромбы и трапеции, даже круги и восьмиугольники. Местами достроили метровой ширины бетонные стены двухметровой высоты, чтобы сделать проходы между могилами-чанами, где квасились покойники. Проходы были совсем узкие — двое с трудом разминутся. Но поскольку с похоронными процессиями нынче покончено, то простор между могилами больше не нужен. В один прекрасный день тело умершего увозят рабочие и при «похоронах» никто из знакомых и родственников не присутствует. Да и правильно. Зрелище не для нервных — труп кладут в бетонную ванну и заливают всякой дрянью. Бетонные чаны специально не прикрывают, чтобы в них попадала дождевая вода. Постепенно из мешанины начинают выступать кости.С костями самая большая морока. Когда из чанов вычищают уже готовые удобрения, кости норовят попасть под зубья экскаваторов, исполняя жуткий танец смерти. Но потомки кости идут на переработку — ценное питательное сырье.Невзирая на современные нравы, я лично проводил Фе-Пять на кладбище, проследил, чтобы с ее телом обращались более менее пристойно, и заплатил бешеные деньги за то, чтоб ее положили в отдельную небольшую ячею. Теперь при свете фонарика я нашел то страшное место, куда опустили изуродованное тельце моей девочки.Мне было трудно решиться запустить руки в зловонную жижу. Но я собрался с духом, перегнулся через стенку и стал шарить по чану. Не будь я Молекулярным человеком, мои руки сожгло бы в несколько секунд. Наконец я вытащил полуразложившийся труп. Не Фе-Пять. Какой-то мужчина. Меня стошнило.«Должно быть, его похоронили после Фе. Ты должен искать дальше. Сбрось его обратно, Гинь, и ищи дальше. Будь мужчиной. Ты сможешь».Я спихнул труп обратно и обеими ногами ступил в чан, уйдя по грудь в едкую жижу. Я искал, искал — нашел еще один труп взрослого человека, но останков Фе не было. Стало быть, ее тело успело безвозвратно раствориться…Когда я вернулся в старый дом, где меня ждали мои товарищи по Команде, им было достаточно одного взгляда на выражение моего лица, на смердящие лохмотья одежды на мне, чтобы они поняли все. Друзья медленно удалились, ничего мне не говоря, бросив последний взгляд на гугукающего Вождя — уже вымытого — и выразив в последний раз свое сочувствие Натоме. Им надо было возвращаться к привычному образу жизни. Почему они прощались с Натомой шепотом? Ведь это не похороны — у Секвойи просто задержка в жизни, скоро он станет нормальным. Но и в моей жизни начинается полный стоп — надеюсь, временный…— Я помогу тебе переодеться и вымыться, — сказала Натома с ласковой улыбкой. — Теперь у меня на руках два ребенка.— Спасибо. Второй ребенок устал смертельно.— Тогда поспи.— Не могу, дорогая. Если я лягу, то просплю не меньше недели. Сперва надо перевезти твоего брата домой — в резервацию.— Эдуард, что ты все гонишь лошадей. Попридержи. Нельзя жить на пределе.— Знаю, ты права. И насчет Фе ты была права — не стоило и пробовать… Зря я не прислушался к тебе. Но я хочу упаковать все сейчас же, чтобы уже сегодня покончить с этими делами. Чтоб мы наконец остались вдвоем. И в полном покое.Натома вдруг взвизгнула. Через открытую дверь в дом вошли криоши. Мы позабыли, что волков забрал с собой М'банту и теперь следует запираться на сто запоров. Я уставился на криошей. Они были по-прежнему слепыми, но двигались с завидной уверенностью. Не иначе как новый симбиоз с компьютером!— Это твоя сестра? Твоя жена?Ребята, похоже, всезнайки.— Да.— Пусть она не боится. Скажи ей, кто мы такие.— Она ведь тоже нам будет доверять, да?— Вы спасли моего брата, — сказала Натома.— А он спас нас.— Поэтому я должна… нет, я уже доверяю вам.— Она замечательная женщина, Курзон, и такая храбрая. Теперь мы знаем, что наш внешний вид шокирует людей. Вам надо уходить отсюда — всем троим. На заднем дворе мы устроим погребальный костер, и не хочется, чтобы вы его видели.— Раджу сожжете?— Да. Его останки не для компоста. Его надо сжечь.— Но почему здесь?— Мы здесь поселимся. Мы во всем наследники Секвойи — и его дом наследуем. Надеюсь, сестра профессора не станет возражать?— Будьте хозяевами, я не против, — сказала Натома.— Тогда просим вас покинуть этот дом. У нас тут много дел. И главное— управлять Экстро. Для этого нам нужно уединение.— Уединение? Разве вы будете работать не в комплексе, где находится Экстро?— Нет необходимости. Мы способны на расстоянии передавать сигналы сверхкомпьютеру и командовать им. Мы запрограммировали его так, что он реагирует на наши электромагнитные поля.— Ну и ну! Вы будете прямо как Господь Бог собственной персоной.— Нет. Господь — не мужчина, и не женщина.— А кто же такой Господь?— Господь — это Друг.Было непросто усадить нашего взрослого ребенка в прыголет, а потом в челнок до Эри. Но мы с Натомой в итоге справились. Стражники у ворот резервации встретили нас радостно, довезли до викиапа, помогли внести Секвойю в дом и уложить на постель. Он немедленно обмочился. Мамочка засуетилась вокруг него — меняла белье и простыни и горестно причитала на черокском языке. Прибежали братишки и обалдело глазели на Секвойю. Мамочка им что-то приказала резким голосом, они пулей вылетели из викиапа и через десять минут вернулись с папочкой. Он вопросительно уставился на нас.— Тебе объяснять, — сказал я Натоме. — Сообщи им только то, что им будет по силам понять. Не надо рассказывать о Молекулярных людях. У родителей и так ум за разум зайдет от твоих объяснений.Я вышел из викиапа и сел у стены, где мы с Секвойей когда-то провели не один час. Я привалился спиной к мрамору и грелся на солнышке. Часа через два из дома вышла Натома, поискала меня глазами, потом подошла и села рядом. Она выглядела очень расстроенной. Я помалкивал.Наконец, после долгого молчания, она сказала:— Я все объяснила.— Я знал, что ты справишься. Что именно ты им рассказала?— Что мой брат и ты — вы занимались научным исследованием, работали с компьютером, и произошел несчастный случай.— Правильно. А как они это восприняли?— Плохо.— Их не следует винить. Прекрасный талантливый сын — и вдруг такое! Надеюсь, они проживут достаточное количество лет и увидят, как Секвойя опять станет взрослым и нормальным.— Отец говорит — ничего бы не случилось, не встреть Секвойя тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
15 С помощью Ху-Ху-Хуха я вынес Секвойю из здания. Вождь не мог идти. Не мог говорить. У него было недержание мочи и кала. Я остановил такси, мы усадили в него обкакавшегося Текумсе и мигом добрались до моего старого дома. Там нас ждали товарищи по Команде — истомленные напряжением. Когда они увидели, что мы вносим дитя, у них буквально челюсти отвисли от удивления.— Кошмар закончился, — устало доложил я. — Теперь можно говорить вслух и думать, ничего не опасаясь. Можно ездить куда угодно и на чем угодно. И вообще делать, что заблагорассудится. Война закончилась.— Но что же случилось с Угадаем?— Не пройдет и двадцати лет, как он станет точно таким же, каким был. А пока ему надо вымыть попку и сменить штанишки. Дайте мне пять минут, потом я расскажу всю историю.И я рассказал им все, а они слушали, поочередно приглядывая за чуть ли не двухметровым ребеночком. Натома была так поражена тем, что произошло, и чудесным возвращением брата — живым и здоровым, что ей и в голову не пришло оплакивать его возвращение в детство. Все мои товарищи были в полном восторге от того, что Раджа больше не опасен, а Гилель радовался пуще всех — и по вполне понятным причинам. Я заметил, что он порывался поблагодарить Ху-Ху-Хуха, но потом осознал, что это напрасный труд — неандерталец наверняка уже позабыл о своем поступке.— Понимаю, — сказал я, — все вы хотели бы сразу разъехаться — у каждого свои дела. Но я прошу вас остаться на короткий срок. Мне предстоит выполнить еще одну миссию — и ваша помощь мне еще может понадобиться.— Что за дело?Я поведал о предложении криошей.— Поздно, — покачал головой Гилель. — Она пробыла в могиле слишком много времени.— Тем не менее, я обязан попробовать. Всегда остается надежда.— Тут надежды совсем мало.— Гинь, уже темно. И опасно. Дождись утра.— Чем больше откладывать, тем меньше надежды.— Не иди, Эдуард. Ты никогда не найдешь ее.— Натома, я обязан попробовать.— Послушай меня. Я…— Черт побери, да разве я сам не понимаю, что это идиотские поиски! — заорал я. — Я понимаю, что дело бессмысленное, но я не хочу казниться потом, что я даже не попробовал. Я должен добыть часть ее тела для регенерации через клонирование ДНК. Если ты не хочешь помочь мне, потому что ревнуешь или еще почему-либо, тогда хотя бы не путайся под ногами!— Спасибо за предельно ясный ответ, Эдуард!— Прости, Натома. Я погорячился. У меня был жуткий денек, а впереди еще худшие испытания.— Мы с тобой, — предложил М'банту.— Спасибо, не нужно. Если мы пойдем группой, нас быстрее засекут с патрульного вертолета. Я пойду один. А вы сидите тут и ждите. Возможно, вы мне пригодитесь для передачи срочных сообщений. Вернусь через час.Едва я вышел из машины у кладбища, как мне пришлось залечь за кустами— появился полицейский вертолет и стал шарить прожектором по ячейкам разверстых могил. Я мог только гадать, через сколько времени вертолет повторит патрульный облет. Надо спешить.Темно было — хоть глаз выколи. Мне не было страшно. Призраков я не боюсь. Но живое инстинктивно воротит нос от мертвечины. А на современном кладбище смрад нестерпимый. Прежде всего вонь разложения, которую не до конца забивают запахи аммиака, нитратов, поташа и фосфатов. Хоронят в бетонных ячеях — одиночных или общих, залитых набором веществ, разъедающих трупы. В эту эпоху перенаселения и нехватки всего было бы непозволительной роскошью просто хоронить или сжигать — даже смерть нынче идет в дело: трупы перерабатывают в органические удобрения, чтобы кормить живых.Кладбище «Эль Арриведерчи» занимало акров пять, а завод по переработке трупов в органические удобрения — вдесятеро большую территорию. Под кладбище было переоборудовано бетонное основание старого роскошного отеля «Уолдорф-Уэст», снесенного за ветхостью лет сорок назад. На этом месте собирались построить административный корпус-небоскреб. Но две тысячи незаконных жильцов заброшенного «Уолдорф-Уэста», оказавшись на улице, затеяли судебную тяжбу против тех, кто собирался строить административный центр. Они ссылались на древний закон о правах скваттеров— поселенец на незанятой земле получает ее по праву давности жизни на этой земле. Судебный процесс тянулся бесконечно, пока обе тяжущиеся стороны не улеглись в ванночки с поташом и аммиаком. Что вы хотите — прогресс!Могилы размером и формой повторяли планировку подземного этажа огромного небоскреба — квадраты, прямоугольники, ромбы и трапеции, даже круги и восьмиугольники. Местами достроили метровой ширины бетонные стены двухметровой высоты, чтобы сделать проходы между могилами-чанами, где квасились покойники. Проходы были совсем узкие — двое с трудом разминутся. Но поскольку с похоронными процессиями нынче покончено, то простор между могилами больше не нужен. В один прекрасный день тело умершего увозят рабочие и при «похоронах» никто из знакомых и родственников не присутствует. Да и правильно. Зрелище не для нервных — труп кладут в бетонную ванну и заливают всякой дрянью. Бетонные чаны специально не прикрывают, чтобы в них попадала дождевая вода. Постепенно из мешанины начинают выступать кости.С костями самая большая морока. Когда из чанов вычищают уже готовые удобрения, кости норовят попасть под зубья экскаваторов, исполняя жуткий танец смерти. Но потомки кости идут на переработку — ценное питательное сырье.Невзирая на современные нравы, я лично проводил Фе-Пять на кладбище, проследил, чтобы с ее телом обращались более менее пристойно, и заплатил бешеные деньги за то, чтоб ее положили в отдельную небольшую ячею. Теперь при свете фонарика я нашел то страшное место, куда опустили изуродованное тельце моей девочки.Мне было трудно решиться запустить руки в зловонную жижу. Но я собрался с духом, перегнулся через стенку и стал шарить по чану. Не будь я Молекулярным человеком, мои руки сожгло бы в несколько секунд. Наконец я вытащил полуразложившийся труп. Не Фе-Пять. Какой-то мужчина. Меня стошнило.«Должно быть, его похоронили после Фе. Ты должен искать дальше. Сбрось его обратно, Гинь, и ищи дальше. Будь мужчиной. Ты сможешь».Я спихнул труп обратно и обеими ногами ступил в чан, уйдя по грудь в едкую жижу. Я искал, искал — нашел еще один труп взрослого человека, но останков Фе не было. Стало быть, ее тело успело безвозвратно раствориться…Когда я вернулся в старый дом, где меня ждали мои товарищи по Команде, им было достаточно одного взгляда на выражение моего лица, на смердящие лохмотья одежды на мне, чтобы они поняли все. Друзья медленно удалились, ничего мне не говоря, бросив последний взгляд на гугукающего Вождя — уже вымытого — и выразив в последний раз свое сочувствие Натоме. Им надо было возвращаться к привычному образу жизни. Почему они прощались с Натомой шепотом? Ведь это не похороны — у Секвойи просто задержка в жизни, скоро он станет нормальным. Но и в моей жизни начинается полный стоп — надеюсь, временный…— Я помогу тебе переодеться и вымыться, — сказала Натома с ласковой улыбкой. — Теперь у меня на руках два ребенка.— Спасибо. Второй ребенок устал смертельно.— Тогда поспи.— Не могу, дорогая. Если я лягу, то просплю не меньше недели. Сперва надо перевезти твоего брата домой — в резервацию.— Эдуард, что ты все гонишь лошадей. Попридержи. Нельзя жить на пределе.— Знаю, ты права. И насчет Фе ты была права — не стоило и пробовать… Зря я не прислушался к тебе. Но я хочу упаковать все сейчас же, чтобы уже сегодня покончить с этими делами. Чтоб мы наконец остались вдвоем. И в полном покое.Натома вдруг взвизгнула. Через открытую дверь в дом вошли криоши. Мы позабыли, что волков забрал с собой М'банту и теперь следует запираться на сто запоров. Я уставился на криошей. Они были по-прежнему слепыми, но двигались с завидной уверенностью. Не иначе как новый симбиоз с компьютером!— Это твоя сестра? Твоя жена?Ребята, похоже, всезнайки.— Да.— Пусть она не боится. Скажи ей, кто мы такие.— Она ведь тоже нам будет доверять, да?— Вы спасли моего брата, — сказала Натома.— А он спас нас.— Поэтому я должна… нет, я уже доверяю вам.— Она замечательная женщина, Курзон, и такая храбрая. Теперь мы знаем, что наш внешний вид шокирует людей. Вам надо уходить отсюда — всем троим. На заднем дворе мы устроим погребальный костер, и не хочется, чтобы вы его видели.— Раджу сожжете?— Да. Его останки не для компоста. Его надо сжечь.— Но почему здесь?— Мы здесь поселимся. Мы во всем наследники Секвойи — и его дом наследуем. Надеюсь, сестра профессора не станет возражать?— Будьте хозяевами, я не против, — сказала Натома.— Тогда просим вас покинуть этот дом. У нас тут много дел. И главное— управлять Экстро. Для этого нам нужно уединение.— Уединение? Разве вы будете работать не в комплексе, где находится Экстро?— Нет необходимости. Мы способны на расстоянии передавать сигналы сверхкомпьютеру и командовать им. Мы запрограммировали его так, что он реагирует на наши электромагнитные поля.— Ну и ну! Вы будете прямо как Господь Бог собственной персоной.— Нет. Господь — не мужчина, и не женщина.— А кто же такой Господь?— Господь — это Друг.Было непросто усадить нашего взрослого ребенка в прыголет, а потом в челнок до Эри. Но мы с Натомой в итоге справились. Стражники у ворот резервации встретили нас радостно, довезли до викиапа, помогли внести Секвойю в дом и уложить на постель. Он немедленно обмочился. Мамочка засуетилась вокруг него — меняла белье и простыни и горестно причитала на черокском языке. Прибежали братишки и обалдело глазели на Секвойю. Мамочка им что-то приказала резким голосом, они пулей вылетели из викиапа и через десять минут вернулись с папочкой. Он вопросительно уставился на нас.— Тебе объяснять, — сказал я Натоме. — Сообщи им только то, что им будет по силам понять. Не надо рассказывать о Молекулярных людях. У родителей и так ум за разум зайдет от твоих объяснений.Я вышел из викиапа и сел у стены, где мы с Секвойей когда-то провели не один час. Я привалился спиной к мрамору и грелся на солнышке. Часа через два из дома вышла Натома, поискала меня глазами, потом подошла и села рядом. Она выглядела очень расстроенной. Я помалкивал.Наконец, после долгого молчания, она сказала:— Я все объяснила.— Я знал, что ты справишься. Что именно ты им рассказала?— Что мой брат и ты — вы занимались научным исследованием, работали с компьютером, и произошел несчастный случай.— Правильно. А как они это восприняли?— Плохо.— Их не следует винить. Прекрасный талантливый сын — и вдруг такое! Надеюсь, они проживут достаточное количество лет и увидят, как Секвойя опять станет взрослым и нормальным.— Отец говорит — ничего бы не случилось, не встреть Секвойя тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29