- Одевайтесь.
Российский дворянин ловко влез в уже прощупанное Сырцовым английское,
в талию двубортное пальто. Пальто сидело на нем как лайковая перчатка на
руке. Он обернулся к Смирнову:
- Куда прикажете идти?
- Укажем - мрачно ответил Сырцов.
Подземный тир-бункер был отделан похлеще чем бункер небезызвестного
Адольфа! Собственно широкий тоннель для стрельбы с автоматически гуляющими
туда-сюда мишенями, с приспособлениями для стрельбы лежа, стоя, из
пистолетов, из автоматов, из винтовок находился в стороне и отдалении.
Главным же был громадный, как ангар, холл. Разбросанные по нему в
художественном беспорядке низкие столы драгоценного дерева в окружении
мягчайших кресел были отделены друг от друга изящными решетчатыми
перегородками, увитыми цепкими темнозелеными лозами дикого винограда. А у
стены - самое главное: сияющие амуницией ряды (до батальона)
разнообразнейших бутылок из темного дерева в латунном оформлении обширной
стойки с дюжиной высоких стульев при ней - бар.
Все устроились в креслах посредине холла, где перегородок не было.
Лишь Коляша сидел на высоком табурете у стойки, сидел, правда, спиной к
бутылкам. Сидел, от нечего делать помахивая "агнумом".
- Садись, где хочешь, - разрешил Сырцов генералу Жилинскому.
Англичанин Женя осмотрел присутствующих. Сидели так: за одним столом
Витольд Германович с Игорем Дмитриевичем, за другим - плейбой Дима под
приглядом Кузьминского, а за третьим - Роман Казарян, Леонид Махов и
главный борец за коммунистические идеалы Юрий Егорович. У блиндированных
дверей скромно стояли двое - охранники Игоря Дмитриевича.
Генерал Жилинский подумал и сел за стол к Игорю Дмитриевичу и
Витольду Германовичу.
- Леня, а где твои опера? - обеспокоенно поинтересовался Смирнов.
- Трое здесь, у входа...
- А я и не заметил, - перебив, с огорчением признался Смирнов.
- Такие вот они у меня молодцы, - погордился Махов. - А остальные,
Александр Иванович, из них волкодавов треплют.
- И результаты? - без особого любопытства спросил Смирнов.
- Что считать результатом - философски заметил Махов. - Пока молчат,
какие-либо документы отсутствуют, разрешения на владение и ношение
разнообразного арсенала, что при них, нет. Поскольку им не позволяют,
постольку они общаются друг с другом условными репликами...
- Боже, какие идиоты! - перебил Махова плейбой. Махов сморщил нос,
прищурил глаза - оценивал плейбоя - оценил и продолжил:
- Их командованием не разработаны модель поведения при проигрыше.
Упущение. Хотя как могли быть проигрыши у вашего заведения в
семидесятилетней войне против своего народа. Объединены, мощно вооружены -
будем квалифицировать как опаснейшее бандоформирование.
- Своего генерала сдадут?
- Со временем, - уверенно ответил Махов, встав из-за стола, подошел к
стойке. - Англичанин, это что - все бутафория?
Коляша глянул на бутылки, глянул на Махова, понял, что по сути тот
здесь официально самый главный и пообещал:
- Сейчас проверю - опытной рукой выхватил из ряда бутылку
кентуккийского бурбона "Джим Бим", налил из нее в высокий стакан, сделал
хороший глоток, посмаковал и дал оценку: - Хай класс, подполковник. Налить
этого или чего-нибудь еще желаете?
- Мне бы чего послаще. "Черри" поищи.
- Спиртные напитки без особого разрешения трогать не рекомендуется, -
голосом, в котором боролись долг со страхом, сказал от двери один из
охранников Игоря Дмитриевича.
- Мы, петушок, не трогаем, а пьем, - успокоил его Коляша, долил себе
понравившегося "Джим Бима", а Махову налил немаленький стакан мгновенно
обнаруженного датского "Черри". - С окончанием работы, подполковник.
- Ну, до настоящего окончания еще далеко, - Махов рассматривал
черно-бордовый напиток на свет. - Но за завершение первого этапа -
пожалуй.
Они чокнулись, не спеша, для продления удовольствия, выпили и
притихли в предощущении благотворного и праздничного воздействия.
- Долго будет продолжаться этот балаган?! - с визгом выкрикнул (не
выдержали нервишки) партийный вождь Юрий Егорович. Смирнов без намека на
улыбку с нехорошей мутью во взоре посмотрел на него и дал ответ:
- Сколько я захочу.
А Казарян добавил укоризненно:
- Не ожидал я от тебя такой бестактности, Юра, не ожидал!
У остальных нервы были покрепче: бесстрастно восседали в креслах, не
глядели друг на друга, не реагировали ни на разговоры - сосредоточились,
готовились. Ко всему.
Смирнов еще раз осмотрел их всех и подошел к стойке.
- Налей-ка мне полторашку, Николай.
- Водки? - зная вкусы старика, предложил Коляша.
- Нет, пожалуй, коньяка. Чего-то сердце сегодня жмет.
- Расширим сосуды! - обрадовался Коляша и налил требуемого от сердца.
Смирнов медленно влил в себя дозу, шумно выдохнул и с трудом
взобрался на высокий табурет, чтобы чуть сверху видеть всех. И опять не
выдержал коммунист, опять завизжал как свинья:
- Я протестую! Мы во власти хулиганов и пьяниц!
Ладонью, но со всего размаха и в полную силу врезал Казарян по
партийному личику. Юрий Егорович беззвучно завалился за стол.
- Не слишком ли круто? - посомневался от соседнего стола Витольд
Германович. - Так и память отшибить можно.
- В самый раз - не согласился Казарян, поднимая с пола и усаживая в
кресло тряпичного Юрия Егоровича. Усадил, посочувствовал: - Давненько тебе
рыло не чистили, Юра. Наверное, с тех самых лет, когда ты председателем
пионерского отряда стал. Другие времена, другие игры. Привыкай, родной.
Пригладил ладошкой коммунисту редкие волосы и тоже подошел к стойке,
на ходу толстым пальцем указав на бутылку коньяка. Коляша налил, Казарян
выпил. Чтобы покончить с этим делом, Смирнов спросил:
- Кто еще хочет выпить?
Сырцов хотел, но промолчал. Остальные отрицательно помотали головами
- не хотели.
- Что ж тогда начнем попытку приблизиться к смыслу всего происшедшего
и происходящего. Коля, где Вадим?
- Рыжий-то? Они со Спиридоновым под видом подготовки к концерту
какие-то фокусы с магнитофонами производят.
- Сходи за ними, будь добр, а?
- У меня пацаны на свежем воздухе, вмиг доставят, - пообещал Коляша и
вышел. Смирнов еще раз осмотрел присутствующих и заметил:
- Каждый со своим войском, Витольд Германович, у вас парочки
преданных агентов где-нибудь поблизости не найдется?
- К сожалению, нет, Александр Иванович.
- А у Юрия Егоровича?
Щека у Юрия Егоровича изрядно увеличилась. Нежно придерживая ее левой
рукой, он гневно ответил:
- За мной сотни, тысячи, миллионы честных коммунистов!
В момент произнесения этой тирады в холл вошли Алик Спиридонов, рыжий
Вадим и Коляша, нагруженные аппаратурой. Вошли и несколько опупели от
услышанного. Первым пришел в себя рыжий Вадим и спросил на чистом глазу:
- Сегодня мы митинг писать будем?
Казарян аж хрюкнул от удовольствия, Махов хихикнул, а Коляша
поощрительно похлопал Вадима по плечу. Остальным было не до юмора.
Смирнов, позволив себе стремительно улыбнуться, приказал:
- Все столы готовь, Вадик, чтобы ни словечка не пропало.
Вадик отказавшись от помощи Спиридонова и Коляши, деятельно
устанавливал магнитофоны. Казарян крикнул бессмысленно топтавшемуся на
месте Спиридонову:
- Хиляй к нам, ассистент звукооператора!
Спиридонов покорно подошел, уселся и вдруг вскочил:
- А выпить на халяву?!
Как журналист-международник хватанул "Джонни Уокера". Хотел было
пристроиться в ряд к Махову, Сырцову, Коляше и Смирнову, но Александр
строго распорядился:
- Бери бутылку, два стакана и не к Ромке, а к Витьке. Он в связи с
добросовестным исполнением обязанностей, я думаю, сильно страдает от
жажды. Зная вкусы экс-зятя, Спиридонов помимо "Джонни Уокера" прихватил
бутылку "Smirnoff" - самой чистой водки в мире.
Четверо у стойки смотрели на тех, кто за столами. Трое из четверых,
не таясь, держали пистолеты наготове.
- Порядок, Александр Иванович, - доложил рыжий.
- Спасибо, Вадим, - поблагодарил Смирнов и приступил:
- С кого начнем?
- Начнем с меня. Вернее, я начну, - оживленно выступил
генерал-плейбой. Ватничек он уже скинул, встав, обнаружил - в хорошо
подогнанной заказной униформе, в лихо сидящей набекрень каскетке -
элегантную западноевропейскую стать: уверенность, свобода, нерусская
раскрепощенность в движениях. - Вот милиционер сказал, что мои ребята,
которые остались в живых, меня сдадут. Хорошие, преданные мне ребята.
- Убийцы, - первый раз подал голос Кузьминский, перебивая.
- Все мы здесь - убийцы, - без запинки, как мяч, принял реплику
плейбой и вернулся к продолжению собственной мысли: - Я поначалу даже
обиделся за них, а затем понял: действительно сдадут. Они не прикрытые,
они голые на ветру. Это подразделение, находившееся под моим
командованием, ни по одной бумажке не числится в конторе. Это аппендикс, и
только мой аппендикс. До тех пор, пока этот отряд неуловим, он - всесилен,
ибо его нет. Так и было долгое-долгое время. Но по собственной инициативе
вызвав джина из бутылки - я имею в виду тебя, мент-патриарх - мы твоими
стараниями обнаружились и в конечном счете проиграли. Теперь у ребят один
выход: сдавать старшего, того, кто отдавал приказы, то есть меня.
- Смысл и цель операции, - перебил Смирнов. Плейбою была нужна
площадка. Кокетливой походкой наемного танцора-жиголо он выскочил на
свободный пятачок между креслами и баром, пируэтом развернулся на триста
шестьдесят градусов - осматривал всех, показывал себя всем - и, глядя
Смирнову в глаза, серьезно ответил на вопрос:
- Прикончить тебя, полковник, и, по особой просьбе генерал-лейтенанта
Жилинского, твоего помощника Сырцова.
- Ментов, значит, - догадался Махов и быстро спросил: - А почему еще
и не меня?
- Вы, месье, нашей определенной службой были просчитаны, как
способный карьерист-конформист, и ваше появление в смирновских рядах -
полная для нас неожиданность.
- Чупров, - первый раз назвал плейбоя по фамилии Смирнов. - Ты же
отлично понимаешь, что я спрашивал об операции в целом. И с самого начала.
- То, чем тебя заманили в дело, играя на твоих патриотических
чувствах, полковник, - полная туфта. Валюта и документация на нее
переводились за бугор частями, начиная с восемьдесят девятого года, с
весны. Операция была завершена к этому лету. Рублевые накопления были
пристроены в различные торгово-финансовые, посреднические, совместные
предприятия, которые выплачивали партии дивиденды, на которые все
партработники от инструктора райкома до секретаря ЦК вкусно и сытно
кормились. В июле в ЦК, у присутствующего здесь любимого народом Юрия
Егоровича состоялось совещание, на котором были подведены итоги операции
"были деньги - денег нет". На совещании присутствовали Жилинский и я. Там
и было решено, что конспиративность недостаточно обеспечена и что следует
пройтись по возможно высовывающимся концам. Юрий Егорович даже предложил,
что при явной ненадежности отдельных звеньев цепочки, следует
ликвидировать их.
- Ложь! - звенящим голосом прокричал Юрий Егорович.
- Да заткнись ты - вяло посоветовал ему плейбой и продолжил: -
Операцию "Волкодав на свободной охоте" разрабатывал Жилинский при моем
участии. Нам были хорошо известны ваши возможности и ваш уникальный опыт,
Смирнов, и работу по обнаружению слабинок в цепи мы решили подсунуть вам.
Вы обнаруживаете, мы ликвидируем. Разделение труда. Технически вовлечь вас
в дело было нетрудно: наш агент с шестьдесят восьмого года Игорь
Дмитриевич...
- Клевета! - взревел Игорь Дмитриевич.
- Молчать! - еще громче рявкнул Смирнов и трахнул кулаком по стойке.
- Тут нам нежданно-негаданно помог ренегат Зверев. Он, всерьез веря в
пока еще существующую возможность перехватить ценности, независимо от нас
рекомендовал Смирнова. Мы, изредка помазывая вас по губам Ванькой
Курдюмовым, шли по вашим следам, благо были полностью информированы
магнитофонными записями, любезно предоставляемыми нам Игорем Дмитриевичем,
и, ликвидируя подозрительные звенья, ремонтировали цепочку.
- Не много ли говоришь, Димон? - тихо спросил Жилинский.
- Мне молчать и взять на себя все, как руководителю бандформирования,
никоим образом не относящегося к ГБ? И к стенке? А ты, весь в белом,
будешь продолжать беззаветно защищать невидимые рубежи новой России?
Извини-подвинься, Женя. К стенке станем вместе за шесть организованных
нами убийств.
- Что ты со своими молодчиками творил - это твое дело. Ты был
полностью самостоятелен и отвечать за все содеянное будешь ты один. Так
что это ты извини-подвинься, Димон, - небрежно сказал Жилинский.
Плейбой промолчал и тихо направился к Жилинскому. Витольд Германович,
упреждая возможные эксцессы, поднялся. Плейбой не дошел до их стола шага
три и остановился, щерясь, как волк, и рассматривая Жилинского.
- Ты! Пидар гнойный! - ненавистно, на выдохе, вполголоса опять
заговорил генерал Чупров. - Трахать адъютантов и ординарцев в служебном
кабинете и в том же кабинете планчики составлять - милое и приятное дело.
Но планчики-то - планчики убийств, которые осуществлял не мой - наш с
тобой отряд. Не любил ты оставлять бумажек, но кое-что оставил, а я
спрятал. Я еще многое скажу, Женюрка.
- Ничего-то ты не скажешь, - грустно произнес Жилинский, встал и не
вынимая правой руки из кармана пальто, трижды выстрелил в
генерала-плейбоя. Плейбой, еще складывался, чтобы лечь на пол, еще
дымилась большая дыра в шикарном английском пальто, когда раздался
четвертый выстрел: один из охранников Игоря Дмитриевича, раскорякой
присев, успел с двух рук выстрелить в Жилинского. Второй раз выстрелить
ему не дал Махов. В отчаянном прыжке он достал охранника и рукоятью
"макарова" нанес удар по темени. Охранник упал. Второй охранник стоял не
шевелясь: на него смотрели пистолеты Сырцова и Коляши.
Но было поздно. Пуля охранника вошла Жилинскому в глаз и вышла через
затылок. Его откинуло в кресло, и он сидел в нем уронив развороченную
голову.
Генерал-плейбой в позе зародыша во чреве матери дважды дернулся и
затих навсегда.
Охранников обезоружили. Еще не до конца пришедший в себя после
Маховского подарка стрелок беспрерывно бормотал:
- Я по инструкции... Я по инструкции... Я по инструкции...
- Уберите трупы, - приказал охранникам Махов.
- Куда? - спросил тот, который не стрелял.
- Во двор, на помойку, не знаю куда! - вдруг разорался Махов и, сразу
же остыв, добавил: - И кровь вытрите.
- Чем? - опять задал вопрос тот, что не стрелял.
- Плащом своим, мать твою!
Сначала плейбоя, затем Жилинского. За руки, за ноги. Тот, который не
стрелял, нашел видимо, подсобку, потому что принес ведро с водой и две
половых тряпки. По бабьи, отклячив зады, охранники, предварительно
протерев кресло, в котором в последний раз обитался Жилинский, старательно
замывали пол. Сделали дело, выпрямились с тряпками в руках и вопросительно
посмотрели на Игоря Дмитриевича.
- Вы свободны сейчас. Подождите меня в главном здании, - распорядился
Игорь Дмитриевич.
- Нет, - жестко сказал Смирнов. - Все остаются здесь. А к тебе, Леня,
у меня просьба: приведи сюда своих ребят.
Махов вышел, а Витольд Германович горестно напомнил:
- Все кончено, Александр Иванович.
- Все еще только начинается, - возразил Смирнов.
Бесшумно вошли опера и скромненько уселись за дальний столик.
- Дай ребятам что-нибудь выпить, Коляша, - сказал Смирнов.
Коляша слегка поперхнулся - они с Сырцовым как раз засаживали по
третьей, - но, ликвидировав казус стаканом "боржоми", мигом доставил на
стол ментам литровый сосуд "Абсолюта", три "Пепси" и стаканы.
Вспомнив про благодетельное действие этого лекарства, выпили и
Казарян с Кузьминским и Спиридоновым.
- Через час с небольшим у меня начало переговоров с послами. И я
формально, хоть несколько минут, должен быть на обеде, - холодно напомнил
о своих государственных заботах Игорь Дмитриевич.
- Успеете и на обеде побыть, Игорь Дмитриевич, и переговоры начать,
все успеете. Вы ведь у нас шустрый, очень шустрый, - непонятно и с
отдаленной угрозой пошутил Смирнов и, наведя окончательный порядок,
приступил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33