- обеспокоенно спросил Смирнов.
Скандалов по поводу неумеренного для их лет пьянства он не любил.
- Войдет, не войдет - какая разница? - бесстрашно возгласил Алик, но
тут же успокоил и Смирнова, и себя: - Не войдет.
Аристократически смакуя хороший продукт, отхлебнули из рюмок по
малости. Жевали, по-старчески подсасывая, конфетки. Языком содрав со
вставной челюсти прилипшие остатки карамельки, Смирнов допил из рюмки,
поставил ее на сукно письменного стола и нарочито серьезно уставился на
Алика, довольно фальшиво изображая готовность услышать нечто о делах, не
терпящих отлагательств.
- Я был у него сегодня, Саня, - торжественно сообщил Алик.
- Ну и что он тебе сказал?
- Ничего он мне не сказал. Он хочет увидеться с тобой для приватной
беседы.
- Он, видите ли, хочет видеть меня! - ни с того, ни с сего разошелся
вдруг Смирнов. - Хочу ли я его видеть, вот вопрос! Не пойду я к нему, тоже
мне, новоявленный барин! Три дня здесь сижу, жду, когда со мной соизволят
поговорить!
- Он теперь очень занятой человек, Саня, - как дурачку объяснил Алик.
- Да и не к себе он тебя зовет, хочет встретиться где-нибудь на
нейтральной территории.
- Пусть сюда приходит, - быстренько решил Смирнов.
- Я предлагал. Он отказался.
- Так! - Смирнов притих, радостно поднял брови, беззвучно ощерился в
улыбке. Повторил: - Так. Что же из этого следует? А из этого следует вот
что: он боится, что его кабинетик в Белом доме по старой памяти пишется
каким-то ведомством. И еще следует: он опасается, что здесь ты его можешь
записать. Наследить не хочет, совсем не хочет следить.
- Желание понятное, - встрял Алик.
- Не скажи, - Смирнов выскочил из кресла и, сильно хромая, азартным
бесом забегал от письменного стола к двери. Туда и обратно, туда и
обратно. Остановился, наконец, поглядел, моргая и как бы видя и не видя,
на Алика и решил: - Ему свидетелей не надо. Никаких. А мне необходимо,
чтобы ты услышал весь разговор. Мне советоваться с тобой надо, я в
нынешней политике не силен.
- Расскажешь мне в подробностях, и посоветуемся.
- Сдавай, - вдруг остывши, предложил Смирнов и вернулся в кресло.
Алик разлил по рюмкам. Выпили уже не церемонясь, быстро. Смирнов понюхал
ладошку и спросил у Алика и у себя: - Собственно, о чем он завтра
собирается со мной говорить?
- Завтра и узнаешь, - резонно ответил Алик.

4
Они должны были встретиться в два часа дня у неработающего ныне
верхнего вестибюля станции метро "Краснопресненская-кольцевая". Без
пятнадцати два Смирнов припарковал "Ниву" у стадиона скандально известной
команды "Асмарал" и вылез из автомобиля на рекогносцировку.
Невысокое солнце, зацепившееся за шпиль гостиницы "Украина", косо с
тенями освещало терракотовый не то барак, не то гараж с большими
решетчатыми окнами - новое здание американского посольства. У
троллейбусной остановки уныло ожидало транспорта человек пять пенсионного
возраста. У ряда киосков, большинство которых закрыто - никого. Глухое
обеденное время. В эту пору удобно проверяться. Смирнов и проверился -
обстоятельно, не торопясь. Охранных мальчиков он определял на раз, два,
три. Их не было на подступах. Осторожно обойдя круговую колоннаду, он
убедился, что они отсутствовали поблизости. Постояв за спиной клиента и
убедившись, что нет и заинтересованных наблюдателей, Смирнов на скорую
руку полюбовался тепло желтеющими под осенними лучами деревьями зоопарка и
вздохнул. Он был готов к рандеву.
Клиент был политиком нового, еще неведомого Смирнову склада:
демократ. Руки в карманах светлого с поднятым воротником плаща, без
головного убора, короткая, на косой пробор, прическа, в углу рта сигарета,
глаза щурятся от дыма. Шатен, глаза серые, нос короткий, подбородок
тяжелый, с ямкой. Рост 172-175 см. Возраст от 45 до 50. Особые приметы...
Левша. Клиент левой рукой вынул сигарету изо рта и аккуратно стряхнул
пепел с нее в урну, рядом с которой стоял. Теперь можно и подойти.
- Здравствуйте, Игорь Дмитриевич, - тихо, чтобы не напугать -
обращался сзади и чуть сверху, был выше ростом - сказал Смирнов.
Не испугавшись, клиент резко обернулся, мгновенно улыбнулся и
откликнулся:
- Здравствуйте, Александр Иванович. А я вас с той стороны выглядывал.
- Здесь машину негде поставить, - объяснил свое появление с тыла
Смирнов. Сразу начинать серьезный разговор или направленно бежать куда-то
было бы несолидно, и он достал из кармана портсигар, из портсигара извлек
традиционную беломорину и тоже закурил.
- Хорошо, - сказал Игорь Дмитриевич.
- Хорошо, - подтвердил Александр Иванович.
Было действительно хорошо. Воздух, несмотря на выхлопные газы, был
свеж, но не холоден, предметный мир четок в контурах и терпимо ярок, даже
уличный шум был равномерен и успокаивающ: без рева дизельных моторов, без
неожиданных вскриков клаксонов, без истерических возгласов толпы.
- В Сокольники хочется, - признался в тайных желаниях Игорь
Дмитриевич и пояснил почему. - Я все детство на Строминке провел...
- А почему бы нет? - с интонациями Хоттабыча, вмиг исполняющего любое
желание, предложил свои услуги Смирнов. - Едем в Сокольники.
- Вы на машине? - поинтересовался Игорь Дмитриевич?
Чтобы не ползти отвратительным в это время Садовым, Смирнов ехал
задворками: по Беговой на Масловку, мимо Савеловского, мимо Рижского и по
путепроводу к ограде Сокольнического парка. Вдоль ограды вырулили к
центральному входу и оставили "Ниву" в уютном асфальтовом заливчике.
Проникнув в парк, вошли в иной мир. Ни путчей, ни митингов, ни цен, ни
очередей не было никогда. Были деревья, были дорожки, были мамы и бабушки
с детьми. И еще ветерок, что шевелил с нежным шумом листья высоко вверху.
Они сразу же взяли чуть правее, и не по твердому грунту аллеи, а по
неровной, уже слегка пожухлой траве побрели к Поперечному просеку. Сквозь
листья пробивались внезапные лучи, и они слегка поднятыми лицами блаженно
ловили их.
Годы и плохая нога сделали свое дело: Смирнов устал. Устал он еще и
оттого, что клиент молчал. Игра в то, кто первый заговорит, надоела ему.
- Жрать захотелось, - сказал он злобно. - И выпить.
- А вы выпиваете? - чуть не добавив "в вашем возрасте", удивился
Игорь Дмитриевич.
- Регулярно, - вызывающе признался Смирнов.
- Тогда пойдемте в шашлычную, - предложил Игорь Дмитриевич и сдался,
наконец: - Там и поговорим обстоятельно.
В пустом стеклянном заведении разделили обязанности: Игорь
Дмитриевич, набив длинную ленту чеков, направился на выдачу за едой, а
Смирнов, внутренне рыдая, отстегнул у стойки немыслимую сумму за бутылку
коммерческого коньяка и пару "пепси".
Соединились и обустроили стол. Смирнов разлил по первой. Рюмок здесь
не было - по стаканам. Не было и шашлыков: ковыряли, закусывая,
длинно-коричневые котлетки под зазывным названием люля-кебаб. Выпили по
второй. Полковник в отставке разливал с точностью сатуратора: в бутылке
осталась ровно половина. Смирнов опять взял бутылку, чтобы разлить по
третьей, но Игорь Дмитриевич накрыл свой стакан рукой. Улыбнулся
обаятельно и виновато:
- Можно попозже, Александр Иванович?
И взглядом проследил за тем, как Смирнов ставил бутылку на стол.
Смирнов не просто поставил ее, поставил и демонстративно отодвинул
подальше, благо стол был обширен - на шесть персон. Потом откинулся в
красном пластмассовом тонконогом креслице, вытащил портсигар, вытащил
беломорину, закрыл портсигар, положил его на стол, прикурил от зажигалки,
которую пристроил рядом с портсигаром, сделал первую заветную затяжку и
спросил:
- Следовательно, приступаем к серьезному разговору?
Назойливое сентябрьское солнышко и здесь достало: прорвалось сквозь
немытую стеклянную стену и нашло на столе самое для него привлекательное.
Портсигар сиял под солнечными лучами.
- Симпатичная какая вещица, - сказал Игорь Дмитриевич. - Серебро?
- Угу, - подтвердил догадку Смирнов.
- Большая ценность по нынешней жизни. Разрешите полюбопытствовать.
- Да Бога ради.
Игорь Дмитриевич взял портсигар в руки с осторожностью ценителя и
знатока. Повертел, погладил, открыл, закрыл и прочел надпись: "На память
об одержанной вами победе, плодами которой пользуемся все мы. А.И. от А.П.
2 сентября 1990 года", - осторожно возвратил портсигар на стол, осторожно
спросил:
- Это в связи с тем шумным делом о незаконных военизированных
формированиях и их тайных лагерях?
- Если бы шумное, то вы бы не получили август. Тихо спрятанное и
быстро прикрытое, я бы так его назвал.
- Не совсем так, Александр Иванович. Парламентские слушания, по сути
дела, заставили их отказаться от этой авантюры, поломали все их планы.
Смирнов пристроил папиросу к краю жестяного овала, в котором
обретались неаппетитные остатки люля-кебаба, чтобы высказаться
основательно:
- Вот что, Игорь Дмитриевич. Я - не демократ, не необольшевик, не
левый радикал, не правый экстремист. Я - рядовой гражданин страны, которая
ныне, слава Богу, именуется Россией. И, как гражданин, убежден, что моя
страна станет нормальной страной лишь тогда, когда любое преступление,
любое действие, нарушающее законы, будут неотвратимо наказаны.
- Насколько я помню, нескольких человек из этой банды постигло
суровое возмездие.
- Они не наказаны по закону. Они убиты. И убиты потому, что те, кого
закон и не обеспокоил, прятали концы в воду.
- А вы - суровый гражданин, - задумчиво сказал Игорь Дмитриевич.
- И учтите: прошлогодний вариант в нынешней ситуации более реален,
нежели вариант августовского путча. Сформировать и тайно обучить пару
дивизий наемников в нынешнем бардаке - раз плюнуть! Наемники - не наши
сердобольные солдатики, они народ жалеть не будут и крови не испугаются. А
уж руководители посчитаются с вами. На полную железку. Так что,
готовьтесь, серьезно готовьтесь, Игорь Дмитриевич, - посоветовал Смирнов и
- кончив дело, гулял смело, - вернул чинарик на положенное ему место - в
рот, чтобы докурить с устатку. Но беломорина - не фирменная сигарета.
Желто-коричневый остаток на картонной гильзе, как и следовало ожидать,
потух, Смирнов взял со стола зажигалку и, водрузив большой палец на ее
колесико, не зажигая, спросил у верткого собеседника весьма и весьма
недовольно: - Так вы когда-нибудь начнете говорить?
- Начну, - негромко пообещал Игорь Дмитриевич. - Сейчас.
Смирнов удовлетворенно крутанул колесико одноразовой зажигалки,
помещавшейся в серебряном, к портсигару, футляре, и глубоко затянулся
едким, густо проникотиненным дымом чинарика.
...Он успел-таки проскочить центр до часа пик. Высадив Игоря
Дмитриевича у Пушкинской площади (тот возвращался в Белый дом), Смирнов по
бульварам спустился на Кропоткинскую набережную и с нее поднялся к
Спиридоновскому дому. Ровно в половине шестого.
Сразу же, еще звонок гремел, открыл дверь Алик. Перебирая в
нетерпении ногами в шлепанцах - будто очень в сортир хотел, на выдохе
произнес темпераментное и бессмысленное:
- Ну?!
Смирнов во второй раз обстоятельно вытер ноги о внутренний половичок
(первый раз он их вытирал о внешний, у бордовой двери), повесил куртку,
поставил в угол трость и молча проследовал в кабинет, где, устроившись в
центре и не нагибаясь - нога о ногу, - скинул ботинки. С удовлетворением
понаблюдал, как весело шевелятся пальцы в носках. Пришедший вслед за ним в
кабинет Алик понаблюдал тоже. Понаблюдал-понаблюдал и не выдержал,
повторил обиженно:
- Ну?!
- Ромку и Виктора подождем. Они через двадцать минут, к шести будут.
- Какого еще Виктора? - зная какого, возмущенно закричал Алик.
- Зятька твоего бывшего, известного литератора Кузьминского, - явно
наслаждаясь, подробно пояснил Смирнов.
- Варвара оторвет башку сначала ему, а потом мне.
- Он мне нужен, Алик. Мы, все трое, в принципе люди неглупые, но мы
люди старые, и мозги наши ограничены многими подсознательными запретами,
не существующими у молодых.
- Тоже мне молодой, - по-старчески проворчал Алик. - Ему в будущем
году сорок стукнет. Пойду Варвару подготовлю.
Роман с Виктором явились одновременно и раньше положенного срока на
пять минут. Интересно, видно, что поведает им старый хрен Смирнов!
Уселись. Кинорежиссер Казарян и сценарист Кузьминский на диване,
обозреватель Спиридонов за письменным столом, а пенсионер Смирнов в
кресле. Пенсионер оглядел всех троих строгим начальническим взором и
сделал заявление:
- Предисловий и предварительных разъяснений не будет. Все станет
понятно из содержания моего с крупным нынешним начальником разговора:
- Тогда давай, излагай, - поторопил Казарян.
- Сей момент, - успокоил всех Смирнов и, вынув из нагрудного кармана
рубашки портсигар, положил его на стол. Трое завороженно следили за его
манипуляциями. А Смирнов вдруг обрел ухватки известного иллюзиониста
Акопяна: с эффектным щелчком раскрыл портсигар, за резинку, удерживающую
содержимое, извлек бархатную подстилку, а из-под нее - плоское, не тоще
двух монет, черное пластмассовое сооружение, впритирку лежавшее в
портсигаре. Из сооружения, нажал на что-то, выкинул круглую кассету
размером в среднюю пуговицу. Попросил Алика:
- В средний ящик я коробочку положил. Дай мне ее.
Алик безмолвно протянул ему коробочку. Смирнов вынул из нее еще одну
пластмассовую штучку и приспособил кассету.
- Вот эта хреновина, - он указал пальцем на сооружение, извлеченное
из портсигара, - только записывает, а эта, - он потряс штучкой из стола, -
воспроизводит. Будем слушать?

5
Магнитофонная запись:
И.Д.: Вот с чего начать - не знаю.
А.И.: Очень удобно начинать с начала.
И.Д.: Начало-то не одно, слишком много разных начал... В общем, по
порядку. Общеизвестно, что определенные здания и помещения организаций, в
большей или меньшей степени связанных с заговорщиками, были опечатаны лишь
на третий день после краха путча. А к разборке их текущей переписки и
самых свежих архивов наши комиссии приступили совсем недавно. И сразу
столкнулись с одним обстоятельством: исчезла часть документации, связанной
с подготовкой путча и, это нам известно, в копиях направленной в филиалы
этих организаций как руководство к действию...
А.И.: Долго вспоминал любимое словечко кинорежиссера Романа Казаряна.
Вспомнил - эвфемизм. Давайте без эвфемизмов, дорогой Игорь Дмитриевич.
Определенные здания и помещения - серые дома на Старой площади, отдельные
организации - наше ленинское ЦК коммунистической партии Советского Союза.
Сразу же ответ: займитесь филиалами, как вы элегантно и опять же
эвфемистически величаете обкомы. Цековские бумажки - всякие там
обоснования, рекомендации, инструкции и директивы местные боссы сохранили
наверняка. Для собственной отмазки.
И.Д.: Вы меня перебили.
А.И.: Миль пардон.
И.Д.: Здесь мы, безусловно, концы найдем. И действуя именно так, как
вы сейчас, правда, несколько запоздало советуете. Но это лишь часть пропаж
и часть не самая существенная. Исчезла ключевая документация по финансовым
вопросам, которые касаются в первую очередь международных контактов по
поводу валютного обеспечения партии...
А.И.: Пресловутое золото партии? Там вам будет тяжелее. Здесь адресат
- не ваши филиалы, здесь адресат - солидные банки, свято хранящие тайну
вкладов.
И.Д.: Вы опять перебили меня...
А.И.: У нас же диалог?
И.Д.: Диалог потом. Сперва подробная информация. Документация эта
хранилась в секретном сейфе, шифр которого был известен считанным
единицам. Так вот, одна, простите за тавтологию, единица исчезла
бесследно. Человек этот числился консультантом, была такая в ЦК
сравнительно скромная должность, но роль его в финансовых делах
определяюща: прямые связи с Минфином, с Внешторгом, неофициальное, но
безусловно значительное в банковских и коммерческих - как государственных,
так и частнопредпринимательских - кругах влияние. По сути дела, все
международные финансовые операции партии осуществлялись им. Даже если
допустить гипотетический случай, что вдруг, по мановению волшебной
палочки, документация окажется у нас в руках, то документация эта без его
пояснений - черный ящик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33