- бодро приветствовал Смирнова
энергичный Игорь Дмитриевич и, удовлетворившись ответным кивком весело
сообщил: - Сегодня я с удовольствием выпью. Расслабиться надо, устал, как
собака.
Спиридонов поставил на стол чистый прибор и налил в лафитник.
- Штрафную. Мы с Саней уже причастились.
С опаской оглядев емкость с водкой, Игорь Дмитриевич - деваться-то
некуда - гусарски махнул, скривился (у него перехватило дыхание),
отдышался и, виновато улыбнувшись, принялся за колбасу. Алик и Смирнов
следили за тем, как он это делал. Оторвавшись от колбасы, Игорь Дмитриевич
виновато поинтересовался:
- Разве только я один?..
Не желая ставить его в неловкое положение, Алик быстро налил себе и
Смирнову. И даже, подняв свою рюмку, произнес тост.
- За то, чтобы нам повезло.
- Чтобы мне повезло, - поправил его Смирнов и выпил.
Перекусивший Игорь Дмитриевич тотчас прицепился к поправке:
- Желаете быть волком-одиночкой?
- Да уж набегался в стае. Хватит.
- Я был ненужно резок в последний наш разговор, - свободно признался
Игорь Дмитриевич. - И прошу меня простить.
- Бог простит, - невежливо ответил Смирнов и поднялся. - Пойду спать.
- Саня, я прошу тебя... - грозно пророкотал Алик.
- И я прошу вас, Александр Иванович, не уходить, - душевно
присоединился Игорь Дмитриевич. - Я хочу сообщить нечто с моей точки
зрения чрезвычайно настораживающее и просить вашего совета на дальнейшее.
- Шипящих много, - отметил Смирнов и сел.
- Что? - не понял Игорь Дмитриевич.
- В вашей тираде было много шипящих звуков, - подчеркнуто работая под
шибкого интеллигента, закругленно ответил Смирнов.
- Ваше замечание, вероятно, имеет второй, скрытый, смысл?
Смирнов не успел продолжить, перебрех, потому что Алик его злобно
опередил:
- Сейчас же перестань, Саня. А ты, Игорь, не будь начальствующим
идиотом и веди себя нормально. Ты же сам добивался этой встречи и я по
голосу чувствовал, что эта встреча для тебя много значит. А сейчас вы...
- А что он все время меня цепляет? - плаксиво, как дитя, пожаловался
Игорь Дмитриевич.
- Он по привычке. Он не нарочно. Ты не нарочно, правда, Саня?
- Нарочно, - тупо настоял Смирнов.
- Вот видишь! - вскричал Игорь Дмитриевич.
Алик обеими руками схватился за голову, по очереди посмотрел на двух
зрелых кретинов и ввинтил указательный палец себе в висок, недвусмысленно
давая им понять до какой степени они кретины. Как ни странно,
подействовало: дуэлянты вдруг ощутили идиотизм положения и от смущения
начали жевать колбасу.
- Вот и хорошо, - Спиридонов общался с ними, как с больными. - Сейчас
вы поедите, потом выпьете по последней и поговорим как люди.
Так и сделали: поели, выпили, поели. Игорь Дмитриевич отпустил
тормоза, расслабился и к нему сразу вернулась тревога, сжигавшая его.
Тотчас уловив его состояние, Алик распорядился:
- Рассказывай, Игорь.
Игорь Дмитриевич вздохнул, вместе с кухонной табуреточкой отодвинулся
от стола, зажал коленями сложенные ладошки и, глядя в пол, заговорил:
- Хочу извиниться еще раз. За прошлое и за сегодняшнее. Сам не могу
понять, что со мной происходит. Извините меня, бога ради.
Даже на нетерпимого Смирнова подействовало: он не то в нервном тике,
не то прощая, дернул головой. Алик сочувственно дотронулся до плеча Игоря
Дмитриевича. А тот продолжал:
- Все, что я вам сейчас расскажу, может оказаться полной чепухой, а
может быть чем-то очень важным. По роду моей деятельности я должен
отвечать за прямые контакты с представителями иностранных государств. Не
по линии Министерства иностранных дел, а в более общем, более широком, я
бы сказал, стратегическом плане. Вы понимаете, как при существовании
союзных структур, нам важны эти связи. Ровно десять дней тому назад меня
посетил дуайен дипломатического корпуса и по сути впрямую сказал о
желательности неофициальной встречи послов ведущих западных стран с
компетентными представителями российского руководства. Дав предварительное
согласие, я утвердил решение о такой встрече на самом высоком уровне, Из
всех вариантов была избрана охота в заповедном охотничьем хозяйстве, на
которой участники, изолированные от назойливого внимания средств массовой
информации, могли бы в неофициальной обстановке провести весьма серьезные,
а, может быть, даже и решающие, переговоры о дальнейших отношениях России
с миром. Окончательное решение было вынесено четыре дня назад и в тот же
день протокол мероприятия был разослан послам, которые должны принять
участие в этой встрече.
Игорь Дмитриевич прервал рассказ, не спросясь, механически налил себе
водки и, выпив, изумился:
- Пока все нормально, - успокоил его Алик и протянул ему кусочек
черного хлеба.
Жалкий дилетант: не занюхал - зажевал. Пожевав, ответил:
- Это пока. Дальнейшее все ненормально. День охоты был назначен на
двадцать второе, то есть через шесть дней...
- На послезавтра, значит, - быстро подсчитал в уме Алик.
- Уже на завтра, - поправил его Игорь Дмитриевич и, чтобы не терять
набранного темпа, взял быка за рога: - На следующий день после того, как
были разосланы протоколы, стали происходить весьма и весьма странные вещи.
Не то что без моего согласия, без уведомления были отправлены в отпуск
двое наиболее энергичных работника орготдела, которые обычно помогают мне
в мероприятиях подобного рода...
- Кому непосредственно подчинены эти двое? - перебил Спиридонов.
- Управделами, - быстро ответил Игорь Дмитриевич.
- Ого! Наш человек в Белом доме! - удивился Алик.
- Именно, - охотно согласился Игорь Дмитриевич. - Но это лишь
цветочки. Перехожу к ягодкам. В тот же день заменена моя постоянная охрана
из пяти человек, которые работали со мной, начиная с августа. Как мне
удалось узнать, люди, заменившие их, не состоят в подразделении, из
которого обычно выделяется персональная охрана и из которого - мои первые
охранники. Днем позже весь автотранспорт, находившийся в моем
распоряжении, был также заменен. Как собственно автомобили, так и шоферы,
или управляющие.
- Вероятнее всего, Игорь, союзное руководство до судорог желает
знать, о чем пойдет речь на этой встрече, - предположил Алик.
- Не будь мальчиком, Алик, - укорил его Игорь Дмитриевич. -
Центральная служба прослушивает что хочет, когда хочет, где хочет. Просто
знать кому-то недостаточно. Судя по приготовлениям они готовятся к
действию, к поступку, к акции.
- Есть еще что-нибудь? - лениво спросил Смирнов.
- Явного - ничего нет. Но некие флюиды ощущаются постоянно:
прощупывающие взгляды определенных лиц, их улыбки и недомолвки, их
непонятное и до сих пор не ощущавшееся стремление услужить.
- Вы Звереву рассказали об этом? - продолжал спрашивать Смирнов.
- Нет. Я теперь никому не доверяю.
- Зачем же тогда пришли к нам?
- Вы ругались со мной, Александр Иванович. Постоянно. Вы можете не
работать со мной, послать меня. Но не предать.
- Лестно, конечно, - небрежно воспринял комплимент Смирнов. - А если
я - просто умный?
- Тогда я, пропал, - признался Игорь Дмитриевич и улыбнулся.
- Ну уж! - достаточно пренебрежительно оценил возможность подобного
Смирнов. - Большие начальники пропасть не могут.
- Нынче все может быть, - не согласился Игорь Дмитриевич. - Что вы
обо всем этом думаете, Александр Иванович?
- По-моему, пустышка.
- Александр Иванович, я очень прошу вас понять меня. На мне
колоссальная ответственность. За проведение этой встречи. За результат
этой встречи. За жизнь участников этой встречи, наконец. С обеих сторон.
И, естественно, и не в последнюю очередь, вполне понятное беспокойство о
своей собственной жизни. А вы - пустышка. Не хотел говорить, но скажу:
сегодня, то есть вчера утром мне позвонили домой и сказали только одно
слово: "Остерегайтесь". Голос нарочито измененный, но мне показалось, что
это один из моих бывших охранников, с которым у меня были наиболее
доверительные отношения.
- Да и телефонный звонок этот - из той же серии, - заметил Смирнов. -
Вас пугают, Игорь Дмитриевич, старательно пугают. И в открытую. Короче,
это провокация. Но на что вас провоцируют, пока не пойму.
- Что мне делать, Александр Иванович?
- Продолжать заниматься своими делами и добросовестно исполнять свои
обязанности.
- А специально?
- А специально - ничего. Только одно, в порядке совета. На эту охоту
пригласите как можно больше людей, которые не имеют отношения к секретной
этой встрече. Друзей, приятелей, знакомых. Вот Альку пригласите.
- И вас, Александр Иванович?
- Э-э, нет. Я зарекся играть с вами в одной команде!
Проконсультировать, посоветовать - пожалуйста. А играть - нет.
Опять вышли на тяжелый разговор, а Спиридонов не любил тяжелых
разговоров. Поэтому и выступил с предложением:
- Я, Игорь тебе хорошую компанию подберу: писатели, режиссеры,
артисты.
- А поедут?
- Поедут! Интересно же. Да это сладкое слово - халява не на последнем
месте.
- Что доктор прописал, - удовлетворенно отметил Смирнов. - Эти
ребятки своей непредсказуемостью и раскрепощенностью создадут такую
обстановку, что тем людям придется туго в осуществлении любых планов.
- У вас все игра, Александр Иванович, - горько сказал Игорь
Дмитриевич. - Поймите же, в эти дни решается судьба этой страны...
- Нашей, - грубо прервал надрывную тираду Смирнов.
- Что - нашей? - не понял Игорь Дмитриевич.
- Мы - не иностранцы. Мы - русские. И Россия - это страна русских.
Моя страна. И ваша, Игорь Дмитриевич, если вы еще не иностранец.

51
Весь день в суете и организационных заботах, весь день. К вечеру они
с Сырцовым решили смотаться на Коляшину загородную базу за дополнительным
снаряжением. Чего-чего, а бюрократизма в Коляшиной структуре не
наблюдалось: ни бумажек, ни расписок, ни доверенностей - просто Коляша
сказал по телефону, и они были обслужены по первому разряду.
- Пострелять надо. А то я эту машину в первый раз в руках держу, -
признался Смирнов, включая зажигание. - Где бы нам пострелять, Жора?
- На стрельбище, - логично предложил Сырцов и зевнул - не выспался.
- Ты в своем уме? - мягко поинтересовался Смирнов.
- Где спрятать лист? В лесу, - начал было игры Сырцов, но Смирнов
заорал:
- Господи, как вы мне все надоели этой цитатой из Честертона! Никто в
простоте словечко не сложит, все выкомаривают чего-то!
- Я вам в простоте сказал: на стрельбище, а вы не поверили, - уличил
его Сырцов. - Там рядом у водопровода пустынная поляна - стреляй, не хочу.
И внимания никто не обратит: на стрельбище спортсмены из всех видов оружия
колотят со страшной силой.
- Так бы сразу и сказал, - ворчливо и несправедливо упрекнул Смирнов
и непохоже передразнил: - Где спрятать лист? В лесу!
По кольцевой доехали до поворота довольно быстро. И здесь за баранку
сел Сырцов. В этом полузамурованном пространстве он знал никем и нигде
официально не зарегистрированные проезды. По колдобинам, через дачные
участки, сквозь разломанные заборы шли будто на звук. Все ближе и ближе с
настойчивостью отбойного молотка стучали выстрелы. Сырцов сделал поворот,
и они выскочили на обещанную им полянку.
Поставили машину понезаметнее, за кустом, ступили на пожухлую
иссушенную осеннюю траву. Будто фланируя, обошли, тщательно осматриваясь,
милую полянку. Удовлетворившись виденным, вернулись к джипу.
- Не то паяльник, не то дрель, - пренебрежительно вертя в руках
израильский автомат "Узи", оценил его стати старый вояка Смирнов,
привыкший к массивному автоматическому оружию.
- Это вы зря, - не согласился Сырцов, готовя свой "Узи" к работе. -
Удобно, легко, красиво.
- Удобно и легко в бане, когда на тебе ничего нет.
- Всем-то вы недовольны! - вдруг рассердился Сырцов и, подбирая по
пути выброшенные насытившимися туристами банки-склянки, пошел
устанавливать подручные мишени.
- А красиво на концерте Малинина! - зная эстетические пристрастия
Сырцова выкрикнул ему в спину неугомонный старикан.
Сырцов не отвечал: ставил шеренгу из консервных банок, пустых и битых
бутылок, рваных пакетов, камней и комков глины. Поставил, отошел метров на
пять, полюбовался, а затем бойко зашагал, отмеривая дистанцию. Пройдя
тридцать шагов (Смирнов считал), остановился и саркастически заявил:
- А теперь смотрите, что бывает в бане и на концерте Малинина.
Не привык к звукам очереди "Узи" Смирнов. Вроде кто-то на большой
швейной машинке застрочил. Швейная она-то швейная, но банки подлетали,
позвякивая, бутылки с треском разваливались, камни и комья взрывались
подобно шрапнели.
- Молодец, - похвалил он скромно приблизившегося Сырцова.
- А, машинка? - насмешливо спросил Сырцов.
- Сейчас узнаю, - ответил Смирнов и двинул устанавливать свою
шеренгу.
Ему больше нравились камни и комья глины: малоприметные по сравнению
с поделками рук человеческих, они были идеальной мишенью - в них трудно
попасть. Отковылял на положенное, откинул палку...
- Мне уж показалось, что вы в городки собрались играть, неутерпел,
укусил Сырцов. - А вы в городки как играли, Александр Иванович?
- Так же как стрелял, - сообщил Смирнов и поднял "Узи". Очередь
засадил на весь рожок, трижды пройдясь по шеренге и превратив камни и
комья в повисшую ненадолго пыль.
- А вы хорошо в городки играли! - криком отметил Сырцов.
- Для того, чтобы пугать и отмахиваться, убегая, - машинка вполне, -
не реагируя на лукавый комплимент, сказал Смирнов. - Но, в принципе,
несерьезно.
- А что серьезно - базука? - обиделся за "Узи" Сырцов.
- Зачем же, - возразил старый вояка и вытащил из-за пазухи
парабеллум. - Пару баночек подбрось, а Жора?
- Бу сделано! - заорал Сырцов и, лениво подобрав три мятых консервных
банки из своих бывших мишеней, вдруг неожиданно запустил их через
минимальные интервалы вверх и в разные стороны. Но державший пистолет
двумя руками полуприсевший и раскорячившийся Смирнов был готов. Три
выстрела последовали один за другим, в темпе сырцовских подбросов.
Обиженно взвизгнув, каждая из банок при выстреле меняла направление.
Смирнов попал все три раза.
- Факир не был пьян, и фокус удался, - скромно оценил свои действия
Смирнов, выщелкнул обойму, достал из кармана патроны, дозарядил магазин,
небрежно загнал ее в рукоять и возвратил парабеллум на место. За пазуху.
Сырцов, наблюдая за ним, сидел на земле, кусал желтую травинку. Не
похвалил как положено, спросил о совсем другом.
- Почему они нас не пасут, Александр Иванович?
- Не видят в этом смысла, Жора - Смирнов, кряхтя уселся рядом,
подыскал себе подходящую травинку. Продолжил после паузы. - Они же знают,
что имеют дело с профессионалами, которые если им надо, всегда могут уйти
от слежки. Наверняка у них есть информация о наших перемещениях и
конкретные точки, установленные ими по этой информации.
- Информация-то откуда?
- От осведомителей, естественно.
- В нашем, значит, окружении... Но кто, Александр Иванович?
- Вот уж не знаю. И, наверное, не узнаю никогда.
- Да, связались вы...
- Боишься, Жора?
- Боюсь, не боюсь - какое это имеет значение? - тоскливо сказал
Сырцов и выплюнул травинку. - А вы боитесь?
- Бояться по-настоящему можно только одного - смерти. А я за
последние три года уговорил себя, что она вот-вот придет и вовсе не такая
уж страшная. Так что я не боюсь, Жора. Тревожусь - это есть.
- А я боюсь - наконец, признался Сырцов.

52
Нынче плейбой Дима был в неброском камуфляже, который гляделся
неожиданно ловко - как на военном, привыкшем к форме.
Он сидел в кресле, положив ногу на ногу и рассматривал свой десантный
башмак. Англичанин Женя находился на своем месте у стола.
- Любишь ты маскарад, - решил англичанин Женя. Он и был, как
англичанин: твидовый пиджак, белая рубашка, внемодный галстук, черные
брюки, черные башмаки. Всюду в таком виде можно: и на прием, и к бабе, и
на службу, и в кабак.
- Я люблю соответствовать - поправил плейбой-десантник.
- Своим представлениям об обстоятельствах и о себе в этих
обстоятельствах - дополнил насмешливый англичанин.
- А хотя бы и так, - Дима закинул руки за затылок, с хрустом
потянулся и коротко доложил: - В основном мы готовы, Женя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33