.. Позавидовать можно...
— Правильно,— решил офицер.— Полезешь туда... Шура подняла голову и увидела под крышей вагона плоский ящик.
— Там зимой уголь возят,— объяснил офицер.— А сейчас пусто... Ноги подожмешь и красота... И патруль не найдет,— хитро закончил он.
Офицер приподнял мешок Шуры, чтобы забросить его в ящик и обрадованно закричал:
— Ты смотри... Картошка?! Живем, братва... А у нас тушенка. Как думаешь, годится?
— Еще как,— засмеялась Шура.
— Тогда давай, лезь!
Несколько рук взяли Шуру и взметнули ее высоко под крышу. Она ухватилась пальцами за край доски и втиснулась в узкий ящик. Там пахло углем, пылью и было жарко.
— Ну как? — послышался снизу голос.
— Порядок в танковых частях! — Шура свесила голову из ящика. Офицер и солдат стояли внизу, закинув головы, смотрели на нее и улыбались.
— Как в скворечнике... Еще выглядывает!
Сквозь гомон вагона Шура услыхала стук в железную дверь и приглушенный крик Ивана:
— Шура-а...
— Я зде-е-есь! — подхватила девушка и ботинками забарабанила в стену вагона.— Ива-ан... Тося-я-я...
Дернувшись, поезд медленно тронулся от перрона. В тамбуре было темно, и только в запыленное окно полосами пробивался свет. Он то тускнел, то становился ярче — это проплывали мимо станционные дома... Колеса убыстряли свой бег, и вот они уже грохочут сплошным звонким гулом.
Сжавшись в своем ящике, Шура притихла. Она видела над собой потрескавшуюся краску досок и ржавые шляпки железных заклепок. Ящик качался, вздрагивал на стыках рельсов. Все дальше уходили привокзальные здания, железный путепровод, город с изломанными деревянными тротуарами, кирпичными цехами и травяным полем, на котором, крыло в крыло, стояли неподвижные самолеты, ожидающие утреннего чистого неба...
И между тем, что Шура покидала, и что ее ожидало впереди, было громадное расстояние в восемь месяцев войны. Но она знала, верила: наступит час, и встреча состоится. Ее встреча. Встречи других. И, наверно, все буДет не так, как Думалось в грязных окопах, как вынашивали люди в рабочих бараках и землянках. Прошлое не вернется. И многие станут друг другу чужими и незнакомыми или еще более близкими и родными. Сколько людей отшатнет и испугает происшедшая в них за эти годы перемена...
В предстоящих встречах были заложены новые беды, будущие разочарования и счастье, невидимые семена которого посеяны уже давно и незаметно прорастают все это время, как под слоем снега в зимних буранных полях проклевываются зеленью набухшие тяжелые зерна...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Правильно,— решил офицер.— Полезешь туда... Шура подняла голову и увидела под крышей вагона плоский ящик.
— Там зимой уголь возят,— объяснил офицер.— А сейчас пусто... Ноги подожмешь и красота... И патруль не найдет,— хитро закончил он.
Офицер приподнял мешок Шуры, чтобы забросить его в ящик и обрадованно закричал:
— Ты смотри... Картошка?! Живем, братва... А у нас тушенка. Как думаешь, годится?
— Еще как,— засмеялась Шура.
— Тогда давай, лезь!
Несколько рук взяли Шуру и взметнули ее высоко под крышу. Она ухватилась пальцами за край доски и втиснулась в узкий ящик. Там пахло углем, пылью и было жарко.
— Ну как? — послышался снизу голос.
— Порядок в танковых частях! — Шура свесила голову из ящика. Офицер и солдат стояли внизу, закинув головы, смотрели на нее и улыбались.
— Как в скворечнике... Еще выглядывает!
Сквозь гомон вагона Шура услыхала стук в железную дверь и приглушенный крик Ивана:
— Шура-а...
— Я зде-е-есь! — подхватила девушка и ботинками забарабанила в стену вагона.— Ива-ан... Тося-я-я...
Дернувшись, поезд медленно тронулся от перрона. В тамбуре было темно, и только в запыленное окно полосами пробивался свет. Он то тускнел, то становился ярче — это проплывали мимо станционные дома... Колеса убыстряли свой бег, и вот они уже грохочут сплошным звонким гулом.
Сжавшись в своем ящике, Шура притихла. Она видела над собой потрескавшуюся краску досок и ржавые шляпки железных заклепок. Ящик качался, вздрагивал на стыках рельсов. Все дальше уходили привокзальные здания, железный путепровод, город с изломанными деревянными тротуарами, кирпичными цехами и травяным полем, на котором, крыло в крыло, стояли неподвижные самолеты, ожидающие утреннего чистого неба...
И между тем, что Шура покидала, и что ее ожидало впереди, было громадное расстояние в восемь месяцев войны. Но она знала, верила: наступит час, и встреча состоится. Ее встреча. Встречи других. И, наверно, все буДет не так, как Думалось в грязных окопах, как вынашивали люди в рабочих бараках и землянках. Прошлое не вернется. И многие станут друг другу чужими и незнакомыми или еще более близкими и родными. Сколько людей отшатнет и испугает происшедшая в них за эти годы перемена...
В предстоящих встречах были заложены новые беды, будущие разочарования и счастье, невидимые семена которого посеяны уже давно и незаметно прорастают все это время, как под слоем снега в зимних буранных полях проклевываются зеленью набухшие тяжелые зерна...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25