Рейчел огляделась. Окружавший ее ореол чего-то загадочного и
мистического, казалось, исчез - в коридоре находилась женщина, знающая,
чего она хочет и зачем она сюда пришла.
Она деловито подобрала оброненную связку ключей и открыла массивный
внутренний замок, впуская неспособных растворяться в воздухе Нарцисса и
Глорию.
Заметив труп, Нарцисс оскалился.
- Шалун! - показал он на мертвого охранника и пошел дальше - туда,
где должна была находиться третья камера.
Глория удостоила охранника удивленным взглядом, но ничего не сказала.
Шутки с туманом напомнили ей предания о вампирах - и ей вовсе не хотелось
увидеть на шее полицейского ранку. Может, Рейчел и впрямь пила только
энергию, не кровь, но все равно - к чему знать такие неаппетитные
подробности?
"Эрон... Эрон здесь!" - встрепенулось в груди Глории, и все остальное
сразу забылось. Обгоняя остальных, она бросилась к камере. Нарцисс уже
успел отпереть замок и собрался было войти внутрь, когда протестующий жест
девушки остановил его.
- Вы подождите здесь!
Глория боялась, что кто-то из жителей Мидиана скажет ей "нет", - но
они молчали, словно признавая за ней такое право.
- Прошу! - шутливо развел руками Нарцисс, пропуская ее в камеру.
Глория вошла и содрогнулась от жалости - таким несчастным выглядел
безвольно лежащий Бун. И она еще надеялась, что в полиции к нему могут
нормально отнестись...
- Я не боюсь тебя, - прошептали ее губы, прежде чем их сковал
горячий, даже слишком горячий для мертвеца поцелуй.
Не было жуткой маски зверя-человека - на девушку смотрело хорошо
знакомое, только очень бледное и усталое лицо того Эрона, которого она
всегда знала и любила.
Как много ей хотелось рассказать! И в то же время ей было не до слов.
Почувствовать, что он реален, ощутить его холод или тепло, проверить на
ощупь, не обманывают ли ее неверные глаза, - вот что было сейчас важнее
всего. А руки Эрона гладили ее, словно тоже боялись наткнуться на уходящий
от прикосновения мираж...
- Я не хочу стать прахом, - снова зашептали губы. Глория и сама плохо
понимала, что говорит. Я хочу, чтобы мы были из плоти и крови...
Девушка отстранилась на миг, чтобы получше рассмотреть своего друга,
- и его раны отозвались в ней почти физической болью.
Раны - единственное свидетельство того, что он уже мертв... Но разве
это было правдой?
Глория мотнула головой, стараясь отогнать этот образ от себя, как
видение или дурной сон, и снова прильнула к Эрону, наслаждаясь его
реальностью, - уж лучше довериться осязанию... А раны - это так, пятна
краски на грязной футболке...
"Что-то они долго", - подумал Нарцисс, берясь за дверную ручку. Он
увидел то, что и ожидал увидеть: парочка обменивалась неистовыми
поцелуями.
Нарцисс деликатно кашлянул и, убедившись, что влюбленные не замечают
ничего, проговорил:
- Эй, ребята! На это сейчас нет времени... - и отвернулся, чтобы не
поддаться позорной зависти.
Счастливые глаза еще раз встретились, заглядывая друг в друга, и
сразу посерьезнели.
Эрон встал первым.
- Ну, мы идем?

57
Когда автомобиль едет слишком быстро, у многих сердце в груди
начинает попросту замирать, и ощущение это можно спутать со страхом. Но не
мог же и в самом деле капитан Эйкерман бояться каких-то монстров? Мысль об
этом казалась ему оскорбительной. Чтобы отвлечься от наблюдений за своим
самочувствием, он решил обратить свое внимание на сжавшегося на заднем
сиденье Гиббса.
Бывшему священнику было не по себе, и он имел право этого не
скрывать. Уткнувшись носом в раскрытую книгу, он старался сосредоточиться
на тексте, который, быть может, сумеет защитить его в переделке, но
строчки прыгали перед глазами и сами собой складывались в какой-то
совершенно "левый" текст.
- Вы когда-нибудь раньше проводили экзорцизм? - спросил Эйкерман,
несколько сомневаясь, правильно ли он произносит последнее слово. Ему не
очень было бы приятно, одерни его Гиббс, поймав на неверном термине. Но
бывший священник не вслушивался - он скорее угадал смысл вопроса.
- Нет, - неровным голосом отозвался он и нервно вцепился в протянутую
капитаном флягу с виски.
- Тогда лучше начинайте репетировать...
Со стороны священника раздался сипящий вдох - он тянул спиртное,
прихватывая вместе с ним и окружающий флягу воздух.
Поняв, что толку из этого разговора не будет, Эйкерман повернулся к
сидящему рядом Дейкеру.
Психиатр выглядел неплохо. По его виду сложно было сказать, что он
испуган или излишне напряжен. Дейкер смотрел на дорогу едва ли не с
вдохновенной целеустремленностью.
- Возьмите! - капитан протянул доктору запасной пистолет.
Дейкер встрепенулся - ему было не так просто вернуться из мира своих
фантазий в мир реальный - и удивленно посмотрел на капитана.
- Зачем? - спросил он, чувствуя, как что-то невидимое напрягается у
него внутри. - Я все равно не умею стрелять...
Эйкерман скривился. Ну и компания подобралась!
Тем временем спиртное сделало свое дело: Гиббсу показалось, что от
этих нескольких глотков он словно протрезвел. Разрозненные скачущие буквы
начали складываться перед глазами в осмысленный текст... Даже не просто в
текст - к своему удивлению, бывший священник убедился, что написанное
имеет более чем непосредственное отношение к их поездке.
- И сказал Моисей народу... - раздался с заднего сиденья дрожащий
голос, - вооружите себя и людей на войну, чтобы они пошли совершить мщение
Господне на Мидиан... и все города их и владения, и селения их сожгли
огнем... и вместе с убитыми их убили и царей их и людей их и скот...
Гиббс осекся и замолчал. Текст вновь растаял, и - что самое худшее -
ему начало казаться, что он читал этот отрывок и раньше, но в тот раз все
звучало немного по-другому. И уж не ему с его грехами было изменять слова
Святого Писания... Но откуда тогда взялся в тексте Мидиан? Не сам же Гиббс
выдумал его...
От всего этого бывшему священнику стало жарко, он откинулся на спинку
сиденья и замер, хлопая рыжеватыми ресницами.
Гиббс и не догадывался, какое впечатление произвели эти слова на
Эйкермана.
Вначале капитану показалось, что он просто ослышался. Одно дело -
слушать проповеди со стороны, но совсем другое - становиться самому как бы
участником событий, упомянутых не где-то, а в ТАКОЙ книге. (Сам Эйкерман,
как, кстати, и Дейкер, Библию никогда не читал.) От одной мысли об этом
предстоящая операция приобретала особую окраску... Да, эта цитата едва ли
не кричала, что их ждет отнюдь не веселая загородная прогулка-сафари.
- Черт! - изменившимся голосом произнес капитан. - Кажется, нам
предстоит встреча с дьяволом...
- Я не верю в дьявола! - нервно и нетерпеливо вставил Дейкер, метнув
в сторону ошалевшего священника презрительный взгляд. Психиатр
догадывался, откуда могли выскочить эти "пророческие слова", - из дурной
головы и фляги.
На лице Эйкермана появилась злая усмешка. Что ж, он сумел оценить,
какой важности дело ему предстоит.
- Поверите! - и в голосе его звучала фанатичная убежденность.

58
Ничто не делает человека таким всесильным, как вера. Ничто не делает
его таким твердолобым, как вера.
Пророчество легло под ноги бравому капитану, становясь тем
трамплином, с которого он будет совершать свой великий прыжок - вряд ли
даже при таких условиях его можно назвать взлетом: Эйкерман не принадлежал
к тем людям, что способны летать. Его можно было сравнить скорее с танком,
чем с самолетом-истребителем. Но почва под ногами его своеобразной морали
- ибо и отсутствие таковой бывает иногда моралью - теперь была, и никто не
мог ее вышибить.
Эйкерман всегда подозревал, что, следя за порядком, выполняет миссию,
предначертанную свыше. Прочитанное Гиббсом окончательно убедило капитана в
том, что он не ошибался, - так чему он должен был удивляться? Еще одному
доказательству своей и без того очевидной правоты?
И все же сам факт наличия пророчества давал ему нечто большее: он
помогал избавиться от противоречия между ЗАКОНОМ и частными закончиками,
слишком бережно относящимися ко всяким выродкам. До сих пор Эйкерман имел
право только избивать недочеловеков, попавшихся ему в руки, - цитата
развязывала ему руки для большего. С кем он должен был сражаться?
С нечистью.
А где, укажите, в Конституции сказано, что нечисть истреблять нельзя?
Все разрешено, что не запрещено, пусть даже и нет теперь старых добрых
законов, не только позволявших истребление рода нечеловеческого, а
благословлявших его. Да и был у него теперь за спиной такой закон - тот
самый, что люди договорились считать законом божьим. Никогда еще Эйкерман
не испытывал такого морального подъема.
Дейкер заметил перемену в капитане, но его занимали сейчас совсем
другие мысли.
Мысли о высшей миссии - но уже о своей. А о ней окружавшие психиатра
людишки и знать-то были недостойны...
Автомобиль Эйкермана и все остальные остановились напротив уже
частично погруженных в вечерний полумрак ворот.
Солнце уходило быстро... Похоже, оно старалось избежать неприятных
сцен, что вот-вот должны были разыграться под нахмурившимся небом.
- Здесь, - довольно проговорил Эйкерман.
Из машин начали выходить. Где-то возле кирпичной кладки жалась
испуганная группка Джойса, на которую теперь было больно смотреть.
Эйкерман подошел к воротам, остановился на миг у входа, испытывая
странную щекотку по всему телу, очень напоминающую возбуждение, и,
вздохнув, шагнул вперед, словно переступил для себя какой-то невидимый
жизненно важный барьер. Сигара колыхнулась в его губах - почему-то при
пересечении этой границы ее вкус изменился.
- Ладно, пошли, - сказал Эйкерман, обращаясь в первую очередь к
самому себе, и сплюнул.
Сигара упала на камень и через секунду потухла, придавленная
увесистым полицейским каблуком.
Вместе с ней погас и последний, задержавшийся на верхней перекладине,
солнечный блик.
Начиналось преддверие ночи...

59
Что же ты спишь, Мидиан? Где твои защитники?
Твои руины молчат, но где-то в глубине уже затевает свою песнь боевой
барабан. Но не к бою он зовет - к бегу. А куда бежать, если вокруг дверей
твоих - засада? Если под них уже закладывают шашки динамита, если
выгружают из машин базуки и огнеметы?
Не скроешься, не сбежишь...
Через могилу ведут входы твои, но и сам ты сейчас - как огромная
братская могила. Видно, судьба твоя - оставаться под землей. Широка
могила, глубока, удобна - жить бы в ней и жить, но для другого выкопана
она. Смерть - вот ее хозяйка. И не знающие жизни могут умирать...
Проснись, Мидиан! Подними на защиту своих сыновей! Рано ведь мириться
с судьбой...
Но не слышит город. Пусть страх уже бродит по верхним его этажам,
пусть уже выступают на чьих-то глазах мертвые слезы, пусть загораются
протестом чьи-то глаза - все это лишь зачатки того, на что ты способен.
Проснись, Мидиан, оживи!
Но молчат руины, и лишь люди бродят по твоим улицам, пока ты молчишь.
И сказал себе правитель Мидиана: "Такова судьба" - и сдался без боя.
Знаешь ли ты об этом, чудо-город? Не знаешь - иначе не спал бы... Так что
же разбудит тебя, кроме смерти, огнем и пулей врывающейся в твои
катакомбы?
Ночь?
Она уже пришла.
Страх?
И он давно распустил свои крылья.
Так что же? Уж не эти ли твои дети, что мчат сейчас в полуразваленном
автомобильчике? И глаза их горят, и руки дрожат от нетерпения: быстрее!!!
На помощь! Туда, где ждут. Туда, где кое-кто еще верит в чудо. Туда,
в Мидиан!
Спешат... И тяжела та дорога!..
- Еще миля или две, не больше! - с надеждой шепчет Нарцисс. Летит
навстречу серая лента дороги, только пятна деревьев мелькают по бокам.
Быстрее!!!
Как знать, может, и успеют, может, повезет им... Как знать!..

60
Двое полицейских протопали по камням надгробий, разматывая ведущий к
взрывчатке кабель: выбить железную дверь своими силами не удалось...
Дейкер равнодушно наблюдал, как они устанавливают сохранившийся еще с
войны ключ взрывного устройства, потом отвернулся. Красный край горизонта
уже начал терять свой цвет, сообщая доктору, что его час пробил.
Сильная это штука - звездный час. Как только человек понимает, что
это произошло, все его мысли, все действия сосредоточиваются на чем-то
одном, составляющем суть его души, на том, ради чего он и явился на этот
свет. Призванием Дейкера было спасать мир путем уничтожения особей,
недостойных в нем жить.
Дейкер огляделся по сторонам: никому не было до него дела. Куда-то
скрылся Эйкерман, уволокший за собой трясущегося Гиббса, сосредоточились
вокруг железной двери, ведущей в подземелье, полицейские... Все
благоприятствовало для начала основной "работы".
Дейкер бросил в сторону города еще один взгляд и заторопился к
машине, где в багажнике дожидались своего часа нож и полотняная маска.
Обе эти вещи находились на месте. Дейкер проверил лезвие, спрятал нож
в рукаве и собрался было взять маску, но тут за его спиной раздался
знакомый голос.
- Ну что, доктор, вы не хотите посмотреть на штурм? - поинтересовался
подошедший к нему Джойс.
Дейкер выпрямился и развернулся, захлопывая перед носом инспектора
дверцу.
Джойс, наверное, даже не догадывался, насколько некстати угораздило
его подойти. Внутри у Дейкера что-то оборвалось, сердце бешено
заколотилось - никогда еще он не был так близок к разоблачению.
Дейкер скрипнул зубами. Так неужели этот инспектор может ему
помешать? Ну нет...
- Я нашел здесь кое-что, - с хорошо отрепетированной
непринужденностью заговорил Дейкер, пропуская инспектора к машине и
показывая на только что захлопнутую им же дверцу. - Думаю, вы должны это
видеть...
Джойс приподнял бровь, но все же послушно прошел вперед, чтобы
взглянуть на найденное Дейкером.
- Что там такое?
Он еще не успел закрыть рот, как холодная сталь вошла в его тело.
Даже не вскрикнув, инспектор осел на землю.
Дейкер вытер нож об рукав. Все, больше ему никто не может помешать...
Пару минут он размышлял, одевать ли маску, или удобней будет действовать
просто так, но традиция победила, и рука доктора, слегка запачканная
кровью, потянулась к дверце автомобиля.

61
Быстрее!
Сколько осталось? Миля? Меньше?
Эрон уже ощущал близость города.
...Тем временем полицейские освободили участок перед дверью с
заложенным под ней динамитом. Между надгробий прошагал Эйкерман.
- Еще пять секунд, - сообщил он присевшим возле ключа полицейским. -
Пять, четыре, три, два, один!
Сержант снял ключ со стопора и повернул его. В следующую секунду над
Мидианом полыхнуло пламя и грохот потряс старые стены.
- Вперед!
И солнце съежилось за горизонтом, окончательно уступая ночи свою
власть. Страшной ночи - ночи человеческих душ... Лишь пламя костров,
вспыхнувших вдруг по всему городу, освещало теперь им дорогу - тревожное,
неровное пламя, посылающее в небо липкий черный дым.
- Мы опоздали!
Четыре пары глаз с ужасом уставились на поднимающееся зарево, глядя
через лобовое стекло горбатенького автомобиля.
И это было так.

62
Хаос - вот так называется то, что пришло в Мидиан вместе с
пробуждением. Хаос - и отчаянье...
Слишком долго прятались в ночи его обитатели, слишком отвыкли от
страха - и он застал их врасплох, заставив бессмысленно метаться,
заглядывать друг другу в глаза в поисках несуществующих ответов на
"почему?" и "за что?" Да и сколько бед может вынести на своих плечах и без
того загнанный под землю народ?.. И сотни имеющихся в запасе жизней не
спасут! Что уж упоминать тут об убежище-ловушке, вход в которое был теперь
открыт для врагов.
Кто-то стенал, кто-то заходился в рыданиях.
Сверкал глазами человек-Горгона, покачивал рядом деформированной
головой человек-Месяц. Тупо смотрел в потолок сломавшийся Элшбери.
"Судьба... такова судьба", - шептали его высохшие губы.
- Ну что? - хмыкнул Черный Рогач Рыбьей Бочке. - Кажется, наша жизнь
здесь закончилась?
Словно в подтверждение его слов с потолка свалился кусок земли - от
взрыва начала оседать изъеденная подземными ходами земля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24