- встревоженно спросил капитан. После медицинского
заключения, говорящего о том, что живой Бун на самом деле мертв, у
Эйкермана значительно поубавилось скепсиса в отношении Мидиана.
- Нашу машину взорвали! - прохрипел издалека Джойс.
Инспектору было страшно. Куда бы он ни повернулся спиной, ему все
время казалось, что сейчас сзади на него нападут. Не помогало даже и то,
что полицейские старались сейчас держаться по принципу круговой обороны:
ни один не хотел оставлять спину товарища (равно как и свою) неприкрытой.
- Психи чертовы! - Эйкерман нервно сжал трубку.
Сообщение разозлило его - но не удивило. Худшие подозрения сбывались
- только и всего...
- Дейкер! - крикнул капитан.
Задремавший было в кресле психиатр дернулся и вскочил.
- Да, сэр?
- Я думаю, нам надо поехать туда...
Эйкерман не стал уточнять, куда именно, - это было бы излишним.
Буквально весь участок уже знал, что следующий серьезный выезд может быть
только в Мидиан.
Несколько удивил Дейкера другой поступок капитана: лишившись
материалистической базы, Эйкерман тотчас впал в другую крайность и
самолично поспешил в одну из камер предварительного заключения, чтобы
пригласить с собой священника.
Разумеется, такое решение энтузиазма у доктора не вызвало, но и
возражать он не стал. Его ли была вина, что полицейские мало отличались от
большинства тупых обывателей? Во всяком случае, эти делали хоть какое-то
полезное дело, и, значит, пока их можно было оставить в покое и заняться
худшими представителями человеческой породы.

- Ну что, преподобный? - загремел с порога голос Эйкермана, заставляя
Гиббса уронить на пол Евангелие. - Ты нам нужен позарез...
Дейкер заглянул в комнату и удивленно приподнял бровь: священника он
представлял совсем не таким. Конечно, доктор понимал, что хорошего
священника (вне зависимости от вероисповедания) современная полиция не
станет запирать в кутузку (сам Дейкер пересажал бы их без колебаний), но
этот экземпляр показался ему особенно жалким. Совсем молодой, но уже
красноносый, с дрожащими руками, грязный, Гиббс вызывал у него отвращение.
- Он похож на пьяницу! - удивленно произнес Дейкер.
Эйкерман в ответ только хмыкнул.
- Да он и есть пьяница, - сообщил он и снова повернулся к испуганному
Гиббсу. - Слушай, сукин сын, ты ведь не хочешь пропустить Судный день?
Гиббс растерянно вытаращил глаза. Он не мог понять, шутит ли капитан
и если шутит - то зачем?
- Апокалипсис? - неуверенно переспросил он. - Сегодня?
Вопрос прозвучал довольно жалко.
Эйкерман снова хмыкнул.
- Ладно. Мы отправляемся в Мидиан, - снизошел он до объяснений. -
Возьмите Библию, кресты и все, что вы берете в таких случаях. - Лицо
капитана посерьезнело - теперь уже ясно было, что речь идет не о
розыгрыше. - Лучше, чтобы Бог был на нашей стороне... ведь правда?
Гиббс послушно закивал.
Как бы там ни было, о Мидиане и нечистых делах, с ним связанных, он
был уже наслышан...

54
Все произошло настолько быстро, что Глория не успела ничего ни
объяснить, ни возразить. Примчалась толпа, все затопали, кто-то начал ее
жалеть, чтобы секунду спустя забыть о ее существовании. Затем девушка
осталась одна.
Увезли Буна. Убрали трупы. Привели в порядок залитую кровью комнату.
О ней никто и не вспомнил.
Глория ожидала, что ее начнут расспрашивать, что ей придется давать и
подписывать показания; она уже заранее сочинила защитительную речь - но
полицейские уехали, так ни о чем ее и не спросив. Наконец, Глория ожидала,
что они хотя бы запишут ее адрес, чтобы потом вызвать в суд, - но даже эта
формальность показалась им излишней. Мнение одной девушки, к тому же
подруги арестованного, никого не интересовало.
Честно говоря, Глории еще повезло: у Эйкермана хватило бы ума
прихватить ее с собой в качестве сообщницы, и она вполне могла бы
познакомиться со всеми "прелестями" здешней тюремной жизни. По счастью,
инспектор Джойс успел рассказать бравому капитану о ее существовании и
приблизительной роли в этой истории. Так что в качестве подозреваемой
Глория была неперспективна, а в качестве свидетеля - неудобна.
Поняв, что расспрашивать ее не собираются, и придя в себя после
затяжного плача, Глория решила отправиться в полицейский участок сама.
...Внешне его здание выглядело весьма мирно и заурядно - как
большинство местных строений, - и это несколько успокоило девушку. Как-то
нелегко было представить этот двухэтажный белый домик в качестве мрачного
застенка...
Глория остановилась на тротуаре напротив дворика, где в ряд стояли
полицейские машины.
Во дворе суетились - по неопытности Глория не могла понять, что это
не является нормой для полиции. Бегали одетые в форму люди, многие из них
таскали с собой ящики с боеприпасами. Человек, сведущий в военном деле,
наверняка подумал бы, что здесь готовятся к сражению.
Эйкерман пропустил вперед в арсенал Дейкера. У капитана была собрана
неплохая коллекция оружия, и он ею очень гордился. Вот и сейчас он
вдохновенно рассказывал доктору о своих достижениях.
- Если власть попробуют захватить коммунисты или психи или начнется
третья мировая война, мы будем наготове. Я специально так воспитываю
людей...
Глаза капитана гордо блестели. Дейкер был готов зауважать его в этот
момент: ему показалось, что в Эйкермане можно найти единомышленника.
Всего этого Глория, разумеется, не слышала. Она смотрела на возню
рассаживающихся по машинам полицейских и думала о том, как там поживает
Эрон, приличные ли условия в камере, есть ли у него соседи, и если есть,
как они отнесутся к дорогому ей человеку...
Вдруг ее глаза расширились, и все относительно благополучные мысли
разом вылетели из ее головы.
На пороге в сопровождении капитана возник Дейкер.
Убийца Дейкер! Он был на свободе, и, похоже, полицейские
прислушивались к его мнению. Так неужели Эрон снова был арестован именно
по его инициативе?
Глория в этом не сомневалась. И еще не сомневалась в том, что если
Дейкер тут, Эрону сейчас ой как не сладко!

55
Охранник прошелся по коридору. Ему было скучно. За исключением
дежурного, с которым он не слишком-то ладил, с момента общей тревоги ему
было не с кем перекинуться и словечком. К тому же у него забрали "клоуна"
Гиббса - главное развлечение. Правда, оставался еще Бун, но избивать его в
одиночку охраннику было боязно: уж слишком странные разговорчики вел после
его посещения доктор. Так недолго нарваться и на неприятность. И все же
больше разговаривать ему было не с кем. И после некоторого раздумья
полицейский подошел к двери, больше похожей на дверцу сейфа.
- Эй, ты! - крикнул он, постучав в нее. - Мы нашли твоих друзей!
Бун молчал. Охранник поморщился: он ожидал по меньшей мере вспышки
возмущения.
- Мы их поджарим, - после недолгой паузы добавил он. - Как и тебя!
И снова ответа не последовало. Охранник в сердцах пнул запертую дверь
и поплелся по коридору...
В этот момент одна за другой начали отъезжать машины. Глория
невеселым взглядом наблюдала, как пустеет полицейский двор. Наконец въезд
в него перекрыли, и девушка решила перейти к главному входу, тем более что
возле него затормозил автомобиль-развалюха довольно странного вида...

56
Если Томлин был обижен тем, что капитан не взял его с собой на охоту,
то Холт был этому обстоятельству даже рад. "Пусть рискуют
холостяки-одиночки", - считал он. Вообще-то Холт не собирался
задерживаться в полиции долго - как только его жена родила в четвертый
раз, он начал присматривать себе другое место. Но вот беда: никто не
торопился предоставлять ему хорошо оплачиваемые должности и Холту
оставалось только ждать и мечтать, попутно под любым предлогом уклоняясь
от наиболее опасных заданий. С той поры, как власть в участке захватил
Эйкерман, это было вроде и нетрудно: набранные бравым капитаном ребята
сами рвались в бой, но, с другой стороны, Холт теперь ежедневно рисковал
вылететь с работы без выходного пособия, если Эйкерман заподозрит его в
недостатке рвения.
Сейчас Холт сидел за столом дежурного и потягивал сладкое виноградное
вино под предлогом необходимости укреплять свое здоровье.
Томлин скучал, поглядывая на матовое стекло вестибюля.
- На, глотни! - предложил Холт коллеге, заметив, что тот совсем
загрустил от безделья.
Томлин кивнул, потянулся было за бутылкой, но вдруг напрягся и уперся
взглядом в дверь.
За матовой поверхностью стекла стояла фигура "ковбоя", которая
подавала полицейским какие-то непонятные знаки, но входить не торопилась.
- Что такое? - Томлин шагнул вперед.
Человек за стеклом принялся барабанить по двери пальцами. Полицейский
нахмурился и поспешил подойти ближе.
(В этот момент Глория узнала жителя Мидиана. Ей не надо было долго
объяснять, кого он здесь ищет, и девушка поспешила перейти на другую
сторону улицы, чтобы в случае необходимости прийти на помощь.)
Из-за дверей не было слышно ни звука - только пальцы молча били по
стеклу.
Томлин подошел к двери почти вплотную и открыл было рот, чтобы что-то
сказать, но тут стекло разлетелось и полицейский успел понять одно: на
него летит диковинного вида незнакомец.
При виде этой сцены Холт вскочил. Его рука машинально выхватила
пистолет из кобуры. "Вот черт! Избавился, называется, от опасного дела!..
Да это же самое наглое нападение на полицейский участок из всех, о которых
я когда-либо слышал!"
Сразу после этого он вспомнил об Эйкермане, о своей жене, ежедневно
интересующейся, как идут дела с поиском нового места, и ощутил тоску. Он
был в тупике: если придется стрелять, нормальной жизни придет конец, но
если выяснится, что он этого не делал... Да, в таком случае капитан может
придушить его собственными руками, а что тогда будет с женой и детьми?
Нечего будет мечтать тогда даже о пенсии по утрате кормильца. Эти мысли
пролетели мгновенно. В следующую секунду Томлин метнулся к кнопке
сигнализации и выстрелил. Мимо...
Незнакомец времени не терял. Он одним прыжком пересек комнату и
оказывался возле Холта. В разбитую дверь уже входил кто-то еще. Краем
глаза полицейский с ужасом заметил, что это женщины...
Следующей пуле было суждено войти в стену - Нарцисс успел ударить
Холта по руке.
Взвыла сигнализация, щелкнул механизм, отделявший "конторскую" часть
от "тюремной".
Нарцисс и Холт упали на землю, плотно сцепившись, - но не человеку
было соперничать в ярости и силе с сыном ночи... Через пару секунд все
было кончено. Житель Мидиана поднялся, отряхнул одежду, и... едва ли не
случайность спасла его от пули: он повернулся в сторону неподвижно
лежавшего Томлина и заметил, что тот пришел в себя и уже поднимает
пистолет. Новый прыжок грубо прижал руку полицейского к полу...
Тем временем обе женщины вошли и теперь оглядывались по сторонам.
Рейчел нисколько не удивилась появлению Глории - да она и не умела
удивляться. Раз Глория тут - значит, так и должно быть... Нарцисс
удивленно приподнял бровь, но и он предпочел не тратить время на
разговоры: неизвестно, сколько полицейских находится в здании.
Над входом в тюремный коридор мигала красная лампочка. Что-то гудело
в стене, взывая о помощи...
"Кажется, я немного перестарался", - подумал Нарцисс, глядя на
неподвижное тело, но полицейский, по-видимому, решил доказать, что его
голова достаточно крепка для подобных потрясений: он пошевелился и открыл
глаза.
Томлин не был трусом. Он боялся одного - нечисти. Вид морды с
ободранной кожей и глазами, светящимися изнутри, поверг его в панику.
- Где он? - склонился над полицейским Нарцисс. - Где Бун?
"Сейчас укусит", - похолодел полицейский. Он бы согласился
поизображать из себя героя перед нормальным бандитом. Может быть, он даже
попробовал бы плюнуть ему в лицо - но синий огонь, пылающий за зрачками
жителя Мидиана и напоминающий о слухах, гуляющих вокруг заброшенного
кладбища, лишил его способности к сопротивлению.
- Там, - слабым голосом проговорил он, кивая в сторону мигающей
лампочки, - в третьей камере...
Его губы задрожали, лицо стало белым, как мел. Глядя на это, Нарцисс
лихо заржал и оттолкнул полицейского от себя - он понял, что сопротивления
больше не будет.
- Люблю я трусов! - заявил он, поправляя на своей голове ковбойскую
шляпу.
Рейчел и Глория остановились напротив двери.
Напротив двери, закрытой намертво...

Охранник только вздрогнул, услышав тревожный сигнал, но тут же снова
расслабился. Раз сработал звонок - должны были включиться и запоры,
отрезающие эту часть здания от остального мира.
Ему не надо было гадать, за кем из заключенных пришел неведомый
противник: вряд ли стали бы штурмовать участок из-за мелкого карманника
или Гиббса, взятого Эйкерманом с собой.
Охранник зло оскалился, вытащил пистолет и пошел в сторону двери.
Сигнал тревоги застал его в другом конце коридора, где он стоял, мечтая о
девушках, с которыми можно было бы провести время после дежурства (у него
в кармане всегда было несколько телефонов и оставалось только выбирать,
сообразуясь с имевшейся в наличии суммой денег). Когда мысли о приятном
отвлекли его от дежурной скуки, их ход был нарушен этим неожиданным
вторжением, что отнюдь не настраивало полицейского на добродушный лад.
- Ты думаешь, псих, что тебе помогут? - пнул он по дороге дверь
камеры Буна. - Жди! Да там сталь! Там стальная дверь, понимаешь?
В самом деле, даже выстрел из базуки вряд ли мог пробить эту
сверхнадежную конструкцию - изобретение и гордость готовящегося к третьей
мировой войне капитана Эйкермана. Ни комар, ни мышь, не говоря уж о
человеке, не нашли бы щелки, чтобы просочиться сквозь нее. Наверное, даже
туман и дым отчаялись бы найти в ней отверстие, чтобы протиснуть хотя бы
несколько своих молекул.
Наверное... Но не наверняка, потому что, к своему удивлению, охранник
заметил вдруг, что какой-то дым через дверь все же проходит.
"Газ?" - попятился он назад. Дрогнул в руке бесполезный пистолет -
вряд ли стрельба по дыму сможет принести какую-то пользу.
Просачивающийся в невидимые микрощели дым был белым, густым и ничем
не пах. От него не першило в горле, голова не кружилась, и вообще пока
неясно было, какой вред он может нанести. Именно поэтому охраннику стало
жутко.
Ничего не делается просто так. Если кто-то пускает газ, значит, это
для чего-то нужно...
Дым сгущался. Его становилось так много, что очертания двери начали
теряться - и в то же время он по-прежнему был неощутим.
"Чертовщина какая-то!" - замер на месте охранник.
А туман все сгущался и сгущался. Казалось, его клубы набирают
плотность... нет, становятся плотью... Вот в центре возникло подобие
человеческой фигуры - ее очертания с каждой секундой приобретали четкость.
Вот в белом цвете замелькали краски...
Остолбеневший охранник наблюдал, как перед ним материализуется
женщина. Живая, и при этом совершенно голая женщина... Только челюсть
отвисла у бедняги, когда он понял, что это не мираж.
Она была красива - во всяком случае, в этот момент он не мог бы
представить себе лица более прекрасного. Огромные глаза, чарующие и
темные, смотрели на него с совершенно необычайным выражением; поблескивали
в поредевших остатках тумана влажные, как после купания, груди и плечи.
Взгляды двоих встретились - и охранник замер, словно пронзенный
насквозь.
- Что такое... - еле выдавил он из себя и замолчал.
Подобие улыбки - холодной и отчужденной - мелькнуло на губах Рейчел,
и взгляд ее стал серьезным и грустным.
- Я не хочу делать тебе больно... - и голос ее казался частью тумана:
он словно таял в воздухе, расплывался, исчезал...
Ее глаза сверкали, губы приоткрылись, словно ожидая поцелуя... Рейчел
шагнула вперед - ее лицо оказалось вдруг совсем близко, и можно было
ощутить, как веет от ее влажной кожи холодком. Она наклонилась, губы ее
коснулись...
Она не дала упасть мертвому телу - осторожно подхватила его и усадила
возле стены. Изо рта полицейского вырвалась струйка холодного пара - и
больше никакое движение не беспокоило труп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24