На этот раз перед ней предстал находящийся в той же комнате... черт.
Девушка заморгала от удивления.
Закрученные козлиные рога, бородка, черная морда... В то же время
Глория понимала, что подлинным чертякой этот ночной житель не может быть.
Черт мистический, колдующий посланец зла был персонажем из совсем другого
произведения. Этот же являлся, скорей всего, лишь обычным уродом, как
Месяц или Горгона.
Похоже, девушка задержалась возле хозяев этого мини-зверинца слишком
долго. Рыбья Бочка перестал заниматься своими любимцами. Его глаза
округлились в пуговицы, рот открылся...
Неуклюже и тяжело Рыбья Бочка поднялся с ящика, служившего ему
стулом, и пошел на Глорию, вытягивая лоснящиеся ручищи.
В последний момент Глория успела отскочить.
Рыбья Бочка проводил ее взглядом и пробормотал, поводя
носом-картошкой:
- Ну что стало с нашим кварталом...
"Черт" только досадливо поцокал языком.
Глория этого уже не видела: закусив губу и ругая себя за все
возможные и невозможные слабости, она продолжала двигаться к сердцу
Мидиана.
А город преподносил ей все новые сюрпризы.
Возле поворота на открытом пятачке Глория увидела ярко, если не
богато одетую женщину - настоящий цветок среди грязных нищенских катакомб.
Черные волосы незнакомки были забраны назад, открывая высокий благородный
лоб и большие красивые глаза, зовущие и томно выглядывающие из-под гнутых
бровей. Точеная ручка сжимала "японский" круглый веер, прикрывающий ее рот
и подбородок.
Она казалась чем-то неуместным здесь, в тусклой и уродливой грязи
подземелья, и обидно было видеть, как ярко-алый край широкой нарядной юбки
подметает с землистого пола пыль.
- Меня ищешь? - спросила она, заметив Глорию, и та не успела ничего
ответить, как веер опустился и... Чем неожиданней уродство, тем сильнее
производимый им эффект. Глория обмерла, увидев нижнюю часть лица
загадочной "красавицы". Нос, рот, подбородок, часть шеи слились в единую
пузырящуюся бугристую массу помидорного цвета.
"Да что же это такое?" - чуть не вскрикнула потрясенная этим обманом
природы Глория и поклялась себе не обращать внимания больше ни на кого.
Но в ее ли силах было выполнить такое обещание?
Некоторое время Глория шла, стараясь смотреть себе только под ноги,
но движения, звуки, запахи, идущие со всех сторон, делали свое. Она даже
не заметила, как вновь стала оглядываться по сторонам.
В этих местах обитали существа совсем уже диковинные, вроде
бесформенной кучи слизи, из которой высовывались оплывшие торс и голова.
Какие-то отростки шевелились вокруг них, но сложно было сказать, какие из
конечностей могли выродиться в эту червеобразную пакость. Глория не
удивилась бы, окажись они и впрямь прилипшими к полурастаявшему телу
червями.
Мельком она заметила и еще одно странное существо, сидящее на
корточках и раскладывающее пасьянс, но рассмотреть его хорошо не успела,
привлеченная неприятным хрустом, раздавшимся со стороны другого здешнего
жителя. Наверное, его уродство по большей части относилось к внутреннему
облику: даже монстры предпочитали держать его в мощной клетке. Кстати,
клеток в этом квартале было немало: то поднимаясь, то опускаясь, дорожка
шла теперь словно через зверинец.
Запертый монстр обедал, но жертвой его была отнюдь не мышь и не
крыса: под голыми руками, обхватившими "пищу", дергалось мертвое
человеческое тело, на котором еще сохранились остатки одежды.
Волосы зашевелились у Глории на голове: ей показалось вдруг, что
пожираемый труп похож на Эрона. Что если жители Мидиана решили его
наказать таким странным образом за то, что он позволил себе защитить ее от
Дейкера? "Нет, не может быть!" - отогнала она от себя эту жуткую мысль, но
взгляд ее никак не мог оторваться от несчастного, чье мясо с таким
аппетитом пожирал худой бездушный монстр, которого можно было представить
в качестве демона голода. Девушка невольно искала в его жертве знакомые
черты, к своему ужасу находила их, опровергала себя, ссылаясь на случайное
сходство, а сердце вновь и вновь замирало от жаркого ужаса.
Он? Не он?
Неожиданно она заметила, что кто-то прошел по той же дороге, но
впереди ее, вынырнув, по-видимому, откуда-то из-за поворота. Глория успела
заметить только спину в белой футболке.
В такой же, как у Эрона...
- Эрон!
В ту же секунду демон голода и его жертва были забыты: вряд ли Глория
могла не узнать так хорошо знакомую ей спину. Рост, комплекция, прическа -
все говорило о том, что только что обогнал ее Эрон.
Глория едва ли не бегом домчалась до места, где увидела его, и
остановилась. Даже при той скорости, с которой Эрон уходил, он попросту не
успел бы исчезнуть. Значит, он зашел в одну из комнат, и по всей видимости
- в ближайшую...
Уверенно и смело девушка отодвинула полиэтиленовую пленку и... что-то
оборвалось у нее внутри: Эрона здесь не было, зато ей ухмылялась знакомая
рожа с крючковатым гордым носом, светящимися глазами и красно-белыми
змеями вместо волос.
Завидя ее испуг, Горгона расхохотался. Это ведь он шутки ради
заставил ее на секунду узнать Эрона в им же созданном мираже.
- Здесь только я! - объявил он, хватая девушку за плечо.
Почти тотчас из-за его спины высунулся Месяц, но вмешиваться не стал.
Глория поникла: слишком неожиданной оказалась для нее эта встреча,
слишком велик был перепад между реальностью и надеждой.
Холодная, чуть влажная ручища грубо погладила ее по плечу. Ноздри
Горгоны начали раздуваться, как бывало всегда, когда он чуял живую плоть,
- и все же те чувства, что он испытывал к девушке, невозможно было отнести
ни к порожденным голодом, ни к ненависти к чужому роду.
Горгона попросту забавлялся.
- Ну что? - взглянул он Глории в лицо. - Я знаю тебя. Эрон о тебе
рассказывал... Ты ведь Лори?
Он насмешливо окинул ее взглядом. Нет, не такой представлял себе
Горгона девушку, ради которой Бун был готов рискнуть пойти наперекор
предначертаниям судьбы, хотя, с другой стороны, именно это Горгоне и
понравилось.
Наконец взгляд монстра остановился на брошке-бабочке, воткнутой в
свитер крупной грубоватой вязки. Причмокнув губами, Горгона взялся за
украшение пальцами, вытянул его, проверил, насколько остро заточен конец
булавки, и все с тем же насмешливым выражением на лице воткнул ее себе
прямо в кожу.
При виде этого Глория дернулась, словно ощутила боль вместо него. Это
вызвало у Горгоны новый приступ веселья.
- Хорошая бабочка! - прогромыхал он и вдруг согнал с лица улыбку.
Сразу же его выражение стало хищным, глаза запылали, голос изменился. - Ты
- естественная!
- Нет! - Глория отшатнулась.
- Хочешь присоединиться к нам?
- Нет!!!
Горгона вновь усмехнулся. Кризис миновал.
- Все равно присоединишься рано или поздно!
Порывистым движением он вновь схватил испуганную девушку, но на этот
раз Глория уже была готова защищаться. Она рванулась в сторону и опрометью
выскочила обратно в коридор.
- Ты вернешься! - догнал ее голос Горгоны. - Ты ведь захочешь жить
вечно!
Глория только прибавила скорости.
Жить вечно ТАК она не согласилась бы ни за что...

40
К Баффамету он должен был пойти в одиночку - так решил Элшбери.
Зачем? Эрон не знал. Преступив закон, он автоматически превратился в
изгнанника, и неважно было, останется он на месте или уйдет. Изгнание -
это отношение к человеку со стороны окружающих, а не его местопребывание.
И все же Элшбери послал его к подземному богу.
И Эрон пошел, трепеща от непонятного ожидания.
А вдруг Баффамет позволит ему остаться?
И даже не это волновало Эрона по-настоящему. Изгнан - значит, изгнан,
чего уж... Само слово "бог" внушало ему, что ожидать следует чего-то
необычного.
Эрону как-то всегда некогда было задумываться о религии и своем
отношении к ней. Ни особо верующим, ни безбожником назвать его было
нельзя; позже все трансцендентное в его представлении сосредоточилось на
Мидиане. Теперь ему впервые предлагали встречу с богом живым.
Был ли Баффамет обычным мутантом, наделенным чуть большей силой, чем
остальные? Был ли он впрямь существом истинно сверхъестественным? Эрон и
не старался ответить на этот вопрос.
Его послали к богу - и к богу он шел.
Все ярче становился льющийся снизу свет. Все мельче делались шаги
Эрона, по мере того как посреди пара и дымного тумана вырисовывалась вроде
бы огромная, и в то же время не намного превышающая размеры обычного
человека фигура.
Баффамет дарил Свет.
Баффамет дарил городу энергию.
Баффамет навеки привязал ночной народ к им же созданному подземелью -
вечному укрытию и вечной тюрьме.
Черные и грубые отростки его венца таяли в тумане, зато тело с
неровными вставками драгоценных камней светилось и переливалось. И
отдельно двумя звездами пылали его глаза.
Свет вспыхнул ярче - Баффамет давал понять, что заметил Эрона.
Эрон замер. В такой тишине можно было услышать стук сердца, но теперь
сердце Эрона молчало. Лишь котел, в котором булькала собирающая энергию
Баффамета вода, позволял себе издавать какие-то звуки.
Все остальное молчало.
Стояли, глядя друг на друга, бывшие: все еще человек и, может быть,
бог.
Молчание - особый тип разговора, и если уж к нему прибегают, то лишь
тогда, когда смысл сказанного не может и не должен быть понятым
остальными.
Пути должны быть неисповедимы...

41
Больше всего Джойс не любил психов. Не душевнобольных вообще - тех
чокнутых, что считают своим долгом дергать полицию из-за того, что им
почудился зомби, монстр, инопланетянин, супермен или некто (нечто) другое
в таком роде.
Но звонивший ему Дейкер не был психом, а даже наоборот - психиатром.
Мало того, он успел зарекомендовать себя в качестве неплохого эксперта.
Все это заставляло прислушиваться к его словам, а не отмахиваться от них с
ходу, как от десятков звонков разных кретинов, уверенных, что они видели
ожившее и сбежавшее тело Буна. По счастью, большую часть этого бреда
выслушивал дежурный - до инспектора дорывались только самые осведомленные
о полицейском житье-бытье психи.
...В Шир-Нек Джойс выехал без энтузиазма. Разве что возможность на
некоторое время вырваться из города и подышать свежим деревенским воздухом
несколько утешала его.
Дейкера Джойс нашел в здании полицейского участка; доктор успел уже
известись от скуки в ожидании его приезда.
- А, Дейкер! - поприветствовал его инспектор еще с порога. - Ну что?
Дейкер выглядел усталым и невыспавшимся; Джойс отметил, что доктор за
это короткое время успел осунуться.
- Я нашел Буна.
- Кто-то украл его труп и притащил сюда?
Дейкер встал, подошел поближе к инспектору и отрицательно покачал
головой.
- Нет, трупа нет, - только сейчас он подумал о том, как глупо может
звучать со стороны подобное заявление. - Он не мертв.
"Так, - отметил Джойс. - Вот уже и доктор спятил... Хотя... Ладно,
посмотрим".
Честно говоря, ему было гораздо приятнее поверить, что мертвец сбежал
из морга сам, чем признаться, что кто-то мог проникнуть в полицейское
управление извне, не потревожив никого из охранников, и нахально вынести
тело у них из-под носа. И все же признаться в подобном желании Джойс не
мог даже себе.
- Его убили, - твердо выговорил полицейский, - в нем была куча пуль.
Я видел.
И он обвел взглядом кабинет, прикидывая, куда бы присесть.
- Я тоже видел, - согласно кивнул Дейкер. - Но он жив. И он снова
убил.
На некоторое время в комнате зависла тишина. Оба человека
разглядывали друг друга, стараясь каждый для себя определить, насколько
заслуживает доверия его собеседник.
Наконец профессиональный интерес, подогретый последним утверждением
доктора, победил.
- Где произошло убийство? В Шир-Неке? - быстро спросил Джойс.
- Нет, в Мидиане, - возразил доктор и, по-видимому, собрался добавить
что-то еще, но ему помешала резко распахнувшаяся дверь.
В нее ворвался человек с небольшими рыжеватыми усиками и в очках,
едва-едва облагораживающих грубоватое энергичное лицо с мелкими чертами и
тяжелым подбородком. По уверенному виду незнакомца несложно было
заключить, что перед Дейкером и Джойсом предстал сам здешний хозяин.
- Господа, я - капитан Эйкерман, - представился он, бодрым шагом
пересекая комнату, чтобы тут же плюхнуться в свое начальственное обитое
кожей кресло.
- Инспектор Джойс.
- Доктор Дейкер.
Пока они представлялись, Эйкерман закинул ногу за ногу и недовольно
поморщился: даже такая короткая презентация незваных гостей казалась ему
совершенно излишней и затянувшейся формальностью.
- Господа, - заговорил он, прежде чем Дейкер успел закрыть рот, - вы
должны знать, что убийство произошло в Шир-Неке, а это в моей юрисдикции.
Он обращался в первую очередь к Джойсу - Эйкерману и в голову бы не
пришло видеть конкурента в психиатре. А вот инспектор - это другое дело...
У Эйкермана были свои представления о порядке, и он верил в них, как
веруют порой во все святое, и был готов разделаться с любым, посягнувшим
на его святыню.
Порядок - это все, и ради порядка можно и нужно приносить любые
жертвы, считал он.
Многие из-за этого принимали Эйкермана за простого карьериста и
ошибались. Лишь служение своим принципам имело для него жизненную
ценность, и лишь этому делу он был готов в случае надобности отдать жизнь.
Кроме того, Эйкерман немало поработал, составляя команду из таких же
помешанных на порядке "единоверцев", во имя цели одинаково готовых пойти и
на подвиг, и на преступление. Но если отбросить громкие слова, большинство
работающих в Шир-Неке полицейских были славными ребятами, позволявшими
себе лишнее только в отношении преступников, а потому карьера капитана
развивалась автоматически.
Кое-что о характере Эйкермана Джойс слышал, и все же он мог оценить
размер той силы, с которой ему пришлось столкнуться, иначе вряд ли он стал
бы возражать, рискуя нажить себе серьезного врага. Уж что касается
истинных недостатков Эйкермана, то к ним куда справедливее было бы отнести
его душевную неповоротливость, если не дубоватость, чем приписываемые ему
честолюбие и карьеризм.
- Но зато Бун - в моей, - заявил Джойс. - Он был моим заключенным.
- Вот как? - не без затаенной угрозы поинтересовался Эйкерман.
Джойс посмотрел на него пристальнее. Во всяком случае, в его
компетенцию не входило ссориться с представителями местного отделения
полиции. Оспаривать права Эйкермана на участие в расследовании дела тоже
было бессмысленно. Правда, с другой стороны, Джойс не терпел карьеристов -
как и все мало-мальски склонные к тому же греху, а потому способные
увидеть в подобных себе людях потенциальных конкурентов.
"Ладно, личное - это всего лишь личное", - решил наконец инспектор.
- Мы арестуем его вместе.
- Нет, я сам арестую его.
- Но Бун уже не один! - воскликнул Дейкер.
- Да ну? - пожал плечами Джойс.
- Думаешь, это меня напугает? - покривился Эйкерман, подаваясь
вперед.
- Я слышал, - Дейкер заметил, что волнуется сейчас несколько больше,
чем следовало бы, - что в Мидиане... Это там, под кладбищем... ("Черт
побери! - ужаснулся он. - Как же мне им объяснить, чтобы они поняли
правильно?") там что-то происходит.
Он замолчал.
- Вранье!
- Ты уверен в этом?
Две пары глаз, как четыре пистолетных дула, строго уставились на
доктора. И в каждой паре вера и неверие смешались воедино.
"Это невероятно, но если заняться этим делом всерьез и, тем более -
если удастся что-то раскопать, о большем успехе мне нечего и мечтать", -
думал Джойс.
"Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Но мне
всегда не нравились эти слухи про Мидиан, - нахмурился Эйкерман. - Давно
пора сравнять с землей эту свалку... Хотя на сегодня у меня есть дела и
поважней".
- Да, я уверен в этом, - пожалуй, даже излишне горячо заметил Дейкер.
- И если их не остановить, то будет такое кровопролитие...

42
Дороге не было конца. Вскоре Глории уже начало казаться, что она
попросту заблудилась в ненормально гигантском лабиринте. Постепенно
девушка почти привыкла к здешним чудесам;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24