- Я поняла, - наконец прошептала она. Через несколько секунд Генна
приняла одну из самых своих любимый форм - маленькой ласточки. Быстрота и
подвижность хрупкого тела всегда доставляли ей удовольствие, но сейчас ей
некогда было думать об удовольствиях - сейчас быстрота была важнее всего.
Взмыв в воздух, Генна помчалась над полями и лесами. Ей нужно было сделать
очень много, а времени оставалось совсем мало. С щебетом птица проносилась
над полянами долины Мурлок, разыскивая того, кто, как она знала, должен
быть где-то здесь неподалеку, - но никак не могла найти его следов. Ее
тревога росла: Генна понимала, что еще немного, и ей придется оставить
поиски ради выполнения другой, еще более важной задачи. Однако, она
чувствовала, что у нее есть еще немного времени. Друида мчалась так
быстро, как только позволяли крошечные крылья, и с отчаянной надеждой она
проносилась над самыми потаенными тропами Долины Мурлок. Прошли часы, а
она все еще продолжала поиски. Наконец, Генна вынуждена была признать свое
поражение. Маленькая птичка метнулась вверх и начала поворачивать на
юго-запад. И тут, в самый последний момент, слабый бриз донес до нее
легкий, почти неразличимый запах. Значит, источник этого запаха не может
быть очень далеко! Чирикая от возбуждения, Генна неслась низко над землей
еще несколько минут - минут, которые в будущем, возможно, проложат границу
между жизнью и смертью. Скоро Генна нашла того, кого искала, и очень
быстро что-то объяснила ему, а потом снова взлетела в воздух. Теперь
главное было найти принца Корвелла.

Огромные когтистые лапы неуставно вспарывали землю - Казгорот
преследовал предателя-смертоносца. Монстр опустился на четыре лапы, но
бежать ему было неудобно: передние лапы были немного коротковаты.
Раздвоенный язык извивался между рядов заостренных зубов, пробуя воздух.
Очень смутно Зверь почувствовал след друиды, и сразу из его широких
челюстей закапала слюна. Но в глубинах своего темного разума Казгорот
начал беспокоиться. Уже много месяцев находился он вдалеке от Темного
Источника, становясь все сильнее от зла, которое распространял вокруг
себя. Теперь же силам зла был нанесен тяжелый удар, и власть Казгорота
стала слабеть. Зверь побежал легкой трусцой, а потом и вовсе перешел на
шаг. След Смертоносного Всадника манил за собой и как будто издевался над
слабостями Казгорота. Ощерившись, огромная голова высоко поднялась, а в
глазах застыла убийственная злоба. И снова могучие задние ноги бросили
тяжелое тело вперед - теперь Зверь бежал лишь на двух ногах. Раздвоенный
язык снова выскользнул наружу, пробуя воздух. Зверь больше не искал
сладкий запах друиды или отвратительный след Ларика. Теперь он направлялся
к главному источнику своей силы, забыв обо всем остальном. Его путь лежал
к Темному Источнику - другого выбора у Казгорота просто не было.

- Старайтесь держаться поближе друг к другу, - сказал Тристан, когда
на поля опустился густой туман.
- Ты видишь Кантуса? - спросил Дарус, почти невидимый на расстоянии
десяти футов.
- Едва-едва, - ответил принц.
Спустилась ночь, и сгустившийся туман скрыл все кругом. Бока Авалона
и других лошадей покрывала пена после долгого тяжелого пути. Кантус упорно
бежал рядом с лошадьми; казалось, нет предела его выносливости. Теперь,
когда темнота скрывала почерневший след жеребца Ларика, мурхаунд бежал
чуть впереди, и факелы им не требовались. В течение еще нескольких часов
они скакали вперед, негромко переговариваясь между собой, чтобы не
потеряться. Наконец, после того, как они в восьмой или в девятый раз
потеряли Кантуса, Тристан был вынужден прекратить преследование.
- Нам нужно немного отдохнуть. Мы никогда его не найдем, если загоним
лошадей. Все согласились с ним, и друзья, спешившись, растянулись на
земле, чтобы отдохнуть за те несколько часов, что оставались до рассвета.
Керен негромко свистнул, и Сейбл, вылетев из тумана, уселся рядом с ним на
высоком камне. Не в состоянии заснуть, Тристан поел немного вяленого мяса
и выпил вина, но даже это не помогло ему хоть немного расслабиться.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем густой туман начал светлеть.
Приближался рассвет.
- Поехали, - позвал принц. Невыспавшиеся, усталые путники взобрались
на своих белых лошадей. След, оставленный жеребцом Ларика, лежал словно
чернильная черта на белой странице, и они медленно поскакали по следу,
стараясь разогреть лошадей и согреться самим. Целый час друзья ехали в
молчании. Сумрачный туман постепенно начал светлеть, однако, туман не
рассеивался. Всадники продолжали ехать по полям дальше, а видимость не
превышала ста футов. На фоне бледно-зеленой травы выделялся лишь черный
след, ясно видный в белом тумане. Они следовали друг за другом гуськом:
впереди Кантус, за ним Керен, Полдо и последним Дарус на белой кобыле.
Повсюду рядом со следом Смертоносного Всадника тянулись крупные отпечатки
лап Казгорота, тяжелые задние ноги которого глубоко проваливались в мягкую
почву, оставляя четкие следы когтей. Ранним утром они подошли к тому
месту, где Казгорот повернул на восток, в то время как Ларик вместе со
своей пленницей продолжал уходить на север. Тристан в раздумье посмотрел
на развилку. Остальные тоже остановились и молча наблюдали за его лицом, с
которого не сходило выражение неуверенности. Последовать за Зверем - самым
страшным существом, которое когда-либо появлялось на островах Муншаез - и
убить его? Или поспешить на выручку любимой женщине, если только она еще
жива?
Тристан подумал о мече, висящем у него на поясе, понимая, что, если
он возьмется за рукоять, ему придется следовать за Казгоротом. И все же,
может ли он поступить иначе? Меч Симрика Хью был выкован столетия назад с
единственной целью - положить конец Казгороту. Если Тристан сейчас не
пойдет по его следу, Зверь скроется в бескрайних просторах Долины Мурлок,
и ффолкам снова будут угрожать неисчислимые страдания. Но мог ли он
бросить Робин, предоставив Смертоносному Всаднику решать ее судьбу?
- Я должен идти за ней. Зверю придется подождать, - наконец сказал
он, опустив глаза, чтобы не видеть глаз друзей. Ему было очень стыдно
собственных слов, он чувствовал, что предает своих спутников, ффолков и
меч Симрика Хью. Щебет ласточки, пролетевшей мимо его лица, отвлек
Тристана от мрачных мыслей. Птица села на землю, и в клубящемся тумане
стала менять свою форму. Тристан потянулся за мечом, предположив, что это
Зверь вернулся, чтобы сразиться с ним, но перед ним неожиданно возникла
пожилая женщина. Ее глаза задорно сверкнули, когда она улыбнулась принцу
усталой и мудрой улыбкой. Однако, постепенно ее лицо приняло скорбное
выражение.
- Ты ведь знаешь, что ты должен сделать, принц Корвелла. Если ты
сейчас не разыщешь Зверя и не уничтожишь его, прежде чем он успеет
восстановить свою силу, другого шанса у тебя не будет никогда, - ее голос
был спокойным и сильным, как у молодой женщины.
- Я знаю тебя, друида, - сказал принц, припоминая. - Ты говорила со
мной той ночью во время Весенней ярмарки! Но как ты можешь приказывать
мне, когда Робин - друида! - еще может быть жива?
- Она действительно жива, - ответила друида, и сердце Тристана чуть
не выпрыгнуло из груди. - И она не брошена на произвол судьбы. - Но...
- Она любимое дитя - ей улыбается сама богиня! Неужели ты не знаешь
об этом? - В ее голосе послышалось негодование. - Мы сделаем все, что в
наших силах, чтобы ее спасти.
- Я не могу... - Тристана уколол ее упрек, и он собрался было
возразить, но что-то в глазах друиды заставило его прикусить язык.
- Ты достойный принц ффолков, - сказала друида более мягко. - Скоро
настанет день, когда ты будешь королем, если ты сможешь успешно решить
последнюю задачу. А теперь, иди и сделай то, что ты должен сделать!
С печалью в сердце Тристан понимал, что она права - Зверя необходимо
убить, и только он мог довести это дело до конца. Принц уже собрался
тронуть повод, но в последний момент вспомнил о посохе Робин.
- Подожди! - закричал он, отвязывая деревянный жезл от седла. Друида
улыбнулась к подошла поближе, чтобы взять посох.
- Это ее. Надеюсь, ты сможешь передать его Робин.
- Я постараюсь, - обещала друида, и ее улыбка немного утешила
Тристана. Взмахнув шерстяным плащом, друида исчезла. На этот раз сквозь
туман, отчаянно напрягая свои маленькие крылья, полетела летучая мышь.
Несмотря на внешнее спокойствие, Генна Мунсингер знала, что у нее остается
совсем мало времени.

Сознание Робин стало понемногу проясняться в течение этого длинного
туманного дня, но ее тело было, по-прежнему, охвачено парализующей
слабостью. Девушка могла поднять голову и посмотреть перед собой, но
повернуть голову у нее никак не получалось. Ее руки, связанные кожаным
поводом, совершенно онемели, и Робин перестала их чувствовать.
Запах смерти и разложения, исходивший от лошади и всадника, был
ужасен. Время от времени Ларик наклонялся к ней поближе и говорил что-то
совершенно неразборчиво, и тогда от его смердящего дыхания у нее начинала
кружиться голова. Еще более отвратительными, чем дыхание, были пальцы
Ларика, холодные и слегка влажные. Изредка, он обнимал Робин за талию или,
еще того хуже, проводил заскорузлой ладонью по щеке и шее.
Всякий раз, когда он это проделывал, Робин содрогалась от отвращения.
Она звала смерть, которая могла бы освободить ее от этого кошмара наяву,
но смерть не приходила. Весь этот длинный день густой туман низко висел
над землей, словно богиня не могла собраться с духом и открыть занавес
перед очередным действием разыгрывающейся здесь пьесы. Однако, туман не
сможет защитить актеров. Этот длинный страшный день непрерывной скачки уже
клонился к закату, когда полоса света прорезала тучи на востоке, и Робин
поняла, что этой ночью будет полнолуние. Ларик остановил своего черного
жеребца и спрыгнул на землю. Он грубо сдернул свою пленницу с коня и
бросил ее на траву. На мгновенье у Робин появилась надежда, что он
остановился отдохнуть. Но что-то в пылающих глазах Смертоносного Всадника
подсказало ей, что надежды напрасны.
Ларик поднял ее за плечи и с силой толкнул на большой плоский камень.
Падение слегка оглушило Робин. В этот момент туман немного рассеялся, и
яркий свет луны пролился на девушку. Робин увидела, как Ларик достает свой
испачканный кровью, почерневший меч. Даже сквозь ржавчину было видно, что
от оружия исходит мрачное, темное сияние, от которого у Робин заболели
глаза. Смертоносный Всадник повернулся к ней с поднятым мечом, при этом
ужасная улыбка исказила его лицо. Девушка отчаянно попыталась освободить
руки, но ремень никак не поддавался. Понимая, что конец близок, Робин,
однако, ничего не могла сделать, чтобы спастись. И тогда она решила, что
не даст возможности своему отвратительному врагу насладиться ее страхом.
Она подняла гордое лицо навстречу смерти, бесстрашно глядя прямо в его
горящие глаза. Когда он потянулся к девушке, и в груди его заклокотал
торжествующий смех, Робин плюнула ему в лицо.

Крошечные когти Ньюта изо всех сил вцепились в рог Камеринна, когда
единорог скакал сквозь дремучий лес. И каждый раз дракончик успевал
создать новую волшебную иллюзию, воспроизводящую окружающий мир, так что
слепой единорог мог снова гордо перемещаться по своим владениям. Пьют не
смог понять слова, которые Верховная Друида передала Камеринну, но они
наполнили единорога неистощимой энергией.
Дрожа от напряжения, волшебный дракон старался удержаться на своем
костяном насесте и вовремя создавать новые иллюзии.
Никогда ранее Ньюту не приходилось так долго сохранять иллюзии, и от
напряженных усилий его маленькая чешуйчатая головка ужасно болела. В
обычной ситуации какая-нибудь случайная бабочка или вкусненькая лягушка
давным-давно отвлекли бы его внимание. Однако сейчас он тщательно и
усердно делал свое дело, не обращая внимания на растущую головную боль,
стараясь возвратить зрение ослепшему единорогу.
Всю долгую ночь и еще более длинный день, мчалась эта странная пара
через окутанные туманом лесные пространства. Клубящийся туман плотным
покровом окутал землю, и Ньют с большим трудом продолжал свою нелегкую
работу. Наконец наступила ночь - ночь полнолуния - и усталость заставила
единорога замедлить свой бег.
Туман вокруг них, казалось, все густел; он был холодным и влажным, и
от него исходило тревожное чувство опасности...

ПЕСНЬ КЕРЕНА
Летучая мышь целеустремленно неслась сквозь туман низко над землей,
чтобы лучше видеть черный обугленный след. Ночь пала с пугающей быстротой,
окружив друиду щупальцами тумана. Зловещие тени перемещались где-то сбоку
от нее.
Смертоносный Всадник скакал с невероятной скоростью - она не могла
понять, как это ему удавалось. Полная луна с трудом пробивалась сквозь
туман и мало чем напоминала о присутствии богини. Генна Мунсингер, хотя и
являлась Верховной друидой, чувствовала одиночество и страх этой ночью,
полной мрачных предчувствий. Откуда-то из тумана, неподалеку, раздался
пронзительный женский крик, полный ужаса.

Тристан и его спутники упорно ехали по следу Зверя. Когда наступила
ночь, им пришлось спешиться - следы, оставленные Казгоротом, были не столь
заметны, как черная полоска обугленной земли, которая тянулась за Лариком.
Однако, Кантус без труда держал след, Мурхаунд убегал вперед, исчезая в
тумане, а потом останавливался и ждал, пока всадники догонят его, и тогда
пес снова срывался с места и туман проглатывал его. Глубокое, гнетущее
чувство одиночества овладело Тристаном.
- Правильный ли выбор я сделал? - печально спросил он менестреля.
Однако, он сам уже знал ответ: его сердце не могло справиться с таким
решением.
- С ней ничего не случится, - успокаивающе сказал Керен. - Друида
сказала правду - на Робин лежит благословение богини.
- Но я не пришел ей на помощь! - голос принца был полон горечи.
- Все равно, ты поступил правильно.
Слова Керена мало утешили принца, и дальше они ехали в молчании.
Вскоре темнота окружила их, а туман сгустился еще сильнее, если только это
было возможно. Лишь совсем смутно пробивался к ним свет полной луны - луны
зловещего предзнаменования, поднимающейся в летнее небо, - Тристан был в
этом уверен.
- Может быть, нам остановиться и немного поспать? - спросил принц
своих спутников, хотя сам он и не чувствовал усталости.
- Не думаю, что я смогу заснуть, - заявил Дарус, внимательно
вглядываясь вперед, чтобы не упустить из виду Кантуса.
- И я тоже, - добавил Полдо. Керен молчал, но его глаза, как и глаза
калишита, были упрямо устремлены вперед сквозь холодную и гнетущую ночь.

Смертоносный Всадник хрипло рассмеялся над тщетным жестом ее
непокорности, и вдруг в его глазах загорелась жаркая жажда крови. Его лицо
изменилось так быстро и стало таким страшным, что Робин не смогла сдержать
вопль ужаса. Иссохшая рука схватила ее за колено. Она лягнула Ларика в
иссохшую грудь, но ее ногу отбросило в сторону какой-то невидимой силой,
как от каменной стены. Извернувшись, девушка попыталась ускользнуть, но ее
руки были туго стянуты за спиной, и Ларик цепко держал ее.
Теперь ему удалось прижать Робин к камню, одной рукой он крепко
упирался ей в грудь. Девушка едва дышала, и не могла пошевелиться, она
была совершенно беспомощна. Другой рукой отвратительное существо высоко
подняло меч. Губительное оружие застыло над Шеей девушки.
Коричневая слюна потекла изо рта Ларика - он уже предвкушал
пиршество, а клинок в его руке начал опускаться.
Неожиданно яркие вспышки света взорвали туман. Черный жеребец Ларика
заржал и, встав на дыбы, забил передними копытами воздух.
Вспышки света разноцветными полосами осветили небо, окрасив Ларика и
его пленницу сначала в красный, а потом в голубой и зеленый цвета.
Какое-то белое существо мчалось сквозь туман, хрипя от гнева, и
сердце Робин наполнилось надеждой.
- Камеринн! - позвала она, моментально узнав могучее существо. -
Берегись!
Черный жеребец прыгнул вперед, порвав путы, и ударил передними
копытами в бок единорога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45