Тристан слышал ржание раненых
лошадей и короткие, четкие команды Бригит, которые удивительным Образом
перекрывали скрежет мечей и все другие звуки битвы.
И он с головой окунулся в самое пекло.
Грот вел фирболгов через холм. Пусть глупые люди бьются в грязной
канаве, - думал про себя главарь фирболгов. Его гиганты обойдут ффолков со
стороны холма и нападут на врага сзади!
Первый раз после уничтожения его крепости, Грот почувствовал, что
переполнен счастьем и ликованием. Сегодня он отомстит за то ужасное
поражение. Он нежно погладил бугристую поверхность своей палицы,
представляя, как она покроется кровью ффолков.
Вдруг его правая нога подвернулась, и Грот с шумом упал на землю.
Острая боль пронзила бедро, огромный нос крепко шмякнулся о камень.
Оглушенный, Грот поднял голову и огляделся: другие фирболги тоже падали на
землю один за другим. И тут он увидел в траве маленькую фигурку с поднятым
боевым топором. Гном!
Грот в отчаянии вскочил на ноги и ударом палицы раскроил гному череп.
Но если бы тот был единственным! Гномы, кровные враги фирболгов, напали с
жестокой четкостью при первой же атаке, перерезав многим из них
подколенные сухожилия. Теперь гномы окружили остальных, нанося быстрые
рубящие удары своими острыми топорами, а при ответных ударах фирболгов
ловко уклонялись или разбегались в стороны.
Паника охватила Грота. Стоя на одном колене, он отбил атаку другого
гнома. Еще несколько фирболгов повалились на землю, и гномы - коварные и
безжалостные - бросились их добивать. Скоро фирболги, которые еще
оставались на ногах, струсили: их павший главарь и неожиданность атаки
хитрых гномов быстро подорвали остатки боевого духа чудовищ.
- Помогите мне! - стонал Грот, фирболги же в панике пробегали мимо. В
конце концов он уговорил двоих поддержать его. Так, с позором, могучий
Грот покинул поле битвы.
Ларик пробивался сквозь сечу, пытаясь отыскать рыцаря, которого ему
удалось ранить. У него текла слюна от предвкушения кровавого конца. Даже
если девушка уже мертва, Ларик не хотел, чтобы она досталась кому-нибудь
другому.
Его горящие глаза внимательно вглядывались в каждую из сестер,
которые попадались на его пути. Гниющая плоть его носа дрожала, морщилась,
когда он принюхивался, пытаясь учуять ее восхитительный запах.
И он нашел ее. Раненый рыцарь неподвижно лежал на шее своего скакуна,
с двух сторон охраняемый другими рыцарями. Ее серебристые доспехи, от
левого плеча до левой ноги, были покрыты пятнами алой крови. Стройное
тело, даже скрытое под металлической броней, неотвратимо притягивало к
себе Ларика. Пришпорив своего черного жеребца, Ларик направил его к
неподвижной сестре. Двое Смертоносных Всадников искусно отвлекли двух
воительниц, охранявших раненую сестру. Вытянув вперед похожую на клешню
руку, скрытую тяжелой перчаткой, он схватил поводья лошади своей жертвы и
потянул их на себя.
От неожиданности Оспрей рванулась вперед. Через мгновение Ларик
вместе со своей пленницей исчез в группе Смертоносных Всадников.

Авалон на полном скаку внес принца в самую гущу боя. Тристан взмахнул
мечом Симрика Хью, и первым же ударом вышиб Смертоносного Всадника из
седла. Меч легко вошел в нечистое тело. Горячая волна удовольствия обожгла
руку принца, словно сам меч наслаждался убийством.
Жестокий удар обрушился на принца справа, и Тристан стал биться с
окружившими его плотным кольцом врагами. Принц отчаянно призвал на помощь
Кантуса.
Огромный пес не отставал от своего хозяина ни на минуту, и сейчас
бился рядом с ним. Всадник длинным колющим ударом попытался достать
принца, и Тристан впервые как следует разглядел одно из отвратительных
вражеских лиц. Он увидел кости черепа, просвечивающие сквозь
потрескавшуюся, гниющую плоть, - и его затошнило от омерзения. Тем не
менее, он парировал выпад, и сам нанес молниеносный удар, задев противнику
бок.
Всадник злобно смотрел на Тристана пылающими, горячими глазами. В них
принц не увидел ни белка, ни зрачка - лишь жидкая красная лава да жажда
убивать. Лицо всадника было таким мертвенно белым, что это вполне могли
быть кости его черепа, застывшие в отвратительной усмешке. Губы были туго
перетянуты красными полосками кожи, потрескавшейся от запекшейся на ней
крови. Струйка светло-розовой слюны вытекла на подбородок из уголка рта.
Когда его противник ударил снова, принц заметил, как на его бледном
лице еще ярче запылали безумные глаза. На сей раз Тристан ловко увернулся
и ответным ударом отсек по локоть руку, с зажатым мечом. Всадник даже не
охнул и попытался ударить принца обрубком.
Принц заметил, что страшная рана даже не кровоточит. Через мгновение
его противник исчез, но Тристану пришлось сражаться сразу с тремя
одновременно напавшими всадниками.
Авалон умело маневрировал, чтобы принц мог по очереди отражать удары
всадников. Кантус ловко уворачивался от смертоносных копыт, вгрызаясь в
задние ноги черных лошадей. Один раз мурхаунд вцепился в ногу самого
всадника. Кантус отчаянно рванулся, и всадник тяжело рухнул с лошади.
Коротким движением мощных челюстей Кантус перегрыз поверженному врагу
горло.
Теперь Всадники больше не могли игнорировать остервенелого пса в
самой гуще их отряда. Некоторые попытались достать его мечом, но шустрый
мурхаунд уходил от ударов, лишь один раз меч оставил у него на спине
длинную кровоточащую царапину.
Вдруг в толпе Смертоносных Всадников мелькнуло белое пятно, и принц
увидел одного из врагов, отчаянно дергающего за повод белую кобылу с
бессильно поникшей в ее седле Синнорианской сестрой. Враг явно стремился
покинуть место схватки.
Тристан слегка сжал бока коня, и Авалон стремительно помчался к
беспомощной пленнице, оставив троих всадников искать себе нового
противника. Принц узнал Оспрей. Мысль о юной и гордой Эйлин в руках
отвратительного врага воспламенила принца яростью.
Другой Всадник бросился Тристану наперерез, но его сверкающий меч
почти отсек голову черному жеребцу, а Кантус перекусил горло упавшему
всаднику, прежде чем тот успел понять, что произошло. Авалон врезался в
жеребца, несущего врага, который пленил Эйлин, и Смертоносный Всадник
выпустил повод Оспрей. Белая кобыла поскакала прочь, унося свою
неподвижную всадницу в безопасное место.
Никогда принцу не доводилось видеть такого неземного огня ненависти,
какой вспыхнул в глазах Смертоносного Всадника. Его меч мгновенно метнулся
прямо в лицо Тристану, но принц, отклонившись назад, парировал удар.
Последовала новая молниеносная атака, и хотя клинок противника не коснулся
принца, дикий черный вражеский конь выбил его из седла.
Принц упал на спину и остался беспомощно лежать среди встающих на
дыбы лошадей. Конь его противника яростно бил копытами, пытаясь раскроить
Тристану череп, и принц отчаянно барахтался в грязи, стараясь отползти в
сторону.
Кантус, высоко прыгнул между ними, его клыки зацепили плечо Всадника.
Однако тот рукояткой меча успел отбросить тяжелого пса в сторону, но
Кантус мгновенно изготовился к новому прыжку. Черный жеребец яростно
заржал, взвившись на дыбы, и когда мурхаунд прыгнул, одно из копыт с
глухим звуком угодило ему прямо в голову. Кантус рухнул на землю и остался
лежать без движения.
- Нет! - вскричал Тристан.
Всадник бросился вперед, чтобы нанести последний удар успевшему
вскочить на ноги принцу. Но прежде, чем он успел нанести этот удар,
серебристая тень скользнула между ними, и одна из сестер приняла атаку на
себя.
Смертоносный Всадник со страшной злобой нанес рубящий удар
нечеловеческой силы своему хрупкому противнику, в то время как Тристан,
снова вскочив в седло Авалона, поспешил на выручку своему спасителю.
Как раз в тот момент, когда принц приблизился, окровавленный меч
обманул защиту сестры и, пробив доспехи, вошел ей прямо в сердце.
Смертельно раненная, она поникла в седле.
- Чудовище! - проревел принц, но в вихре битвы он скоро потерял
убийцу из виду. Однако, Тристан хорошо запомнил застывшую усмешку смерти и
пунцовые глаза Всадника.
Когда Смертоносные Всадники, развернув лошадей, поскакали назад, к
лесу, Тристан взглянул на поле брани и заметил ликующих ффолков. Он
услышал их хриплые победные крики, и увидел Гэвина, который, продолжая
вращать своим окровавленным молотом, взбирался вверх по склону в
сопровождении воинов из резерва. Кузнец повел ффолков в новую атаку и
отбросил северян обратно в лес.
Весь склон, канава, поле, где сражались всадники, были покрыты
трупами и ранеными. Принц спрыгнул с Авалона и подошел к девушке-рыцарю,
спасшей его жизнь. Не обращая внимания на кровь, обагрившую белую лошадь и
доспехи воительницы, он отстегнул ремень, который держал сестру в седле, и
осторожно опустил ее на траву.
Он поднял серебряное забрало. Ресницы Карины дрогнули, когда принц
неотрывно смотрел на хрупкое личико улыбнувшегося эльфа, - это была первая
улыбка на лице Карины, которую Тристану довелось увидеть. И с этой улыбкой
на устах Карина умерла. К ним подошли Робин и Керен.
Потом принц пошел искать Кантуса, оставшегося лежать где-то на поле
боя. Однако, быстро темнело, и он не смог найти верного пса. Северяне
разбили лагерь всего в нескольких сотнях ярдов, и друзьям удалось
уговорить принца отвести войска назад, за линию их обороны - там было
сравнительно безопасно.
Бригит присоединилась к ним, когда они медленно ехали обратно к
залитой кровью канаве. Ее лицо было грустным, а в глазах стояли слезы.
Однако, когда она заговорила с принцем, ее голос оставался спокойным.
- Мы потеряли Карину, ты знаешь. Эйлин, я опасаюсь, не перенесет
ночи. Она потеряла много крови, а рана от меча Смертоносного Всадника
начала ужасно гноиться.
- А остальные сестры?
- Все живы, и ни у кого нет серьезных ранений.
- Ффолки хорошо сражались, - заметил менестрель. - Но потери были
очень тяжелыми... как будто до этого их было недостаточно!
- Мы не можем завтра продолжать битву, - сказала Робин. - У нас
осталось слишком мало воинов!
- Ты права, - отозвался принц. Он посмотрел на лес, куда скрылись
северяне, а потом повернулся к Корвелльской дороге - поток беженцев по ней
почти прекратился, большинство уже успело уйти дальше. - Однако, сегодня
победа была на нашей стороне, не так ли?

На поверхности темной жирной воды время от времени появлялись пузыри.
Обычно белоснежная, шерсть на коленях Камеринна от слякоти на берегу
источника, стала черной и грязной до неузнаваемости. Единорог осторожно
переступил высокую дамбу, поддерживавшую уровень воды в Темном Источнике.
Дамба была небольшой, в половину роста Камеринна, но бревна, из
которых она была сделана, оказались очень толстыми, около фута, или даже
больше, шириной. Фирболги сложили несколько дюжин поваленных деревьев,
перекрыв ручей, который нес свои воды из Лунного Источника, а затем с
обеих сторон укрепили дамбу земляной плотиной.
Камеринн внимательно рассматривал бревна, пока не нашел место, где
они прилегали друг к другу не очень плотно. Он отвернулся и ударил гнилое
дерево задним копытом; затем еще, и еще раз, - пока ему, наконец, не
удалось его расколоть. Часть бревна отвалилась, и Камеринн отбросил ее в
сторону. Выбрав в плотине следующее слабое место, он высадил еще один
здоровенный кусок дерева, и принялся крушить другие бревна.
Дамба начала обваливаться. Огромные стволы, высвобождаясь, падали во
все убыстряющийся поток. Остальные бревна резко сдвинулись со своих мест,
и вдруг передние ноги единорога заскользили, потеряв опору, и он полетел в
воду вместе с падающими бревнами. Затрещали кости громадного существа,
когда тонны поваленных деревьев сломали мощные ноги Камеринна.
Черная, оскверненная вода залила единорогу морду, и он стал
задыхаться. Вода жгла, как огонь, ослепив его, а невыносимая боль сводила
Камеринна с ума.
Тяжелые бревна не давали ему вынырнуть и скоро единорога окутала
всепоглощающая тьма.

ДОМ
Трепещущая тень мелькала над полем боя, поднимаясь в небо и опускаясь
почти к самой земле; маленькая птичка перелетала от тела к телу, кого-то
разыскивая. Наконец, с радостным возгласом ласточка села на землю рядом с
тем, кого искала.
Крошечная птичка, прыгая по развороченной, грязной земле,
приблизилась и тихонько клюнула мохнатое ухо. Наклонив голову, ласточка
стала внимательно всматриваться в огромный черный нос, который находился
всего в нескольких дюймах от нее, и весело защебетала, заметив, что
огромные ноздри чуть шевелятся, - хотя существо еще не умерло, это были
последние минуты его жизни. Тень начала мерцать - а может быть, это лунный
свет чуть задрожал - и ласточка пропала, а на ее месте появилась пожилая
полная женщина.
- Ну, ну, мой песик, - сказал она, поглаживая окровавленную голову. -
Ты такой храбрый.
Генна Мунсингер призвала на помощь богиню и почувствовала, как
могущество Матери-Земли наполняет ее сердце и через пальцы истекает на
неподвижное тело огромного мурхаунда. Медленно, очень медленно страшная
рана на боку животного начала закрываться. Сломанные кости черепа
срослись, и дыхание собаки стало более глубоким и ровным. Длинный,
лохматый хвост несколько раз тихонько ударил по земле.
Жалобно заскулив, Кантус неловко перевернулся на живот и попытался
приподнять голову, но, почувствовав резкую боль, снова замер, однако хвост
его не переставал двигаться - пес радовался, что жив. Он посмотрел на
друиду, затем глаза его закрылись как бы сами собой, и он заснул.
- Умница, - прошептала Генна, грустно улыбаясь. - Сейчас тебе надо
поспать. Мы поговорим завтра.
Ровное, медленное дыхание Кантуса было единственным ответом на слова
Верховной друиды, которая, глядя на собаку печальными глазами, жалела, что
не может просто взять и вернуть Кантуса хозяину.
Он был ей нужен.

Шесть сестер-воительниц скакали вдоль Корвелльской дороги, по которой
маршировала немногочисленная армия Тристана. Доспехи рыцарей были помяты и
испачканы, а белые лошади покрыты кровью и грязью, и лишь у трех девушек в
руках остались копья. На плечо одного из коней была даже наложена повязка.
И тем не менее сестры-воительницы гордо восседали на своих лошадях,
словно грязь и вмятины на доспехах являлись знаками отличия, говорившими
об их доблести. Всадники разбились на пары и распределились по флангам
колонны.
Тристан наблюдал, как длинная колонна ффолков, извиваясь, двигалась к
Корвеллу, оставив своего принца позади. Мимо него ровным твердым шагом
прошло войско гномов, потерявших всего восемь воинов в сражении на Плато
Фримена. Они решительно шли вперед, и лишь несколько бородатых лиц
повернулось в сторону принца. Но лица эти были непроницаемы - понять, что
творится в душах гномов, Тристан вряд ли бы смог. Финеллин замыкала
колонну; она мрачно протопала мимо принца, даже не взглянув на него.
Однако, гномы шли в Корвелл, чтобы сражаться на стороне людей.
Гэвин встал рядом с принцем, когда отряд воинов из поселений
восточного Гвиннета проходил по дороге - пятьсот сильных храбрых солдат.
Сто воинов из их рядов навсегда останутся здесь, на Плато Фримена.
- Нас преследуют? - спросил кузнец.
- После восхода солнца прошло уже три часа, а они еще даже не
свернули лагерь, - воскликнул Тристан.
- Это хорошо. Ффолки вряд ли способны сейчас сражаться.
Воины восточного Корвелла шли мимо принца - усталость и боль были
написаны на их покрытых пылью лицах. Но многие расправляли плечи, и, когда
воины смотрели на принца и кузнеца, в их глазах сияла гордость.
- Очень скоро им придется снова вступить в бой. Но уже вместе с
воинами Кер Корвелла.
- Возможно, - пробормотал Гэвин, задумчиво глядя на восток. Он
коротко кивнул Тристану и вернулся на дорогу, где проходили последние из
его воинов. Он тоже горделиво расправил плечи, направился в Корвелл.
Тристан пришпорил коня, и Авалон помчался вперед вдоль дороги, мимо
людей Гэвина, мимо Финеллин и гномов, пока он не оказался во главе
колонны, - перед принцем лежала дорога на Корвелл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45