Всадник в красных одеждах и
блестящем панцире сунул шлем подмышку и подъехал к колеснице, передав
повод второй лошади Темпусу, проезжая мимо него.
- Абарсис, только что из Рэнке, - произнес низким красивым голосом
закованный в доспехи человек; его черные блестящие волосы ниспадали на
шею, подобную шее молодого быка. У него были четкие и мягкие черты лица и
невероятно мудрые и проницательные глаза серо-голубого цвета, напоминающие
цвет лошади, которую с трудом удерживал Темпус. Не обращая внимания на
пронзительное ржание жеребцов, человек продолжал: - Дорогой Принц, я
надеюсь, что как и прежде, все благополучно в твоих владениях, а все твои
усилия не пропадают понапрасну. Я вновь приношу подтверждение нашей
верности тебе. - Он протянул кошелек, набитый монетами.
Темпус слегка дернулся в седле и потянул за поводья серую лошадь,
притягивая к себе с величайшей осторожностью ее голову, чтобы погладить
между ушей и успокоить.
- Что это? Здесь хватит денег на целую армию! - сердито посмотрел
Кадакитис, взвешивая кошелек на ладони.
Изысканная и учтивая улыбка осветила суровое и в то же время такое
обаятельное лицо рэнканского эмиссара:
- О, Риддлер, разве ты ничего не сказал ему?
- Нет, я только собирался сделать это, но у меня не было возможности.
Кроме того, я не уверен, должны ли мы затевать все это, или, может быть,
мне таким образом заплатили за выход из игры? - Он перекинул ногу через
шею жеребца и спрыгнул на землю; потом оттолкнув его и бросив поводья,
зашагал прочь вдоль берега, ведя под уздцы нового коня.
Рэнкан осторожно повесил свой шлем на одну из серебряных розеток на
седле.
- Как я понял, вы не ладите между собой. Принц Кадакитис, ты должен
относиться к нему спокойнее. Веди себя с ним так, как он ведет себя со
своими лошадьми - он нуждается в деликатном обращении.
- Он нуждается в наказании. Он стал невыносим! Что это за деньги?
Наверное, он сказал тебе, что меня можно подкупить? Я не продаюсь!
- Он отвернулся от своего бога, и бог позволяет ему уйти. Когда он
измучится и обессилит, бог примет его обратно. Держу пари, что раньше ты
находил его вполне приятным. Люди из твоей свиты натравливают тебя на него
- люди, которым он присягнул в верности и которые поклялись в верности
ему. Он не успокоится до тех пор, пока не добьется справедливости.
- О чем ты говоришь? Мои люди? Ты имеешь в виду его длительное, ничем
не объяснимое отсутствие? Я согласен, что он изменился. Но откуда тебе
известно то, о чем он не рассказал мне?
Солнечная улыбка озарила тонкое лицо закованного в броню всадника.
- Бог рассказывает мне все, что мне необходимо знать. Ну, как Темпус
мог прийти к тебе, словно ребенок к отцу, и пожаловаться, что между твоими
людьми идет вражда? Благородство не позволяет ему сделать этого. Что
касается... тех денег... которые ты держишь в руках, то когда мы послали
сюда Темпуса, мы предупредили его, что, если у тебя появится желание стать
Королем, он должен дать нам об этом знать. Мне сказали, что ты также
предупрежден.
- В общих чертах. Но я не могу принять такого дорогого подарка.
- Возьми эти деньги взаймы и относись к ним, как к другим долгам,
которые ты делал и раньше. Сейчас нет времени на уговоры. В наше время
быть способным стать Королем вовсе не гарантирует королевского сана.
Король должен быть больше, чем человек, он должен быть Героем. Для того,
чтобы создать такого героя, требуются усилия многих людей и удачно
выбранное время. Сейчас такая ситуация назрела: внутри страны начался
мятеж и на северных рубежах поднимается новая империя. Если бы ты
отличился в сражении или если бы это сделала армия под твоим началом, то
мы, те кто стремится к переменам, могли бы открыто сплотиться вокруг тебя.
Без этого тебе ничего не удастся сделать, так как любой твой шаг сразу же
станет известен Императору.
- С какими же процентами я должен возвратить этот долг?
- Ты должен возвратить ровно такую же сумму и ничего более. Если, мой
Принц, у тебя найдется терпение, я все объясню Вашему Высочеству. Именно
для этого я и приехал.
- Тогда объясни.
- Во-первых, одно маленькое отступление, которое должно установить
правду. У тебя наверняка есть определенное мнение о том, что представляет
собой человек, которого ты называешь Темпусом. Я уверен, что оно
составлено не без помощи твоих колдунов и его врагов среди членов Гильдии
магов. Позволь мне добавить к сказанному следующее: те места, где он
бывает, бог отмечает своим благословением. По космологическим законам
государственного культа и королевской власти, своим присутствием Темпус
придает этому делу божественную значимость. Хотя его и нельзя приравнять к
богу, без Темпуса у тебя нет шансов добиться победы. Это понимал мой отец.
Даже неся на себе проклятье, Темпус незаменим при осуществлении важных
дел. Если ты хочешь навсегда остаться Принцем и позволить Императору
привести все к быстрому краху, скажи мне об этом, и я возьму свои слова
обратно. Мы забудем и о королевском сане и о создании небольшой регулярной
армии. Темпуса я отзову. Уверяю тебя, он вздохнет с облегчением.
- Твой отец? Но скажи, ради бога, кто ты?
- О, моя самонадеянность непростительна. Я полагал, что ты знаешь
меня. В наше время каждый занят только самим собой, поэтому и не
удивительно, что происходит такое. Я Человек Бога в Верхнем Рэнке,
Единственный Друг Наемников, герой. Сын Защитника и так далее.
- Верховный Жрец Вашанки.
- В верхней Земле.
- Моя семья и твоя семья занимались тем, что истребляли друг друга на
протяжении многих лет, - напрямик сказал Кадакитис, и в его голосе не было
ни сожаления, ни раскаяния. После этого он посмотрел на собеседника совсем
другими глазами: они были одного возраста, оба обладали сомнительной
властью над теневыми группировками при дворе, где шли неистовые сражения
без фронтов.
- До полного уничтожения, - заметил темноволосый молодой человек. -
Но мы не принимали в этом участия, а теперь появился другой враг,
угрожающий всем. Этого достаточно.
- А ты и Темпус никогда не встречались раньше?
- Он знал моего отца. Когда мне было десять лет и умер мой отец, а
наши войска были распущены, он нашел для меня кров. Позже, когда я пришел
к богу и вступил в Гильдию магов, я пытался найти его, но он не захотел
встретиться со мной. - Абарсис пожал плечами и обернулся на человека,
ведущего голубовато-серую лошадь в голубовато-серой дымке, опускающейся на
голубовато-черное море. - Каждый человек имеет своего героя. Для цельного
человека недостаточно иметь бога, он хочет иметь реальную модель. Когда он
послал ко мне за лошадью. Бог проявил к этому благосклонность, и я
возликовал. Теперь, наверное, я смогу сделать больше. Конь не погибнет
понапрасну.
- Я не понимаю тебя, Жрец.
- Мой Господин, не делай из меня святого. Я всего лишь жрец Вашанки:
я знаю много реквиемов и проклятий, а также тридцать три способа зажечь
погребальный костер воина. В гильдии наемников меня называют Пасынок. Мне
было бы приятно, если бы ты стал звать меня так же, и разреши мне подробно
поговорить с тобой о будущем, о твоей судьбе, которая может сложиться по
воле Бога-Громовержца, наш Господин.
- Я не уверен, что в моем сердце найдется место для такого бога;
очень сложно притворяться набожным, - раздраженно бросил Кадакитис, скосив
глаза в сторону удаляющегося в сумерки Темпуса.
- Ты сможешь, тебе это удастся, - пообещал жрец и, соскочив со своей
лошади, подошел к брошенному Темпусом гнедому. Абарсис наклонился, скользя
рукой вдоль ноги жеребца в белом чулке.
- Смотри, Принц, - сказал он, вытянув шею, чтобы лучше разглядеть
лицо Кадакитиса и подцепив пальцем золотую цепочку, застрявшую в подкове
лошади. На конце перепачканной в песке сверкающей золотой цепочки висел
амулет. - Бог хочет, чтобы он вернулся.

3
Наемники собирались в Лабиринте: одни были покрыты пылью после
долгого пути на запад, другие были продрогшими, с синими губами после
трудного морского путешествия. С их появлением там, где раньше процветали
заурядные распущенность и беспутство, теперь воцарились злоба и
бесчеловечность. Лабиринт перестал быть прибежищем для простых
воров-карманников и сводников; теперь ростовщики и колдуны в страхе
поспешно убегали домой с улиц, по которым раньше они расхаживали с важным
видом; по сути дела, было признано превосходство главарей-преступников, не
знающих страха.
В ранние утренние часы, когда большинство наемников спало, по городу
разгуливали кривоногие проститутки с мутными глазами, выставляя напоказ
свои новые пышные наряды; таверны изменили часы работы, но тем не менее их
двери не закрывали никогда: как бы какой-нибудь наемник не воспринял это
как оскорбление. Даже по утрам на постоялых дворах вспыхивали ссоры, а
водосточные канавы были заполнены трупами убитых. Солдаты из гарнизона и
церберы не могли успеть везде: там, откуда они уходили, сразу же
начинались бесчинства наемников. В это утро церберов поблизости не было.
Хотя Лабиринт никогда и не был особенно процветающим районом, однако
каждая гильдия и союз или просто группа горожан послала на рассвете своих
представителей для выражения недовольства.
Ластел по прозвищу Культяпка не мог понять, почему жители Санктуария
чувствуют себя такими несчастными. Сам Ластел чувствовал себя очень
счастливым: он был жив и содержал небольшой трактир под названием
"Распутный Единорог", "Единорог" приносил деньги, которые всегда делали
Ластела счастливым. То, что он жив, само по себе являлось фактом, который
он до недавнего времени недостаточно ценил: недавно он чуть было не погиб
от колдовства, предназначенного другому человеку, но перешедшего на него.
Колдовство оборотил против него сын покойного Мизраита, а снято оно было
неизвестно кем. Каждую ночь тот размышлял о своем таинственном покровителе
и ждал, когда он подойдет к стойке и потребует плату. Но никто не подходил
и не говорил: "Ластел, я тебя спас. Я тот самый человек. А теперь ты
должен отблагодарить меня." Ластел хорошо знал, что очень скоро кто-нибудь
придет. Но он не позволял этим безрассудным мыслям омрачать свое счастье.
Недавно он получил новый груз наркотика (черный, чистый, завернутый в
фольгу, в количестве, достаточном для того, чтобы свалить с ног всех
наемников в Санктуарии), который был настолько хорош, что он подумывал о
том, стоит ли пускать его на рынок. В конце концов, он принял решение
оставить его для себя и поэтому, действительно, был очень счастлив. Для
него даже не имело значения, сколько драк произошло в трактире и что
солнце уже высоко, а он еще не ложился...
В это утро Темпус также чувствовал себя очень счастливым, когда ехал
по городу на огромном коне, наблюдая везде вокруг себя признаки войны.
Несмотря на ранний час, он видел много грубых тяжеловооруженных пехотинцев
и стрелков с их тугими луками, тетива которых была сплетена из женских
волос, а по их перебранкам, ядовитым и колким, он понял, что таким образом
они подбадривали себя, чтобы не уснуть. Для них война была реальностью.
Любой из них мог стать воином Темпуса. Он ощутил плотно прижатые к паху
деньги, предназначенные для найма новобранцев, и начал беззвучно
насвистывать, направляя коня к "Распутному Единорогу".
Счастье Культяпки заканчивалось.
Темпус предоставил коню самостоятельно отыскивать путь. Когда тот
подъехал к трактиру, Темпус бросил поводья и сказал: - "Стой". Каждый, кто
подумал бы, что этот жеребец оставлен именно для того, чтобы его украли,
тут же познакомился бы с характером этой породы, которую вывели в Сиро и
которая вела свою родословную от Треса.
В "Единороге" было несколько посетителей, большинство из которых
храпело, навалившись на столы. Карманы их были опустошены, а их самих
должны были вот-вот выбросить на улицу.
Культяпка находился за стойкой, его широкие плечи были тяжело
опущены. Он мыл кружки, одновременно наблюдая за происходящим в бронзовом
зеркале, которое установил над стойкой.
Темпус прошел, громко стуча каблуками по полу и громыхая доспехами:
ради этого случая он достал одежду из сундука, которой вряд ли
когда-нибудь еще пришлось бы воспользоваться. Атлетическое тело Ластела
пришло в состояние боевой готовности и стало мягко поворачиваться
навстречу Темпусу. Ластел невозмутимо уставился на почти божественный
образ в накидке из леопардовой шкуры и в шлеме с кабаньими клыками. На
человека был надет лакированный панцирь; при нем был лук из козлиного
рога, украшенный золотом.
- Во имя Азиуны, скажи, кто ты? - проревел Культяпка, который, как и
все бодрствующие посетители, поспешил отступить подальше.
- Я, - сказал Темпус, подходя к стойке и снимая шлем, из-под которого
по плечам рассыпались волосы медового цвета, - Темпус. Мы никогда раньше
не встречались. - Он протянул руку, на запястье которой был надет золотой
браслет.
- Маршал, - осторожно догадался Культяпка, хмуря брови. - Приятно
узнать, что ты на нашей стороне, но ты не можешь входить сюда... Мой...
- Я здесь, Ластел. Когда ты по какой-то необъяснимой причине
отсутствовал, я часто бывал здесь, и меня любезно обслуживали бесплатно.
Но сегодня я здесь не для того, чтобы есть или пить с теми, кто принимает
меня за своего. Есть люди, которые знают, где ты был, Ластел, и почему, и
что один человек снял насланное на тебя проклятье. В самом деле, если ты
хочешь, то можешь выяснить это. - Дважды Темпус назвал Культяпку его
настоящим именем, которое не знал никто из придворных и жителей Лабиринта.
- Маршал, пойдем в мою комнату. - Ластел пугливо метнулся за стойку.
- У меня нет времени, торговец наркотиками. Сыновья Мизраита - Стефаб
и Марип, а также Маркмор - все трое и еще другие были убиты женщиной по
имени Сайма, которая сейчас находится в подземелье, ожидая приговора. Я
решил, что тебе необходимо знать это.
- Зачем ты говоришь это мне? Ты хочешь, чтобы я освободил ее? Сделай
это сам.
- Никто, - сказал цербер, - не может никого освободить из дворца. Я
отвечаю за его безопасность. Если бы она совершила побег, то мне пришлось
бы очень долго объяснять Кадакитису, как это могло произойти. Сегодня же я
собираюсь встретиться здесь с пятьюдесятью моими старыми друзьями из
гильдии наемников. И я не хотел бы, чтобы произошло что-то такое, что
испортило бы нашу встречу. Кроме того, я не пригласил ни одного человека,
которому не верил бы на слово, а если такой и найдется, то пусть идет на
все четыре стороны. - Он усмехнулся, как Дьявол, сделав широкий жест
рукой. - У тебя здесь заведено подавать кое-что дополнительное. Половину
наркотика ты, конечно, уступишь мне. Как только ты увидишь моих людей,
тебе будет легче судить о том, что может случиться, если они выйдут из
повиновения. Обдумай свое решение. Большинство людей, которых я подбиваю
на что-либо, находят выгодным работать в союзе со мной. Если ты также
сочтешь это приемлемым для себя, то мы назначим время и все обсудим.
Ни явный смысл сказанного, ни скрытая за ним тайна, ни таящаяся в нем
угроза не сломили человека, который не хотел, чтобы в Лабиринте его
называли "Ластел". Он промычал:
- Ты взбалмошный человек. Ты не сделаешь этого. Я не могу! Что
касается наркотика, я не знаю ничего ни о... каком... наркотике.
Человек ушел, а Ластел трясся от ярости, думая что он слишком долго
пробыл в чистилище: это нанесло вред его нервам!

4
Когда прохладные сумерки опустились на Лабиринт, в "Единороге"
появился Шедоуспан. Культяпки не было видно: за стойкой стоял Двупалый.
Он сидел, прислонившись к стене, в позе, в которой обычно любят
сидеть балагуры, и наблюдал за дверью, ожидая, когда толпа станет гуще, а
языки развяжутся, и какой-нибудь проводник каравана расхвастается, потеряв
осторожность. Наемники не представляли для вора интереса, чего нельзя было
сказать об опасных партнершах, этих женщинах из дворца Кадакитиса. Он не
хотел быть втянутым в интригу; с каждой секундой его волнение возрастало.
В конце концов он пришел к выводу, что все свои дела нужно делать с
большой осторожностью, иначе к следующему Дню Ильса его капиталы не только
не пополнятся, а вообще исчезнут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30