Да, я устал от этой жизни вполсилы, от невозможности занять свой
мозг, от отчуждения Охотника и зависимости от него.
Да, меня все раздражало: землянка, отвратительная одежда,
невозможность вымыться и то, как они не пускали меня в свой мир.
И я сорвался.
Был промозглый осенний день, все в лесу затаилось и отсырело, а в
землянках под решетками заплескалась вода. И я понял, что не могу. Хватит.
Все. Я метался от стенке к стеке, чувствуя, что сейчас сорвусь и пойду
вразнос, и стыдился этого, и хотел.
Рават предложил позаниматься, я грубо буркнул, что болит голова.
- С дождя, - сказал Дибар. - Бывает.
Они сидели на нарах и глядели, как я мечусь, и за это я ненавидел их.
- Тоже затылок ломит, - сказал вдруг Охотник. - Пройдусь, пожалуй. Не
хотите со мной, Учитель?
Я не хотел, но пошел. Колючей сыростью встречал нас лес, дождь
перестал, но воздухе висела мокрая мгла, и сразу же меня прохватило
ознобом.
- Озябли? - спросил Охотник?
- Сыро.
Он взял меня под руку и повел к одной из пустых землянок. Там было
еще холодней. Ссутулившись, я смотрел, как он бьет по огниву кресалом,
пытаясь поджечь отсыревший трут. Тот стал тлеть. Охотник раздул огонек,
нашарил на полке светильник, и красные блики легли на его лицо. Впервые он
показался мне очень усталым. Мы молча стояли, разглядывая друг друга,
вопросы душили меня, но эту игру начал он, и первый ход был его.
И он сказал, наконец:
- Я все ждал, когда вы начнете задавать вопросы.
- Вы бы все равно не ответили.
- Теперь отвечу.
- Хорошо. Кто вы, Охотник?
- Мое имя - Баруф Имк.
Я нашарил позади нары и сел. Так вот оно что.
- Я думал... у Имка никого!
- Быстро соображаете. Я его племянник. - Посмотрел на меня и
улыбнулся. - Значит, я вас не удивил?
- Не очень. Вас выдают привычки - от умывания до поведения за столом.
- А вы наблюдательны!
- Я - экспериментатор, Имк. Рассказывайте!
Он опять улыбнулся - снисходительно и устало.
- Все очень просто, профессор. Вы завещали свое имущество дяде...
- Жалкие крохи!
- Для вас. Ему хватило не только на безбедную жизнь, но и на то,
чтобы выучить меня. Так что я ваш должник.
- Оставьте! Что мне, Глару было наследство оставлять? Как вы сюда
попали?
- Это долгая история, профессор.
- Я не спешу.
Я знал, что веду себя глупо. Не так бы мне с ним говорить - с
единственным _с_в_о_и_м_ человеком в неведомом мире, где все так
бессмысленно и глупо, и только он... Но ярость душила меня, я его почти
ненавидел за эти пропащие недели, за все проглоченные унижения, за то,
что, все обо мне зная, он только сейчас приоткрылся мне. И пусть у него
есть на то причины - я даже догадываюсь, какие - плевать! Я все равно не
прощу!
- Начало заурядное. Кончил Политехнический, несколько лет работал
инженером на алюминиевом заводе в Сэдгаре. А потом... Обычная история:
оборудование изношенное, эксплуатируется безобразно. Была авария, погибло
пять человек. Рабочие потребовали принять меры, администрация, конечно,
отказалась. Я тоже участвовал в забастовке. А дальше, как всегда: дирекция
вызвала войска, с рабочими разделались, а я навсегда потерял работу.
Собственно, это все решило. Мне оставалось только найти людей, которые
борются с режимом Глара...
- Я не нашел.
- Конечно. Вы были слишком на виду. Ни одна группа не решилась с вами
связаться. Для нас конспирация - это жизнь.
- И помогало?
- До поры. Пока к нам не втерся провокатор. Часть организации спасти
все-таки удалось, но пришлось помотаться. Как-то обстоятельства привели
нас в Квайр, и я рискнул повидаться с дядей. Знал, что он очень болен, и
боялся, что другого раза не будет.
- А он знал, чем вы занимаетесь?
- Конечно. Я его достаточно уважал. - Помолчал и сказал задумчиво: -
Удивил он меня тогда. Молчун - а тут его вдруг прорвало. Тогда он и
рассказал мне правду о вашем исчезновении. Я ведь знал только официальную
версию: взрыв в лаборатории. А потом достал из тайника старую папку.
Знаете, что там было?
- Откуда?
- Могли бы и догадаться. Чертежи и основные расчеты вашей машины.
- Я все уничтожил!
- Конечно. А он заблаговременно снял копии.
- Зачем?
- А вы не догадываетесь? Ну, правильно, какой-то техник...
- Идите к черту! - сказал я злобно. - Это уже наше дело - мое и его.
А оправдываться перед вами...
- В чем? - спросил он невинно.
- Имк - это мое второе "я", мы двадцать лет проработали вместе.
Понимаете? Двадцать лет!
- Да, - сказал он задумчиво, - двадцать лет. И это были главные годы
его жизни. Все, что вы сделали, принадлежало и ему, и в каждом вашем
открытии была и его доля.
- Это знали все!
- Нет, конечно, но это неважно. Просто мне было обидно, что эта
преданность и любовь... Короче, на этот раз вы не сказали дяде, _ч_т_о
это за работа, и он понял, как вы поступите с записями. Вот он и решил
спасти открытие... для человечества.
- И отдал вам?
- Вы бы предпочли Глара?
- Да нет, пожалуй. И вы смогли разобраться?
- Не я, - ответил он очень спокойно. - Один из наших. Бывший физик.
Кстати, он так и не поверил, что это осуществимо.
- А вы?
- А я - дилетант, у меня не было альтернативы. Поймите, профессор, с
нами почти покончили. Движение разгромлено, уцелевшие группы бессильны. В
стране террор. Хватают по тени подозрения - целыми семьями. Ни суда, ни
следствия - люди просто исчезают. Все запрещено, университеты под
контролем. Начато производство новой сверхбомбы, - это не считая того, что
уже есть в арсеналах. На Ольрике уже война, и она подползает к Олгону...
- Значит, еще хуже, чем было?
- А вы чего ожидали? Идут разговоры, что Глар при смерти, уже
называют имя преемника: Сават Лабр, министр полиции.
Я поежился.
- Ваша машина дала нам последнюю возможность.
- А именно?
- Перенести борьбу в прошлое, - сказал он спокойно. - К сожалению, мы
не знали радиус действия вашей машины. - Усовершенствовать ее? - он
усмехнулся. - Среди нас не было ученых вашего класса. Нас хватило только
на копию, да и та развалилась после перехода.
- А Имк?
- Дядя умер через два месяца после... прощания. Ему было 68 лет.
Умер. Имк умер? Да, я знаю, что все мы смертны. Да, я знаю, что он
прожил целую жизнь и состарился... все равно. Все равно он умер вчера...
нет, сейчас.
Я благодарен Охотнику за то, что он отвернулся. Не надо смотреть на
меня. Сейчас я справлюсь с собой. Сейчас...
- Среди нас был историк, - сказал Охотник, - он немного подготовил
меня. И машину мы строили в Дове - на территории нынешнего Бассота. После
перехода я оказался в лесах. Только через неделю выбился к людям. Сами
понимаете, после этого мой вид никого не удивлял. Местного наречия,
конечно, не знал, но в Бассоте гостям вопросов не задают. Накормили и
показали, куда идти. Когда добрался до Каса - это столица Бассота - уже
мог кое-как объяснятся и имел представление об образе жизни. Знаете,
профессор, это было самое слабое место в нашем плане, но Гаэф - наш
историк - не ошибся. Бассота - презанятная страна. В Касе верят чужеземцам
на слово и не придираются к неточностям, но за это надо платить. Этакий
налог на вранье, который обогащает местного правителя. Я там прожил год,
прежде чем отправился в Квайр...
- Это все очень мило, может, вы мне все-таки скажете, какой сейчас
год?
Нет, я его не разозлил. Пожал плечами и ответил спокойно:
- Извините. Я думал, вы уже разобрались. 164 год до начала нового
летоисчисления или 520 год по квайрскому счету. Вы махнули назад на 370
лет. - Помолчал и продолжил невозмутимо: - Вы сами понимаете, все зависело
от того, куда я попаду. Гаэф выделил пять перспективных переходов, когда
можно было повернуть историю Квайра. Я попал почти точно - в третий. Время
окончательного формирования Кеватской империи, которой предстоит стать
Олгоном.
- И что же вы намерены делать?
- Предотвратить ее образование.
- Всего-то? Извините, Имк, по-моему у вас мания величия!
- Не замечал, - ответил он равнодушно.
- Я бы орбиту планеты изменил. Ненамного труднее - зато наверняка!
- Не спешите с выводами, Бэрсар. Вы слишком мало знаете.
- Тогда поделитесь информацией.
- Какой? - он глядел мне прямо в глаза, и глаза его были как темные
камни - непроницаемая гладкая твердь. Это была ловушка, и я чуть в нее не
влетел. Пара запальчивых фраз и я узнаю так много, что о выборе уже не
придется мечтать.
- Об эпохе, конечно. Пока меня _э_т_о_ интересует.
Он улыбнулся. Чуть-чуть.
- Год я назвал: 520 лет со дня принятия Квайром истинной веры или
1009 в кеватском летоисчислении. Лет через тридцать - Кеват, захватив
Квайр и Лагар, станет зародышем Олгона.
- А пока?
- А пока Кеват самое большое из местных государств. Примерно от
нынешнего Саура до Лгайа - это лучшие земли в Среднем Олгоне. Квайр и
Лагар - мелкие царства, Квайр - побольше и побогаче, зато Лагар лежит у
моря и имеет два отличных порта - Лагар и Сул.
И боль, как подлый удар в спину: последний мой отпуск мы с Миз
провели в Суле.
Собрались на модный курорт в Лаор, но Миз взбунтовалась: ей надоели
курорты, ей надоели люди, ей хочется тишины, - и мы оказались в Суле, в
загадочном городке, как будто забытом в прошлом.
У Миз там была тетка. Сухонькая старушонка, похожая на мышь, но в
хитром ее лице таилось семейное сходство, и я вдруг ясно увидел ту же
мышиную хитрость на ясном личике Миз.
Мгновенное ощущение, оно ушло и забылось, но я вспомнил о нем через
год. После первого ареста, когда я звонил Миз. Она даже не ответила:
услыхала мой голос и бросила трубку, и я увидел, словно стоял рядом -
озабоченную мышиную хитрость на еще любимом лице.
Взгляд Охотника - и я ответил сквозь зубы:
- Я бывал в Суле.
- Пока Сул - просто рыбацкая деревушка. Его расцвет впереди - когда
кеватцы через 26 лет дотла сожгут Лагар.
- А вам не скучно, Имк? Все знать наперед...
- Не скучно, а тошно. Для вас это только слова: Квайр, Лагар, Кас. А
я жил в этих городах, там у меня остались друзья и просто люди, которых я
знаю. Если у меня ничего не выйдет, эти города сожгут. Этих людей убьют, а
их дети станут рабами. Через сорок лет начнется Великий Голод, который
наполовину опустошит страну. А еще через сто лет во всей стране не
останется и тысячи грамотных. Должен вам сказать, что сейчас в Квайре
грамотны почти все горожане. Есть даже зародыш университета.
- Почти рай?
- Отнюдь. Все прелести средневековья плюс суровый климат и скудные
почвы. Но Квайр никогда не знал рабства. Здесь процветают ремесла и
соблюдаются законы. Не так уж мало, если сравнить с тем, что нас ждет. Мне
не нужно такое будущее, Бэрсар!
- А если вы сделаете еще хуже?
- Все может быть, - спокойно ответил он, - но я думаю, что хуже не
будет. Хуже просто не может быть. Если не родится Олгон...
- У вас есть и такая модель: Ольрик. Вы там не бывали, а я бывал. И в
Балге, и в Саккаре, и в Коггеу. Ничем не лучше, можете мне поверить. Та же
военная история и тот же полицейский террор. А вдобавок коррупция,
преступность и пограничные конфликты.
- Но вы забываете: это тоже идет из Олгона. Гонку вооружений
навязываем мы. И это наши тайные службы меняют правительства и убирают
неугодных. Кстати, не только в Ольрике, но и в Тиороне. - Не собираюсь
спорит о том, что плохо знаю. "Если бы" - это не по моей части. Я признаю
только "если-то". - Хорошо. Я считаю, что если не возникнет Олгон - это
противоестественное образование, раковая опухоль, сожравшая целый
континент, то у человечества будет больше шансов выжить.
- Тут у вас по крайней мере два прокола. Первый: слово
"противоестественный" подразумевает, что есть некий естественный ход
развития. Чем вы можете это обосновать? Какие у вас есть критерии, чтобы
определить, что естественно, а что нет?
- Опыт, - ответил он спокойно. - Только опыт.
- Но тогда вылезет второй вопрос: можно ли изменить историю? Мы с
вами существуем, мы родились в Олгоне, который тоже существует, значит,
все это произошло...
- Погодите, - сказал Охотник, - не завлекайте меня в дебри. Историю
можно изменить. Хотите докажу?
- Попробуйте.
- Что вы скажите о Равате?
- Почти ничего.
- А знаете, кем бы он стал, не вмешивайся в его судьбу?
- Кем?
- Имя святого Баада вам ничего не говорит?
Это был хороший удар, у меня мороз прошел по коже. Таких имен немного
даже в нерадостной истории Олгона. Фанатик, изувер, основатель Общества
Ока Господня, которое, до начала прошлого века огнем и кровью защищало
веру. Рават?
- Я сам его отыскал, Бэрсар! Разбудил в нем тягу к знанию. Направил
его честолюбие - а он дьявольски честолюбив! - на благородную цель.
Святого Баада уже не будет!
- Будет кто-то другой, - сказал я устало. - Но в чем вы меня не
убедили. Не "Око Господне", так иной какой-нибудь "Меч Господень". Мне не
нравятся ваши построения, Имк, раз они не поддаются проверке. Я не могу
обходиться верой, особенно, если речь о людях. Впрочем, мое мнение,
кажется, вас не очень интересует? Я все-таки попался и пора выбирать. Или
- или, я правильно понял?
Веселое недоумение мелькнуло в его глазах - мгновенный проблеск -
тогда я его не понял.
- К сожалению. Вы ведь не из тех, кто остается посредине. Разве не
так?
Я мрачно пожал плечами: так, конечно. И мрачно спросил:
- У меня будет время подумать?
- Сколько угодно.
- Тогда пошли из этого холодильника.

Дожди, дожди. Лес напитался водой, как губка, в землянке промозглый
холод. Только и остается валяться на нарах, напрасно листая Дэнса. Дэнс
подтверждает Имка, и я ловлю себя на том, что ему не верю. Даже если он
прав, мне этого мало. Правда и правота... Приходится быть честным, если
выбираешь между жизнью и смертью. Если бы не проклятый выбор, я бы уже
согласился с Имком.
На третий день я проснулся и увидел, что он стоит рядом.
- Не хотите прогуляться, Учитель?
- Уже? Он промолчал.
После завтрака мы надели тяжелые сумки и отправились в путь.
Сыростью и ледяной капелью встретил нас лес. Ветки наперебой
избавлялись от груза, - струйка за струйкой - сначала я ежился, а потом
стало все равно.
Имк шел легко и как будто очень быстро, но я еле за ним поспевал.
Стоило попросить, чтобы он сбавил темп, но я знал, что не попрошу. Глупая
гордость? Может быть. А может быть, просто расчет: чем бы это ни
кончилось, я должен быть с ним на равных. Только так - и больше никак.
Он сам сбавил шаг. Посмотрел на меня, улыбнулся:
- Устали?
Я упрямо мотнул головой.
- А вы неплохо держитесь, Тилам.
Теперь уже я посмотрел на него и ответил с запинкой:
- Спасибо... Баруф.
Сквозь воду и грязь по безобразно мокрому лесу, и не видно конца...
- Баруф, а война... Квайр и Лагар, так?
- Да. Образец кеватской политики. Нас стравили, как боевых псов.
- Вот так просто?
- Совсем непросто. Квайр - своеобразная страна. Один местный философ
сравнил его с домом, построенный на дюне. Неглупое сравнение. Территория
где-то от Тобара до Гарота вдоль и от Уазт до Сэдгара поперек. Этих
городов пока нет, но размеры, думаю, ясны.
- Небогато.
- Вот именно. Больше половины страны покрыто лесами. Переписей, сами
понимаете, не делали, но на глаз в Квайре примерно полмиллиона. Зря
улыбаетесь... Тилам. Площадь Бассота вчетверо больше, а там и трехсот
тысяч не наберется. Хлебом Квайр себя не обеспечивает, сырьем тоже.
Квайрские сукна славятся от Балга до Гогтона. Квайрская парча и биссалский
шелк идут на вес золота. Но квайрские ремесленники работают на привозном
сырье, как это стало нашим несчастьем. В Кевате кончилась полувековая
смута, на престол возвели малолетнего императора, а регентом стал его дядя
- Тибайен. Начал он лихо: с государственной монополии на торговлю с
Квайром. Шерсть и зерно - вы понимаете, что это значит? Кеват ухватил нас
за глотку и еще тогда задушил бы, если бы у Квайра не было союзных и
торговых договоров с Лагаром и Тарданом.
Немного не по Дэнсу, но...
- Пять лет понадобилось Тибайену, чтобы рассорить нас Тарданом. А
потом ему пришлось подождать еще пару лет - до Голода. Понимаете, Тилам,
Квайр ведь живет без запасов. У нас и в хорошие годы крестьяне до жатвы
перебивались на траве. А тут два неурожайных года подряд. Я этого не
застал, но, говорят, целые деревни вымирали. Особенно на западе, где леса
сведены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36