Изабель умела прекрасно распознать признаки благосостояния и преуспеяния, точно так же, как могла найти общий язык с банкирами, ростовщиками, торговцами и менялами. Чтобы все обитатели города могли мирно заниматься своими делами, требовалась твердая и уверенная рука, и Изабель испытывала истинное восхищение человеком, который сумел добиться процветания подвластного ему города. Сэр Хью, эрл Сирский, только улыбнулся, услышав застенчивые комплименты Изабель, и признался, что вовсе не он, а его жена, леди Розалин, управляет Сиром и принимает все важные решения.
– А я гожусь лишь на то, чтобы произносить речи, – заявил эрл, – да возиться с ребятишками, когда их мамочке захочется немного передохнуть. А в другие дни я всего лишь мужчина, официально делящий ложе с хозяйкой Сира.
Он сопроводил эти слова столь многозначительной улыбкой, что щеки Изабель вспыхнули пунцовым румянцем. Разумеется, эрл лукавил. Может, леди Розалин и впрямь управляла Сиром, и, надо признаться, делала это весьма и весьма успешно, однако владел им все-таки сэр Хью. Именно он был почитаемым хозяином, которому все было ясно без лишних слов и объяснений, который мог уладить недоразумения прежде, чем вспыхивали споры и ссоры, и именно эрл умел сказать нужные слова в нужный момент. Изабель прожила в Сире всего лишь неделю, однако за это время стала свидетельницей того, как сэр Хью разрешил несколько споров между своими вассалами, проявив мудрость и остроту ума, достойные самого царя Соломона. Ни один из приходивших к нему в отчаянии или гневе не покидал замок, пока в душе его не воцарялись спокойствие и мир.
У эрла был редкостный дар располагать к себе людей, и Изабель довелось испытать волшебное действие этого дара сразу же, как только Джастин привез ее в замок брата и представил сэру Хью и его супруге. Изабель изнемогала от долгой поездки и чувствовала себя смертельно усталой от быстрой смены впечатлений и событий прошедшей ночи. Как-никак она была похищена, тут же стала женой человека, о котором не смела и мечтать, – а потому нашла в себе силы лишь молча взирать на эрла Сирского, когда он с приветливой улыбкой направился к ней. Прошло несколько бесконечно долгих мгновений, прежде чем Изабель сумела пробормотать что-то в ответ, а эрл взял ее холодные пальцы в свою необъятную ладонь, весело ухмыльнулся и заговорил, обращаясь к Джастину:
– Похоже, ты еще не успел объяснить жене, что мы с Хьюго – близнецы. Бедная девочка, верно, думает, что рассудок стал изменять ей. – Именно об этом в ту минуту и думала Изабель и лишь благодаря словам эрла Сирского сообразила, почему сэр Хью выглядит точной копией священника, за несколько часов до того обвенчавшего ее с Джастином.
Похоже, сэр Хью достаточно спокойно отнесся к известию, что Джастин прибыл в Сир, обвенчавшись вовсе не с той девицей, что предназначала ему воля герцога и родни. Эрл ничем не выдал своего удивления, лишь приподнял бровь, и все же Изабель было не по себе. Всю неделю, прожитую ими в Сире, эрл был с ней добр и обходителен, хотя временами она ловила на себе его пристальный, оценивающе-вопросительный взгляд. Судя по всему, ничего нельзя было утаить от его пронзительных зеленых глаз. Между эрлом и Джастином возникло едва заметное молчаливое напряжение, но, если эрл и задавался вопросом, почему это его брат со своей молодой женой предпочитают спать в разных комнатах, вслух он не сказал ни слова. По крайней мере, Изабель ничего не слышала.
К счастью, в присутствии леди Розалин девушка чувствовала себя намного свободнее. Красивая, прямодушная и добрая хозяйка Сира сразу же отнеслась к Изабель как к родной сестре и постаралась сделать все возможное, чтобы девушка не испытывала ни смущения, ни волнения.
– Не позволяй Хью заговорить себя, милая, – посоветовала она, провожая Изабель в ее спальню. – Болдвины все довольно настойчивы, а Хью к тому же не может пропустить ни одной передряги. Если только есть возможность ввязаться в какую-нибудь переделку, он сделает это первым. Он вовсе не так серьезен и рассудителен, как сэр Александр и Джастин, впрочем, может, оно и к лучшему. Хотя, конечно, – быстро добавила она, с улыбкой взглянув на Изабель, – в серьезности и рассудительности нет ничего плохого. Джастин – превосходный человек, за исключением одного: он неисправимый трезвенник. Но не мне рассказывать тебе об этом, правда, дорогая? Скажи, ты очень его любишь?
Изабель и в самом деле все сильнее и сильнее любила Джастина, а потому, сидя перед весело потрескивающим камином, призналась обходительной леди Розалин и в своих чувствах к Джастину, и во всем остальном.
– Я даже не знаю, как это произошло, – с отчаянием проговорила она, опуская гудящую от усталости голову на руки. – Все время, пока Джастин ухаживал за Эвелиной, я любила его, и даже теперь, когда мне стало известно, что он обвенчался со мной, только чтобы сохранить за собой владения и… и приумножить свое состояние, я все равно люблю его. Эвелина была права, говоря, что сэр Джастин будет в ужасе, если узнает о моих чувствах к нему. Я просто глупа до невозможности.
– О нет, не говори так, – мягко пожурила ее леди Розалин, положив руку на ее плечо и стараясь успокоить. – Ты сейчас устала и расстроена и грустишь потому, что тебя силой увезли из дома. Тебе обидно, что пришлось так быстро обвенчаться, но ты вовсе не глупа. Я не могу объяснить, почему сэр Джастин предпочел поступить именно так, однако, ты можешь мне верить, он ни за что не обвенчался бы с тобой, будь он к тебе совершенно безразличен. Очень может быть, дорогая, что он любит тебя.
Но Изабель не могла в это поверить, хотя Джастин был с ней неизменно обходителен и галантен. И все же Изабель достаточно было бросить лишь один взгляд в зеркало, чтобы понять, что ее лицо, такое простое, не выдерживает никакого сравнения ни с красотой ее кузины, ни с породистостью леди Розалин, ни с хорошенькими личиками других женщин. Разумеется, такое лицо никак не могло внушить мужчине любовь или желание. Что же касается всего прочего… ну, о прочем Изабель старалась не задумываться и лишь полагала: самое лучшее, что могут сказать о ней люди, – что у нее доброе сердце. Конечно же, этого, даже вкупе с ее неукротимым темпераментом, едва ли достаточно, чтобы сделать ее желанной. Нельзя также забывать и о ее проклятой любви к математике и цифрам. Хотя талант Изабель приумножать доходы и подсчитывать прибыли никто не посмел бы оспорить, тем не менее, ни один мужчина не станет обсуждать подобное в светской беседе, особенно с молодой женщиной. Только ростовщики и торговцы, что вели дела с ее дядей, находили беседы с Изабель действительно занимательными и захватывающими, но они относились к такому типу мужчин, которых Изабель меньше всего на свете хотелось прельщать и очаровывать своим разговором. Ее муж – другое дело… Она страстно мечтала хоть чем-то привлечь и заинтересовать своего мужа, чтобы он пожелал ее столь же сильно, как, должно быть, желал Эвелину. Но ют как! – печально размышляла Изабель, отложив в сторону вышивание, за которым прилежно просидела целый час.
Днем, когда полуденная трапеза заканчивалась, и кушанья убирались со стола, в замке воцарялась умиротворенная тишина. В большой зале, где собирались дамы – посплетничать и заняться рукоделием, пока лучи солнца еще заливали залу сквозь высокие стрельчатые окна, – бесшумно сновали слуги, спокойно и без суеты занимаясь своим делом. Впрочем, так делалось все в Сире. Казалось, не только замок, но и весь город живет своей размеренной жизнью с точностью и предсказуемостью хорошо заведенных часов.
Изабель ждала Джастина, поскольку он просил ее об этом, как просил каждый день. В это время он обыкновенно отправлялся с ней на прогулку в один из садов или вдоль реки и объяснял это так:
– Нам следует получше узнать друг друга.
Это было восхитительное время для Изабель – ведь вот уже много лет она проводила свои дни, не выходя из дома дяди, к тому же ее муж был поистине приятным спутником и собеседником. Джастин ни разу не настоял на своих супружеских правах за ту неделю, что они прожили в Сире. Удивительно, но ему нравилось гулять с ней так же, как это делали когда-то ее родители, держась за руки и переплетя пальцы, а не просто предлагая даме свою руку в качестве неодушевленной опоры. В первый раз, когда он взял Изабель за руку, девушка так разволновалась, что ее ладонь стала предательски влажной, а пальцы так застыли, что руку едва не свело судорогой. Впрочем, Джастин, казалось, ничего не заметил, хотя слегка разжал свою ладонь, и спустя несколько минут Изабель привыкла к этому прикосновению и расслабилась. Иногда он слегка обнимал ее за плечи и целовал в щеку, и каждый раз делал это неожиданно, без всякого предупреждения, так что у Изабель не оставалось ни малейшего шанса успеть ответить ему. После поцелуя он как-то особенно тепло смотрел на нее.
Откинув голову на высокую спинку стула, Изабель принялась внимательно разглядывать потолок большой залы. Может пройти целый час, прежде чем Джастин вернется из деревни, куда он отправился вместе с сэром Кристианом и эрлом, но Изабель устала от рукоделия. Она, как ни странно, искренне скучала по своим тетрадям с подсчетами. Нет-нет, ей было отлично известно, что тетради и книги принадлежат ее дяде, однако за четыре долгих года, что она провела, склонившись над ними, они стали ей родными. Она знала почти все записи наизусть, от первой до последней, знала каждую кляксу, каждую вмятинку в кожаных переплетах. Она заполняла страницы столь старательно, подсчитывала колонки цифр как минимум по два раза, и… Господи, помилуй! Изабель резко выпрямилась, приложив ладонь ко лбу. Она просто спятила, да и только! Если бы Эвелина могла влезть сейчас в ее мысли, вот, наверное, хохотала бы! И была бы совершенно права. Очень может быть, что не пройдет и года, как она до смерти наскучит своему красивому мужу, утомит его своим занудством. Господи, помоги ей!
– Что-нибудь не так, миледи?
Изабель вздрогнула. Перед ней стояла леди Розалин со своим младшим сыном, лордом Фэрроном, на руках.
– О, нет… – пробормотала Изабель. – Я просто…„просто задумалась, вот и все.
– Ага… – протянула леди Розалин, усаживаясь рядом с ней. – Должно быть, я выглядела точно так же, когда грезила о Хью перед тем, как мы обвенчались. У нас очень утомительно протекало жениховство. Но, судя по всему, так оно происходит со всеми мужчинами из рода Болдвинов. Сэр Александр держал свою будущую жену пленницей несколько недель, прежде чем она согласилась выйти за него, вместе со всеми своими вдовьими владениями. Хью заставил меня три месяца пробыть в служанках у себя в поместье, пока мы не поженились, а Джастин похитил тебя. – Леди Розалин рассмеялась. – Бедняге Виллему одному удавалось быть настоящим джентльменом, но и он, в конце концов, женился на леди, которая решила, что ей нужен именно такой муж, благодарение Господу! Не то он так и остался бы холостяком.
Изабель тоже рассмеялась.
– Джастин рассказывал мне кое-что из этих историй. Пожалуй, мне еще повезло – по сравнению со всем, что пришлось выстрадать и тебе, и леди Лиллис.
– Да, это так, – согласилась леди Розалин. – Джастин всегда был самым рассудительным и обходительным всех братьев, особенно когда дело касалось женщин.
– Отец Хьюго тоже, кажется, очень добр, – заметила Изабель.
Услышав ее слова, Розалин покачала головой.
– Хьюго, как и его брат-близнец, любит женщин. Всех женщин, независимо от их возраста и внешности. Я не раз видела, как эти два негодника в мгновение ока очаровывали и молоденьких невинных девушек, и седых бабушек – и всего лишь при помощи обаятельной улыбки. Я никогда не сумею понять, как это Хьюго удается все эти годы соблюдать данные Церкви обеты. Временами он бывает еще несноснее, чем Хью.
Вспомнив внимательно-оценивающий взгляд отца Хьюго в монастыре, Изабель вынуждена была согласиться.
– А тебя все еще беспокоит, дорогая, почему Джастин женился на тебе? – поинтересовалась леди Розалин.
Улыбка исчезла с лица Изабель, и девушка потупилась.
– Да, – прошептала она. – Я знаю, что мне не следует так волноваться, ведь я могу дать ему все, что он потребует от меня. Просто я довольно часто вспоминаю о работе над счетами моего дяди. Будет приятно снова заняться полезным делом.
– Ты знакома с Джастином совсем недолго, не то, что я, – мягко молвила леди Розалин. – Однако если бы ты знала его так же давно, то поняла бы, что нужна ему не только для приумножения его состояния. Я еще ни разу не видела, чтобы он смотрел на какую-либо из женщин с такой нежностью и любовью, как смотрит на тебя. И мне еще не доводилось видеть его таким довольным и умиротворенным, хотя он и пытается умерить гнев на своего брата – моего мужа. Изабель вскинула голову.
– Пожалуй, он действительно сердится на сэра Хью. Они поссорились из-за меня?
– Нет-нет, не из-за тебя, но из-за некоторых дел, которые могли иметь отношение к тебе. Ведь ни одному мужчине не понравится, если его силой гонят под венец, не так ли?
Изабель ответила, нахмурившись:
– Кажется, он не возражал против венчания с Эвелиной – по крайней мере, до тех пор, пока она и мой дядя не сглупили и не оскорбили его. Если бы они повели себя умнее, он стал бы мужем Эвелины.
– Да неужели? – переспросила леди Розалин. – Не уверена, смогу ли я согласиться с тобой. Но давай больше не говорить об этом, потому как у меня нет никакого желания выяснять, можешь ли ты покраснеть еще сильнее. – Леди Розалин звонко рассмеялась оттого, что Изабель залилась еще более ярким румянцем. – Дорогая моя, если ты действительно так скучаешь по работе с цифрами, может быть, тебя развлекут мои счета? Я буду чрезвычайно рада, если ты сочтешь возможным заняться хоть некоторыми из них, ведь, хотя мне и нравится вести подсчеты, с тех пор, как родился малыш, у меня почти не остается на это времени. – Она улыбнулась, с любовью глядя на своего спящего сына. – Роберт, наш управляющий, на днях предложил мне возложить все заботы о Фэрроне на няньку, так представь, Хью едва не отхлестал его кнутом, хотя это была вполне разумная мысль. Ведь Кэтрин и Гарри еще маленькие, а Гален так и норовит напроказить, – леди Розалин вздохнула, – поэтому на дела Сира у меня почти не остается времени. Просто благословение Господне, что Хью с такой охотой помогает мне во всем.
– Значит, Роберт не спешит заняться делами сам?
– Ну, конечно же, он то и дело предлагает помочь и торопится сделать все и за всех, да благословит Господь его трудолюбивую душу, однако у него и без того хлопот полон рот – ведь ему приходится следить, чтобы Хью не попал в какую-нибудь передрягу. Было бы просто несправедливо, если б я засадила его еще и за подсчеты расходов и доходов. Пожалуй, мне следует предложить ему нанять надежного казначея, однако до сих пор я всегда сама занималась этим и никогда не нуждалась ни в чьей помощи. Так что, дорогая Изабель, любая помощь, которую ты могла бы оказать мне…
– О да, миледи, – поспешно откликнулась Изабель, – я буду только рада, если мне представится хоть малейшая возможность чем-то отплатить вам за вашу доброту ко мне.
Графиня Сирская ласково улыбнулась.
– Тогда отправляйся в кабинет, в котором мы работаем попеременно с мужем, и посмотри, что можно сделать с кипой бумаг. Считай, пока тебе не станет в тягость это занятие, но, как только работа утомит тебя, тут же откладывай все в сторону. Я разрешаю тебе работать там так часто и так долго, как ты того захочешь сама, – за исключением времени, когда в кабинете будет работать мой муж. Я знаю, твое общество будет весьма приятно ему, однако, бывает, он позволяет себе выражения, не положенные достойному христианину, и я никак не могу допустить, чтобы его слышала ты или любая другая высокородная леди.
Изабель с трудом поверила своему счастью. Она вскочила с места столь стремительно, что уронила свое вышивание.
– Благодарю, миледи, – с признательностью молвила она. – Есть ли среди счетов не терпящие отлагательства?
– Я задержалась с начислением ренты, – задумчиво отозвалась леди Розалин, – так же, как и с учетом поголовья скота. Только смотри, не притрагивайся к книгам с расходами на домашнее хозяйство – ими занимается Роберт и страшно ревнует, если в них заглядывает кто-нибудь из посторонних.
– Ты ведь скажешь Джастину, где я, если он вернется и примется искать меня?
Леди Розалин улыбнулась и кивнула.
– Обязательно скажу. Можешь не беспокоиться.
– Роберт, – обратился к управляющему сэр Хью, входя в свой рабочий кабинет со спящей дочерью на руках, – все в порядке. Вот только леди Кейт осмелилась уснуть, пока жители деревни выражали нам с ней свое восхищение. Можешь ты представить себе такую дерзость?
Положив перо, которым делал какие-то записи, управляющий поднялся из-за стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35