Он не отталкивал ее, он просто пытался сделать то, что считал лучшим для нее. Честный до мозга костей. Она положила ладонь на его щеку, чувствуя колючую щетину.
– Разве не я должна судить об этом? Разве у меня нет права выбора, когда речь идет о моем будущем?
– Элизабет… – с мукой в голосе произнес он.
– Вы все еще хотите жениться на мне?
Взгляд его зеленых глаз проник ей в душу.
– Больше всего на свете.
Это правда, читала она в его глазах. «Я ему нравлюсь». Она широко улыбнулась сквозь слезы:
– Тогда все решено.
Его взгляд опустился на ее губы, и Лиззи подумала, что Патрик хочет поцеловать ее, но вместо этого он отпустил ее и отошел назад.
– Я не могу жениться на вас, – тихо сказал он. – Это неправильно.
Она видела твердость в его глазах и понимала, что он уже принял решение. Где-то в глубине ее тела возник глухой гул, который с каждой минутой разрастался.
Лиззи всегда была тихой, неприхотливой. Серьезная, послушная девочка, которая чаще всего поступала так, как от нее ждали. Но сколько же можно прятаться в тени и спокойно наблюдать, как жизнь проходит мимо. Только не на этот раз. Сейчас она готова взять то, что хочет, и к чертям (скверные слова так и вырывались из ее души) последствия.
Она приняла вызов. Ее взгляд был таким же горячим и решительным, как и у него.
– Боюсь, не могу с вами согласиться.
Она пережила миг злорадного удовлетворения, видя, что легкая настороженность, появившаяся в его глазах, перешла в настоящую панику, когда она кинулась к двери, опустила защелку и повернулась к нему.
– Что вы делаете?
Она насмешливо выгнула бровь.
– А я думала, что это совершенно очевидно для мужчины с вашей проницательностью. – Она двинулась к нему. – Кажется, у нас разные мнения, и я думаю, будет лучше, чтобы нам не мешали, пока мы это выясняем.
Лиззи сбросила с плеч легкую шаль и кинула на лежанку, куда он сложил свои пожитки. Она бросила ему вызов. Победитель получает все. И в этой битве она проиграть не намерена.
Его горячий взгляд охватил ее всю, впитывая каждую клеточку ее тела, – особенно почти обнаженную грудь. Соски у нее затвердели от его внимательного взгляда.
Это платье действительно вызывающее. Но, судя по Тому, как его глаза упивались округлостями и глубокой ложбинкой между ними, нужно признать, что Элис, возможно, была права. Лиззи никогда не стать писаной красавицей, как ее кузина Флора, к примеру, но это не значит, что она не может быть соблазнительной.
– И как вы предлагаете нам это выяснять? – Голос у него был восхитительно хрипловатый.
Она улыбнулась с дьявольским блеском в глазах.
– Уверена, мы сможем что-нибудь придумать. – Она опустила взгляд, на заметный холм в его штанах.
Рот у нее внезапно пересох. Вся напускная храбрость куда-то пропала. Она была совсем не так уверена в себе, как притворялась.
Бессознательно Лиззи облизнула нижнюю губу. Выступающий холм еще увеличился в размере, если только это возможно. Кажется, его что-то мучает, но Элизабет обнаружила, что становится безжалостной, когда хочет этого мужчину.
Лиззи медленно приблизилась к нему, наслаждаясь тем, как его тело напрягается при ее приближении, а внимательный хищный взгляд следит за каждым ее движением. Ей стало жарко. Впервые в жизни она ощутила силу желанной женщины. Это придавало ей отваги.
Она плотно прижалась к нему. Жар от соприкосновения удивил их обоих. Ей нравилось ощущение его твердого тела, нравилось чувствовать выпуклые мышцы.
Он застонал как от боли.
– Вы не понимаете, что делаете.
Голос у него стал какой-то немного неестественный. Сильные мускулы рук и плеч напряглись. Она вздернула подбородок. Его глаза впились в ее глаза, горячие и полные страсти.
– Пути назад не будет. Если вы станете моей, я вас больше не отпущу.
Сердце ее сжалось от его властного тона.
Она обняла его за шею и встала на цыпочки – он действительно ужасно высокий, – ее тело тянулось к нему. Все очевиднее становилось их обоюдное желание.
Это невозможно было отрицать – ее твердые соски упираются в его грудь, его восставший член – в ее живот. И жар. Столько жара. От него они, кажется, плавятся.
– Согласна, – сказала она. – Я не хочу отступать. Хочу только тебя. – Она покрыла мелкими поцелуями его лицо, наслаждаясь солоноватым вкусом его кожи и ощущением колкого подбородка на своих губах. Ей хотелось вдыхать его. Поглощать его. Лизнуть каждый дюйм его сильного тела.
Его сердце колотилось у ее сердца, и она знала, что он тоже с трудом держит себя в узде.
Она продолжала целовать его, пока не дошла до чувствительного места под ухом.
Он покачнулся, но все еще не касался ее. Сила воли, выдержка у него была завидная, но и у нее тоже – и наконец она обнаружила слабое место в стальной броне своего грозного воина. Теперь она не намерена отступать.
Она потерлась еще немного об него, водя сосками по его груди, трение вызвало приятное ощущение в животе, между ног. Она закрыла глаза, погружаясь в волну жара и неги, ощущая настойчивое желание.
Его мощный член, прижимающийся к ней, дразнил ее. Ее губы блуждали возле его уха, и она произнесла свои порочные мысли вслух:
– Я хочу, чтобы ты был во мне.
Вот оно. Он в ответ мог только прошептать:
– Что же ты делаешь, Элизабет…
И впился в нее хищным поцелуем. Поцелуем, который проник в ее душу, полностью захватил ее. Не теряя больше времени, он подхватил ее и понес на постель.
Глава 14
Его тело пылало. Патрик никогда в жизни не был так возбужден. Его скромная милая маленькая Лиззи превратилась в настоящую соблазнительницу. Она замыслила покорить его. Черт, она уже сделала это.
Все его благородные намерения забыты в один миг.
«Я хочу, чтобы ты был во мне».
Он тогда чуть сразу не кончил, все его тело дошло до предела, когда она соблазнительно прижалась к нему. Его самообладание разлетелось на куски. Он мог думать только об одном – бросить ее на постель, раздвинуть ей ноги и входить в нее до тех пор, пока наконец не утихомирятся демоны, ревущие в его голове. Пока сильные мучительные эмоции, вырвавшиеся на свободу от ее нежного прикосновения, не оставят его. Пока не прекратится жжение в его груди.
«Она любит меня». Боже. Не может он принять ее любовь! Слишком велика ответственность. Он только ранит ее. Но на один безумный миг ее щедрый дар невыразимо тронул, покорил его. Он был почти… счастлив.
Его поцелуй был жестким, как наказание за то, что она вызвала у него такие чувства. Он был в отчаянии. Потерял контроль. Никогда еще он не испытывал такого непереносимого желания. Она нужна ему. Как умирающему от голода нужна еда. Как умирающему нужно отпущение грехов. Сейчас. Пока все не пошло к чертям. Пока она не передумала.
Хотя это ей, кажется, не грозит. Она решила не отступать ни на шаг, завоевывая его. Ощущение ее сладкого шелковистого языка, соприкасающегося с его языком, самозабвенно изучающим его рот, доводило его до неистовства.
Он пил ее. Ее жар. Ее сладость. Господи, он не мог насытиться. Его язык кружил вокруг ее языка, извиваясь в волнующем ритме, который как эхо повторял пульсацию его возбужденного члена, когда он нес ее к постели.
Она тихо вскрикивала от наслаждения, и это только усиливало его желание. Ее ягодицы давили на тяжелую головку его члена, когда он держал ее, и ему казалось, будто он сейчас взорвется. Соблазн обвить свою талию ее ногами и войти в ее жар был почти непреодолим. Было бы так просто задрать ее юбки и подставить руку под ее бархатистые обнаженные ягодицы, поднять ее, и он бы погружался в нее все глубже и глубже.
Что за черт, что же с ним такое? Он ведет себя как настоящий варвар.
Он и есть варвар. Ему хочется довести ее до того, чтобы она не могла больше думать ни о ком, кроме него.
Патрик прервал поцелуй, чтобы поудобнее уложить ее, заставляя себя не спешить, обуздывая зверя, который бушевал в нем. Он быстро разделся и лег рядом с ней.
Мягкое давление ее тела, вытянувшегося рядом с ним, – это было уж слишком. Ему хотелось погрузиться в нее, почувствовать, как нежная плоть окутывает его в целительном объятии. Не в состоянии больше ни секунды медлить, он подсунул ладони под ее талию, обнял за бедра, чувствуя все очаровательные изгибы сквозь тонкую ткань платья.
Он чувствовал себя как ребенок, дорвавшийся до сладостей. Он не знал, с чего начать, но готов был съесть все, до последней крошки. Она растаяла бы в его рту. Растеклась бы теплым сладким сиропом.
Он взял ее груди в ладони. Нежные, округлые, упругие, они оказались еще более роскошными, чем он себе воображал, – а он много чего воображал в ту последнюю ночь, когда волнение в чреслах становилось невыносимым.
А она ласкала себя, раздетая донага, думая о нем? Он сжал челюсти, чтобы победить волнение при мысли об этом.
Он провел губами по ее подбородку, вниз по шее – кожа нежная и сладкая, как сливки.
– Господи, какая ты вкусная, – пробормотал он, и его язык, дразня, скользнул по краю ее корсажа. – Мне хочется облизать тебя всю. – Он поднес ее груди к своему лицу и уткнулся в них носом, вдыхая теплый женский аромат в глубокой расселине. – Твои маленькие тугие соски. – Он внимательно посмотрел ей в глаза. – Нежная кожа на твоих бедрах.
Глаза у нее загорелись желанием, а потом в них появилось другое выражение, более опасное… любопытство. Эта женщина одолевает его.
Она подвигалась немного в его руках, ее нетерпение только разожгло его голод.
Его пальцы занялись завязками платья, ослабляя их, чтобы можно было спустить его с плеч и поднять ее грудь над корсетом, наконец открывая ее обнаженную грудь его жадному взору.
Он прерывисто задышал. Ему нравились груди – большие, маленькие, всякие, – но груди Элизабет – это зрелище особое. Лишающее рассудка. Как будто говорящее – спрячь в них лицо и останься там навсегда. Эротическая фантазия любого мужчины. Роскошные и круглые, твердые и высокие, увенчанные маленькими сосками, такими же розовыми, как и ее губы.
– Ты прекрасна, – хрипло произнес он.
Он боялся касаться ее. Фарфоровая кожа выглядела такой нежной – слишком тонкой для его больших грубых рук. Но он не мог устоять. Он взял ее груди в ладони и застонал, ощутив теплую шелковистую кожу в своей грубоватой, твердой руке.
Она не остановила его, только задрожала. Выгибаясь дугой, ближе к его ладони, ближе к его губам, запустив пальцы в его волосы и приближая к себе его голову. Он начал целовать ее – сначала нежно, легко водя губами по ее гладкой нежной сливочной коже, наслаждаясь ее вкусом. Он коснулся языком ее соска, своим горячим дыханием усиливая ее удовольствие.
Он сдержал себя. Черт, он может взорваться уже от одного ее вида.
Он больше не мог ждать и взял розовую жемчужинку в рот. Лиззи застонала, низкий горловой звук подействовал на него самым примитивным способом. Господи, она созрела. Как сочный персик, в который ему не терпится впиться зубами.
Он целовал ее все жестче. Глубже. Водил языком по ее соску, поднимая рукой ее юбку.
Она была так неимоверно отзывчива. Его рука скользнула между ее бедер. Его пальцы коснулись ее женской сути, и он вздрогнул, все его тело жаждало ощутить это влажное тепло. Такое неимоверно готовое.
Ничего ему так не хотелось, как раздеть ее донага и наслаждаться каждым дюймом ее тела. Прижиматься к ней губами и языком, пока она не сойдет с ума от наслаждения. Но это может подождать; у них впереди вся жизнь, чтобы изучать язык страсти. Хоть она и проявила предусмотрительность, закрыв дверь на задвижку, его люди могут вернуться в любую минуту или начнут искать ее.
Он подразнил ее пальцами, пока ее бедра не начали прижиматься к его руке. Пока она тихо не застонала от нетерпения. Она хваталась за его плечи, за руки, прижимала его к себе, умоляя.
Он взял в рот ее сосок и, когда почувствовал, что она готова растаять от его ласк, глубоко втянул его в рот и нажал пальцем на самое сокровенное место. Она закричала, выгибаясь навстречу его рту, а ее тело сжало его палец.
Он не мог отвести глаз от ее лица. Она была так прекрасна сейчас, что у него сердце заболело. Голова запрокинута. Щеки пылают. Губы приоткрыты. Его желание достигло своего предела.
Он не может больше ждать ни минуты. Он должен быть в ней.
Ее глаза расширились.
Не успела она подумать, как он надвинулся на нее, водя чувствительной головкой в ее влажной жаре. Он застонал, содрогаясь всем телом. Он стиснул зубы, борясь с желанием проникнуть вглубь. Избавиться от невыносимого давления. Она была такая влажная, что для него было убийственно двигаться медленно. Он слишком долго ждал этого момента.
– Пожалуйста, – прошептала она, глядя ему в глаза, как бы читая его мысли. – Ты мне нужен сейчас.
Совершенно незнакомое чувство охватило его. Он только знал, что потребность в этой женщине не имеет ничего общего с низкой похотью. Она была последней надеждой умирающего от жажды.
Он обхватил ее ноги снизу и приготовился войти в нее. И начал медленно продвигаться внутрь.
Он стонал от слишком сильного наслаждения. Ее тело обхватило его как бархатная перчатка.
– Господи, ты невероятная.
Просто созданная для наслаждения, для изощренных любовных ласк. Погрузиться в нее полностью, войти до конца – эта мысль дразнила его.
Но ему нужно беречь ее невинность. Хотя ее поведение удивило его. Неопытная, да, но невинная? Она не испытала шока, как невинная девушка. Не было страха. Не было боли.
Она подняла бедра, вынуждая его войти глубже, и все его тело сжалось, он все еще пытался сдержаться. Он такой большой, а она такая маленькая. Но в выражении ее лица ничто не говорила о том, что ей больно. Глаза у нее были полузакрыты, затуманены страстью.
– Я не хочу сделать тебе больно.
Она распахнула глаза, их взгляды встретились. Он заметил выражение восторга, прежде чем она произнесла:
– Я хочу тебя, Патрик.
Было что-то в ее голосе такое… Он медленно проникал в нее, пока не достиг точки, когда уже нельзя повернуть назад. Не сводя с нее взгляда, он вошел глубже, и ее тело приняло его без сопротивления.
Она вскрикнула, но не от боли, а от наслаждения.
Он помедлил, удивленный, но когда она подвигала бедрами, его захватил такой вихрь наслаждения, что все остальное уже не имело значения.
Лиззи ослабела от горячей страсти, ее тело извивалось под его искусными пальцами – и его ртом. Она никогда не думала, что груди у нее такие чувствительные, но когда он обхватил ее сосок губами, жаркий поток удовольствия захлестнул ее.
Но это было ничто по сравнению с тем, что она ощутила, когда он вошел в нее.
Она должны была признать – когда увидела его нагим, у нее мелькнуло сомнение. Он крупный мужчина. Его орган, толстый и длинный, раза в два больше, чем у Джона, – а тот сделал ей сначала больно.
Джон. Надо бы сказать ему…
Но все мысли исчезли, когда он нащупал ее самое чувствительное место. Ей хотелось ощущать его в своем теле.
Любить его. Доставлять ему удовольствие и получать удовольствие от него.
Когда она уже не могла больше выдерживать мучительное наслаждение, он вошел в нее, медленно и осторожно.
Ее тело приняло его так, словно ждало его всю жизнь.
Возможно, так и было.
Господи, как же она чувствует его. Его твердый как камень член, пульсирующий в ней.
И вдруг он остановился.
Он понял.
Она все время собиралась рассказать ему, но времени не было. В глазах мелькнул испуг.
А что, если он не захочет ее? Их глаза встретились, и она прочитала удивление в его глазах. Молчаливый вопрос. Но не обвинение. Не злость.
Теплая сверкающая волна признательности затопила ее. Последний барьер между ними исчез. Лиззи полностью отдалась ощущениям.
Он вошел в нее. Сначала медленно. Длинные медленные толчки. Ее тело обхватило его – пытаясь удержать.
Он снова стал целовать ее. В губы. В грудь. Покусывать ее соски. Он довел ее до неистовства. До неведомой ей прежде вершины.
Она вцепилась в него, как будто намереваясь больше никогда не отпускать. Ее руки блуждали по его горячей коже, по выпуклым мышцам на руках и груди. Боже! Как ей нравилось это ощущение его твердого мощного тела на ней… в ней.
– Сильнее, – призывала она. – Не сдерживайся.
Его глаза потемнели от страсти.
– Не могу. Я сделаю тебе больно.
– Нет! – Она обхватила его, прижимая к себе. – Пожалуйста…
Он снова погрузился в нее, не сводя с нее глаз, когда проник в самую глубину. Снова и снова. Все быстрее.
Он был восхитителен. Всю свою силу, весь свой пыл он отдавал ей.
Их неистовое крещендо достигло своего пика. Любовь, которую она испытывала к этому восхитительному мужчине, превратилась в момент чувственного блаженства.
Это было волшебно.
Это была любовь. То, что случилось у нее когда-то с Джоном Монтгомери, не шло ни в какое сравнение с тем, что она почувствовала в объятиях Патрика. Не простое наслаждение, а близость. Эмоциональный союз, отчего она ощущала все так остро. Каждое прикосновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Разве не я должна судить об этом? Разве у меня нет права выбора, когда речь идет о моем будущем?
– Элизабет… – с мукой в голосе произнес он.
– Вы все еще хотите жениться на мне?
Взгляд его зеленых глаз проник ей в душу.
– Больше всего на свете.
Это правда, читала она в его глазах. «Я ему нравлюсь». Она широко улыбнулась сквозь слезы:
– Тогда все решено.
Его взгляд опустился на ее губы, и Лиззи подумала, что Патрик хочет поцеловать ее, но вместо этого он отпустил ее и отошел назад.
– Я не могу жениться на вас, – тихо сказал он. – Это неправильно.
Она видела твердость в его глазах и понимала, что он уже принял решение. Где-то в глубине ее тела возник глухой гул, который с каждой минутой разрастался.
Лиззи всегда была тихой, неприхотливой. Серьезная, послушная девочка, которая чаще всего поступала так, как от нее ждали. Но сколько же можно прятаться в тени и спокойно наблюдать, как жизнь проходит мимо. Только не на этот раз. Сейчас она готова взять то, что хочет, и к чертям (скверные слова так и вырывались из ее души) последствия.
Она приняла вызов. Ее взгляд был таким же горячим и решительным, как и у него.
– Боюсь, не могу с вами согласиться.
Она пережила миг злорадного удовлетворения, видя, что легкая настороженность, появившаяся в его глазах, перешла в настоящую панику, когда она кинулась к двери, опустила защелку и повернулась к нему.
– Что вы делаете?
Она насмешливо выгнула бровь.
– А я думала, что это совершенно очевидно для мужчины с вашей проницательностью. – Она двинулась к нему. – Кажется, у нас разные мнения, и я думаю, будет лучше, чтобы нам не мешали, пока мы это выясняем.
Лиззи сбросила с плеч легкую шаль и кинула на лежанку, куда он сложил свои пожитки. Она бросила ему вызов. Победитель получает все. И в этой битве она проиграть не намерена.
Его горячий взгляд охватил ее всю, впитывая каждую клеточку ее тела, – особенно почти обнаженную грудь. Соски у нее затвердели от его внимательного взгляда.
Это платье действительно вызывающее. Но, судя по Тому, как его глаза упивались округлостями и глубокой ложбинкой между ними, нужно признать, что Элис, возможно, была права. Лиззи никогда не стать писаной красавицей, как ее кузина Флора, к примеру, но это не значит, что она не может быть соблазнительной.
– И как вы предлагаете нам это выяснять? – Голос у него был восхитительно хрипловатый.
Она улыбнулась с дьявольским блеском в глазах.
– Уверена, мы сможем что-нибудь придумать. – Она опустила взгляд, на заметный холм в его штанах.
Рот у нее внезапно пересох. Вся напускная храбрость куда-то пропала. Она была совсем не так уверена в себе, как притворялась.
Бессознательно Лиззи облизнула нижнюю губу. Выступающий холм еще увеличился в размере, если только это возможно. Кажется, его что-то мучает, но Элизабет обнаружила, что становится безжалостной, когда хочет этого мужчину.
Лиззи медленно приблизилась к нему, наслаждаясь тем, как его тело напрягается при ее приближении, а внимательный хищный взгляд следит за каждым ее движением. Ей стало жарко. Впервые в жизни она ощутила силу желанной женщины. Это придавало ей отваги.
Она плотно прижалась к нему. Жар от соприкосновения удивил их обоих. Ей нравилось ощущение его твердого тела, нравилось чувствовать выпуклые мышцы.
Он застонал как от боли.
– Вы не понимаете, что делаете.
Голос у него стал какой-то немного неестественный. Сильные мускулы рук и плеч напряглись. Она вздернула подбородок. Его глаза впились в ее глаза, горячие и полные страсти.
– Пути назад не будет. Если вы станете моей, я вас больше не отпущу.
Сердце ее сжалось от его властного тона.
Она обняла его за шею и встала на цыпочки – он действительно ужасно высокий, – ее тело тянулось к нему. Все очевиднее становилось их обоюдное желание.
Это невозможно было отрицать – ее твердые соски упираются в его грудь, его восставший член – в ее живот. И жар. Столько жара. От него они, кажется, плавятся.
– Согласна, – сказала она. – Я не хочу отступать. Хочу только тебя. – Она покрыла мелкими поцелуями его лицо, наслаждаясь солоноватым вкусом его кожи и ощущением колкого подбородка на своих губах. Ей хотелось вдыхать его. Поглощать его. Лизнуть каждый дюйм его сильного тела.
Его сердце колотилось у ее сердца, и она знала, что он тоже с трудом держит себя в узде.
Она продолжала целовать его, пока не дошла до чувствительного места под ухом.
Он покачнулся, но все еще не касался ее. Сила воли, выдержка у него была завидная, но и у нее тоже – и наконец она обнаружила слабое место в стальной броне своего грозного воина. Теперь она не намерена отступать.
Она потерлась еще немного об него, водя сосками по его груди, трение вызвало приятное ощущение в животе, между ног. Она закрыла глаза, погружаясь в волну жара и неги, ощущая настойчивое желание.
Его мощный член, прижимающийся к ней, дразнил ее. Ее губы блуждали возле его уха, и она произнесла свои порочные мысли вслух:
– Я хочу, чтобы ты был во мне.
Вот оно. Он в ответ мог только прошептать:
– Что же ты делаешь, Элизабет…
И впился в нее хищным поцелуем. Поцелуем, который проник в ее душу, полностью захватил ее. Не теряя больше времени, он подхватил ее и понес на постель.
Глава 14
Его тело пылало. Патрик никогда в жизни не был так возбужден. Его скромная милая маленькая Лиззи превратилась в настоящую соблазнительницу. Она замыслила покорить его. Черт, она уже сделала это.
Все его благородные намерения забыты в один миг.
«Я хочу, чтобы ты был во мне».
Он тогда чуть сразу не кончил, все его тело дошло до предела, когда она соблазнительно прижалась к нему. Его самообладание разлетелось на куски. Он мог думать только об одном – бросить ее на постель, раздвинуть ей ноги и входить в нее до тех пор, пока наконец не утихомирятся демоны, ревущие в его голове. Пока сильные мучительные эмоции, вырвавшиеся на свободу от ее нежного прикосновения, не оставят его. Пока не прекратится жжение в его груди.
«Она любит меня». Боже. Не может он принять ее любовь! Слишком велика ответственность. Он только ранит ее. Но на один безумный миг ее щедрый дар невыразимо тронул, покорил его. Он был почти… счастлив.
Его поцелуй был жестким, как наказание за то, что она вызвала у него такие чувства. Он был в отчаянии. Потерял контроль. Никогда еще он не испытывал такого непереносимого желания. Она нужна ему. Как умирающему от голода нужна еда. Как умирающему нужно отпущение грехов. Сейчас. Пока все не пошло к чертям. Пока она не передумала.
Хотя это ей, кажется, не грозит. Она решила не отступать ни на шаг, завоевывая его. Ощущение ее сладкого шелковистого языка, соприкасающегося с его языком, самозабвенно изучающим его рот, доводило его до неистовства.
Он пил ее. Ее жар. Ее сладость. Господи, он не мог насытиться. Его язык кружил вокруг ее языка, извиваясь в волнующем ритме, который как эхо повторял пульсацию его возбужденного члена, когда он нес ее к постели.
Она тихо вскрикивала от наслаждения, и это только усиливало его желание. Ее ягодицы давили на тяжелую головку его члена, когда он держал ее, и ему казалось, будто он сейчас взорвется. Соблазн обвить свою талию ее ногами и войти в ее жар был почти непреодолим. Было бы так просто задрать ее юбки и подставить руку под ее бархатистые обнаженные ягодицы, поднять ее, и он бы погружался в нее все глубже и глубже.
Что за черт, что же с ним такое? Он ведет себя как настоящий варвар.
Он и есть варвар. Ему хочется довести ее до того, чтобы она не могла больше думать ни о ком, кроме него.
Патрик прервал поцелуй, чтобы поудобнее уложить ее, заставляя себя не спешить, обуздывая зверя, который бушевал в нем. Он быстро разделся и лег рядом с ней.
Мягкое давление ее тела, вытянувшегося рядом с ним, – это было уж слишком. Ему хотелось погрузиться в нее, почувствовать, как нежная плоть окутывает его в целительном объятии. Не в состоянии больше ни секунды медлить, он подсунул ладони под ее талию, обнял за бедра, чувствуя все очаровательные изгибы сквозь тонкую ткань платья.
Он чувствовал себя как ребенок, дорвавшийся до сладостей. Он не знал, с чего начать, но готов был съесть все, до последней крошки. Она растаяла бы в его рту. Растеклась бы теплым сладким сиропом.
Он взял ее груди в ладони. Нежные, округлые, упругие, они оказались еще более роскошными, чем он себе воображал, – а он много чего воображал в ту последнюю ночь, когда волнение в чреслах становилось невыносимым.
А она ласкала себя, раздетая донага, думая о нем? Он сжал челюсти, чтобы победить волнение при мысли об этом.
Он провел губами по ее подбородку, вниз по шее – кожа нежная и сладкая, как сливки.
– Господи, какая ты вкусная, – пробормотал он, и его язык, дразня, скользнул по краю ее корсажа. – Мне хочется облизать тебя всю. – Он поднес ее груди к своему лицу и уткнулся в них носом, вдыхая теплый женский аромат в глубокой расселине. – Твои маленькие тугие соски. – Он внимательно посмотрел ей в глаза. – Нежная кожа на твоих бедрах.
Глаза у нее загорелись желанием, а потом в них появилось другое выражение, более опасное… любопытство. Эта женщина одолевает его.
Она подвигалась немного в его руках, ее нетерпение только разожгло его голод.
Его пальцы занялись завязками платья, ослабляя их, чтобы можно было спустить его с плеч и поднять ее грудь над корсетом, наконец открывая ее обнаженную грудь его жадному взору.
Он прерывисто задышал. Ему нравились груди – большие, маленькие, всякие, – но груди Элизабет – это зрелище особое. Лишающее рассудка. Как будто говорящее – спрячь в них лицо и останься там навсегда. Эротическая фантазия любого мужчины. Роскошные и круглые, твердые и высокие, увенчанные маленькими сосками, такими же розовыми, как и ее губы.
– Ты прекрасна, – хрипло произнес он.
Он боялся касаться ее. Фарфоровая кожа выглядела такой нежной – слишком тонкой для его больших грубых рук. Но он не мог устоять. Он взял ее груди в ладони и застонал, ощутив теплую шелковистую кожу в своей грубоватой, твердой руке.
Она не остановила его, только задрожала. Выгибаясь дугой, ближе к его ладони, ближе к его губам, запустив пальцы в его волосы и приближая к себе его голову. Он начал целовать ее – сначала нежно, легко водя губами по ее гладкой нежной сливочной коже, наслаждаясь ее вкусом. Он коснулся языком ее соска, своим горячим дыханием усиливая ее удовольствие.
Он сдержал себя. Черт, он может взорваться уже от одного ее вида.
Он больше не мог ждать и взял розовую жемчужинку в рот. Лиззи застонала, низкий горловой звук подействовал на него самым примитивным способом. Господи, она созрела. Как сочный персик, в который ему не терпится впиться зубами.
Он целовал ее все жестче. Глубже. Водил языком по ее соску, поднимая рукой ее юбку.
Она была так неимоверно отзывчива. Его рука скользнула между ее бедер. Его пальцы коснулись ее женской сути, и он вздрогнул, все его тело жаждало ощутить это влажное тепло. Такое неимоверно готовое.
Ничего ему так не хотелось, как раздеть ее донага и наслаждаться каждым дюймом ее тела. Прижиматься к ней губами и языком, пока она не сойдет с ума от наслаждения. Но это может подождать; у них впереди вся жизнь, чтобы изучать язык страсти. Хоть она и проявила предусмотрительность, закрыв дверь на задвижку, его люди могут вернуться в любую минуту или начнут искать ее.
Он подразнил ее пальцами, пока ее бедра не начали прижиматься к его руке. Пока она тихо не застонала от нетерпения. Она хваталась за его плечи, за руки, прижимала его к себе, умоляя.
Он взял в рот ее сосок и, когда почувствовал, что она готова растаять от его ласк, глубоко втянул его в рот и нажал пальцем на самое сокровенное место. Она закричала, выгибаясь навстречу его рту, а ее тело сжало его палец.
Он не мог отвести глаз от ее лица. Она была так прекрасна сейчас, что у него сердце заболело. Голова запрокинута. Щеки пылают. Губы приоткрыты. Его желание достигло своего предела.
Он не может больше ждать ни минуты. Он должен быть в ней.
Ее глаза расширились.
Не успела она подумать, как он надвинулся на нее, водя чувствительной головкой в ее влажной жаре. Он застонал, содрогаясь всем телом. Он стиснул зубы, борясь с желанием проникнуть вглубь. Избавиться от невыносимого давления. Она была такая влажная, что для него было убийственно двигаться медленно. Он слишком долго ждал этого момента.
– Пожалуйста, – прошептала она, глядя ему в глаза, как бы читая его мысли. – Ты мне нужен сейчас.
Совершенно незнакомое чувство охватило его. Он только знал, что потребность в этой женщине не имеет ничего общего с низкой похотью. Она была последней надеждой умирающего от жажды.
Он обхватил ее ноги снизу и приготовился войти в нее. И начал медленно продвигаться внутрь.
Он стонал от слишком сильного наслаждения. Ее тело обхватило его как бархатная перчатка.
– Господи, ты невероятная.
Просто созданная для наслаждения, для изощренных любовных ласк. Погрузиться в нее полностью, войти до конца – эта мысль дразнила его.
Но ему нужно беречь ее невинность. Хотя ее поведение удивило его. Неопытная, да, но невинная? Она не испытала шока, как невинная девушка. Не было страха. Не было боли.
Она подняла бедра, вынуждая его войти глубже, и все его тело сжалось, он все еще пытался сдержаться. Он такой большой, а она такая маленькая. Но в выражении ее лица ничто не говорила о том, что ей больно. Глаза у нее были полузакрыты, затуманены страстью.
– Я не хочу сделать тебе больно.
Она распахнула глаза, их взгляды встретились. Он заметил выражение восторга, прежде чем она произнесла:
– Я хочу тебя, Патрик.
Было что-то в ее голосе такое… Он медленно проникал в нее, пока не достиг точки, когда уже нельзя повернуть назад. Не сводя с нее взгляда, он вошел глубже, и ее тело приняло его без сопротивления.
Она вскрикнула, но не от боли, а от наслаждения.
Он помедлил, удивленный, но когда она подвигала бедрами, его захватил такой вихрь наслаждения, что все остальное уже не имело значения.
Лиззи ослабела от горячей страсти, ее тело извивалось под его искусными пальцами – и его ртом. Она никогда не думала, что груди у нее такие чувствительные, но когда он обхватил ее сосок губами, жаркий поток удовольствия захлестнул ее.
Но это было ничто по сравнению с тем, что она ощутила, когда он вошел в нее.
Она должны была признать – когда увидела его нагим, у нее мелькнуло сомнение. Он крупный мужчина. Его орган, толстый и длинный, раза в два больше, чем у Джона, – а тот сделал ей сначала больно.
Джон. Надо бы сказать ему…
Но все мысли исчезли, когда он нащупал ее самое чувствительное место. Ей хотелось ощущать его в своем теле.
Любить его. Доставлять ему удовольствие и получать удовольствие от него.
Когда она уже не могла больше выдерживать мучительное наслаждение, он вошел в нее, медленно и осторожно.
Ее тело приняло его так, словно ждало его всю жизнь.
Возможно, так и было.
Господи, как же она чувствует его. Его твердый как камень член, пульсирующий в ней.
И вдруг он остановился.
Он понял.
Она все время собиралась рассказать ему, но времени не было. В глазах мелькнул испуг.
А что, если он не захочет ее? Их глаза встретились, и она прочитала удивление в его глазах. Молчаливый вопрос. Но не обвинение. Не злость.
Теплая сверкающая волна признательности затопила ее. Последний барьер между ними исчез. Лиззи полностью отдалась ощущениям.
Он вошел в нее. Сначала медленно. Длинные медленные толчки. Ее тело обхватило его – пытаясь удержать.
Он снова стал целовать ее. В губы. В грудь. Покусывать ее соски. Он довел ее до неистовства. До неведомой ей прежде вершины.
Она вцепилась в него, как будто намереваясь больше никогда не отпускать. Ее руки блуждали по его горячей коже, по выпуклым мышцам на руках и груди. Боже! Как ей нравилось это ощущение его твердого мощного тела на ней… в ней.
– Сильнее, – призывала она. – Не сдерживайся.
Его глаза потемнели от страсти.
– Не могу. Я сделаю тебе больно.
– Нет! – Она обхватила его, прижимая к себе. – Пожалуйста…
Он снова погрузился в нее, не сводя с нее глаз, когда проник в самую глубину. Снова и снова. Все быстрее.
Он был восхитителен. Всю свою силу, весь свой пыл он отдавал ей.
Их неистовое крещендо достигло своего пика. Любовь, которую она испытывала к этому восхитительному мужчине, превратилась в момент чувственного блаженства.
Это было волшебно.
Это была любовь. То, что случилось у нее когда-то с Джоном Монтгомери, не шло ни в какое сравнение с тем, что она почувствовала в объятиях Патрика. Не простое наслаждение, а близость. Эмоциональный союз, отчего она ощущала все так остро. Каждое прикосновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31