Оливия понятия не имела, что творила с мужчиной. С ним. И если она сейчас не уйдет, он покажет ей это.
* * *
Оливия почувствовала, куда именно он посмотрел. Туда, где ночная рубашка плотнее всего обтягивала ее тело. Сладостные ощущения возникли в груди, и это заставило ее улыбнуться, несмотря на владевшее ею раздражение.
Эта беседа была похожа на одну из перебранок, которые Оливия никогда не выигрывала. Возможно, ей удастся как-то шуткой вывести его из состояния раздражения. Пошутить по поводу его одежды? Нет, так можно намекнуть на бедность. Она перебрала возможные темы и не нашла ни одной, которая подходила бы к этой ситуации.
– Вам пора отправляться в вашу комнату, миледи, – сказал Майкл, поднимаясь с кресла.
Он был прав. Ее и без того хрупкой репутации не принесет ничего хорошего, если кто-то в столь поздний час обнаружит ее здесь вместе с ним.
– Хорошо. А пока я буду спать, вы будете ходить всю ночь вокруг, чтобы удостовериться в том, что поблизости нет никого?
– Да. Внутри и снаружи.
– Могу поручиться, что вы сумеете притвориться статуей и напугать кого угодно. – Вот наконец родилась та шутка, которая может заставить его улыбнуться.
Однако он не улыбнулся и даже не ответил. Он стоял словно каменное изваяние. Когда Оливия сделала к нему шаг, он отступил и поднял руку ко лбу.
У него болит голова? Она не собиралась его спрашивать об этом, ибо он отчитает ее и за это. Ладно, она откажется от попытки заставить его улыбнуться.
Оливия снова подошла к столу, проверила крышку на чернильнице. Завтра она завоюет расположение Майкла какой-нибудь вкусностью на завтрак, и он не будет таким хмурым.
Гаррет пересек комнату и подошел к ней. Когда он взялся за дверную ручку, Оливия поняла, что он всего лишь хотел открыть для нее дверь.
Она почувствовала себя так же тоскливо, как рано поутру чувствовала себя ее судомойка. Если бы он посмотрел на неё, пожелал бы спокойной ночи. Если бы он улыбнулся, она ушла бы, зная, что он больше не дуется на нее.
– Вы служили в охране? Кого вы охраняли? Когда вы находили время для сна?
– Я служил Англии, миледи. Я спал, когда позволяли обстоятельства.
– Какую униформу вы носили? – Она смотрела на него как на произведение искусства. Чем он в какой-то степени и был. Она пыталась представить его одетым в более яркие цвета, чем черная шинель и поношенные ботинки. – Но что бы вы ни носили, я не сомневаюсь, что женщины находили вас неотразимым. – Она подняла руку, дотронулась до шрама на его щеке и вздрогнула, ощутив ток, исходящий от него. – Этот маленький шрам и ваше ухо помогают понять, что ваша униформа нечто большее, чем просто комплект одежды.
– В ваших интересах вернуться в вашу комнату, Оливия. – Говоря это, Майкл оттолкнул ее руку от своего уха. Оливия взяла свечу, но затем поставила ее снова на стол рядом с чернильницей. Ей страшно не понравился тон его голоса, словно она довела Гаррета до точки. Но это как раз он довел ее до точки.
– Я собиралась покинуть кабинет, пока вы не начали мной командовать. Пожалуй, я останусь здесь и напишу письмо.
– О нет, вы не останетесь. – Он надвигался на нее до тех пор, пока она не оказалась прижатой. к стене рядом с дверью.
– Вам никто не говорил, что с огнем позволительно играть только на кухне?
Его поцелуй был безжалостным. Эта была единственная мысль. Далее пошли сплошные ощущения. Не только его рот впился ей в губы, но и все его тело в ее тело, и Оливии показалось, что ей никогда не хватит этого согревающего жара.
Он завершил поцелуй и оттолкнул Оливию, оставив ее ошеломленной и смятенной.
– Немедленно возвращайтесь в свою комнату, Оливия. – Он протянул к ней руку, и Оливию потрясло, как откликнулось ее тело, как сладостная волна прокатилась от груди до живота. Она не хотела идти в постель одна. Но раньше чем она это сказала, Гаррет открыл дверь и вытолкнул ее в коридор.
Споткнувшись, Оливия вышла из кабинета без свечи и чернильницы. Гаррет закрыл за ней дверь. Оливия задержалась на момент, а затем повернулась и побежала по коридору, словно за ней гнались привидения из старого замка.
Она была не в состоянии проанализировать свои чувства до того момента, пока не легла в постель и не натянула на себя покрывала. Она играла с огнем. До настоящего времени никто с ней не флиртовал. Никто ей не подмигивал, не поддразнивал и не приближался к ней слишком близко.
До сегодняшнего дня.
Даже в Лондоне для всех мужчин она была подругой – ну, может, исключая виконта Бендасбрука. Он проявлял к ней интерес, но не подходил ей. О, еще этот надоедливый лорд Эллингер со своими дурацкими стишками.
Лорд Эллингер всегда старался сесть рядом с ней. Он каждый день посылал ей стихи или цветы и говорил, что у него кружится голова от любви. А вообще-то голова у него кружилась из-за гашиша.
Но никто никогда не смотрел на Оливию вот так. Никогда.
Пока не появился Майкл Гаррет, который представлял собой совершенно иной тип мужчины.
Он хотел защитить ее и от реальной, и от предполагаемой угрозы, от которой она вовсе не хотела защиты. Почему он не мог позволить ей решать самой?
В этом все дело! Она села на кровати и стала молотить матрац руками. Ни один мужчина не позволял ей принимать самостоятельные решения, делать собственный выбор. Она должна плясать под их дудку.
Ну ладно. Так было, но ее жизнь скоро изменится.
Глава 34
– Доброе утро, мисс Хоуп! – бодро произнесла Оливия, входя в комнату. Большой Сэм устроился на скамейке возле двери. – Мисс Хоуп, у меня корзинка, – объявила Оливия, когда старушка вышла из гостиной с гораздо большей поспешностью, чем обычно.
– Дорогая моя, я увидела, что ты идешь по дорожке, и собиралась встретить тебя у дверей. По запаху это не булочки с корицей.
– Я принесла вам пирожки с семгой. Вы помните рецепт из поваренной книги, которую подарили мне лет пять назад?
– Не очень, Оливия. Моя память… – Она не закончила фразу, словно забыв, что собиралась сказать.
– Ладно. Я запомню за нас двоих. – Она взяла мисс Хоуп за руку и повела ее в гостиную. – Его преподобие работает над проповедью?
– Да, а я работаю над песнями.
Она села за фортепиано и сосредоточенно посмотрела на клавиши.
– Не буду вам мешать и заберу это на кухню.
Неизвестно, слышала ли ее мисс Хоуп или нет. Через пять минут Оливия и Энни устроились в комнате экономки за чашкой чаю с бисквитами, которые оказались немного черствыми. Надо будет испечь еще. Может быть, пирожные с имбирем, которые очень любила мисс Хоуп, «потому что они так приятно пахнут».
– Лолли.
Мягкий голос Энни вернул Оливию к действительности. Это возвращение оказалось не столь приятным, как ее фантазии.
– Дело в том, дорогая, что люди будут думать то, что они хотят думать, – негромко начала Энни, ее голос так напоминал голос Тилди. – Никакие ваши объяснения не освободят их от иллюзий. Например, та ужасная женщина, которая занимается проституцией, без конца говорит мне, чтобы я дала ей знать, когда герцог устанет от меня, она найдет другого мужчину, которого я могла бы обслуживать.
– Энни, это отвратительно! Никто не верит в то, что ты имеешь связь с Линфордом.
– В ее голове нет другого объяснения того, почему мне позволено остаться здесь, в доме викария, когда я разведена и имею запятнанную репутацию.
– Потому что ты такая же жертва, как и я? Почему никто этого не понимает?
– Я не столь невинна, как вы. – Она посмотрела на лежащее у нее на коленях вязанье.
– Продолжай смеяться над моей наивностью. – Оливия увидела, что Энни пытается скрыть улыбку. – К этому я привыкла.
– Ваша жизнерадостность – это такое замечательное качество. И мне жаль, что оно пострадало.
– Оно не пострадало! Я в безопасности и уверена, что со мной ничего не случится. Я должна придумать что-то такое, что заставит людей позабыть об этом происшествии.
– Дайте мне знать, когда вы придумаете такой рецепт. Этого не случится, пока не произойдет что-нибудь еще более волнующее. – Энни посмотрел на вязанье, которое подняла, но вязать: так и не стала. – Правда, что бы вы ни сделали, этот случай станет частью семейного предания.
– Не имеет значения, что я сделаю? – Она порылась в уме, чтобы сказать что-нибудь совершенно потрясающее. – Даже если я стану первой женщиной в должности шеф-повара самого короля?
– Это так же невероятно. – Энни протянула руку и погладила Оливию. – Мне хорошо здесь, вы это знаете. Мой развод был скрытым благом. Викарий и его сестра благодарны за все, что я делаю для них, а ваш брат – самый щедрый из хозяев.
– Ты так считаешь, Энни? – Оливия часто думала, что если бы Лии был настолько щедрым, он бы снабдил Энни деньгами и позволил бы ей устроить свою жизнь, вместо того чтобы держать ее здесь, где все напоминает ей о прошлом. – Значит, если бы ты завела любовника, – задумчиво проговорила Оливия, – никто не удивился бы. – Это была не просто праздная мысль.
– Оливия! Я этого не говорила.
– Ты сказала, не имеет значения, что я буду делать. Люди будут думать то, что они хотят думать.
– Да, но это не разрешение на то, чтобы вести беспутную жизнь.
Теперь засмеялась Оливия.
– Я не собираюсь заводить сотню любовников. Но если я никогда не выйду замуж, я хотела бы узнать, что такое близость.
– Кто сказал, что вы никогда не выйдете замуж?
– Никто, но я не собираюсь снова в Лондон, тем более сейчас, когда обо мне ходят всякие слухи. И кто женится на девушке с испорченной репутацией?
– Лолли! – Энни подалась вперед, клубок пряжи упал на пол. – У вас есть кто-то на примете на роль любовника?
Оливия улыбнулась.
– Оливия! – Сейчас Энни снова стала похожа на гувернантку Оливии. – Вы не соблазните мистера Гаррета!
– Никогда, – сказала Оливия, стараясь придать своему лицу как можно более искреннее выражение. «О да, я соблазню».
Энни сцепила пальцы.
– Мне следовало бы вам солгать. Следовало сказать, что то, чего вы желаете, обязательно получится.
– Никогда не лги мне, Энни. Ты самый верный мой друг. – Она поцеловала подругу и поднялась. – Не беспокойся. Он отверг меня однажды, а может быть, и дважды до этого. Я даже не уверена, что нравлюсь ему.
Похоже, это не слишком успокоило Энни. Оливия увидела, что ее подруга склонила голову в молитве, закрывая за ней дверь.
Оливия пошла домой так быстро, насколько позволяли ей красивые туфли.
– Если вы торопитесь, мисс Лолли, я могу взять вас на руки и побежать. – Большой Сэм предложил это вполне серьезно. – Мы дойдем до дома гораздо быстрее.
– Спасибо, Большой Сэм. Просто дело в той, что у меня родилась одна удивительная идея, и я не могу дождаться, когда воплощу ее в жизнь. – Она ускорила шаг. – Я могу идти еще быстрее, если ты печешься о моей безопасности. – Она чувствовала себя немного тревожно на открытом пространстве, даже несмотря на то что поблизости никого не было.
Когда они достигли замка, Оливия быстро поднялась в свою комнату, сказав Сэму, что увидится с ним на кухне, и попросив его сказать поварихе, чтобы кто-нибудь приготовил корзину с куриным бульоном и булочками с сыром, которые она впервые приготовила этим утром.
Оливия застала Кендалл дремлющей на маленькой койке в гардеробной.
– Прости, Кендалл.
– Не говорите вздора, миледи. Мне платят здесь не за то, чтобы я спала. Скажите, что вы хотите надеть новое платье и сделать прическу – и я буду счастлива всю неделю.
– Это именно то, что я хочу. – Оливия улыбнулась и сморщила нос.
– В самом деле? – Кендалл приложила руку к сердцу, словно ей стало не по себе от участившегося сердцебиения. – Это чудесно! Вы так редко проявляете к этому интерес.
Это заняло гораздо больше времени, чем предполагала Оливия. Кендалл посчитала, что розовое платье с белыми и розовыми оборками было слишком нарядным для этого времени суток, а белое и вовсе не подходило в такую прохладную погоду. Наконец она пришла к выводу, что элегантное зимнее белое платье с зелеными полосками будет в самый раз. Она настояла на том, чтобы Оливия накинула зеленую кашемировую шаль и надела кожаные бежевые туфли.
Наконец Кендалл причесала ей волосы, вплетя в завитки по-зимнему белый атласный бант. Это сделало Оливию похожей на школьницу, однако она не убрала бант, пока не вышла из комнаты.
Будучи идеальной горничной, Кендалл не спрашивала, для кого Оливия так старательно наряжается.
Оливия нашла Большого Сэма, ожидающего ее в почти пустой кухне. Лолли взяла у него меньшую из двух корзин.
– Мы несем ужин мистеру Гаррету. Ты понесешь большую корзину с супницей.
– Как вам угодно, мисс Лолли, но я хочу убедиться, что корзина, которую вы понесете, не слишком тяжела.
Она с улыбкой согласилась, а затем обратила внимание на небо. Солнце пыталось вырваться из облаков, но Оливия порадовалась, что благоразумно накинула шаль.
Оливия надеялась, что Майкл Гаррет не сочтет, будто этот год типичен для дербиширской весны.
– Мисс Лолли! – Большой Сэм остановился и задвинул ее за спину, увидев всадника, рысью несущегося по тропе.
– Все в порядке, Сэм. – Она помахала рукой всаднику, который поприветствовал ее, приложив руку к головному убору. – Это курьер, который скачет в Лондон. Хотя сегодня он покидает замок необычно поздно. Ведь уже почти четыре часа? Обычно он уезжает после завтрака.
Сэм помахал курьеру вслед и сказал:
– Да, это тот, кто приносит нам книги стихов от герцогини.
А еще газеты для герцога и книги рецептов для Оливии. Она всегда с нетерпением ждала его возвращения.
Спустя минуту Большой Сэм предложил избрать другой путь, которым они никогда не ходили раньше.
– Сэм, мы промочим ноги, а Кендалл просила, чтобы мои туфли не промокали. Кроме того, если ноги промокнут, я снова заболею. – Оливия не могла понять, почему Мэри вызывала у нее раздражение с такой легкостью, а вот к Большому Сэму она проявляла безграничное терпение.
– О да, болезнь.
Сэм стал рассказывать о множестве самых невероятных угроз ее существованию. К тому моменту, когда они дошли до конца дорожки и оказались рядом с домиком привратника, Оливия подумала, что Большой Сэм, пожалуй, слишком уж беспокоится о ее защите.
Он постучал в дверь домика привратника с энергичностью отца, пришедшего навестить своего своенравного сына. На стук мгновенно ответил мистер Гаррет. Было четыре часа, Оливия рассчитывала, что к этому времени он уже должен проснуться и одеться.
Одежда на нем сейчас отличалась от той, в которой он был накануне вечером, – свежая рубашка и жилет, который был таким же традиционным, как и его прическа, – и выбритое лицо. Ботинки были начищены до блеска и, несмотря на поношенность, выглядели весьма респектабельно.
– Здравствуйте, мистер Гаррет. – В ответ на его улыбку Оливия тоже улыбнулась, но тут же сразу смутилась. Она вошла в гостиную без приглашения, споткнулась и едва не уронила корзину.
Гаррет подхватил Оливию за талию и не дал упасть корзине.
– Я очень рад вас видеть, – шепотом проговорил он и подтвердил это тем, что поставил корзину мимо стола, и та все-таки упала на пол.
Оба расхохотались, словно это было самым смешным, что только когда-либо случалось с ними.
Возможно, что так оно и было. Разве у них до этого момента были причины для смеха? Оливия почувствовала себя настолько счастливой, что повернулась, чтобы обнять Майкла. Он убрал руки с ее талии и отступил на шаг.
– Миледи. – Он отвесил ей такой официальный поклон, словно они находились на балу. Она сделала книксен и приняла серьезный вид так же быстро, как перед этим расхохоталась. Чувствовала она себя скорее смущенной, чем разочарованной.
Гаррет отвернулся от нее и протянул руку Большому Сэму.
– Сэмюелсон.
Смущение Большого Сэма было искренним и не поддающимся описанию. Большинство людей не обращали на него внимания, словно этого гиганта ростом около семи футов вообще не существовало или словно он был привидением.
Большой Сэм взял протянутую руку и улыбнулся, ощутив крепкое рукопожатие мистера Гаррета. Майкл показал на корзину:
– Я полагаю, это для меня.
– Вы обычно спите до обеда, так что я решила принести вам кое-что. Это очень питательный куриный суп и мои новые сладкие булочки. Есть также эль, земляника и сливки.
«Перестань болтать, Оливия», – скомандовала она себе.
– Я могу подняться наверх? – Вопрос Большого Сэма был формальным, потому что он уже шагнул на первую ступеньку.
– Он хочет удостовериться, что я в безопасности и что никто не собирается на меня нападать. – Оливия говорила как ни в чем не бывало, но бросила на Майкла взгляд, который давал ему право отказать в просьбе.
Когда Большой Сэм скрылся за поворотом лестницы, мистер Гаррет подошел к Оливии. На мгновение она подумала, что он хочет заключить ее в объятия, но вместо этого он взял ее за руку и с серьезным выражением лица поспешил ей сообщить:
– Лорд Дэвид и я несколько дней назад обсуждали один вопрос, и оба решили, что должны спросить об этом вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
* * *
Оливия почувствовала, куда именно он посмотрел. Туда, где ночная рубашка плотнее всего обтягивала ее тело. Сладостные ощущения возникли в груди, и это заставило ее улыбнуться, несмотря на владевшее ею раздражение.
Эта беседа была похожа на одну из перебранок, которые Оливия никогда не выигрывала. Возможно, ей удастся как-то шуткой вывести его из состояния раздражения. Пошутить по поводу его одежды? Нет, так можно намекнуть на бедность. Она перебрала возможные темы и не нашла ни одной, которая подходила бы к этой ситуации.
– Вам пора отправляться в вашу комнату, миледи, – сказал Майкл, поднимаясь с кресла.
Он был прав. Ее и без того хрупкой репутации не принесет ничего хорошего, если кто-то в столь поздний час обнаружит ее здесь вместе с ним.
– Хорошо. А пока я буду спать, вы будете ходить всю ночь вокруг, чтобы удостовериться в том, что поблизости нет никого?
– Да. Внутри и снаружи.
– Могу поручиться, что вы сумеете притвориться статуей и напугать кого угодно. – Вот наконец родилась та шутка, которая может заставить его улыбнуться.
Однако он не улыбнулся и даже не ответил. Он стоял словно каменное изваяние. Когда Оливия сделала к нему шаг, он отступил и поднял руку ко лбу.
У него болит голова? Она не собиралась его спрашивать об этом, ибо он отчитает ее и за это. Ладно, она откажется от попытки заставить его улыбнуться.
Оливия снова подошла к столу, проверила крышку на чернильнице. Завтра она завоюет расположение Майкла какой-нибудь вкусностью на завтрак, и он не будет таким хмурым.
Гаррет пересек комнату и подошел к ней. Когда он взялся за дверную ручку, Оливия поняла, что он всего лишь хотел открыть для нее дверь.
Она почувствовала себя так же тоскливо, как рано поутру чувствовала себя ее судомойка. Если бы он посмотрел на неё, пожелал бы спокойной ночи. Если бы он улыбнулся, она ушла бы, зная, что он больше не дуется на нее.
– Вы служили в охране? Кого вы охраняли? Когда вы находили время для сна?
– Я служил Англии, миледи. Я спал, когда позволяли обстоятельства.
– Какую униформу вы носили? – Она смотрела на него как на произведение искусства. Чем он в какой-то степени и был. Она пыталась представить его одетым в более яркие цвета, чем черная шинель и поношенные ботинки. – Но что бы вы ни носили, я не сомневаюсь, что женщины находили вас неотразимым. – Она подняла руку, дотронулась до шрама на его щеке и вздрогнула, ощутив ток, исходящий от него. – Этот маленький шрам и ваше ухо помогают понять, что ваша униформа нечто большее, чем просто комплект одежды.
– В ваших интересах вернуться в вашу комнату, Оливия. – Говоря это, Майкл оттолкнул ее руку от своего уха. Оливия взяла свечу, но затем поставила ее снова на стол рядом с чернильницей. Ей страшно не понравился тон его голоса, словно она довела Гаррета до точки. Но это как раз он довел ее до точки.
– Я собиралась покинуть кабинет, пока вы не начали мной командовать. Пожалуй, я останусь здесь и напишу письмо.
– О нет, вы не останетесь. – Он надвигался на нее до тех пор, пока она не оказалась прижатой. к стене рядом с дверью.
– Вам никто не говорил, что с огнем позволительно играть только на кухне?
Его поцелуй был безжалостным. Эта была единственная мысль. Далее пошли сплошные ощущения. Не только его рот впился ей в губы, но и все его тело в ее тело, и Оливии показалось, что ей никогда не хватит этого согревающего жара.
Он завершил поцелуй и оттолкнул Оливию, оставив ее ошеломленной и смятенной.
– Немедленно возвращайтесь в свою комнату, Оливия. – Он протянул к ней руку, и Оливию потрясло, как откликнулось ее тело, как сладостная волна прокатилась от груди до живота. Она не хотела идти в постель одна. Но раньше чем она это сказала, Гаррет открыл дверь и вытолкнул ее в коридор.
Споткнувшись, Оливия вышла из кабинета без свечи и чернильницы. Гаррет закрыл за ней дверь. Оливия задержалась на момент, а затем повернулась и побежала по коридору, словно за ней гнались привидения из старого замка.
Она была не в состоянии проанализировать свои чувства до того момента, пока не легла в постель и не натянула на себя покрывала. Она играла с огнем. До настоящего времени никто с ней не флиртовал. Никто ей не подмигивал, не поддразнивал и не приближался к ней слишком близко.
До сегодняшнего дня.
Даже в Лондоне для всех мужчин она была подругой – ну, может, исключая виконта Бендасбрука. Он проявлял к ней интерес, но не подходил ей. О, еще этот надоедливый лорд Эллингер со своими дурацкими стишками.
Лорд Эллингер всегда старался сесть рядом с ней. Он каждый день посылал ей стихи или цветы и говорил, что у него кружится голова от любви. А вообще-то голова у него кружилась из-за гашиша.
Но никто никогда не смотрел на Оливию вот так. Никогда.
Пока не появился Майкл Гаррет, который представлял собой совершенно иной тип мужчины.
Он хотел защитить ее и от реальной, и от предполагаемой угрозы, от которой она вовсе не хотела защиты. Почему он не мог позволить ей решать самой?
В этом все дело! Она села на кровати и стала молотить матрац руками. Ни один мужчина не позволял ей принимать самостоятельные решения, делать собственный выбор. Она должна плясать под их дудку.
Ну ладно. Так было, но ее жизнь скоро изменится.
Глава 34
– Доброе утро, мисс Хоуп! – бодро произнесла Оливия, входя в комнату. Большой Сэм устроился на скамейке возле двери. – Мисс Хоуп, у меня корзинка, – объявила Оливия, когда старушка вышла из гостиной с гораздо большей поспешностью, чем обычно.
– Дорогая моя, я увидела, что ты идешь по дорожке, и собиралась встретить тебя у дверей. По запаху это не булочки с корицей.
– Я принесла вам пирожки с семгой. Вы помните рецепт из поваренной книги, которую подарили мне лет пять назад?
– Не очень, Оливия. Моя память… – Она не закончила фразу, словно забыв, что собиралась сказать.
– Ладно. Я запомню за нас двоих. – Она взяла мисс Хоуп за руку и повела ее в гостиную. – Его преподобие работает над проповедью?
– Да, а я работаю над песнями.
Она села за фортепиано и сосредоточенно посмотрела на клавиши.
– Не буду вам мешать и заберу это на кухню.
Неизвестно, слышала ли ее мисс Хоуп или нет. Через пять минут Оливия и Энни устроились в комнате экономки за чашкой чаю с бисквитами, которые оказались немного черствыми. Надо будет испечь еще. Может быть, пирожные с имбирем, которые очень любила мисс Хоуп, «потому что они так приятно пахнут».
– Лолли.
Мягкий голос Энни вернул Оливию к действительности. Это возвращение оказалось не столь приятным, как ее фантазии.
– Дело в том, дорогая, что люди будут думать то, что они хотят думать, – негромко начала Энни, ее голос так напоминал голос Тилди. – Никакие ваши объяснения не освободят их от иллюзий. Например, та ужасная женщина, которая занимается проституцией, без конца говорит мне, чтобы я дала ей знать, когда герцог устанет от меня, она найдет другого мужчину, которого я могла бы обслуживать.
– Энни, это отвратительно! Никто не верит в то, что ты имеешь связь с Линфордом.
– В ее голове нет другого объяснения того, почему мне позволено остаться здесь, в доме викария, когда я разведена и имею запятнанную репутацию.
– Потому что ты такая же жертва, как и я? Почему никто этого не понимает?
– Я не столь невинна, как вы. – Она посмотрела на лежащее у нее на коленях вязанье.
– Продолжай смеяться над моей наивностью. – Оливия увидела, что Энни пытается скрыть улыбку. – К этому я привыкла.
– Ваша жизнерадостность – это такое замечательное качество. И мне жаль, что оно пострадало.
– Оно не пострадало! Я в безопасности и уверена, что со мной ничего не случится. Я должна придумать что-то такое, что заставит людей позабыть об этом происшествии.
– Дайте мне знать, когда вы придумаете такой рецепт. Этого не случится, пока не произойдет что-нибудь еще более волнующее. – Энни посмотрел на вязанье, которое подняла, но вязать: так и не стала. – Правда, что бы вы ни сделали, этот случай станет частью семейного предания.
– Не имеет значения, что я сделаю? – Она порылась в уме, чтобы сказать что-нибудь совершенно потрясающее. – Даже если я стану первой женщиной в должности шеф-повара самого короля?
– Это так же невероятно. – Энни протянула руку и погладила Оливию. – Мне хорошо здесь, вы это знаете. Мой развод был скрытым благом. Викарий и его сестра благодарны за все, что я делаю для них, а ваш брат – самый щедрый из хозяев.
– Ты так считаешь, Энни? – Оливия часто думала, что если бы Лии был настолько щедрым, он бы снабдил Энни деньгами и позволил бы ей устроить свою жизнь, вместо того чтобы держать ее здесь, где все напоминает ей о прошлом. – Значит, если бы ты завела любовника, – задумчиво проговорила Оливия, – никто не удивился бы. – Это была не просто праздная мысль.
– Оливия! Я этого не говорила.
– Ты сказала, не имеет значения, что я буду делать. Люди будут думать то, что они хотят думать.
– Да, но это не разрешение на то, чтобы вести беспутную жизнь.
Теперь засмеялась Оливия.
– Я не собираюсь заводить сотню любовников. Но если я никогда не выйду замуж, я хотела бы узнать, что такое близость.
– Кто сказал, что вы никогда не выйдете замуж?
– Никто, но я не собираюсь снова в Лондон, тем более сейчас, когда обо мне ходят всякие слухи. И кто женится на девушке с испорченной репутацией?
– Лолли! – Энни подалась вперед, клубок пряжи упал на пол. – У вас есть кто-то на примете на роль любовника?
Оливия улыбнулась.
– Оливия! – Сейчас Энни снова стала похожа на гувернантку Оливии. – Вы не соблазните мистера Гаррета!
– Никогда, – сказала Оливия, стараясь придать своему лицу как можно более искреннее выражение. «О да, я соблазню».
Энни сцепила пальцы.
– Мне следовало бы вам солгать. Следовало сказать, что то, чего вы желаете, обязательно получится.
– Никогда не лги мне, Энни. Ты самый верный мой друг. – Она поцеловала подругу и поднялась. – Не беспокойся. Он отверг меня однажды, а может быть, и дважды до этого. Я даже не уверена, что нравлюсь ему.
Похоже, это не слишком успокоило Энни. Оливия увидела, что ее подруга склонила голову в молитве, закрывая за ней дверь.
Оливия пошла домой так быстро, насколько позволяли ей красивые туфли.
– Если вы торопитесь, мисс Лолли, я могу взять вас на руки и побежать. – Большой Сэм предложил это вполне серьезно. – Мы дойдем до дома гораздо быстрее.
– Спасибо, Большой Сэм. Просто дело в той, что у меня родилась одна удивительная идея, и я не могу дождаться, когда воплощу ее в жизнь. – Она ускорила шаг. – Я могу идти еще быстрее, если ты печешься о моей безопасности. – Она чувствовала себя немного тревожно на открытом пространстве, даже несмотря на то что поблизости никого не было.
Когда они достигли замка, Оливия быстро поднялась в свою комнату, сказав Сэму, что увидится с ним на кухне, и попросив его сказать поварихе, чтобы кто-нибудь приготовил корзину с куриным бульоном и булочками с сыром, которые она впервые приготовила этим утром.
Оливия застала Кендалл дремлющей на маленькой койке в гардеробной.
– Прости, Кендалл.
– Не говорите вздора, миледи. Мне платят здесь не за то, чтобы я спала. Скажите, что вы хотите надеть новое платье и сделать прическу – и я буду счастлива всю неделю.
– Это именно то, что я хочу. – Оливия улыбнулась и сморщила нос.
– В самом деле? – Кендалл приложила руку к сердцу, словно ей стало не по себе от участившегося сердцебиения. – Это чудесно! Вы так редко проявляете к этому интерес.
Это заняло гораздо больше времени, чем предполагала Оливия. Кендалл посчитала, что розовое платье с белыми и розовыми оборками было слишком нарядным для этого времени суток, а белое и вовсе не подходило в такую прохладную погоду. Наконец она пришла к выводу, что элегантное зимнее белое платье с зелеными полосками будет в самый раз. Она настояла на том, чтобы Оливия накинула зеленую кашемировую шаль и надела кожаные бежевые туфли.
Наконец Кендалл причесала ей волосы, вплетя в завитки по-зимнему белый атласный бант. Это сделало Оливию похожей на школьницу, однако она не убрала бант, пока не вышла из комнаты.
Будучи идеальной горничной, Кендалл не спрашивала, для кого Оливия так старательно наряжается.
Оливия нашла Большого Сэма, ожидающего ее в почти пустой кухне. Лолли взяла у него меньшую из двух корзин.
– Мы несем ужин мистеру Гаррету. Ты понесешь большую корзину с супницей.
– Как вам угодно, мисс Лолли, но я хочу убедиться, что корзина, которую вы понесете, не слишком тяжела.
Она с улыбкой согласилась, а затем обратила внимание на небо. Солнце пыталось вырваться из облаков, но Оливия порадовалась, что благоразумно накинула шаль.
Оливия надеялась, что Майкл Гаррет не сочтет, будто этот год типичен для дербиширской весны.
– Мисс Лолли! – Большой Сэм остановился и задвинул ее за спину, увидев всадника, рысью несущегося по тропе.
– Все в порядке, Сэм. – Она помахала рукой всаднику, который поприветствовал ее, приложив руку к головному убору. – Это курьер, который скачет в Лондон. Хотя сегодня он покидает замок необычно поздно. Ведь уже почти четыре часа? Обычно он уезжает после завтрака.
Сэм помахал курьеру вслед и сказал:
– Да, это тот, кто приносит нам книги стихов от герцогини.
А еще газеты для герцога и книги рецептов для Оливии. Она всегда с нетерпением ждала его возвращения.
Спустя минуту Большой Сэм предложил избрать другой путь, которым они никогда не ходили раньше.
– Сэм, мы промочим ноги, а Кендалл просила, чтобы мои туфли не промокали. Кроме того, если ноги промокнут, я снова заболею. – Оливия не могла понять, почему Мэри вызывала у нее раздражение с такой легкостью, а вот к Большому Сэму она проявляла безграничное терпение.
– О да, болезнь.
Сэм стал рассказывать о множестве самых невероятных угроз ее существованию. К тому моменту, когда они дошли до конца дорожки и оказались рядом с домиком привратника, Оливия подумала, что Большой Сэм, пожалуй, слишком уж беспокоится о ее защите.
Он постучал в дверь домика привратника с энергичностью отца, пришедшего навестить своего своенравного сына. На стук мгновенно ответил мистер Гаррет. Было четыре часа, Оливия рассчитывала, что к этому времени он уже должен проснуться и одеться.
Одежда на нем сейчас отличалась от той, в которой он был накануне вечером, – свежая рубашка и жилет, который был таким же традиционным, как и его прическа, – и выбритое лицо. Ботинки были начищены до блеска и, несмотря на поношенность, выглядели весьма респектабельно.
– Здравствуйте, мистер Гаррет. – В ответ на его улыбку Оливия тоже улыбнулась, но тут же сразу смутилась. Она вошла в гостиную без приглашения, споткнулась и едва не уронила корзину.
Гаррет подхватил Оливию за талию и не дал упасть корзине.
– Я очень рад вас видеть, – шепотом проговорил он и подтвердил это тем, что поставил корзину мимо стола, и та все-таки упала на пол.
Оба расхохотались, словно это было самым смешным, что только когда-либо случалось с ними.
Возможно, что так оно и было. Разве у них до этого момента были причины для смеха? Оливия почувствовала себя настолько счастливой, что повернулась, чтобы обнять Майкла. Он убрал руки с ее талии и отступил на шаг.
– Миледи. – Он отвесил ей такой официальный поклон, словно они находились на балу. Она сделала книксен и приняла серьезный вид так же быстро, как перед этим расхохоталась. Чувствовала она себя скорее смущенной, чем разочарованной.
Гаррет отвернулся от нее и протянул руку Большому Сэму.
– Сэмюелсон.
Смущение Большого Сэма было искренним и не поддающимся описанию. Большинство людей не обращали на него внимания, словно этого гиганта ростом около семи футов вообще не существовало или словно он был привидением.
Большой Сэм взял протянутую руку и улыбнулся, ощутив крепкое рукопожатие мистера Гаррета. Майкл показал на корзину:
– Я полагаю, это для меня.
– Вы обычно спите до обеда, так что я решила принести вам кое-что. Это очень питательный куриный суп и мои новые сладкие булочки. Есть также эль, земляника и сливки.
«Перестань болтать, Оливия», – скомандовала она себе.
– Я могу подняться наверх? – Вопрос Большого Сэма был формальным, потому что он уже шагнул на первую ступеньку.
– Он хочет удостовериться, что я в безопасности и что никто не собирается на меня нападать. – Оливия говорила как ни в чем не бывало, но бросила на Майкла взгляд, который давал ему право отказать в просьбе.
Когда Большой Сэм скрылся за поворотом лестницы, мистер Гаррет подошел к Оливии. На мгновение она подумала, что он хочет заключить ее в объятия, но вместо этого он взял ее за руку и с серьезным выражением лица поспешил ей сообщить:
– Лорд Дэвид и я несколько дней назад обсуждали один вопрос, и оба решили, что должны спросить об этом вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28