- Не вижу возможности, Рома, не вижу возможности! Вот если бы вы
вместо того, чтобы ломать камушки, создавали их - это еще, пожалуй, хозяев
и озадачило бы... А то бы, глядишь, и оскорбило. А так...
Ромка нехотя повернулся и враждебно оглядел волнистый покатый склон
глыбы, на оконечности которой они сидели. Создать такое хулигану было явно
не под силу... Отвернулся, ссутулился.
- Так, стало быть, световоды вы не запомнили... - задумчиво продолжал
Сократыч. - Жаль, жаль... Но, знаете, даже если не вникать в детали,
картина все равно складывается интереснейшая. Я и сам давно уже
подозревал, что мы находимся как бы внутри некого компьютера...
Ромка приподнял голову и посмотрел на дедка с недоумением.
- Ты чего, дед? Ты хоть раз в жизни компьютер видел? Это же телек с
кнопками!..
- Это все частности, Рома. Я имею в виду, что наш мирок - это малая
деталь некого вычислительного устройства...
- Такое здоровое? - усомнился Ромка.
Дедок Сократыч покачал головой.
- Как сказать, Рома, как сказать... Все зависит от размеров самих
хозяев. Допустим, что окружающий нас мир для них - не более чем
микросхема, или как там это называется?.. Я, знаете ли, не кибернетик...
Допустим, что глыбы возникают самопроизвольно и каким-то образом вредят
работе всего устройства... Скажем, вносят помехи...
- А я сам? - взъершился Ромка, окончательно вовлекаясь в разговор. -
Не вношу, что ли?
- Стало быть, причиняемый вами вред, - невозмутимо отвечал дедок, -
сущие пустяки по сравнению с тем вредом, которые причиняют эти симпатичные
камушки... А представляете, каких трудов в этом случае хозяевам стоило
построить ту же "конуру"? Это даже не блоху подковать! Это...
- Дед, а, дед? - внезапно повеселев, перебил Ромка. - Вот ты всю
дорогу говоришь: я не физик, я не химик... А ты кем вообще работал?
- В библиотеке, Рома, - с ласковой улыбкой отвечал ему дедок. - Всю
жизнь в библиотеке...
- А-а... - с уважением протянул Ромка. - А кем?
Сократыч замялся.
- Н-ну... Словом, в библиотеке.
- Гардеробщиком, что ли? - ляпнул Ромка, раскатавши рот до ушей.
Сократыч обомлел и уставился на него чуть ли не с ужасом.
Неужто и впрямь - гардеробщиком?..

24
Безумству храбрых поем мы песню!
Максим Горький
Славный выдался денек. Впрочем, все на свете, чего не коснулась рука
этого хулигана, неминуемо оказывалось славным. Сандалии, например. Взять
подошву - не плоская, как у Люськи с потолка, а утолщающаяся к пятке. Маша
Однорукая, чтобы сотворить этакое чудо, чуть ли не всю кольцевую трубу
изрезала. Шутки - шутками, а пятка-то - трехслойная.
С удовольствием ставя на покрытие ладные ножки в новых сандалиях,
Лика шла на примерку. Обогнув опору, вовремя остановилась и
предостерегающе ухватила Телескопа за пушистое плечико. В каких-нибудь
десяти-пятнадцати шагах на приступочке Клавкиного броневичка сидели и
беседовали дедок Сократыч и Ромка. А вот этой встречи - не надо!..
Хулиган, едва не сломавший всю ее жизнь, был возмутительно весел.
Чего нельзя было сказать о Сократыче.
- Гардеробщиком?.. - донеслось до Лики с восторженным привизгиванием
произнесенное слово, и ее даже передернуло от омерзения. Какой все-таки
негодяй! Другой бы на его месте в ногах валялся, прощения просил...
- Обойдем-ка сторонкой... - сказала она недоуменно уставившемуся
Телескопу.
Они взяли на две опоры левее и прошли по краю площади с пятиэтажкой.
Льдистое покрытие отливало привычными глазу слюдяными тонами. Серой
коробкой из-под обуви маячила вдали "конура". Свернув в проулок между
складчатых бледно-золотистых громад, Лика вновь обрела хорошее настроение
и, когда им попался навстречу смешной косолапый Никита Кляпов,
остановилась и заговорила первой.
- Добрый день, Никита, - приветливо сказала она. - Ну что? Кончился
террор?
Он вскинул вечно опущенную голову и уставился сначала на нее, потом -
на важного Телескопа, прижимающего к груди какой-то сверток. Снова
повернулся к хозяйке и, понятное дело, залюбовался. Лика была хороша.
Сандалии с перекрещивающимися на щиколотках плетеными ремешками,
серебряный балахончик, на шее - проводок, хитро оплетающий три
хрустальные, стреляющие искрами пирамидки.
- Добрый день, Лика... Вы имеете в виду...
- Да вот, то, что творилось... Кажется, унялся наш скандалист.
Лицо Никиты стало вдруг по-детски беззащитным, близко посаженные
глаза поехали куда-то в сторону.
- Я слышал, у вас с ним... размолвка...
Лика рассмеялась. Что ни говори, а забавный человечек был этот
Кляпов.
- Вы мягко выражаетесь, Никита. Ушла я от него. Понимаете? Ушла.
- Что вы говорите... - пробормотал он и пригорюнился окончательно.
- Да бросьте вы, Никита. Трагедии в этом уже никакой нет. Кончилась
трагедия.
Он растерянно оглаживал переносицу, снова, наверное, затосковав по
очкам, которые можно было в любой момент снять и протереть, собираясь с
мыслями.
- Вот и от меня тоже... - грустно сообщил он ни с того ни с сего. -
Ушла...
Заждавшийся Телескоп присел на корточки и сердито чивикнул что-то
непонятное. Не иначе - на родном наречии.
- Вы были женаты? - пораженно спросила Лика, тщетно пытаясь
представить себе женщину, согласившуюся выйти замуж за Никиту Кляпова.
- Да... - вздохнул он, зачем-то осматривая кончик своего ломика. -
Сказала, что я гублю не только себя, но и всю семью... Понимаете, у меня
были неприятности... Как бы это выразиться?.. Политического характера...
- У вас?!
Диссидентов Лика представляла как-то, знаете, по-другому.
- Да, - смущенно улыбаясь, признался Никита. - Хотя сам я - ни сном,
ни духом... Просто работал в обществе книголюбов, заведовал, как ни
странно, клубами... И вот организовали там один такой клуб... Честно
сказать, я так до сих пор и не понял, что они, собственно, натворили, но
шум был большой. Председателя общества выгнали из партии, меня,
естественно, уволили - ну и жена... испугалась, короче...
- Йест! - пронзительно предупредил Телескоп.
Оба обернулись. Действительно, в трех шагах от них стоял жилистый
сухощавый Крест и с ленивой усмешкой оглядывал Никиту.
- Начальнице!.. - издевательски-вежливо осклабился он, отпуская
полупоклон в сторону Лики, после чего вновь повернулся к Кляпову. - Ты!
Трекало! Слазь с метлы! Там у тебя широкий фронт работ...
И Лика увидела, как Никита (пусть смешной, но все же культурный,
интеллигентный человек) на глазах увядает, опадает... Вот он поглядел на
нее виновато, ссутулился - и побрел прочь. Лика растерянно смотрела ему
вслед. Как-то так вышло, что из ее жизненного опыта напрочь выпала
знакомая многим девушкам ситуация: любезничаешь, скажем, с молоденьким
солдатиком - и тут подходит старший по званию...
- Никита!
Он остановился.
- Что вы ему позволяете!.. Как же так можно?..
Перегнул палку Крест, ох, перегнул... Не учел, что Никита - из тех
людей, вытирать об которых ноги можно до бесконечности. Если наедине. Но
при свидетелях-то зачем?..
Секунду сутулая спина под белой складчатой простынкой была
неподвижна. Потом вдруг судорожно передернулась, и Никита Кляпов медленно
повернулся к Кресту. Вперив в уголовника совершенно безумный взор, он
отцепил от пояса авоську с тремя капсулами и шваркнул оземь. Стискивая
ломик, шагнул вперед, и губы его шевелились, словно Никита затверживал на
память какую-то стихотворную строфу.
- Ты! Ерш опомоенный! - пронзительным, срывающимся на фальцет голосом
выкрикнул он, глядя Кресту в глаза. - Гуливаном? Горлохватом
набушмачился?.. Осину - не гну! Устриг?
Оцепенела не только Лика - оцепенел и Крест. Повторялась история с
Валаамовой ослицей. Во всяком случае, Никита Кляпов, внезапно заговоривший
по-свойски, представлял из себя не меньшее чудо.
Но Никита, увы, непредумышленно повторил при этом ошибку самого
Креста. Такие слова следовало произносить с глазу на глаз, но уж никак не
в присутствии Лики...
Опомнясь, Крест с искаженным лицом шагнул навстречу и вырвал ломик из
рук Никиты. Из-за дальней опоры немедленно вылетела зловещая торпеда
надзорки. И тут в игру вмешалось еще одно действующее лицо.
- Йоц! Йоц! - Взъерошив от восторга седую шерстку, Телескоп запрыгал
вокруг Креста, одной лапкой прижимая к груди пакет, а другой (чтобы
уточнить, кого именно здесь зовут ершом) тыча в онемевшего от злобы
уголовника.
По гроб жизни должен быть Никита Кляпов благодарен Телескопу за
безумный этот поступок. Ломик свистнул и с хрустом опустился на непрочный
череп зверька. Вместо того, чтобы опуститься на столь же непрочный череп
самого Никиты.
Запоздало треснул неслыханной силы разряд. Никиту отшвырнуло. Крест
подпрыгнул, выронил ломик и упал, как бы сразу прилипнув всем телом к
стеклистому покрытию. Даже попятившаяся Лика, которую от места щелчка
отделяло несколько шагов, - и та ощутила, как волосы ее шевельнулись и
затрещали.
Надзорка ткнулась хищным чернильным рылом в голову лежащего и
замерла, словно овчарка, готовая кинуться снова при малейшем движении.
Никита подскочил к бессильно разбросавшему лапки Телескопу, стал на
колени, дотронулся со страхом. Хрустальные глазищи остановились,
обессмыслились. Зверек уже не дышал. Забрызганный алыми каплями
полуразвернувшийся пакет лежал рядом.
"А кровь - как у нас, красная..." - с интересом подумал кто-то за
Никиту Кляпова.
Тут он услышал полувскрик-полувсхлип - и обернулся. Лика, округлив
глаза и зажав рот пальцами обеих рук, отступала к стене. Никита перевел
взгляд на лежащего рядом Креста - и сам чуть не заорал, настолько это было
жутко. Надзорка, растягиваясь и изгибаясь, налезала на бесчувственное
тело, надеваясь на него, как резиновая перчатка на руку. Наружу теперь
торчали только большие ступни, повернутые пальцами друг к другу. На глазах
Никиты змеящаяся бликами тварь обволокла Креста целиком, потом
сократилась, словно разом переварив, - и неспешно потекла прочь.

Вид, пусть не принадлежащего человеку, но все же мертвого тела потряс
всех настолько, что даже у словоохотливого Сократыча отнялся язык. Люди
стояли вокруг Телескопа в боязливом оторопелом молчании, нарушаемом лишь
всхлипами Лики.
- Васька знает?.. - тихо, почти шепотом спросил кто-то.
- Побежали за ним... - так же негромко ответили ему.
Потом толпу раздвинуло, и к распростертому тельцу шагнул Василий. Все
взглянули ему в лицо и тут же отвели глаза. Смотреть сейчас на Василия
было страшновато. Несколько секунд он неподвижно стоял над Телескопом,
потом медленно присел на корточки и заметно дрогнувшей рукой огладил
нежную серебристую шерстку. В гулкой остолбенелой тишине пронзительный
щебет побирушек казался особенно громким. Зверьки уже знали о случившемся.
- Кто? - глухо спросил Василий.
- Крест, - виновато сказал Никита.
- Где?..
К Василию приблизился Пузырек.
- Вась... - гримасничая от сочувствия, начал он. - Ну ведь не
человека же, ну... Не надо, Вась, не связывайся ты... Хватит, пошутил уже
разок с надзорками...
- Где? - повторил Василий, поднимаясь. Смуглое лицо его отяжелело,
стало угрюмым и беспощадным.
- Да нет его!.. Нет!.. - истерически вскрикнула бледная заплаканная
Лика. - Нигде его уже нет!.. Никита! Скажи ему!..
Все, включая Василия, повернулись к Кляпову.
Тот беспомощно скривился, разомкнул было спекшиеся губы, но объяснить
ничего не успел. Толпа раздалась, пропуская непривычно бесцеремонную
надзорку. А дальше на глазах у всех произошло то же самое, чему Лика и
Никита были свидетелями каких-нибудь десять минут назад. Тварь растеклась
глянцевым чернильным пригорком, обволокла пушистый трупик и, сократившись
до прежних размеров, устремилась сквозь шарахнувшуюся толпу.
- Вот... - бормотал Кляпов, тыча пальцем вслед надзорке. - Вот так
она и его тоже... Сначала щелчка - насмерть... А потом - вот так...
Кто-то испуганно присвистнул. Кто-то принялся с одичалым видом
озираться, словно увидев этот мир впервые.
- Интересно, интересно... - проскрипел несколько замороженный тенорок
Сократыча. - А хозяева-то далеко не столь безобидны, как нам думалось
раньше...
Однако закончить мысль ему не дали.
- Ну, падлы! - взмыл над толпой звонкий, захлебывающийся от злости
голос Ромки. - Ну я вам сделаю!.. Хозяева, да? А вот фиг вам, хозяевам!..

Проулки были загромождены вчерашними глыбами. Второй день мужское
население маленькой колонии справляло тризну по двум первым покойникам и
все никак не могло остановиться. Женщины, правда, уже опомнились и вышли
на промысел, но что они могли сделать нежными своими руками с камушками
чуть ли не в рост человека!
Новый самогонный аппарат Пузырька выдавал литр за литром, и все же
пригорок полупрозрачных бурдючков в заветной кладовке неуклонно таял.
Дошло до смешного - стало не хватать сырья, и алые капсулы тут же
подскочили в цене.
Правдоискательница Клавка, словно по пояс в облаке, стояла посреди
особенно плотного нагромождения камушков и ругательски ругала всех подряд.
- Ну, я вас спрашиваю, есть у них вообще голова на плечах, у хозяев
этих? - гремела она на весь проулок, хотя внимал ей один лишь дедок
Сократыч, к которому Клавка, кстати, отродясь на "вы" не обращалась.
- Вы знаете, Клава, не уверен, - воспользовавшись паузой, честно
ответил он. - Я даже не уверен, есть ли у них плечи...
Но та его даже и не услышала. Должно быть, перед мысленным ее взором
теснилась целая толпа слушателей.
- Это что же? - с искренним возмущением продолжала она. - Это и не
замахнись на них теперь, на побирушек? Они у тебя из-под носа тюбики
воровать будут, мартышки лупоглазые, а ты на них смотри?.. Да как это
вообще можно - с людьми их равнять!..
- Стало быть, можно... - развел руками Сократыч, но тут неподалеку от
него из воздуха выпал и глухо стукнул о покрытие солидных размеров лом.
Затем на том же самом месте, тряся головой, возник муж Люськи с потолка.
Нагнулся за инструментом и, словно получив легкого пинка под зад,
опустился на четвереньки, а следом уже сыпались с матом и гиканьем
остальные: Леша Баптист, Пузырек, Ромка и мужичок средних лет, которого,
оказывается, звали просто Коля.
- Дед! - заорал он. - Чего жмешься?.. Айда с нами! Помянем рабов
Божьих Креста и Телескопа!..
Охотничья ватага, размахивая железом, окружила мощную глыбу,
очертаниями напоминающую сильно стилизованного фарфорового слоника.
- Ти-ха! - надрывался Ромка. - Сладили, блин! Десять рыл на один
камушек!.. А-атайди!.. Долбайте тот вон... полегче...
В проулке загрохотала канонада. Среди молочно-белых глыб мелькнула
округлая лоснящаяся спина надзорки. Клавка плюнула и ушла - при таком шуме
и громе обличать пьянчужек было все равно бесполезно. Хитрый Сократыч -
тот остался и, примкнув к троице, обложившей указанную Ромкой глыбу,
врубился в камушек с четвертой стороны.

Новый агрегат Пузырька был куда сложнее и производительнее, чем тот,
уничтоженный вредными надзорками. Вообще, глянцевые твари, сами того не
подозревая, своими налетами весьма способствовали прогрессу. С каждым
разом искусство Пузырька неизменно поднималось на новую ступень. Намыслить
столь деликатную деталь, как, скажем, крантик, было теперь для умельца -
плевое дело! Трубчатое детище человеческого разума исправно журчало,
побулькивало и благоухало брагой. Гуляли по полу и стенам разъеденные
нечеткими тенями цветные блики.
Василий, угрюмый, как глыба с упрятанной внутрь напряженкой, проминал
собою воздух над толстым смоляным кабелем. Неподвижно и бессмысленно глядя
на пульсирующую рощицу стеклистых труб, он время от времени размыкал
крупные губы и, словно бык на выгоне, тянул с отчаянием на одной ноте:
- М-матушка, м-матушка... что во поле... пы-ыльно...
Потом надолго умолкал и вдруг заводил снова с прежней тупостью, но на
полтона ниже:
- Д-дитятко... м-милое... кони разгуля-ались...
Рядом сидел и плакал пьяненький Никита.
- Из-за меня... - вскрикивал он, неумело тыча кулачишком в грудную
клетку. - Он же... должен был... меня! А не его!..
- Д-дитятко... м-милое... - Василий забирал все ниже.
- Ну почему?.. Почему?.. - захлебывался Никита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30