- Доброе утро, Василий, - вежливо проговорил он. - Знаете, я,
конечно, не скульптор, но будь я скульптором, то лучшей бы модели не
пожелал. Вам в Петергофе место, право слово.
Василий ударил еще раз и остановился передохнуть.
- Здорово, Сократыч, - сказал он. - Там у меня возле дома два камушка
- как раз для тебя. Тюбика по два-по три, не труднее. Только ты, слышь, не
тяни, а то лодыри наши проснутся - ты ж их знаешь: что полегче - себе, а
другие - хоть задавись...
Сократыч растроганно округлил голубенькие глазки.
- Спасибо, Василий, - сказал он. - Тогда я прямо сейчас и пойду, вы
уж извините... Хотел бы составить компанию, но, как говорится...
- Так а зачем идти? - не понял Василий. - Скоком до "конуры", а
оттуда уже куда угодно...
- Нет, знаете, я лучше так... - с вежливой улыбкой отвечал старичок.
- Незачем ноги баловать. А то ведь не ровен час вовсе атрофируются...
Дедок ушел, и Василий продолжил долбеж, потихоньку уже сатанея.
Стекловидная масса кололась с трудом, цвет по-прежнему имела
матово-молочный, признаков напряженной зоны не было и в помине. День тем
временем терял жемчужные тона, сирень выцвела, приобрела обычный
серо-голубой оттенок.
- Привет, Вась, - раздалось совсем рядом.
Василий снова сделал остановку и посмотрел. Это был Ромка - с
разочарованно отвешенной губой и приподнятыми бровями. Как всегда.
- Трудишься? - спросил он.
- Как видишь, - сердито отвечал Василий. - А ты чего же?
- А! - Ромка вяло махнул рукой. - Все на свете не раздолбаешь...
Василий оперся на лом.
- Не пойму я тебя, - сказал он со всей прямотой. - Такой тебе Бог
талант дал! Камушки, можно сказать, насквозь видишь! Да будь у меня хоть
половина твоего таланта, я бы... - И в избытке чувств Василий глубоко и
отвесно вонзил лом в выщербленную вершину.
Склонив голову набок, Ромка без интереса разглядывал глыбу.
- А чего сверху бьешь? - спросил он наконец.
- А откуда бить?
- Вон туда тюкни, - посоветовал Ромка, указывая на неприметную
вмятину в боку ущербного молочно-белого утеса.
Василий наклонился, посмотрел - и чуть не плюнул. Ну конечно! Она
самая и есть. Напряженка. Он-то, как всегда, бугорки высматривал -
напряженка обычно бугорками выпирает... А тут как раз вдавлина...
- Ладно, - буркнул он почти враждебно. - Каждый долбит, как ему
сподручней. Ты - сбоку, а я вот - сверху...
- Как знаешь, - изронил Ромка и присел у стены на корточки.
Вот такого поворота Василий, честно говоря, не ожидал. Он-то думал,
что Ромка пожмет плечами и пойдет своей дорогой, а он, Василий,
дождавшись, пока тот скроется из виду, слезет с камушка и без свидетелей
воспользуется мудрым советом. Теперь же оставалось одно - долбить дальше.
Василий стиснул зубы и вырвал глубоко вонзенный лом. С неприязнью
покосившись на зловредного Ромку, размел ногой осколки - и сам себе не
поверил. Под босой подошвой ласково круглилась заветная выпуклость.
Напряженка. Вылезла, родимая...
Он выпрямился и победно развернул плечи. О такой возможности утереть
нос самому Ромке можно было только мечтать. Василий выдержал паузу - и
ударил.
Лучше бы он, конечно, вместо того, чтобы паузы держать, подумал вот
над чем: сам-то он теперь как спрыгивать будет? Но когда глыба грянула и
стала рваться прямо у него под ногами, думать о чем-либо было уже поздно.
Память сохранила лишь первую секунду катастрофы. Сначала Василий
провалился на метр вместе с середкой глыбы, а слева возник медленно и
неодолимо кренящийся скол. Чисто инстинктивно Василий уперся в него
кончиком лома и, надо полагать, угодил в еще одну напряженку, потому что
скол как по волшебству покрылся сетью белых трещин и, страшно рявкнув в
лицо, разлетелся вдребезги...
Просев в коленях, временно оглохший, закостеневший, с ломом в руках
Василий оползал по склону двугорбого холма обломков. Вокруг, рассыпавшись
кольцом, оцепенела лупоглазая команда Телескопа. Шерстка на зверьках
стояла дыбом. Вскочивший с корточек Ромка беззвучно разевал рот и
выразительно стучал себя по голове костяшками пальцев.
Василий прислушивался к ощущениям. Вроде цел... Морщась, поджал ногу
и вынул впившийся в пятку мелкий осколок. Осторожно ступая, сошел на
покрытие.
- Вот так вот... - сам себя не слыша, сказал он Ромке. - Мы, видишь,
тоже не лыком шиты...

18
И ответил мне меняла кратко...
Сергей Есенин
Слух помаленьку возвращался. Словно из ушей вату вынимали - клок за
клоком. Василий сидел на покрытии и озабоченно изучал уже запекшуюся дырку
в пятке.
- Обувку бы придумать какую-никакую... - проворчал он.
- Ага! - сказал Ромка. - Латы тебе придумать. Как у рыцаря...
С тем и отбыл. Василий недовольно посмотрел ему вслед и поднялся с
пола. Две надзорки, тихонько подвывая, въедались в оползающий холм
обломков. Команда Телескопа яростно выясняла, кто из них заработал тюбик,
а кто нет. Сердитые щелчки и трели так и сыпались. Мелькали розовые
ладошки. Казалось, что кому-нибудь вот-вот выпишут затрещину.
- Что за шум, а драки нету? - строго осведомился Василий и вдруг
осознал, что драк между пушистыми побирушками и впрямь никогда не бывает.
А ведь ссорятся постоянно... То ли не принято у них, то ли надзорок
боятся... Неужто им тоже щелчка дают - как людям?
Василий погрузил пятерню в нагрудный карман фартука (деталь,
вызывающая особую гордость) и извлек авоську, сплетенную Машей Однорукой
всего за десять капсул. В то время как уничтоженная глыба, насколько мог
судить Василий, тянула тюбиков на двадцать с лишним.
- Телескоп! Ну-ка займись! - Не глядя, кинул авоську в сторону
чирикающей толпы, а сам подошел поближе к съехавшимся лоб в лоб надзоркам
и весь обратился в зрение. Чернильные, как бы облитые жидким стеклом
корпуса механических тварей, на секунду просветлели - и Василий озадаченно
ругнулся. Так ему опять и не удалось подсмотреть, откуда же у них все-таки
вылетают эти самые капсулы...
Как и предполагалось, каждая надзорка сыпанула на искристое покрытие
не менее десятка тюбиков. Поразило другое: все тюбики были ярко-алого
цвета. Возбужденный щебет оборвался. Приторный сироп, заключавшийся в алых
капсулах, лупоглазые побирушки терпеть не могли.
Телескоп, развернувший авоську и уже пританцовывающий в радостном
предвкушении, отпрыгнул и вздыбил серебристую ухоженную шерстку.
- Дьец! - щелкнул он.
- Телескоп! - Василий обернулся, грозно сведя брови. - Еще раз услышу
- хвост надеру!..
Что такое хвост, Телескоп не знал, и поэтому слово наводило на него
прямо-таки мистический ужас. Притих и принялся собирать капсулы в плетешок
под разочарованное чивиканье соплеменников.
- Ну чего приуныли! - прикрикнул на них Василий. - Бывает... Редко,
но бывает. Сейчас выменяем у кого-нибудь... Да у того же Пузырька!
Бригада приободрилась. Телескоп уже волок битком набитую авоську.
- Значит, так, - распорядился Василий, беря ее за петли и с
удовольствием взвешивая на руке. - Инструмент доставить домой... Телескоп,
отвечаешь! Хоть одну железяку потеряете - никто ничего не получит. И ждать
меня там. Все. Свободны.
Наверное, с педагогической точки зрения это было неверно. Власть тут
же ударила Телескопу в пушистую головенку, и он, забыв о недавней
выволочке, разразился пронзительной тирадой, в которой чередовались и
"тьок", и "дьец" и чего-чего только не чередовалось. Бригада засвиристела
и кинулась к железякам.
Василий вздохнул, покачал головой и, подхватив увесистую авоську,
бодро зашагал в сторону скока, выводящего в лабораторию Пузырька.
Прикидывая на ходу нынешний курс обмена, он обогнул основание Клавкиной
опоры, потом услышал непривычно мягкие хрусткие удары, вскинул глаза - и
остановился. Клавка крушила стену. Метра три соломенно посверкивающей
вогнутой поверхности было уже изрыто. Справа от поврежденного участка
одиноко красовалась глубоко выдолбленная буква А. На покрытии вдоль фронта
работ лежала гряда бледно-золотистой трухи.
С пеной у рта Клавка повернулась к Василию.
- А? - закричала она, вне себя тыча ломиком в еще незадолбленную
букву.
"А", - чуть было не согласился Василий.
- Он думает, никто не догадается! - гневно грянула Клавка. На крепких
ее щеках пылал румянец, отросшие за пару месяцев темные волосы
растрепались. - Думает, все дураки! А то неясно, чьих это рук дело!.. Ну
ладно! Я ему такое выдолблю!.. Прямо над завалинкой!..
Тут взгляд оскорбленной стеновладелицы упал на распертый алыми
капсулами плетешок - и лицо ее просветлело.
- Ка-кое безобразие... - напевно, с наслаждением выговорила Клавка,
опуская ломик и зачарованно глядя на свисающую до пола авоську. Подошла
поближе и вскинула глаза, напомнившие Василию две пистолетные пули. Со
свинцовыми скругленными головками.
- Ведь это же надо!.. - горестно и проникновенно продолжала Клавка. -
Трудился-трудился человек, а ему за все про все... По-вашему, это
правильно?
От обращения на "вы" Василий несколько ошалел. Все-таки что ни
говори, а Клавка была весьма неожиданной особой.
- Завезли людей людей черт знает куда - так обеспечьте! - Голос
Клавки вновь налился силой, загремел. - Хозяева называется! Таких
хозяев...
Внезапно Василию пришло в голову, что Клавка ведет себя подобно не
слишком опытному осведомителю: поливает хозяев почем зря к месту и не к
месту, словно надеется, что какой-нибудь дурачок начнет ей поддакивать...
"По-свойски тебе говорю, - вспомнилась вдруг давняя зловещая фраза
Креста, - кладет всех по-черному..."
Не то чтобы сам Василий шибко верил в эту ерунду, но по вошедшей в
привычку осторожности тему он все-таки решил сменить.
- А ведь раньше-то, наверно, так ни разу не было - чтобы одним цветом
выдавали... - заметил он. - Надо бы дедка спросить.
Услышав про Сократыча, Клавка мигом забыла и про хозяев, и про
оскверненную стену.
- Да много он, ваш дедок знает! - фыркнула она. - Дедок! Ему вон
Крест однажды так дал, дедку вашему!..
- А за что, кстати? - полюбопытствовал Василий.
Клавка вдруг смутилась.
- Ну... Вы же знаете, Василий... - в затруднении заговорила она,
поводя от застенчивости плечами. - Дедка, его же хлебом не корми - дай
только какую дурь придумать... И вот он - представляете? - дошел до того,
что сказал Кресту... прямо в лицо... будто камушки - это хозяйские...
ну... экскременты, - чуть ли не с жеманством выговорила она.
- Эх, ни хрена себе!.. - пораженно выдохнул Василий.
- Ну вот... - интимно зашептала Клавка. - А у них же там, в зоне, это
позор... Там же за такие слова и убить могут...
- Вот это дедок загнул!.. - Василий вдруг поперхнулся и заржал в
голос. - Это ж какие должны быть хозяева!..

- Да вы что, сговорились сегодня все? - подивился Пузырек, комкая в
ухмылке мудрое морщинистое лицо. - Этак вы мне сырья на неделю вперед
натаскаете - чем расплачиваться буду?..
- Это ты о чем? - с подозрением осведомился Василий, опуская на пол
плетушок с капсулами.
- У вас там что, одними красненькими сегодня зарплату выдали? -
Пузырек глядел на авоську и озадаченно чесал в затылке. - Ты уж третий за
сегодня...
В змеевиках уютно журчало и побулькивало, перепархивающие по стенам
цветные блики время от времени проваливались стайками в черный пролом
кладовки, обозначая на миг груду полупрозрачных бурдючков.
- А кто еще? - спросил Василий.
- Да сначала дедок три тюбика менять принес, потом Маша... - Пузырек
присел на корточки перед расползшейся по полу авоськой. - Чего-то много у
тебя... Камушка три раздолбал?
- Да нет, один, - не без тайной гордости сказал Василий. - А раньше
так было? Чтобы только красненькими?..
- ...пятнадцать, двадцать... Двадцать три. - Пузырек разложил капсулы
пятериками, поднял голову и с уважением посмотрел на Василия. - Ну ты
прям, как Ромка, долбать начинаешь... Чего ты спросил-то? Раньше?.. Да
нет, раньше я что-то такого и не помню даже... Ну, бывало, половину
серенькими выдаст... Но чтобы все одним цветом... Тебе какими менять-то?
- Да любыми, только лиловых не надо, ну их!.. Серенькими давай, можно
желтеньких пару...
- Ну и правильно, - одобрил Пузырек. - Лиловые-то теперь - один к
двум. Не знал?
- Было ж два к трем...
- Ну, было... - Пузырек недоуменно подвигал бровями, от чего кожа у
него на голове тоже заездила вместе с волосами. - А теперь, веришь, почти
совсем их не выдают. В чем дело - не знаю...
Пузырек собрал капсулы в пластиковый мешок и поковылял за световоды,
где у него располагалась еще одна кладовка.
- Может, дедка спросить? - сказал ему в спину Василий.
Но тот уже скрылся за рощицей пульсирующих светом колонн.
- Спроси... - ворчливо и насмешливо донеслось оттуда. - Дедок, он все
знает...
Минуты через полторы Пузырек вернулся и вытряхнул на пол из того же
мешка груду салатных капсул и две нежно-лимонные.
- Вот, - сказал он, раскладывая их по порядку. - Семнадцать
сереньких, две желтеньких (один к двум) и два тюбика за услуги...
- Это уж как водится, - вздохнул Василий, собирая капсулы в авоську.
- А с других тоже за услуги берешь?
- Ну, а как же... - уклончиво отозвался Пузырек. - С Маши вот взял...
- А с дедка?
Пузырек ухмыльнулся.
- С дедка возьмешь... Еще и сам добавишь, на него глядючи... Ты
это... Сделку обмыть не хочешь? За счет заведения, понятно, - добавил он
на всякий случай.
Василий было заколебался, но вспомнил расхлюстанного Лешу на
завалинке и решительно мотнул головой.
- Спасибо. С утра не пью.
- Это правильно... - с уважением откликнулся Пузырек. - Я вон смотрю,
у тебя и фартук новый... Сам делал?
- Сам... Ну и Ромка советом помог.
Пузырек чуть нагнулся, пристально разглядывая крепления лямок.
- А как карман прилепил? Шкурку-то, я вижу, с кольца ободрал...
- Пойдем покажу. - Василий увлек Пузырька к оплетенной змеевиком
рощице световодов.
- Вот этот, серый, тоненький... - с увлечением принялся объяснять он.
- Ты им еще бреешься. Ну вот... Рвать надо здесь. - Василий присел на
корточки и ткнул в основание тускло-серой струны. - Сначала будет резать,
а потом, не знаю, энергия, что ли, в нем кончается... Словом, не режет
уже, а плавит. Просто момент ловить надо...
- Ага... - Пузырек покивал. - И ведь сообразили же, черти этакие!
Ромка, наверно, докумекал? Как он там? Что-то давно не заглядывал...
Василий поднялся и сердито огладил чугунные складки фартука.
- Да ну его! - нехотя, с досадой проговорил он. - Смурной какой-то,
ходит - баклуши бьет... С Ликой у него вроде все в порядке... Не пойму я
эту молодежь! - признался в сердцах Василий. - Ну вот сам скажи, Пузырек:
ну какого ему еще рожна надо? Все ведь есть!
Пузырек поскреб за ухом и лукаво прищурился в ответ.
- А помнишь, что сам поначалу говорил?
Василий крякнул и, надвинув брови еще ниже, решительно одернул
фартук.
- Да это когда было-то? Просто не пригляделся поначалу...
- А теперь, значит, пригляделся?
Василий сердито посмотрел на Пузырька - и вдруг усмехнулся.
- Ладно... - проворчал он, доставая из авоськи три салатных капсулы.
- Уговорил. Давай по колпачку - чтоб носился дольше...
Оба присели над парящим в воздухе кабелем, и Пузырек размотал
горловину заветной туго налитой дыньки. Выпив, Василий долго молчал,
хмурился, крутил задумчиво в пальцах пустой колпачок. Потом вдруг шумно
хлопнул себя левой рукой по облитому фартуком колену и взглянул на
Пузырька в упор.
- Ну, давай попросту, - прямо предложил он. - Чего крутить-то?..
Знаешь, что меня здесь купило?.. Порядок.
Пузырек хмыкнул.
- Ну вот, порядок... А дом на потолке?
Ответом были стальной прищур и ослепительная усмешка.
- Пузырек! Ты меня моими же словами не доставай... Здесь - порядок!
Не бардак, как у нас, а именно порядок. Ну, давай считать... Заработал -
получи. А не хочешь камушки долбать - сиди голодный. Скажешь, нет?
- Ну так вот я же не ломаю, - напомнил Пузырек.
- Да ладно тебе! Ты тоже пашешь. Может быть, даже больше других. Да
если рабочему человеку не выпить после смены - это ж с ума сойдешь...
Дальше! Надзорки. Что? Скажешь, плохо службу знают? Ну-ка, тронь кого
пальцем - тут же щелчка тебе! Так?
- Так, - кивнул Пузырек.
- Лечение! - напористо продолжал Василий. - Ты хоть одного больного
здесь видел? Маше Однорукой вон дома кисть трамваем по пьянке оттяпало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30