Несомненно, когда мне принесли известие о конце Вазкора, то ожидали схожих
результатов. Но я не почувствовала ничего, даже торжества, так как знала,
что он не погиб.
Потом мы некоторое время ничего больше не слышали. Белханнором
овладели мрачная депрессия и беспокойство.
У меня уже миновал сто двадцатый день (который, по подсчетам той
ведьмы, был серединой моей беременности), я сделалась тяжелой, часто
бывала сонливой и голова у меня постоянно болела. И я спала, когда в Город
приплелась первая усталая группа беглецов из двух его собратьев дальше к
югу. Вазкор взял их легко, и теперь они бежали от сил Анаша и Эптора,
которые, разгромив нашествие Белой Пустыни, наносили удар в северном
направлении, стремясь завершить дело.
Белханнор из жалости открыл перед ними ворота, что было неразумно. Он
уже принял беглецов из Ораша. Теперь численность населения резко возросла
- въехало множество фургонов с мужчинами, женщинами, детьми, скотиной и
домашними животными. Город запрудили, загадили толпы народа; на улицах,
садах и конных манежах разбили палатки, а лабиринт улочек в нижнем
квартале стал совершенно непроходимым и задыхался от избытка жителей.
Атторл, как я слышала, пытался по мере сил организовать оборону, но
болел от нервозности и страха и не добился никаких успехов на этом
поприще. Главные боевые машины Белханнора Вазкор присвоил себе и забрал с
собой на юг. И теперь выкатили ржавые пушки, торчавшие из стен, словно
проведенные по ошибке не туда водосточные трубы. Солдаты в Белханноре
действовали умело, хотя это был небольшой гарнизонный отряд, не больше
четырехсот воинов: достаточно для усмирения штатских, но при таких
обстоятельствах - безнадежно мало. Нерешительные попытки Атторла
рекрутировать простых людей, особенно из числа беглецов, потерпели провал.
Вазкор рассчитывал только на постоянный успех, никак не готовясь к
неудаче, которая рано или поздно обязательно бы постигла его.
Я не испытывала никакого чувства вины из-за грозы - я считала, что
просто устроила неизбежную катастрофу чуть раньше.

Анаш и Затор прискакали быстро, сметая все на своем пути к нам,
неуемные и стремительные от бешеной ярости. Мы могли наблюдать на
горизонте признаки их приближения с наших высоких башен - облако дыма,
черное и грязное - какая-то горящая деревня; а ближе - пылание бивачных
костров ночью. Интересно, что некоторые из тех, кто бежал в Белханнор,
упаковали свое добро и снова бежали из него. Они были мудрее; другие
испытывали в его стенах ложное чувство безопасности. Как мне
представляется, у меня, должно быть, тоже водились схожие мысли, хотя и
неосознанные. Я чувствовала себя слишком тяжелой и мрачной, чтобы пытаться
бежать. Мною овладел черный юмор: меня, некогда осаждавшую Ораш и
Белханнор, теперь осаждали эти Города, которых я даже не видела.

Они добрались до нас бодрящим горько-зеленым вечером, когда лил с
перерывами весенний дождь, вечером, подходящим для ностальгии и старых
любовных песен.
Атторл умолял разрешить ему использовать мою стражу для обороны стен,
а я предоставила решать Мазлеку. Тот кивнул, вероятно, не видя никакого
иного пути. Теперь я сидела в своих спальных покоях в одном из резных
кресел. Передо мной лежала на наклонном столике из слоновой кости
раскрытая книга в переплете, украшенном самоцветами. Столик был полезной
вещью, благодаря ему я могла удобно приблизить к себе книгу над
непристойностью, которая была теперь моим животом. Книга эта рассказывала
о легендарных животных и зверях - саламандрах, единорогах - и страницы ее
блистали великолепными красками мастерских иллюстраций. Я в общем-то и не
читала ее, всего лишь любовалась ею, когда вдруг обнаружила единственное
слово, написанное на полях. Мне думалось, что эта книга - один из подарков
белханнорского Джавховора, и я не представляла, что держу одну из книг
Асрена, ту, в которую никогда раньше не заглядывала. Я не знала его
почерка, - мне доводилось видеть его личную печать, не больше - и все же я
сразу узнала его. Без завитушек, четкий, прямой, мудрый и все же открытый,
наивный до ущербности - все это я увидела в единственном написанном им
слове. Я протянула руку, чтобы коснуться слова кончиком пальца, и в этот
миг раздался страшный гром, разбивая мир вдребезги. Спальня дрогнула и
успокоилась. Я оттолкнула столик, подошла к ближайшему окну и увидела на
реке красноватое свечение, отбрасываемое горящими домами в Нижнем
Квартале. Осаждающие выстрелили через стену, и ядро попало в цель. Я и не
сознавала мощи этих железных птиц смерти.
После этого грохот раздавался еще не раз, то близкий, то далекий, но
всегда ужасающий. Постепенно дымная завеса покрыла красное небо.
С наступлением ночи обстрел прекратился, хотя тогда я этого не
заметила. Когда наступила тишина, я по-прежнему сидела у окна как
прикованная, в беспомощной завороженности. Но тишина эта была
относительной. Ветер доносил вместе с пеплом треск горящих домов, крики и
издаваемую трубами тревогу.
Я не покинула своих покоев. Дворец наводнили перепуганные женщины.
Мою дверь караулили трое моих стражников: когда их сменят другие,
возможно, будут какие-то новости.
В полночь пушки проснулись вновь. Это был умный шаг - не давать нам
выспаться. Вскоре пришел Мазлек, весь в грязи, с рукой, обмотанной
окровавленной временной повязкой.
- Рассказывать, в общем-то, не о чем, - сказал он. - Их много и, судя
по всему, подходят еще. Думаю, с ними и люди из других Городов, набранные
в войско после их сдачи.
- Они пытались взять Белханнор? - спросила я.
- Нет. Они с ним играют, богиня. К стене подъезжал их глашатай и
кричал, что воинам из Белой Пустыни не будет никакой пощады, но... -
Мазлек умолк, слегка улыбаясь. - Белханнору, если он откроет ворота, они
обещают братскую любовь.
А вот этот ход был острым маленьким кинжалом, который проткнул даже
мою летаргию.
- Что же сделал Атторл? - спросила я.
- Выстрелил по глашатаю, - ответил безо всякого выражения на лице
Мазлек. - Выстрелил по нему и промахнулся. Белханнорские пушки бесполезны.
Первая взорвалась и убила тринадцать человек на стене, а ядро из нее так и
не вылетело. Богиня, - предупредил он, - они будут спасать собственную
шкуру - это лишь вопрос времени.
Он произнес это тихо, теперь уже не так резко, но, впрочем, клинок
уже вонзился.
- Я должна убраться отсюда, - сказала я, но это было пустое
заявление. Я не знала, куда мне направиться.
- Доверишь ли ты это дело мне?
Я кивнула.
- Тогда собери все, что тебе нужно, богиня, и будь готова идти со
мной в любое время дня и ночи. Я буду охранять тебя, не щадя живота
своего. Ты сама это знаешь.
Несмотря на прерывистый грохот войны, в ту ночь я заснула глубоким
сном без сновидений.
Утро было тихим, совершенно неподвижным. Река сияла, словно зеленый
жемчуг. Из своих покоев я не видела никаких развалин, только слабый дым,
расплывающийся по бледному небу, словно девичьи волосы на воде. Я приняла
ванну, оделась, и мне принесли мой напиток. Помнится, я сидела в кресле,
глядя на окружавшие меня бесценные вещи, гребни и украшения, и зная, что
все они не мои. Нести мне придется немного, за исключением... Я подошла к
столику и прикоснулась к раскрытой книге, про которую забыла с тех пор,
как громыхнули первые пушки.
Затем стук и, когда я пригласила войти, вошел человек в ливрее
Джавховора и сообщил, что тот нижайше просит меня явиться к нему. Это
казалось странным, так как раньше всегда приходили ко мне, и все же
приглашение это было очень вежливым. Я последовала за лакеем, и тот привел
меня в зал для аудиенций, назначение которого практически потеряло смысл,
но великолепие отнюдь не померкло. Среди этих ало-зелено-белых гобеленов
ко мне подошел человек с бледным лицом, без маски, бывший Верховным
Владыкой, и очень низко поклонился.
- Богиня, прости меня за просьбу явиться сюда, но я счел, что так,
наверное, будет безопаснее.
Недолгое молчание, во время которого я заметила вдоль стен нескольких
придворных и министров. Позади меня нервно трепетали белые веера принцесс.
- Мы все вынуждены были... - начал Джавховор и запнулся. - Мы сочли
это наилучшим, - сказал он. - Жестокое решение. Мы отдались на милость
наших братских Городов, Анаша и Эптора. Для нас не было иного пути,
богиня. Я не мог видеть, как вокруг меня погибают мои подданные.
Я разгневалась на себя за то, что попала в эту западню, разгневалась
на Джавховора за то, что тот расставил мне силки, разгневалась на Мазлека
за то, что он не появился вовремя.
- И что же вы сделали? - спросила я. Ничего не значащий вопрос, но он
ответил.
- Жители Белханнора восстанут против воинов Белой Пустыни на стене.
Все устроено, - он опустил голову, посеревший и несчастный из-за
предательства, в котором я его даже не винила.
- А я? - поинтересовалась я. - Как я вписываюсь в этот гобелен?
- Тебе, богиня, не нанесут никаких оскорблений, клянусь в этом.
- Очень рада, что вы так уверены. Я не разделяю вашего оптимизма.
Снаружи раздался внезапный отдаленный шум - крики, возгласы, рев
удивления и боли. Не грянуло никаких пушек; в этом не было надобности.
Жители Белханнора сейчас настежь распахивали ворота, приглашая своих
братьев войти, надеясь и немного нервничая.
Я опустилась в кресло со всей своей тяжестью - ждать исхода - и
заметила, что принцессы мало-помалу отступили от меня к отцу. Вскоре под
окнами послышался топот сапог, лошадей, гомон множества голосов, а затем и
ритмичный маршевый шаг по коридору снаружи; двери и занавеси распахнулись,
и в зал ввалилось человек двадцать. Смешанные мундиры пурпурного и
ярко-желтого цвета, латы, забрала шлемов откинуты, являя надменные маски
львов и медведей - маски Анаша, души этого наступления. В зал по-хозяйски
вошел человек, солдат в серебряной маске, очень злорадный в своем
торжестве - их командующий, мнящий себя их Джавховором.
Полукивок Верховному Владыке Белханнора, злобный, легкий смешок.
- Хорошо. Умный ход, брат.
Слова эти вполне могли принадлежать Вазкору, но голос был очень
легким и высоким, странно сочетающимся с массивностью этого человека.
А затем наглый поворот, взгляд, охватывающий весь зал вдоль и поперек
и остановившийся наконец на мне.
- А это кто, брат? Наверное, твоя дама?
Он должен был знать обо мне, знать про кошколикую богиню Эзланна. Ту,
что отдала в его власть врага Анаша.
- Я - Уастис, - бросила я командующему. - Мой муж - Вазкор, который
запахал бы тебя и твоих глубоко в речной ил, если бы только у него нашлось
время.
Я сказала это с целью разгневать, вывести его из равновесия в этой
атмосфере задабривающего пресмыкательства. Его рука метнулась к эфесу
меча, и я почувствовала, как меня охватывает леность, знание того, что я
могу сделать по крайней мере с ним и его двадцаткой, если сумею вызвать в
себе достаточно ненависти. Но после этого придет смерть или же
единственная форма смерти, которую я могу познать. И мне вдруг стало
страшно.
Раздался слабый пораженный возглас как раз за дверью, легкий толчок и
ругательство оттого, что один человек упал и толкнул при падении других.
Анашский командующий обернулся, и в тот же миг дверной проем сменил цвет и
форму и заполнился воинами в черных ливреях, подпоясанных зеленым кушаком,
и все - со знаком кошки на правой груди. Быстрые мечи и падающие перед
ними люди. Пол усеяло пурпурно-желтым.
Двое подбежали ко мне - Слор и Мазлек.
- Богиня - быстро!
Я побежала с ними, не взглянув на изумление тех лиц, что остались в
живых после нашего ухода.

Коридоров во дворце Белханнора более чем хватало, и те, по которым мы
бежали, были совершенно пусты. У меня сложилось впечатление, что
направлялись мы вниз, но спрашивать, так ли это, не было ни времени, ни
дыхания - тот, другой во мне мешал, и я с трудом поспевала за своими
телохранителями. Затем мы свернули в широкий темный зал и наткнулись на
стаю пурпурно-желтых солдат, грабивших сундуки. Очевидно, они считали все,
что не носило их цветов, своей законной добычей. Сразу повыхватывали мечи
и с криком бросились на нас через зал. Мазлек утащил меня с их пути через
захлопнувшуюся за нами боковую дверь.
Теперь со мной бежало меньше воинов. Многие остались по другую
сторону двери, чтобы задержать погоню. Наклонный ход тянулся вниз, а
дальше пошли темные пролеты лестниц, где кое-как продолжали гореть факелы
в стенах. Я все время спотыкалась.
Во влажной темноте мы услышали громкий лязг вышибленной наверху двери
и поняли, что охота пошла заново.
- Недалеко, - прошептал Мазлек. - Скоро дверь, которую они не смогут
открыть.
Лестница сузилась и стала неосвещенным коридором. Позади доносились
дикие, резкие, яростные звуки. Слор остановился, и остальные воины
замерли, где стояли.
- Мы задержим их здесь, - прикинул он, - место узкое. К тому времени,
когда они сумеют пробиться мимо нас, доставишь богиню в безопасное место.
Мазлек на секунду заколебался, а затем кивнул. Протянув руку, он
крепко сжал Слору плечо, а затем вернулся и увлек меня в темноту.
К этому времени я совсем запыхалась и почти не понимала, что
происходит. Когда мои пальцы наткнулись на камень и я обнаружила, что
коридор кончается глухой стеной, это показалось лишь какой-то ужасной
частью моей муки. Я прислонилась к холодной выщербленной поверхности,
хватая воздух открытым ртом, а Мазлек сунул что то мне в руки.
- Плащ, - сказал он. - И простая шелковая маска - серо-стального
цвета нижестоящих в Белханноре. Пожалуйста, надень их.
Я отвернулась и подчинилась ему, хотя не могла взять в толк, как нам
это поможет. Когда я снова оглянулась, то увидела, что он надел поверх
кольчуги тунику из того же материала и тоже простую маску. Кошачью маску я
бросила туда же, куда он бросил свою, а вместе с ней - свой знак и кушак,
но открытые глазницы кошачьей морды прожигали меня взглядом - мое
собственное "я", брошенное на произвол судьбы. Скрежет заставил меня
отскочить от стены. Появилось узкое прямоугольное отверстие, обрамляющее
черноту.
Мазлек поднял руку с кольцом, которого я у него раньше не видела.
- Я купил этот ключ много дней назад, - сказал он, - подумал, что он
может оказаться полезным.
Он провел меня в эту черную пасть, прошел следом за мной и закрыл за
нами дверь.
- Они могут так и не увидеть этой двери, - сказал он. - А если и
увидят, то без кольца она для них все равно бесполезна.
Он крепко схватил меня за руку, и мы двинулись вперед. Сперва я
ничего не могла различить, но затем вокруг нас начало рябить зеленоватое
свечение, и я почуяла реку.
Свет усилился. Я увидела грязь и мхи, облепившие стены. В ногах у нас
путались ярко-зеленые сорняки.
Мы вышли из небольшой пещеры, похожей на крысиную нору, в тусклый,
белый, слегка дымящийся день. Путь закончился на низком берегу реки, но не
той реки, какую я видела из окон. Эта походила на маслянистую струйку,
забитую зарослями сорняков и мусором. Из грязи грубо высеченные ступеньки
лестницы вели наверх к узким улицам, обшарпанным домам и военным руинам
нижнего квартала.

8
Пурпурно-желтая солдатня Анаша просочилась и на эти улицы, но
благодаря осторожному маневрированию мы избежали лобового столкновения с
ними. Несмотря на обещанное их вождем братство, они вламывались в двери
парфюмерных лавок, к портным и ювелирам и забирали все, что считали
ценным. В одном переулке мы прошли мимо собаки, которую они использовали
для упражнений в стрельбе из луков. Дважды мимо нас поспешно проходили
строевым шагом воины в мундирах цвета древесного угля, искавшие потайные
укрытия. В войске Затора, похоже, было больше порядка.
Большинство дверей было плотно закрыто и заперто изнутри на засовы.
Многие, думаю, бежали в последнюю минуту в погреба и ходы под домами.
Ближе к стене встретилась целая улица, опустошенная пожаром, все еще
дымящаяся, и там густо валялись мертвецы, некоторых из которых я узнала;
последние солдаты армии Вазкора.
Наконец, белый каменный дом с внутренним двором, дверь которого
болталась на сломанных петлях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59