Немцы, например, считали ее намного более эффективной и отлаженной, чем английская секретная служба.
Так что, пожалуй, версия об абсолютной глупости и неопытности московского руководства выглядит не очень правдоподобно. С куда большей вероятностью можно предположить, что советский Центр, извещенный о попытках немцев начать радиоигру, стал специально подыгрывать им, желая посмотреть, что из этого получится. Наверное, тут стоит пояснить, что радиоигры сами по себе - штука обоюдоострая. С их помощью можно узнать, какие вопросы и объекты интересуют противника, по косвенным данным угадывать, что ему уже известно, иногда - протолкнуть дезинформацию. Но пичкать его одним лишь обманом нельзя - основной поток сведений должен быть правдивым, поддерживая безусловное доверие к источнику. И чтобы иметь возможность запустить одну "дезу", нужно долгое время прикармливать неприятеля подлинными разведданными. А если сторона, с которой ведут игру, раскусит ее, то она имеет возможность получать огромную пользу. И, в конце концов, даже дезинформация, которую хотят ей всучить, в таком случае может для нее обернуться важнейшей информацией - стоит лишь сделать поправку на обман и "сменить знак". Складывается впечатление, что Центр вполне оценил перспективы, открывающиеся при подобном варианте событий. А может быть, и предпочел их рядовой информации, которую со своими ограниченными возможностями коммерсантов и мелких служащих могли поставлять агенты Треппера, останься они на свободе. И одергивали своих разведчиков нарочно, чтобы не насторожить и не спугнуть противника.
Но дело в том, что и гестаповцы вели операцию, мягко говоря, своеобразно. Руководство зондеркоманды было подобрано из людей, в прошлом имевших контакты с русскими спецслужбами. Гиринг участвовал в акции по компромату Тухачевского. Его заместитель Вилли Берг побывал в России в свите Риббентропа в 1939 г. А перевербовка захваченных агентов велась под странным предлогом - им объявлялось, что в Германии есть влиятельные лица, желающие заключить с СССР сепаратный мир. Поэтому, дескать, радиоигра вовсе не будет направлена во вред России, а станет инструментом для наведения контактов и установления доверия между сторонами. Однако Гейдрих, первоначально возглавлявший операцию, был и в самом деле сторонником сепаратного мира на Востоке. А после его смерти в июне 1942 г. общую координацию по делу "Красной капеллы" взял на себя Гиммлер. А на деле Мюллер. Потому что ранг Гиммлера был слишком высоким для непосредственного руководства. А новым руководителем имперской службы безопасности, т. е. непосредственным начальником Мюллера, стал Кальтенбруннер. Который, в отличие от Гейдриха, в делах тайной полиции ничего не смыслил, никогда лично в них не совался и бесконтрольно отдал весь этот круг вопросов на откуп шефу гестапо.
А Мюллер, пользуясь таким доверием Кальтенбруннера, сумел подчинить его своему влиянию и очень ловко научился действовать его руками. Под предлогом крайней секретности уже с лета 1942 г. радиослужба Абвера была практически отстранена от дела. Ее функции перехватила гестаповская зондеркоманда "Функшпиль", специально созданная для радиоигры и ставшая как бы частью зондеркоманды "Роте капелле". Местное парижское гестапо во главе со штурмбаннфюрером СС Бемельбургом, которому принадлежала главная заслуга в выслеживании и арестах разведчиков, также было оттерто в сторону. Сотрудники зондеркоманды деликатно подсказали узникам, что в присутствии Бемельбурга не стоит разглашать какие-либо сведения. А когда из Берлина прибыла группа следователей, чтобы допросить соратников Треппера об их связях с группой Радо в Швейцарии, Берг счел нужным пояснить арестованным, что им вовсе не обязательно выкладывать имеющуюся информацию - потому что против Радо работала служба Шелленберга, и операция проводилась "по другому ведомству".
В деятельности зондеркоманды секретность была доведена вообще до абсолюта. Заключенных даже не регистрировали в тюрьмах, надзиратели и тюремное начальство не то что не имели права общаться с ними, но и видеть их лиц. Впрочем, если рядовым шпионам в гестаповских лапах приходилось терпеть муки одиночек, побои и пытки, то руководителям сети и перевербованным радистам создавались льготные условия, их размещали в удобных охраняемых особняках, обеспечивали хорошее питание и обслуживание, демонстрировали гуманное и уважительное отношение. Гиринг и Берг даже старательно доказывали Трепперу, что он не еврей, а русский, а его обрезание - всего лишь маскировка легенды при работе в Палестине в 20-х годах. Видимо, подсказывали нужную линию, чтобы обосновать отношение к нему в глазах Гиммлера и прочего начальства. В разговорах порой позволяли себе весьма "крамольные" мысли. Например, Берг любил рассуждать: "Во времена кайзера я был полицейским, я был полицейским Веймарской республики, теперь я шпик Гитлера, завтра я с тем же успехом мог бы стать слугой режима Тельмана".
В 1943 г. из-за болезни Гиринга зондеркоманду возглавил гауптштурмфюрер СС фон Паннвиц. Он был одним из любимчиков и доверенных лиц Мюллера, прежде работал в Чехословакии, где прославился своей беспощадностью. В частности, вместе с Мюллером вел расследование покушения на Гейдриха, вылившееся в кампанию массовых репрессий. Но общее направление действий "Роте капелле" при нем не изменилось - наоборот, игра резко активизировалась. И странности пошли одна за другой. Как отмечалось, основной поток информации, передаваемой противнику в радиоигре должен быть правдивым. Однако в данном случае сотрудники Гиринга-Паннвица далеко перешагнули все нормы разумной необходимости. Из Москвы один за другим сыпались запросы на информацию военного характера. Чтобы ответить на них и создать видимость работы разведсети, гестапо направляло соответствующие требования командованию Западного фронта и службе Абвера. В Центр шли точные сведения о номерах полков и дивизий, вооружении и командном составе частей, воинских перевозках. Главнокомандующий фронтом Рунштедт возмущался, передавая подобные сведения, и напоминал, что они строго секретны. Но на него оказывалось давление, и приходили новые запросы.
У сторонних специалистов начало складываться впечатление, что "завоевание доверия" Москвы превратилось чуть ли не в самоцель операции. Наконец, дошло и до открытых конфликтов. 30. 5. 43 г. Центр передал задание раздобыть сверхсекретные данные о наличии и складах химического оружия. Тут уж фронтовая служба Абвера сказала "хватит", разъясняя, что продолжение игры в том же духе чревато серьезным ущербом интересам Рейха. 25. 6 Паннвицу был дан ответ: "Главнокомандующий Западным фронтом придерживается мнения, что противник в Москве уже разгадал игру, и по причинам военного характера главное командование Западного фронта уже не в состоянии передавать требуемый материал".
Точки зрения, что советская разведка давно раскусила обман и теперь беззастенчиво "доит" немцев, придерживался и один из заместителей Паннвица - Г. Райзер. К такому же выводу пришел Канарис. Но бдительного Райзера быстро перевели в другое место, а Рунштедт 9. 7 получил вдруг приказ из Берлина - игру продолжать, а все запросы зондеркоманды удовлетворять и дальше. Учитывая межведомственные противоречия, Мюллер провел эту интригу через Кальтенбруннера, и тот добился нужного решения через Бормана. В общем, действительно получалось, что подборкой и составлением разведцанных для Москвы профессионально занимаются штаб фронта и германские спецслужбы. И очень сомнительно, чтобы такой объем ценных сведений сеть Треппера могла поставлять руководству до провала.
Хотя если разобраться, то даже с точки зрения гестаповского руководства игра давно должна была потерять всякий смысл. Потому что еще в январе 1943 г. один из перевербованных радистов, И. Венцель, сумел бежать. Привезенный для очередного сеанса на конспиративную квартиру, он заметил, что ключ остался в замке с наружной стороны. Воспользовавшись оплошностью сопровождающих, выскочил на лестницу и запер дверь, а пока ее выбивали, был таков. Правда, у Венцеля не получилось связаться с Центром, и до ухода немцев просто скрывался в подполье - но ведь этого гестапо не могло знать. И тем не менее зондеркоманда продолжала игру, будто ничего не случилось. В это же время Треппер, для видимости согласившись работать на немцев и обеспокоенный, что Москва не реагирует на сигналы о провалах, решил сделать собственный хитрый ход - тайком передать сообщение о подлинном состоянии дел. Он убедил гестаповцев, что для поддержания доверия Центра ему нужно периодически появляться на "контрольных" явках. Под этим предлогом дважды посетил лавку Ж. Мусье, связанной с французской компартией, и сумел вручить ей доклад о работе под контролем (посоветовав скрыться и ей самой).
В апреле 1943 г. радисты "Красной капеллы" вдруг получили из Москвы совершенно необычную радиограмму - им передали сводку потерь германской армии под Сталинградом. Удивленным гестаповцам Треппер пояснил, что таким образом руководство иногда поддерживает дух подчиненных. А сам, уверенный, что его доклад дошел по назначению, оценил ход совершенно верно - понял, что сводка предназначена для немецкого руководства, ведущего радиоигру: посеять сомнения в победе и заставить подумать о своей судьбе. Только на самом деле, его доклад, отправленный французами окольным путем, дошел до Москвы лишь в июне. Значит, Центр и без его пояснений знал о том, что сеть захвачена, предыдущие сигналы провалов учел и поддерживал радиоигру вполне сознательно. И переданные данные о потерях сыграли именно ту роль, на которую рассчитывалось. Потому что в нацистской (как и в коммунистической) системах отчетность всегда была больным местом, донесения наверх сглаживались и приукрашивались на каждом уровне, и в итоге до высшего руководства доходила весьма искаженная картина. Известно, что сводка, полученная через "Красную капеллу", вызвала скандал в Берлине. Когда через Гиммлера она была доложена фюреру, он учинил грандиозный разнос командованию Вермахта, обвиняя подчиненных во лжи - их собственные цифры потерь оказались сильно заниженными. Но учтем, что сперва необычная радиограмма попала к Мюллеру, и кто знает, не она ли подтолкнула его к окончательному выбору? В принципе, она могла играть и роль приглашения к сотрудничеству, намекая на неминуемую развязку.
И через "Красную капеллу" стали предприниматься какие-то подозрительные шаги. Скажем, возник вдруг план послать в Москву эмиссара, который проинформировал бы советское руководство о желании ряда видных нацистов заключить мир на Востоке. В Центр радировали запросы на этот счет, уточняли возможности. Только позже этот план был категорически запрещен Гиммлером. Что свидетельствует - автор плана был по служебному положению ниже Гиммлера. Но уж наверное, повыше гауптштурмфюрера Паннвица. Остается Мюллер. Позже возник другой проект - вызвать советского эмиссара для переговоров в Париж. И встреча, вроде бы, готовилась, но сорвалась из-за осторожности советской стороны. Сорвалась ли на самом деле и по какой причине, вряд ли можно когда-нибудь проверить.
А затем произошел еще более странный случай - 13. 9. 43 г. сбежал сам Треппер. И сбежал на удивление легко. Побег он задумал давно, и под тем же предлогом, что ему "во избежание подозрений" нужно показываться в городе, периодически выезжал в машине на прогулки. Сперва в сопровождении нескольких гестаповцев, потом - одного лишь Берга. Выдумывая различные причины, добился, чтобы на время прогулок ему выдавали документы и некоторую сумму денег (опять для "конспирации" - вдруг непосвященные полицейские проверят и придерутся). Зная, что у Берга болит желудок, присмотрел подходящую аптеку с двумя выходами - порекомендовать зайти туда, сбить с ног и убежать. Но в выбранный день, когда указал гестаповцу эту аптеку, Берг вдруг предложил Трепперу сходить туда одному, а сам остался в машине. И советский резидент благополучно улизнул. А Паннвиц... дал объявления о его побеге - их опубликовали в газетах, расклеили на всех видных местах. То есть, получается - гестапо оповестило на всю Францию, что Треппер действительно находился под арестом! И само расписалось перед советской разведкой, что вело с ней радиоигру! Казалось бы, уж теперь-то операция в любом случае должна была прекратиться? Как бы не так. Игра продолжалась!
И вывод тут напрашивается однозначный - "Роте капелле" и в самом деле перешла к работе на советскую разведку. Может быть, побег и громогласное оповещение о нем, как раз и нужны были, чтобы дать это понять русским? Или такой ход предложила Москва, чтобы проверить искренность сотрудничества и покрепче пристегнуть новых партнеров в свою упряжку? О том, что акция осуществилась с благословения Мюллера, говорит красноречивый факт - после столь крупного прокола, как побег руководителя организации, все начальство зондеркоманды сохранило свои посты и даже не понесло серьезных взысканий. Из подконтрольных агентов ведущее место в дальнейшей радиоигре постепенно занял Кент (Виктор Сукулов), проявлявший наибольшую лояльность в отношении гестаповцев и признанный Паннвицем наиболее подходящей кандидатурой. Похоже, между ними даже завязалась личная дружба. Как раз через его передатчик пошла самая доверительная информация. Было сообщено, что Кент "поддерживает контакт с группой немцев, занимающих очень высокие посты, и в этих обстоятельствах имеет возможность получать и передавать сведения первостепенной важности".
В июле 1944 г., когда англо-американские войска приближались к Парижу, Сукулов запросил Центр - оставаться ему в городе или ехать с "немецкими друзьями". Ответ был категоричным - ехать, но не прерывать связи с Москвой. В это же время Треппер, находившийся на свободе и установивший контакты с французскими партизанами, разработал операцию: при эвакуации Парижа с отрядом коммунистов блокировать особняк, где размещалась "Роте капелле" и не дать ей удрать, захватив в полном составе и со всей документацией. Центр ему подобные действия строго запретил. От остальных участников радиоигры гестапо избавлялось по мере ненадобности. Передатчики, кроме рации Кента, выводились из работы, а в июле-августе 1944 г. перед отступлением из Франции большинство арестованных по делу "Красной капеллы" были казнены. Видимо, убрали как "лишних свидетелей".
После покушения на Гитлера 20. 7 его подозрительность усилилась, и он лично отдал приказ о прекращении игры с русскими. Но она и тогда не была прервана! Группа Паннвица обосновалась в Альпах и продолжала работать по-прежнему! Треппер в своих воспоминаниях утверждал, что Паннвиц и Берг действовали уже на свой страх и риск, видя близкий крах нацистов и переметнувшись на советскую сторону в надежде на благодарность победителей. Он пишет о Паннвице: "Сегодня мы располагаем доказательствами, что вплоть до мая 1945 г. в сотрудничестве с верным Кентом он ведет свою личную игру. До последних минут войны он передает военную информацию..."
Что выглядит совершенно неправдоподобно. Ну как мог бы какой-то гауптштурмфюрер, т. е. всего лишь капитан, продолжать операцию, запрещенную самим Гитлером, без ведома и покровительства своего начальства? Следовательно - Мюллера, замкнувшего руководство зондеркомандой непосредственно на себя.
А весной 1945 г. по личному приказу Мюллера были сожжены все архивы "Роте капелле". То есть, контроля над операцией он не терял и вслед за свидетелями избавлялся от "лишних" документов, которые вот-вот должны были попасть в руки победителей. И хотя Треппер, как правоверный коммунист, напрочь отрицает связь советской разведки с шефом гестапо, но сам же пишет, что после победы встретил Паннвица, привезенного на Лубянку. К русским он прибыл вместе с Кентом и своей секретаршей, передал радиостанцию и еще 15 чемоданов ценных документов, в том числе полные списки гестаповской агентуры на территории СССР, дипломатические шифры других государств, и даже сверхсекретный код англо-американской правительственной переписки. Ясное дело, что такие данные рядовой контрразведчик, всего лишь начальник зондеркоманды, никак не смог бы собрать самостоятельно.
Итак, из нашего "детективного" отступления видно, что Мюллер и в самом деле работал на советскую сторону. И разумеется, продолжал при этом добросовестно выполнять и свои служебные обязанности, уничтожая врагов Рейха. Ну да такая уж специфика деятельности, ничего не попишешь. И надо думать, что если бы в реальности существовал штандартенфюрер СС Штирлиц, он тоже оказался бы по уши в крови соотечественников и их союзников. Ведь человеку, занимающему столь высокий ранг в нацистских спецслужбах, уж конечно, пришлось бы заниматься не только спасением пасторов Шлагов и выполнением заданий Центра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102