Как раз в это время готовились операции и по их устранению, но после наглого похищения генерала и почти совпавшего убийства Рейсса в МИД Франции был вызван советский поверенный в делах Гиршфельд, и ему неофициально намекнули, что общественность возмущена не на шутку, и если на французской территории чекистам вздумается повторять такие игрища, это приведет к разрыву дипломатических отношений. А дело о похищении свели к персональной вине Скоблина и Плевицкой, которой и пришлось отдуваться за все. Суд, открывшийся 5. 12. 1938 г., полностью доказал ее вину во многих преступлениях, в том числе и соучастие в похищении Кутепова и Миллера. Она получила 20 лет каторги и впоследствии умерла в тюрьме.
Для эмигрантских исследователей так и осталось загадкой, зачем же чекистам понадобилось тратить колоссальные силы и средства на операции по похищению 65-летнего Деникина и 70-летнего Миллера, уже не представлявших никакой реальной угрозы для советской власти? Но ответ на этот вопрос напрямую связан с отношениями между СССР и Гитлером. Поскольку пробный шар с компроматом на Тухачевского прошел через немцев благополучно, был сделан вывод о возможности союза, и чтобы подтолкнуть германскую агрессию на Запад, а по возможности и облегчить ее, советские спецслужбы решили сделать нацистским коллегам "подарок" - превратить в прогерманскую пятую колонну русскую эмиграцию (заодно и нашпигованную собственной агентурой). Но этому мешали во-первых, позиция Миллера, хоть, и прибалтийского немца, но горячего патриота России, а во-вторых, антифашистская деятельность Деникина, который как раз в это время в публичных лекциях и брошюрах активно предостерегал русских изгнанников от какого бы то ни было сотрудничества с Гитлером. Но удался план лишь отчасти. Как и рассчитывали, председателем РОВС вместо Миллера стал прогермански ориентированный генерал Ф. Ф. Абрамов, однако вскоре вынужден был покинуть этот пост из-за крупного скандала - агентом НКВД оказался его сын.
О Скоблине имелись сведения, что он пробрался в Испанию и объявился в расположении республиканцев, где сообщил о себе действовавшим там советским чекистам, понадеявшись на их покровительство и на новое применение своим талантам. Но его предпочли сразу же ликвидировать как фигуру полностью отработанную, слишком много знающую и способную скомпрометировать русскую разведку. Правда, нельзя исключать и версию, что он попытался найти убежище у других своих хозяев - немецких. И с тем же конечным результатом. Во всяком случае, известно, что сразу после оккупации Парижа гестапо арестовало и расстреляло С. Н. Третьякова, работавшего в контакте со Скоблиным.
Еще один удар госбезопасность нанесла в это время по лидеру украинских националистов Е. Коновальцу. Игра с ним велась с 1934 г. - под видом племянника одного из резидентов, захваченного ранее, в ОУН был внедрен П. А. Судоплатов (кличка "Андрей"), один из будущих асов советской разведки. Ему удалось войти в доверие к Коновальцу, а работать он устроился радистом на иностранное судно и периодически бывал на родине. То есть, и для националистов считался идеальным связным с их подпольем на Украине, и своему начальству имел возможность лично докладывать обо всех делах. Поначалу чекисты пытались разыграть хитрую комбинацию, наподобие "Треста", используя проникновение в ОУН для собственных разведывательных целей - тем более, что украинские сепаратисты вошли в тесный контакт с Абвером. Но в конце 1937 г. Судоплатов внезапно был вызван в Кремль и получил лично от Сталина приказ уничтожить Коновальца. На очередной встрече в одном из кафе Роттердама он вручил украинскому полковнику коробку конфет с взрывным устройством... А другие агенты НКВД тут же распространили в кругах эмиграции несколько версий убийства. По одной Коновальца якобы устранили немцы, поскольку он вышел из-под их контроля, по другой - польские спецслужбы.
Истинную причину данного теракта можно назвать только предположительно. В тот момент происходили серьезные трения между двумя лидерами ОУН - Коновальцем и Бандерой. Оба были ярыми русофобами, но Бандера, вопреки возражениям Коновальца, пытался развернуть террористическую деятельность и против Польши - например, организовав убийство министра внутренних дел Б. Перацкого. И по этому поводу крепко поссорился с Коновальцем, который тоже не любил поляков, однако портить с ними отношения считал несвоевременным и требовал сконцентрировать подрывную работу только против СССР. Возможно, Сталин рассчитывал, что выдвижение Бандеры к единоличному руководству активизирует украинский террор в Польше. Что поссорит Германию, покровительницу ОУН, с Варшавой, а значит - и с западными союзниками Польши. То есть, похоже, речь шла о том же: подтолкнуть агрессию Гитлера в нужном направлении и сделать его "ледоколом революции".
Впрочем, было бы неверным представлять, будто игры между чекистами и эмигрантами шли "в одни ворота". У зарубежных антикоммунистических организаций существовала какая-то своя агентура в СССР, и судя по некоторым данным, агентура не слабая. Например, 23-29. 6. 37 г. в Кремле прошел пленум ЦК ВКП(б), и поскольку на нем решались вопросы репрессий против большой группы видных партийцев, то даже в архивах ЦК документы о нем оказались представлены в урезанном виде, а единственный экземпляр несокращенной стенограммы был потом найден в "особой папке" Сталина. Но в пражских архивах "Крестьянской России" обнаружились полные данные о пленуме, где были перечислены и выступающие, и содержание выступлений. И даже кулуарные разговоры советских вождей, происходившие во время сверхзакрытого пленума! Аналогичные материалы имелись и в РОВС (возможно, через "Крестьянскую Россию", которая в данный период с ним сотрудничала). В белогвардейские круги поступала исчерпывающая информация о терроре против коммунистических руководителей - фамилии репрессированных, даты арестов, в чем обвиняются, расклады внутренних взаимоотношений в советской верхушке. В архиве В. Л. Бурцева оказался отражен и ход следствия над некоторыми высокопоставленными большевиками, вплоть до того, кто ведет дело, кто на кого дал показания, ссылки на номера документов (см. напр. В. Пятницкий, "Заговор против Сталина", М., 1998). То есть, белая разведка имела одного или нескольких агентов в самой верхушке советского руководства. Но кто это был, так и осталось тайной. Может быть, и для Миллера организовали сложную операцию с похищением, а не устранили его на месте, как Коновальца, в попытке раскрыть данные агентурные источники.
В эти годы серьезно активизировался НТС. Его отделения и группы возникли в Польше, Бельгии, Прибалтике, Великобритании, на Дальнем Востоке. Но отдел в Германии был формально распущен, чтобы избежать каких бы то ни было контактов с нацистами. И поскольку надвигающаяся война могла облегчить "национальную революцию", все силы Союза были брошены на подготовку этой революции. Их было всего около 2 тысяч во всех странах, по возрасту - в основном еще мальчишки и девчонки. Многие и не помнили родины, покинутой в детстве, а то и родились на чужбине. И, тем не менее, они свято верили, что борьба за освобождение России - их персональная миссия, и устремлялись к этой цели жертвенно и самоотверженно, со всем энтузиазмом юной веры и чистотой идеалов. Издавалась общественно-политическая литература, собирались свидетельства очевидцев о положении в СССР. Предполагалось, что после ознакомления советских граждан с материалами НТС могут возникнуть группы в России, не связанные с зарубежным центром. И действительно, они возникали - в 1938 г. в Москве была арестована организация НТС из восьми молодых людей. И имена, и судьбы этих подпольщиков остались неизвестными.
После провалов всех каналов БРП и РОВС свои услуги для перехода через границу предложил польский Генштаб. Правда, НТС при сотрудничестве со службами других государств придерживался ряда принципиальных условий сохранение своей политической независимости и отказ поставлять какую-либо информацию разведывательного характера, то есть использовать себя в качестве иностранных шпионов. Но поляков такое устраивало - в условиях "железного занавеса" им требовались "подопытные кролики", чтобы испытывать на них возможные "окна" и разные способы перехода границы. Пройдут или попадутся, уцелеют или погибнут, можно пускать своих агентов или искать другие пути? За неимением других возможностей попасть в Россию, НТС соглашался и на это. В августе 1938 г. три группы попытались перейти польскую границу. Первая наткнулась на пограничный наряд, В. Бабкин и С. Спица погибли, А. Чупрунов сумел вернуться. Не прошла и вторая - К. Гурский был убит, остальные повернули назад. Третья - Г. Околович и А. Колков, смогла миновать все преграды и пробраться в СССР. Она провела четыре месяца на советской территории, изучила чуждую для эмигрантов обстановку, объехала несколько городов и благополучно вернулась назад. Околович после этого возглавил закрытую работу НТС, передавая опыт следующим энтузиастам, обучая их технике перехода границы и особенностям советской жизни. И снова пошли мальчишки на свою неизвестную отчизну. Летом 1939 г. через польскую границу отправились еще четыре группы.
Две - В. Дурново и А. Колков, А. Чупрунов и Овчинников, смогли проскочить. Третья нарвалась на пограничников, М. Бржестовский вернулся назад, а П. Берегулько пропал без вести - то ли погиб в перестрелке, то ли прорвался вглубь страны. В четвертой был убит В. Коняво-Фишер, двое вынуждены были вернуться: они прятались в воде, и у них размокли документы. Осенью того же года десять человек пошли через румынскую границу. Д. Лунницкий погиб при переправе через Прут. В. Леушин, В. Чеботарев, М. Дурново, Г. Казаков были схвачены на советской территории после перехода границы. В целом, из девятнадцати смельчаков десять погибли. А девять - В. Дурново, Е. Акулов, Д. Потапов, А. Колков, А. Чупрунов, И. Хлобыстов, Ю. Рогальский, Рыжков и Овчинников, начали вторую жизнь под чужими именами, по поддельным документам. Как зернышки, брошенные в толщу советского народа, чтобы дать ростки, нести свою теоретическую и политическую подготовку, дух свободы и молодую энергию. Пожалуй, в этом было что-то от стародавнего народничества - идти "в народ" и "будить" его. Только с немаловажными поправками: ведь народники вовсе не рисковали жизнью, а при арестах получали широкую известность и становились кумирами молодежи. А эти мальчишки добровольно шли почти на верную смерть, бросались в самый ад сталинских репрессий и погибали в заведомой безвестности. Так что духовный уровень их подвига был, пожалуй, гораздо выше.
Предпринимались и попытки индивидуального террора. Так, в 1938 г. из Маньчжурии отправилась в СССР группа белогвардейцев с целью убить Сталина. Эта операция, правда, была организована не эмигрантскими центрами, а японской разведкой, которая спланировала акцию при помощи невозвращенца Люшкова - бежавшего через границу начальника управления НКВД Дальневосточного края. Но набор исполнителей шел под флагом борьбы за освобождение России, поскольку надежды уцелеть, даже в случае успеха, у террористов не было. Через Турцию они должны были поодиночке пробраться в Сочи и в Мацесте, когда вождь будет пользоваться тамошними лечебницами, осуществить покушение. Однако до этого дело не дошло. Агент НКВД по кличке Лео, работавший в Маньчжурии, вовремя передал предупреждение, и участники группы были выловлены по мере проникновения на советскую территорию.
В других эмигрантских организациях в это время продолжались споры между "оборонцами" и "пораженцами". Первые считали, что главное - защитить страну от внешней агрессии, а после победы либо сам народ, осознав свою силу, справится с внутренними тиранами, либо коммунисты будут вынуждены облегчить жизнь людей и ввести что-то вроде "нового нэпа". Вторые утверждали, что важнее руками иностранцев свергнуть коммунистическую диктатуру, а оккупировать всю Россию враги все равно не смогут, поэтому народ с ними как-нибудь справится, как справился с Наполеоном.
РОВС к концу 30-х стал быстро распадаться. В 1936 г. бывший командир Дроздовской дивизии генерал Туркул, чтобы "всколыхнуть эмигрантское болото", объявил о создании независимой организации - "Русского национального союза участников войны", начал издавать в Болгарии свою газету "Сигнал" и за раскольничество был со своими сторонниками исключен из РОВС. На Дальнем Востоке с момента японской оккупации Маньчжурии усилились позиции Семенова, а когда в 1937 г. умерли генералы Дитерихс и Хорват, он стал здесь единоличным главой эмиграции и о подчинении какому-то РОВС и мысли не допускал, организовав собственный "Союз резервистов". А после похищения Миллера и отставки Абрамова процесс распада пошел еще более интенсивно. В марте 1938 г. председателем РОВС стал генерал Архангельский. Но ему было уже 66 лет, да и особым авторитетом он не обладал, в гражданскую занимая должность всего лишь начальника одного из отделов штаба у Врангеля. Поэтому считались с ним все меньше. Из-за разногласий о возможности сотрудничества с немцами откололся начальник 2 отдела РОВС фон Лампе и создал свое "Объединение русских воинских союзов в Германии". Но немцы даже с такой "самодеятельностью" не желали считаться, допуская существование только официальных организаций. Поэтому учредили Управление делами русской эмиграции, начальником которого назначили генерала В. В. Бискупского.
Перед лицом надвигающейся военной грозы делались и попытки консолидации сил. В сентябре 1938 г. в Белграде состоялась встреча руководителей РОВС Архангельского, Абрамова, Барбовича и Витковского с председателем НТС В. М. Байдалаковым, договорились о необходимости сотрудничать и взаимно координировать действия. А в октябре того же года умер великий князь Кирилл Владимирович. На роль престолонаследника и главы императорского дома выдвинулся его сын, Владимир Кириллович, личные качества которого куда более способствовали налаживанию плодотворных контактов. В декабре состоялась его встреча с председателем РОВС, и с этого момента пошло улучшение отношений между белогвардейцами и "кирилловцами". Да и монархисты тоже наконец-то получили возможность сплотиться вокруг реальной кандидатуры.
Ну а дальше все покатилось кувырком. Сперва эмигрантов ошеломило соглашение между СССР и Гитлером, выбив почву из-под ног и у "оборонцев", и у "пораженцев". И сразу вслед за этим в Европе вспыхнула Вторая мировая. 2. 9. 1939 г., после объявления мобилизации, многие эмигранты и их дети - те, кто успел получить гражданство Франции, были призваны в армию. И одновременно среди других эмигрантов начались массовые аресты. Те же оборонческие и просоветские организации, которым еще недавно попустительствовали французские власти, считая СССР союзником, теперь были закрыты и разгромлены. Одни угодили в лагеря интернированных по подозрению в просоветских симпатиях, другие - по подозрению в связях с немцами, третьи просто как "подозрительные иностранцы".
Когда Советский Союз начал боевые действия против Финляндии, была сделана попытка использовать эту войну для борьбы с большевизмом и создать русские добровольческие части из военнопленных. Для этого в Хельсинки выехал бывший сталинский секретарь Бажанов, действовавший по согласованию и при поддержке РОВС, который предоставил в его распоряжение свои кадры в Финляндии. Финский главнокомандующий К. Г. Маннергейм - сам бывший российский генерал и организатор Белой гвардии в своей стране - одобрил инициативу и обещал всяческое содействие. Правда, пленных тут оказалось очень мало. При том позорном характере войны, которую вело советское руководство, гнавшее в лоб на мощные укрепления "линии Маннергейма" дивизию за дивизией, живых почти не оставалось. Но все же в лагере, который финны предоставили для эксперимента Бажанову, из 500 пленных вызвалось сражаться против коммунистов 450 (ну еще бы, когда "родная" власть так обошлась со своими защитниками, посылая их на убой под пулеметами заградотрядов). Офицерский состав был набран из белогвардейцев - капитан Киселев, штабс-капитан Луговой. Но дальше формирования дело не зашло, война быстро кончилась, и Бажанов должен был выехать, чтобы не осложнять переговоров о мире. Солдат-добровольцев финны не выдали, предоставив им свое гражданство.
А затем обстановка снова изменилось коренным образом. Гитлеровцы одерживали победу за победой, захватывая одну страну за другой и заставив капитулировать Францию. В оккупированных государствах создавались управления по делам эмиграции, действовавшие под эгидой германской администрации. В Варшаве начальником такого управления был назначен генерал Войцеховский, в Париже - казак Ю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102