Скажем, "Дейли Мейл" в 1934 г. писала: "Выдающаяся личность нашего времени - Адольф Гитлер... стоит в ряду тех великих вождей человечества, которые редко появляются в истории".
Видный американский политик С. Уоллес в книге "Время для решения" провозглашал: "Экономические круги в каждой отдельной западноевропейской стране и Новом свете приветствуют гитлеризм".
Черчилль выражался более осторожно, но тоже избегал осуждать преступления нацистов и их вождя. В 1935 г. в своей работе "Великие современники" он говорил: "Невозможно дать справедливую оценку какой-либо личности в общественной жизни, которая достигла необычных размеров личности Гитлера, прежде чем перед нами не будет всего жизненного труда этого человека... Мы не можем сказать, явится ли Гитлер тем человеком, который еще раз развяжет мировую войну, в которой цивилизация невозвратимо шагнет назад, или он войдет в историю как человек, который восстановил честь и миролюбие великой германской нации и ввел ее в первые ряды европейской семьи народов сильной, жизнерадостной, готовой к помощи другим".
Тут, кстати, нетрудно увидеть не только оценку, но и подсказку - какая линия была бы желательной для фюрера. Да и намек насчет "помощи другим" достаточно прозрачен. Ну кому же еще должны помогать немцы, как не полякам и другим соседям против русских?
Гитлеровским представителям на самых высоких уровнях без колебаний и брезгливости пожимали руки, с ними вовсю велись разные переговоры, заключались взаимовыгодные или считавшиеся таковыми соглашения. В 1936 г. в Германии прошли Олимпийские игры - и ни одна страна не отказалась в них участвовать (в отличие, скажем, от игр 1980 г. в Москве). В 1937 г. Франция пригласила немцев принять участие во Всемирной выставке. А ведь в это время уже существовали и Бухенвальд, и Равенсбрюк, и другие фабрики смерти, уже были введены в действие и антисемитские Нюрнбергские законы, принятые еще в 1935 г. Однако и пресловутый нацистский антисемитизм получил широкое освещение только лишь в ходе Второй мировой и после нее. А в предвоенные годы и он оставался за кадром "общественного мнения". Даже в 1938 г., когда от лишения гражданства, пропаганды и административного притеснения евреев Гитлер перешел к их уничтожению, и старт этой политики дала организованная по всей стране акция погромов еврейских магазинов и домов, известная под названием "Хрустальной ночи", то самый громкий протест выразили... страховые компании, которым пришлось оплачивать нанесенные нацистами убытки. А из великих держав выразили протест одни американцы, отозвав своего посла из Берлина - но фактические связи с Гитлером отнюдь не прервали. Тесное сотрудничество в деловых сферах продолжалось, будто ничего и произошло.! Например, концерн "Дженерал Моторс" входил в единый картельный организм с фирмой "Оппель", Морган финансировал заводы "Фокке-Вульф", структуры компании "Стандарт ойл оф Нью-Джерси" были связаны со структурами "ИГ Фарбениндустри" и т. п. А уже вскоре после разрыва дипломатических отношений к немцам стали ездить и американские правительственные делегации.
Так что современные скандальные сенсации "специалистов", вроде Е. Киселева, о том, как Советский Союз, начиная еще с 20-х годов, вскормил и вооружил германскую агрессию, являются лишь подтасовками фактов. Как было показано, в подготовке военных специалистов коммунисты немцам действительно помогли. Вели некоторые совместные разработки, которые к началу Второй мировой давным-давно устарели. Подпиткой гипотетической "революции" и дестабилизацией помогли создать подходящую почву для прихода к власти Гитлера. И все. Советский Союз вообще имел дело с малочисленным Рейхсвером, который стал лишь каплей в море по сравнению с махиной Вермахта. А вот зеленую улицу к созданию этой махины открыл Гитлеру Запад. И в ее оснащении современным вооружением и техникой тоже активнейшая роль принадлежит демократическим державам. Словом, если уж быть объективным, то и те, и другие на свою голову постарались.
Стоит еще добавить, как сказалась резкая перемена мировой политической ситуации на Зарубежной России. Приход Гитлера к власти принес эмиграции новые проблемы, новые веяния, новые расколы. Из Германии начался повальный выезд обосновавшихся там меньшевиков и эсеров - среди них было много евреев. Перебирались в другие европейские страны, а по возможности старались попасть в США, там было и от нацистов подальше, и "демократические" идеи находили более ощутимую поддержку. В период гитлеровских чисток много русских угодило за колючую проволоку: кто по политическим убеждениям или за связь с теми или иными германскими партиями, кто лишь по подозрению, а кто и непонятно за что, в порядке общей шпиономании. Газета "Последние новости" от 14. 10. 33 г. сообщала, что в лагере Лихтерфельде под Берлином содержится много эмигрантов - бьют, почти не кормят, и никто не знает, за что сидит. Правда, после временных мытарств арестованных все же рассортировали и большинство случайных узников выпустили.
Симпатии к нацистскому учению не миновали и рядов эмиграции, особенно некоторой части ее молодежи (впрочем так же, как это было у французов, англичан, американцев...) Еще в 1931 г. в Харбине возникла Русская Фашистская партия во главе с К. В. Родзаевским (к белогвардейцам он отношения не имел, и из СССР бежал уже при советской власти). Партия ориентировалась на японцев, открыла свою школу и насчитывала около 4 тыс. чел. А бывший член БРП А. А. Вонсяцкий стал создавать в США "Всероссийскую фашистскую организацию". Для чего он поехал по Европе и Дальнему Востоку и в 1934 г. подписал соглашение с Родзаевским. Их организация стала называться Всероссийской Фашистской партией, Вонсяцкий стал ее председателем, а Родзаевский - генеральным секретарем. Но уже вскоре они перессорились, и Вонсяцкого исключили за выступления против атамана Семенова, которому симпатизировало большинство дальневосточных "фашистов". Однако из японцев, чьей поддержки искала партия, ею больше заинтересовались не военные или политические круги, а маньчжурская мафия. И оказывая финансовую помощь, вовсю стала использовать фашиствующую молодежь в своих целях.
В Германии попытался выдвинуться на нацистских лозунгах бывший офицер русской службы фон Пильхау. Он возглавил так называемое Русское Объединенное Народное Движение, а себя, приняв фамилию "Светозаров", объявил "фюрером русского народа". Своих сторонников нарядил в белые рубашки с красными нарукавными повязками, на которых красовалась эмблема: белая свастика в синем квадрате. Но уж такого "плагиата" немцы не потерпели и организацию разогнали. В Данциге один из героев гражданской войны генерал П. В. Глазенап тоже затеял авантюру и пробовал создать пронацистский "Российский Атикоминтерн". Его инициатива немцев не заинтересовала, и начинание лопнуло из-за недостатка средств.
В более солидных эмигрантских кругах изменение международной обстановки вызвало споры, различные группировки проводили совещания, стараясь выработать свою позицию в новой ситуации. Почти никто из лидеров зарубежья не считал возможным прочный мир между СССР и Германией, все сходились во мнении, что между ними неизбежна война. Вот только отношение к ней было неоднозначным. С одной стороны, внешняя война изначально считалась одним из вариантов свержения большевизма, а с крахом теории "эволюции" и подавлением внутренних восстаний этот вариант, казалось бы, выходил на первый план. Но с другой стороны, возникали опасения, что такая война приведет не к освобождению, а к расчленению страны, отталкивали расизм и шовинизм немецкого фюрера.
Только современным читателям стоит иметь в виду, что ни о каком "предательстве России" в кругах русской эмиграции и речи не было. Наоборот, и сторонники сотрудничества с Гитлером, и его противники рассматривали свою позицию как борьбу за Россию. Не сходились они лишь во мнении, кто более страшный враг для нее - германские нацисты или собственные коммунисты. И оказывались по разные стороны баррикад. Однозначную позицию союза с немцами заняли большинство организаций сепаратистов - украинских, кавказских, мусульманских, для них-то вопрос об интересах России вообще не стоял (точнее, стоял, но с "обратным знаком"). Склонялась к союзу значительная часть казачества. Например, Краснов сотрудничал с немцами еще в гражданскую, и в то время не видел от них ничего плохого - наоборот, они тогда проявили себя куда более надежными и деловыми союзниками, чем англичане и французы. То же самое испытали белогвардейцы, сражавшиеся в Прибалтике, там они вообще воевали плечом к плечу с немцами, а державы Антанты по сути предали их и привели к катастрофе.
Начальник германского отдела РОВС фон Лампе в октябре 1933 г. вступил в переговоры с нацистами и докладывал в Париж, что Розенберг выразил настоятельное желание получить от РОВС план действий "в направлении усиления при помощи немцев внутренней работы в России... а потом и возможной интервенционной деятельности в широком масштабе". Но основная часть эмиграции склонялась к прямо противоположной точке зрения. РДО Милюкова, евразийцы, младороссы сходились во мнении, что в случае войны надо полностью отказаться от борьбы с советской властью и оказывать ей всяческую поддержку. Правда, при этом выражалась надежда, что германская опасность заставит большевиков примириться с народом, искать с ним единения, упразднить самые ненавистные институты, и таким образом неизбежно начнется оздоровление государства. НТС в 1936 г. направил секретаря белградской секции М. А. Георгиевского в Берлин для переговоров и анализа обстановки. И он тоже пришел к убеждению о невозможности сотрудничества с нацистами. Поэтому организация сделала вывод, что гитлеризм является для нее "не союзником, а соперником", а его идеология противоречит установкам религии и духовной Свободы. С другой стороны, считалось, что война создаст условия для "освободительной национальной революции" силами самого российского народа, к которой и следовало готовиться.
Одним из главных идеологов и агитаторов против перехода на службу гитлеровцам стал А. И. Деникин. Впрочем, он еще в 1928 г. доказывал, что иностранная интервенция не спасет Россию и принесет ей только беды. Эту же мысль он развивал и в последующих выступлениях, четко подметив, что "под прикрытием борьбы с коммунизмом другими державами преследуются цели, мало общего имеющие с этой борьбой". Поэтому в случае любой внешней войны призывал поддержать Красную Армию, полагая, что она, осознав собственную силу, "сначала храбро отстоит русскую землю, а затем повернет штыки против большевиков". Ну а Гитлера Деникин называл "злейшим врагом России и русского народа", в преддверии войны выдвинув двуединый лозунг - "свержение большевизма и защита России". Его лекции и доклады на данную тему пользовались огромной популярностью и немало способствовали выбору позиции эмигрантов.
Похожие лозунги "двойной задачи" выдвигал А. Ф. Керенский. Близкую позицию занял и председатель РОВС Миллер. Ну а о таких прокоммунистических гнездах, как "Союз друзей советского народа" и говорить не приходится. Один из активистов этой организации В. К. Цимбалюк заявлял:
"Другой России, кроме коммунистической, сейчас нет. Нам в эмиграции делать нечего. Надо идти защищать русскую коммуну на русской земле, а все политические счеты не хранить в кармане, а просто выбросить в мусорный ящик".
И подобная агитация тоже имела определенный успех, во Франции набралось около тысячи "возвращенцев". Только "защищать русскую коммуну на русской земле" им не довелось - отправлять их стали отнюдь не в СССР, а в Испанию, сражаться не за русские, а за коммунистические интересы.
Кстати, война в Испании тоже внесла дополнительную путаницу и сумятицу в эмигрантские настроения. Уж очень она напоминала собственную минувшую схватку между белыми и красными. Поэтому большинство белогвардейцев сочувствовали Франко. Миллер объявил испанские события продолжением "белой борьбы", генерал Шатилов был направлен к Франко для переговоров о помощи со стороны русских военных организаций. Хотя кончилось все практически ничем. Реальные возможности для какой-либо помощи у эмигрантов отсутствовали. Был объявлен набор добровольцев, но и для их посылки не хватало средств. К тому же, оставшиеся участники гражданской и отцы семейств в добровольцы уже не годились, а молодежь все же не считала войну в Испании настолько "своей", чтобы туда ехать - назревали гораздо более важные события в России. Так что было послано всего 70 чел. Но у стихийных симпатий к движению Франко оказывалась и обратная сторона - ведь его союзниками стали Гитлер и Муссолини. И оказывали помощь, вроде бы, совсем бескорыстно, по-рыцарски. Поэтому возникал закономерный вопрос - почему бы и России не рассчитывать на такую же "рыцарскую" помощь?
Хотя бескорыстными действия фюрера в Испании никак не были. Только дивиденды он собирал на другом поле. Обкатывал свою армию, позволял ей набраться боевого опыта, испытывал военную технику. И что еще немаловажно, столь самоотверженным антикоммунизмом он продолжал гипнотизировать западные державы, чтобы и дальше попустительствовали его замыслам. Надо думать, решительное участие нацистов в испанской войне стало одним из весомых факторов, благодаря которым стал возможен Мюнхен...
15. От вражды к дружбе
Если Гитлер начал уважительно относиться к фигуре Сталина с осени 33-го, хотя до поры до времени имел возможность признаваться в этом только близкому кругу лиц, то Сталин свое мнение о Гитлере, как случайном и временном клоуне на политической арене, изменил чуть попозже. В июне 34-го, после событий "Ночи длинных ножей", когда фюрер решительно уничтожил распоясавшееся руководство штурмовиков во главе с Ремом. Известно, что Иосиф Виссарионович не без восхищения сказал на этот счет: "Гитлер, какой молодец! Он нам показал, как следует обращаться с политическими противниками".
И действительно, приоритет в физическом уничтожении бывших соратников принадлежит фюреру. Сталин на тот момент еще не позволял себе подобного. Например, на ноябрьском пленуме ЦК ВКП(б) 1927 г., когда были разгромлены сторонники Троцкого, Лев Давидович не постеснялся заявить, что если победят они, то не удовлетворятся взятием власти, а расстреляют "эту тупую банду безмозглых бюрократов, предавших революцию. Вы тоже хотели бы расстрелять нас, но не смеете. А мы посмеем. Так как это будет совершенно необходимым условием победы".
И в самом деле, не смели еще расстреливать видных деятелей партии, ограничивались кратковременными ссылками, и даже самого Троцкого лишь выслали из страны. Позже, правда, троцкистов и всяких "уклонистов" начали сажать, а кое-кого и к стенке ставить, но все равно только мелкую сошку, а с шишками более высокого ранга деликатничали. Так, в 1932 г. была раскрыта оппозиционная группа во главе с бывшим секретарем московского комитета партии М. Рютиным, сторонником Бухарина, который составил и распространял документ, известный как "Платформа Рютина", где называл Сталина "могильщиком революции" и "разрушителем партии". Смертельно оскорбленный вождь на Политбюро потребовал расстрела обидчика. Но Политбюро отказало "за" проголосовали двое, пятеро "против" и двое воздержались.
А Гитлер вот взял и обошелся безо всяких голосований, безо всякой коллегиальной канители - просто взял и перебил тех, кого считал нужным. И оказалось, что авторитета его власти это отнюдь не ослабило, а наоборот, укрепило. Поэтому вовсе нельзя исключать, что Сталин и в самом деле перенял "полезный опыт" германского лидера. Ведь как раз в 34-м, после "Ночи длинных ножей", произошло убийство Кирова, а за ним, с января 35-го, покатились судебные процессы над бывшими конкурентами в борьбе за власть, массовые чистки и репрессии в партии.
Ну а с другой стороны, в этот же период советская сторона имела возможность проверить союзническую надежность западных партнеров, на которых переориентировалась после разрыва альянса с Германией. За несколько лет попытки наладить с ними военные и политические контакты продвинулись очень мало - можно сказать, остались на декларативном уровне. В отличие от немцев, у которых слово обычно не расходилось с делом, тут шли бесконечные переливания из пустого в порожнее, позиция того или иного должностного лица не значила практически ничего, а любые достигнутые договоренности поминутно могли измениться в зависимости от правительственной, парламентской конъюнктуры и других мелочных соображений.
Англия вообще не желала идти на сближение, явно делая ставку на Гитлера. Франция колебалась, ни туда, ни сюда: с одной стороны, ей заманчиво было иметь дружбу с Россией, а с другой - она не решалась вступать в противоречия с Англией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102