В Бузулуке было расстреляно 4 тыс. повстанцев, в Чистополе 600, в Елатьме - 300, в Арской волости Казанского уезда ставили крестьян на колени партиями по 30 чел. и рубили головы шашками. При подавлении Колыванского восстания в Томской губернии казнили 5 тыс. чел., в Уфимской губернии по официальным данным 10 тыс., а по неофициальным - 25 тыс., в Азербайджане в Елисаветпольской губернии (Гянджа) - 40 тыс. Приказ No 69 по Киевскому округу предписывал "применение массового террора против зажиточных крестьян вплоть до истребления их поголовно". Сотни людей были перебиты в Харьковской губернии, только в одном селе Валковского уезда насчитывалось 140 жертв. А на Правобережной Украине по большевистским официальным данным было убито и расстреляно свыше 10 тыс.
Как разоружали крестьян Левобережной Украины, описывает в своих мемуарах П. Григоренко. В село приходил карательный отряд, назначал 7 заложников и давал 24 часа для сдачи оружия. Потом шли с обыском. Находили обрез - возможно, подброшенный специально, - заложников расстреливали, назначали еще семерых и давали еще 24 часа. По воспоминаниям генерала, тот отряд, который орудовал у них, ни в одном селе не расстреливал меньше трех партий. В районах действия махновцев по приказу Фрунзе из числа крестьян назначали "ответчиков", которые были обязаны под страхом смерти, своей и близких, предупреждать власти о действиях повстанцев, следить за исправностью железных дорог и линий связи.
А вот приказ No 116 от 23. 6. 21 г. за подписями Антонова-Овсеенко и Тухачевского: "Опыт первого боевого участка показывает большую пригодность для быстрого очищения от бандитизма известных районов по следующему способу чистки. Намечаются особенно бандитски настроенные волости, и туда выезжают представители уездной политической комиссии, особого отдела, отделения военного трибунала и командования вместе с частями, предназначенными для проведения чистки. По прибытии на место волость оцепляется, берутся 60-100 видных лиц в качестве заложников, и вводится осадное положение. Выезд и въезд в волость должны быть на время операции запрещены. После этого собирается полный волостной сход, на коем прочитываются приказы Полномочной Комиссии ВЦИК No 130 и 171 и написанный приговор для этой волости. Жителям дается 2 часа на выдачу бандитов и оружия, а также бандитских семей, и население ставится в известность, что в случае отказа дать упомянутые сведения заложники будут расстреляны через 2 часа. Если население бандитов и оружия не указало по истечении двухчасового срока, сход собирается вторично, и взятые заложники на глазах у населения расстреливаются, после чего берутся новые заложники и собравшимся на сход вторично предлагается выдать бандитов и оружие. Желающие исполнить это разбиваются на сотни, и каждая сотня пропускается для опроса через опросную комиссию (представители особого отдела и военного трибунала). Каждый должен дать показания, не отговариваясь незнанием. В случае упорства проводятся новые расстрелы и т. д. По разработке материала, добытого из опросов, создаются экспедиционные отряды с обязательным участием в них лиц, давших сведения, и других местных жителей, и отправляются на ловлю бандитов. По окончанию чистки осадное положение снимается, водворяется ревком и насаждается милиция. Настоящее полномочная комиссия ВЦИК приказывает принять к неуклонному исполнению".
Этот же метод применялся и в более жутких формах. Скажем, один из карательных отрядов, действовавший в Томской губернии ставил перед сельским сходом колоду с воткнутым топором. И бросали жребий - на кого попадет, независимо от пола и возраста. Если никто не пожелает спасти жертву и сообщить о дислокации повстанцев, рубили голову и бросали жребий на следующего. А в некоторых селах под Тюменью женщин, чьи их мужья ушли к "бандитам", привязывали к лавкам и начинали сечь на глазах детей и родных. И засекали до смерти, если она или ее близкие не выдадут отца семейства. Впрочем, кровавый разгул карателей повсюду выплескивался в крайних формах жестокости. Жгли людей в домах и сараях, вешали, распинали. В Сибири сажали на муравьиные кучи или привязывали к деревьям отдавая на расправу таежному гнусу. В Карелии пленных повстанцев тащили за лошадью по пенькам просеки. В Туркестане - клали под копыта коней. В Керенске при допросах запирали в раскаленную баню. В Воронежской и Орловской губерниях пытали кипятком, а зимой замораживали, обливая водой на морозе. В Малоархангельском уезде сажали на раскаленную плиту. В Николаеве и Луганске тоже замораживали, допрашивали с помощью плоскогубцев, игл, резания тела бритвой. На Алтае и под Павлодаром пускали обреченных бежать и гонялись за ними верхом, рубя шашками. В Петропавловске изуродованные трупы заложников выставлялись для устрашения на базаре, в мясных рядах.
Поскольку среди приговоренных оказывалось много женщин, то во всех местностях стали обычными групповые изнасилования перед расстрелом. Например, С. Е. Трубецкой в своих мемуарах описывает, как с ним в одной камере оказался комиссар, подавлявший восстание на Урале и осужденный за какую-то провинность. Он отнюдь не стеснялся расписывать свои "подвиги": "Мы эту гидру выжигали каленым железом", - то есть казнили всех подряд. Расстрелы производились в каком-то овраге. "Девки и молодки подвернулись как на подбор красавицы, - говорил комиссар. - В самом соку, значит. Прямо жаль расстреливать. Ну, думаю, им все равно умирать, зачем же им перед концом ребят не утешить... одну и самому себе выбрал. Вас, говорю, от этого не убудет. Ну а они и слышать не хотят, кричат, ругаются, ну прямо несознательные. Ничего не поделаешь, согласия не дают, чего, думаю, на них, контрреволюционерок, смотреть... мы уж без согласия". "Что же, потом вы их расстреляли?" "А то как же, - ответил комиссар. - Все как полагается, мы свое дело знаем, ни одна не ушла".
А на Тамбовщине, если среди повстанцев попадались настоящие, партийные эсерки, то их ради пущего унижения перед смертью не только насиловали, но еще и секли.
Повсеместно применялись для усмирения и коллективные порки - в качестве "профилактической" меры. И массовые фиктивные расстрелы, считавшиеся весьма эффективным средством, чтобы "образумить" крестьян на будущее. Сгоняли все население деревни за околицу, окружали солдатами и заставляли рыть себе могилы. Разрешали помолиться перед смертью, потом приказывали снимать одежду и в одном исподнем или в чем мать родила строили всех от мала до велика перед пулеметом. Преднамеренно тянули время, то давая несколько минут на прощание между собой, то переставляя и перестраивая так и эдак, неторопливо выверяли прицел, зачитывали длинный приговор. После чего давали очередь вверх и объявляли, что советская власть в последний раз их прощает. Или заменяли кару на более мягкую - телесное наказание, расстрел каждого десятого и т. д. Предполагалось, что после такого испытания бунтовать больше не потянет... А в 1925 г., когда в Германии разразился скандал по поводу секретного сотрудничества с СССР, в немецкой военной прессе всплыл факт об экспериментах с боевыми отравляющими веществами, проводившимися на Украине над арестованными повстанцами при участии Фрунзе. Правда, этот факт так и остался недоказанным.
16. Глубины ада
Страшное дно той пропасти, в которую свалилась Россия, обозначилось отнюдь не в 1918-19 гг., не в разгар гражданской войны - тогда страна еще "цеплялась", еще боролась с напастью и сохраняла надежду выползти. Дно открылось в период с конца 1920 по 1923 гг., в годы "мирного строительства". Потому что это было строительство по ленинской модели, а велось оно по ленинским рецептам и ленинскими методами. Пошла буквальная реализация той самой схемы государства-машины, которая была описана в книге "Государство и революция" со всеобщей трудовой повинностью, поднадзорной жизнью, работой за хлебную пайку и "быстрым и серьезным наказанием" за малейшее отклонение. Как выражался теоретик партии Бухарин: "Принуждение во всех формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи".
И уже в 20-м после ликвидации большинства фронтов была сделана попытка перевести освобождающиеся войска на положение "трудовых армий". Тогда это не удалось из-за рецидива войны, но сама идея вовсе не оспаривалась. И в марте 1921 г. на X съезде РКП(б) Троцкий строил планы: "С бродячей Русью мы должны покончить. Мы будем создавать трудовые армии, легко мобилизуемые, легко перебрасываемые с места на место. Труд будет поощряться куском хлеба, неподчинение и недисциплинированность караться тюрьмой и смертью. А чтобы принуждение было менее тягостным, мы должны быть четкими в обеспечении инструментом, инвентарем..."
Правда, и здесь для немедленной полномасштабной реализации этих планов возникли объективные препятствия. Гигантскую Красную Армию, сокращаемую с 5 млн. до 800 тыс., вместо перевода на подневольную работу пришлось распустить по домам - демобилизуемые солдаты бунтовали, дезертировали, а в обстановке бушующих крестьянских восстаний становились взрывоопасной массой. Да и просто некуда было приложить труд таких огромных контингентов в условиях разрухи и повальной безработицы.
Но кое-какие меры в данном направлении все же принимались. Так, на Кубани в 1921 г. прошла кампания "изгнания буржуев" - несколько сот семей в порядке трудовой повинности было мобилизовано и выслано в Петровск на принудительные работы на рыбных промыслах. Во многих городах на улицах отлавливали женщин и мобилизовывали на службу в лазаретах (тифозных). Из Москвы несколько эшелонов "человеческого материала" было направлено в принудительном порядке на Урал. Можно вспомнить и героическое строительство железной дороги подневольными "добровольцами", описанное Островским в "Как закалялась сталь" - такое осуществлялось не только под Киевом, но и везде, где потребность в рабочей силе все же возникала. Да и оставшаяся армия переводилась на "территориальный принцип формирования". Впоследствии этот принцип был смещен и трансформирован в "военную" сторону, когда наркомвоеном вместо Троцкого стал Фрунзе. А изначально "территориальные части" создавались примерно по образцу аракчеевских военных поселений только, пожалуй, покруче, - с выполнением трудовых и хозяйственных задач при сохранении воинской структуры, субординации и дисциплины.
На том же X съезде принцип государственной "хлебной пайки" подтвердил и Ленин: "Свобода торговли немедленно приведет к белогвардейщине, к победе капитализма, к полной его реставрации".
Впрочем, через неделю после этих слов он от них уже отказывался, провозгласив нэп и замену продразверстки продналогом. Просто его напугал Кронштадт. Хотя на самом деле разделаться с восстанием оказалось гораздо проще, чем с белыми армиями, но тут надо заметить, что часто Ильич сам пребывал в плену собственных догм и умозаключений. Поэтому противостоять "горстке эксплуататоров" он считал возможным. А вот стихийного народного взрыва он боялся - вроде Февральской революции. Он ведь ее в свое время даже предугадать не смог, и всего за месяц до нее заявлял на собрании молодежи в Цюрихе, что, наверное, его поколение до грядущей революции не доживет.
Что же касается самого "ленинского нэпа", то впоследствии в историческую литературу была внедрена грубая подтасовка. Отмену политики "военного коммунизма" Ильич считал вовсе не закономерным шагом, последовавшим в связи с окончанием войны. И вовсе не полагал, что продразверстка с хлебной монополией выполнили свою роль, и поэтому можно их похерить, допустив некоторую свободу торговли. Отказ от "военного коммунизма" он воспринимал как отказ от строительства коммунизма вообще, как такового. Потому что в его модели хлебная монополия и распределительное снабжение были не вспомогательной хозяйственной мерой, а одним из главных политических принципов. И одним из главных рычагов функционирования "нового общества".
Бажанов в своих воспоминаниях приводит рассказы Стасовой и других приближенных к вождю лиц о том, как тяжело переживал Ленин введение нэпа он считал это полным поражением. И допускал лишь в качестве временной, вынужденной меры. И хотя в пропагандистских целях он и говорил, будто НЭП "всерьез и надолго", но, например, в письме Троцкому от 21. 1. 22 г. высказывался более откровенно - "государственный капитализм в государстве с пролетарской властью, может существовать лишь ограниченный и временем, и областью распространения, и условиями своего применения, способам надзора за ним и т. д." А в марте 22 г. на XI съезде партии вождь прямо заявил, что отступление, длившееся год, закончено, и задача теперь - перегруппировка сил. И как раз на этом съезде в рамках нового закручивания гаек он и выдвинул на пост генсека Сталина. Ну а что завершить "перегруппировку сил" и осуществить возврат на рельсы "военного коммунизма" ему не удалось - так это уже не от Ленина зависело, его вскоре инсульт хватил.
Неверным является и установившееся мнение, будто замена продразверстки продналогом явилась решающим фактором в усмирении крестьянства. Во-первых, большевикам на слово уже не верили - нэп был провозглашен в марте, а к лету зеленое движение только сильнее развернулось. Во-вторых, продналог сам по себе был очень тяжелым, и его тоже сплошь и рядом выколачивали из крестьян порками, наездами карателей, взятием заложников. Скажем, в Саратове при сборе продналога произошел бунт и 58 чел. расстреляли. А в-третьих, его не везде и вводили. Во многих местностях - на Урале, в Сибири, на Украине объявили, что крестьяне "задолжали" советской власти за время пребывания под белыми, и продолжали собирать продразверстку вплоть до 1922 г. Нет, решающими факторами, позволившими подавить крестьянское сопротивление, стали террор - и голод.
Он явился прямым следствием ленинской продовольственной политики. Ведь на юге России и в Поволжье урожайные годы всегда сменялись неурожайными, но первые создавали запасы хлеба для вторых. А в 1918-20 гг. все запасы выгребались продотрядами. И достать продовольствие жителям бедствующих областей оказалось тоже негде - по всей стране крестьяне были отучены выращивать больше, чем нужно самим, все равно отберут. И когда в 1921 г. после суровой зимы, поморозившей озимые, грянула еще и засуха, разразилось бедствие. Голод охватил не только Поволжье, как почему-то принято считать. Катастрофа распространилась на всю Левобережную Украину, Крым, Центрально-Черноземный район, часть Урала. Зона сплошного бедствия, где люди доходили до каннибализма и глодали кору, включала в себя 12 губерний, а в соседних местностях деревни хоть и не вымирали, но тоже приходилось несладко. Однако можно заметить, что для большевиков это оказалось очень даже кстати - в таких условиях в лес с обрезом не побежишь. Например; на Украине именно голод вынудил Махно уходить из своих "исконных" районов, а потом и вовсе лишил его подпитывающей базы.
И если толчком к катастрофе послужили природные явления, то последствия усугублялись вполне сознательно. 1. 6. 21 г. вышло постановление Совета Труда и Обороны (читай - Ленина) "О прекращении беспорядочного движения беженцев". На станциях и дорогах выставлялись кордоны, всем органам власти категорически запрещалось выдавать пропуска на выезд из голодающих областей. Население запиралось там на гибель - так же, как произошло в "запертом" Крыму зимой 20-21 гг. И никакой централизованной помощи этим областям оказано не было. В ПСС Ленина мы не найдем ни одного указания об организации такой помощи. Не вышло на этот счет ни одного правительственного постановления. Не гнали сюда эшелонов с продовольствием, как в гражданскую в Москву или Питер. Не имитировал голодных обмороков наркомпрод Цюрупа. Так что, наверное, не случайно срывались и саботировались попытки зарубежных организаций - комиссии Нуланса, фонда Нансена, АРА, наладить поставки продовольствия, и не случайно был разгромлен общественный Комитет помощи голодающим в России. На деле это была блокада пострадавших районов, в которых, по разным оценкам, вымерло 5-6 миллионов человек. Но и массовое крестьянское сопротивление прекратилось - одни недовольные погибли, силы других были подорваны.
Ну а поскольку эти недовольные и потенциально недовольные вымирали сами собой, полным ходом шло "мирное строительство" нового государства. Громоздилось оно по ленинским схемам бюрократической пирамиды, где указаниями сверху должен был регулироваться и регламентироваться каждый винтик, и уже к 1922 г. численность аппарата составила 2,5 млн. "совслужащих" - в 10 раз больше, чем чиновников в царской России.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102