– Вы позволите?
А затем указал на Клотера и сказал:
– Вот вы, там, на последней парте, прочитайте-ка мне эту басню.
Клотер открыл рот и разревелся.
– Да что это с ним? – спросил инспектор.
Учительница сказала, что Клотер не виноват, просто он очень стеснительный. Тогда вызвали Руфуса. Руфус – это мой друг, у него папа полицейский. Руфус сказал, что он не помнит басню наизусть, но содержание примерно знает. И сразу принялся объяснять, что речь идет о вороне, которая держала в клюве кусок рокфора.
– Почему именно рокфора? – удивился инспектор.
– Да нет, – сказал Альцест, – это был камамбер.
– Вовсе нет, – возразил Руфус, – ворона не могла бы держать в клюве камамбер, это очень мягкий сыр и потом у него неприятный запах.
– Ну и что же, что неприятный запах, зато он вкусный, – стоял на своем Альцест. – И вообще, это ничего не значит, вон мыло хорошо пахнет, а совсем не вкусное, я один раз пробовал.
– Подумаешь! – сказал Руфус. – Ты просто дурак. Вот я скажу моему папе, и он оштрафует твоего!
Тут они подрались.
Все повскакали с мест и что-то вопили, кроме Клотера, он по-прежнему плакал в своем углу, и Аньяна, он стоял у доски и читал наизусть «Ворону и Лисицу». Учительница, инспектор и директор кричали:
– Сейчас же прекратите! Было очень весело.
Когда все успокоились и уселись на места, инспектор вынул носовой платок и вытер им лицо. Теперь он весь был вымазан чернилами, и досадно, что нам не разрешалось смеяться. Придется удерживаться до перемены, а это совсем не просто.
Инспектор подошел к учительнице и пожал ей руку.
– Я восхищаюсь вами, мадемуазель. Сегодня, как никогда, я убедился, какого самоотречения требует наша профессия. Продолжайте ваше святое дело! Желаю успехов!
И он быстро удалился вместе с директором.
Мы очень любим нашу учительницу, но в этот раз она обошлась с нами несправедливо. Ведь только благодаря нам она получила поздравления, а она нас всех оставила после уроков!
Рекс

Когда я возвращался из школы, то увидел собачку, очень маленькую, и пошел за ней. Наверное, она потерялась, потому что была совсем одна, и мне стало ее так жалко… Я подумал, что собачка будет рада, если у нее появится друг, и побежал изо всех сил, чтобы ее догнать. Но песик как будто не очень хотел идти со мной, возможно, он меня боялся. Тогда я отломил ему половину булочки с шоколадом. Собачка съела и весело завиляла хвостом, а я назвал ее Рекс, как в фильме про полицейского, который я смотрел в прошлый четверг.
После булочки (Рекс ее съел почти так же быстро, как Альцест – это мой друг, который все время что-нибудь жует) собачка, довольная, пошла за мной. Я подумал, какой будет приятный сюрприз для папы и мамы, когда я приду домой с Рексом. А потом я обучу Рекса, он будет сторожить дом и даже помогать мне ловить бандитов, как в том фильме, который я смотрел в прошлый четверг.
Так вот, вы, конечно, не поверите, но мама совсем, ну ни капельки, не обрадовалась, когда увидела Рекса у нас дома. Правда, Рекс сам немного виноват. Мы с ним вошли в гостиную, и как раз пришла мама. Она меня поцеловала и тут увидела Рекса.
– Где ты нашел это животное? – закричала она.
Я начал объяснять, что это несчастная потерявшаяся собачка, она будет мне помогать ловить бандитов. Как вдруг Рекс, вместо того чтобы спокойно сидеть, вскочил на кресло и начал грызть подушку. А в это кресло даже папе разрешается садиться только при гостях.
Мама никак не могла успокоиться, она кричала, что запретила мне приводить домой животных (и правда, когда я принес домой мышку, мама очень ругалась), что это опасно, что собака может оказаться бешеной. Она нас всех перекусает, и мы заболеем бешенством, и чтобы через минуту даже духа этой собаки в доме не было.
Я еле заставил Рекса выпустить подушку, но ее клочок так и остался у него в зубах. Не понимаю, чем она ему так понравилась. Тогда я вынес Рекса в сад. Мне очень хотелось плакать, и я разревелся. Может, Рексу тоже было грустно, только он больше кашлял и выплевывал клочки шерсти от подушки.
Когда пришел папа, он увидел, что мы с Рексом сидим под дверью и я плачу, а он выплевывает шерсть.
– Что здесь происходит? – спросил папа.
Тогда я объяснил, что мама не хочет Рекса, а Рекс мой друг, и я единственный друг Рекса. Он будет помогать мне ловить бандитов и показывать всякие штуки, которым я его обучу. А мне очень плохо. И тут я снова заревел, а Рекс почесал задней лапой за ухом. Это здорово трудно, мы в школе как-то попробовали, и получилось только у Мексана, потому что у него очень длинные ноги.
Папа погладил меня по голове и сказал, что мама права. Очень опасно приводить домой собак. Они могут оказаться бешеными, начнут кусаться, а потом – бац! – у них изо рта пойдет пена, и мы все заболеем бешенством. А когда я стану постарше, то нам в школе расскажут про Пастера – он изобрел лекарство и облагодетельствовал человечество: теперь от бешенства можно вылечиться, только это очень больно.
Но я ответил папе, что Рекс не болен, он хорошо ест и жутко умный. Тогда папа посмотрел на Рекса и почесал ему голову, как он это иногда делает мне.
– Эта собачка и правда выглядит совершенно здоровой, – сказал папа.
И Рекс лизнул ему руку. Папе это очень понравилось.
– Какой милый песик, – сказал он. Потом он протянул другую руку и приказал:
– Лапу, дай лапку, ну же, давай скорее лапку!
И Рекс дал ему лапку, а потом лизнул руку и снова почесал себя за ухом. У него была масса дел. Папа очень смеялся и сказал:
– Ладно, подожди меня здесь, я попробую уговорить маму.
И он пошел в дом. Все-таки у меня самый лучший папа! Пока он уговаривал маму, я играл с Рексом. Он встал передо мной на задние лапы и немножко послужил. Только у меня не было для него никакой еды, поэтому он снова стал чесать себя за ухом. Просто потрясная собака! Когда папа вышел из дома, он выглядел слегка смущенным. Он сел рядом со мной, почесал мой затылок и сказал, что мама не разрешает взять собаку домой. Особенно после случая с креслом. Я уже собирался разреветься, как вдруг мне пришла замечательная мысль. Я сказал, что если мама не разрешает взять собаку в дом, можно, чтобы она жила в саду. Папа на минутку задумался, а потом сказал, что это неплохая идея. В саду Рекс не сможет ничего испортить, и мы прямо сейчас построим ему будку. Я даже запрыгал от радости. Мы отправились на чердак за досками, и папа притащил свои инструменты. Рекс же в это время принялся есть бегонии. Но ведь это не так страшно, как кресло в гостиной, потому что бегоний у нас гораздо больше, чем кресел.

Папа начал разбирать доски.
– Вот увидишь, мы сделаем ему великолепную будку, настоящий дворец! – сказал он.
– А потом, – добавил я, – мы научим его всяким штукам, и он будет сторожить дом.
– Вот именно, – согласился папа, – мы его выдрессируем, чтобы он не пускал посторонних, например Бельдюра.
Мсье Бельдюр – наш сосед, они с папой все время дразнят друг друга. Нам было так весело втроем: мне, папе и Рексу!
Только потом папа вдруг вскрикнул, потому что попал себе молотком по пальцу, и из дома вышла мама.
– Чем вы занимаетесь? – спросила она. Тогда я ей объяснил, что мы с папой решили, чтобы Рекс жил в саду, там ведь нет кресел. И папа ему строит будку. А потом он научит Рекса кусать мсье Бельдюра, чтобы того позлить. Папа молчал, сосал палец и смотрел на маму. Мама очень рассердилась. Она сказала, что не потерпит у себя это животное.
– Вы только посмотрите, что этот зверь сделал с моими бегониями!
Рекс поднял голову, завилял хвостом, подошел к маме и встал на задние лапы. Мама взглянула на него, потом наклонилась и погладила по голове, а Рекс лизнул ей руку. В это время в калитку позвонили.
Папа пошел открывать, и в сад вошел какой-то господин. Он посмотрел на Рекса и сказал:
– Кики! Наконец-то! Я тебя обыскался!
– Но, мсье, объясните, наконец, что вам нужно? – спросил папа.
– Что мне нужно? – сказал господин. – Мне нужна моя собака! Кики убежал от меня во время прогулки, и мне сказали, что видели, как какой-то мальчик повел его сюда.
– Это не Кики, это Рекс, – сказал я. – И мы с ним будем ловить бандитов, как в фильме, который я смотрел в прошлый четверг. И еще мы его будем дрессировать, чтобы дразнить мсье Бельдюра!
Но Рекс, похоже, очень обрадовался и прямо прыгнул на руки к господину.
– Как вы докажете, что собака ваша? – спросил папа. – Она была без хозяина!
– А ошейник? – ответил господин. – Вы что, не заметили на ней ошейника? Там есть мое имя: Жюль Жозеф Трампе и адрес. Право же, мне следует подать на вас жалобу! Бедняжка Кики, пойдем скорее отсюда!
И господин ушел, унося Рекса.
Мы стояли оцепеневшие. А потом мама вдруг заплакала. Тогда папа стал ее утешать. Он ей пообещал, что очень скоро я приведу другую собаку.
Джоджо

А у нас – новенький! После обеда учительница вошла в класс с мальчиком, рыжим-прерыжим, а по всему лицу веснушки, и глаза синие, как тот шарик, который я проиграл вчера на перемене, потому что Мексан сжульничал.
– Дети, – сказала учительница, – познакомьтесь. Это ваш новый товарищ. Он иностранец, и родители отдали его в нашу школу, чтобы он научился говорить по-французски. Надеюсь, что вы мне поможете и подружитесь с ним.
Потом учительница повернулась к новенькому:
– Скажи своим товарищам, как тебя зовут. Новенький ничего не понял и улыбнулся. Тут мы увидели, что у него жутко большие зубы.
– Везунчик! – сказал Альцест, мой друг, он очень толстый и все время жует. – Такими зубами можно сразу столько откусить!
Новенький стоял и молчал, а потому учительница сама сказала, что его зовут Жорж Макинтош.
– Yes, – подтвердил новенький, – Джордж.
– Простите, мадемуазель, – сказал Мексан, – так как же его зовут? Жорж или Джордж?
Учительница объяснила, что его зовут Жорж, но на его родном языке это имя произносится как Джордж.
– Ну ладно, – сказал Мексан, – мы будем его звать Жожо.
– Нет, – заспорил Жоаким, – правильно говорить Джоджо.
– Помолчи, Джоаким, – сказал Мексан.
И учительница их обоих поставила в угол.
Учительница посадила Джоджо с Аньяном. Аньян сразу насторожился. Он первый ученик в классе и любимчик, а потому опасается новеньких: вдруг они теперь станут первыми учениками и любимчиками? С нами-то он знает, что может быть на этот счет спокоен.
Джоджо сел и продолжал улыбаться во весь рот.
– Жаль, что у нас никто не говорит на его языке, – сказала учительница.
– Я обладаю некоторыми познаниями в английском, – скромно признался Аньян.
Но когда он показал свои познания, Джоджо только посмотрел на него и начал хохотать. А после постучал себя пальцем по лбу. Аньян очень обиделся, но Джоджо был прав. Потом мы узнали, что Аньян сказал, что у его костюма есть много денег, а садик его дяди больше, чем шляпка его тетушки. Аньян и правда псих!
После звонка мы все вышли на перемену, кроме Жоакима, Мексана и Клотера – они были наказаны. Клотер у нас последний ученик, и он не знал урока. Когда его вызывают к доске, то потом всегда оставляют на перемену в классе.
Во дворе мы окружили Джоджо и стали задавать ему всякие вопросы, а он в ответ улыбался и показывал свои зубы. Потом он вдруг заговорил, только мы ничего не поняли. У него получалось одно «уаншуиншуан» и все.
– Ясно, – сказал Жоффруа, который часто ходит в кино на иностранные фильмы, – он не озвучен на французский. Ему требуются титры.
– Давайте я попробую переводить, – предложил Аньян, он все еще хотел применить свои познания.
– Да ты же псих! – засмеялся Руфус.
Новенькому это очень понравилось. Он ткнул пальцем в Аньяна и сказал:
– О-о! Психпсихпсих! – Он был очень доволен.
Тут Аньян заплакал и отошел. Он всегда чуть что начинает плакать. Джоджо нам все больше нравился. Парень что надо! Я даже угостил его куском шоколадки, она у меня осталась от завтрака.
– А каким спортом занимаются в твоей стране? – спросил Эд.
Джоджо, конечно, ничего не понял и продолжал повторять: «Психпсихпсих». А Жоффруа за него ответил:
– Дурацкий вопрос, у них там все играют в теннис!
– Сам дурак! – крикнул Эд. – Не с тобой говорят!
– Сам дурак! Психпсихпсих! – засмеялся новенький. Видно было, что ему с нами очень весело.
Зато Жоффруа обиделся.
– Кто дурак? – спросил он.

И напрасно, потому что Эд очень сильный и любит давать в нос. Теперь он тоже не промахнулся. Когда Джоджо увидел, как Эд размахивает кулаками, то перестал повторять «психпсих» и «сам дурак». Он посмотрел на Эда и сказал:
– Boxing? Очень хорошо!
Тут он выставил кулаки перед лицом и начал пританцовывать вокруг Эда, как делают боксеры в телевизоре дома у Клотера. А у нас телевизора пока нет, и я очень хочу, чтобы папа его купил.
– Что это с ним? – спросил Эд.
– Балда, он вызывает тебя на бокс, – ответил Жоффруа, потирая нос.
– Ладно, – сказал Эд и попытался боксировать с Джоджо.
Только Джоджо был гораздо более ловок, чем Эд, его удары все время попадали в цель, и Эд начал злиться:
– Как я могу драться, если его нос все время двигается? – закричал он, – и – бац! – Джоджо так стукнул Эда, что тот шлепнулся на пол. Эд даже не рассердился.
– Ну, ты силен! – сказал он, поднимаясь.
– Силен, псих, сам дурак! – ответил новенький. Он здорово быстро учится.
Тут перемена кончилась, и Альцест, как обычно, захныкал, что не успел доесть четыре булочки с маслом, которые принес из дома.
Когда мы вернулись в класс, учительница спросила у Джоджо, как ему у нас понравилось.
Тут вскочил Аньян и сказал:
– Мадемуазель, они учат его говорить грубые слова!
– Неправда, ты подлый врун! – закричал Клотер, ведь он всю перемену просидел в классе.
– Псих, сам дурак, подлый врун, – гордо объявил Джоджо.
А мы ничего не сказали, потому что заметили, что учительница очень недовольна.
– Вам должно быть стыдно, – сказала она. – Вы воспользовались тем, что мальчик не знает вашего языка. А ведь я вас специально просила, чтобы вы помогли ему. На вас совсем нельзя положиться. Вы вели себя как маленькие дикари, невоспитанные дети!
– Псих, сам дурак, подлый врун, дикарь, невоспитанный, – сказал Джоджо, видно, очень довольный, что выучил столько слов сразу.
Глаза учительницы стали совсем круглыми.
– Но… но… – сказала она. – Жорж, эти слова употреблять. не следует!
– Вот видите, мадемуазель! Что я вам говорил? – обрадовался Аньян.
– Если ты не хочешь остаться после уроков, Аньян, воздержись от замечаний! – крикнула учительница.
Аньян заплакал.
– Ябеда-корябеда! – выкрикнул кто-то.
Но учительница не заметила, кто крикнул, а то бы она меня наказала. Тогда Аньян начал кататься по полу и орать, что никто его не любит, что это ужасно, что он хочет умереть. И учительнице пришлось увести его, чтобы умыть и успокоить.
Когда учительница с Аньяном вернулась, у нее был очень измученный вид. Но, к счастью, в это время прозвенел звонок. Занятия окончились. Прежде чем нас отпустить, учительница посмотрела на новенького и сказала:
– И что только подумают твои родители!
– Ябеда-корябеда, – ответил Джоджо и протянул ей руку.
Учительница напрасно беспокоилась. Родители Джоджо, наверное, решили, что он уже вполне научился говорить по-французски. Потому что Джоджо в школу больше не приходил.
Огромный-преогромный букет

Сегодня у мамы день рождения, и я решил купить ей подарок, как покупаю каждый год, начиная с прошлого, потому что раньше я еще был маленьким.
Я вытряхнул мою копилку. Монет получилось много: ведь, к счастью, вчера мама как раз дала мне денег. Я уже придумал, что подарю: цветы, чтобы поставить их в большую синюю вазу в гостиной. Это будет огромный-преогромный букет.
В школе я дождаться не мог конца занятий, чтобы пойти купить подарок. Я все время держал руку в кармане, боясь потерять мои монетки. Даже когда играл в футбол на перемене, то руку из кармана не вынимал. Ну да, я не вратарь, и руки мне не нужны. Вратарем был Альцест, мой друг, он толстый и очень любит есть.
– Чего ты бегаешь с рукой в кармане? – спросил он.
Я ему объяснил, что собираюсь купить моей маме цветы. А он сказал, что лучше бы что-нибудь вкусное: пирожное, конфеты, молочную колбасу. Но ведь подарок был не для него, поэтому я не стал ничего слушать и забил ему гол. Мы выиграли со счетом 44:32.
Когда занятия окончились, Альцест пошел в цветочный магазин вместе со мной, дожевывая половинку булочки с шоколадом, – он не успел ее доесть на уроке грамматики. В магазине я высыпал на прилавок все мои монетки. Я сказал продавщице, что мне нужен огромный-преогромный букет для мамы, только не надо бегоний: их и без того много у нас в саду, так зачем же тратить на них деньги?
– Нам нужны очень хорошие цветы, – сказал Альцест и стал нюхать цветы в вазах, чтобы проверить, хорошо ли они пахнут.
Продавщица пересчитала мои монетки и сказала, что не может дать мне много-много цветов. Я уже собрался заплакать, но тут продавщица посмотрела на меня, подумала немного, сказала, что я славный мальчик, погладила меня по голове и обещала что-нибудь придумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32