А диктант был ужасно трудный. Там были слова вроде «хризантема» и «двусемядольный», в которых все сделали ошибки. Хорошо написал этот диктант только Аньян, первый ученик класса и любимчик учительницы. Каждый раз, когда встречалось трудное слово, я смотрел на Клотера, а он хихикал.
Потом дали звонок на перемену. Первым вскочил Клотер.
– Может быть, тебе из-за твоей руки лучше не выходить во двор? – спросила учительница.
Лицо Клотера вытянулось и стало таким же, как перед диктантом, только еще более грустным.
– Доктор сказал, что я должен дышать свежим воздухом, а то могут быть серьезные осложнения, – сказал он.
Тогда учительница сказала, что хорошо, но он должен быть очень осторожен. И она отправила его первым, чтобы мы случайно не толкнули его на лестнице. Прежде чем отпустить нас на перемену, учительница надавала нам всяких наставлений. Она сказала, что мы должны вести себя очень осторожно, не играть в грубые игры и всячески оберегать Клотера, чтобы он не ушибся. На это ушло очень много минут. Когда наконец мы вышли во двор, то стали искать Клотера. Оказалось, что он играл в чехарду с ребятами из другого класса. А они там все дураки, мы с ними не дружим.
Мы окружили Клотера и стали его обо всем расспрашивать. Он сразу, конечно, заважничал, что всем так интересно. Мы спросили, сломался ли его красный грузовичок. Он сказал, что да, но зато он получил кучу разных подарков, потому что родители хотели его утешить. Ему подарили парусник, шашки, две машинки, поезд и всякие книги. Но книги он потом обменяет на какие-нибудь игрушки. И еще он сказал, что все стали с ним такими добрыми: доктор каждый раз приносил ему конфеты, папа и мама поставили телевизор в его комнату и кормят всякими вкусными вещами. Как только Клотер упомянул про вкусное, Альцест, который все время что-нибудь жует, вынул из кармана большой кусок шоколада и откусил от него.
– Дашь мне кусочек? – спросил Клотер.
– Нет, – ответил Альцест.
– Но ведь у меня рука! – сказал Клотер.
– Да пошел ты… – ответил Альцест.
Клотеру это совсем не понравилось, и он стал кричать, что все пользуются тем, что у него сломана рука, и он не может постоять за себя, как другие. Он так расшумелся, что прибежал воспитатель.
– Что тут происходит? – спросил воспитатель.
– Он пользуется тем, что у меня сломана рука, – сказал Клотер, тыча пальцем в Альцеста.
Альцест жутко разозлился. Он попытался объяснить, в чем дело, но так как рот у него был набит шоколадом, то понять его было совершенно невозможно.
– И вам не стыдно? – сказал воспитатель Альцесту. – Пользоваться тем, что ваш товарищ физически неполноценен? Идите в угол!
– Что, съел? – сказал Клотер.
– Это что же, – сказал Альцест (он наконец проглотил свой шоколад), – выходит, если он по дурости сломал руку, я теперь должен его кормить?
– Верно, – сказал Жоффруа, – стоит ему слово сказать, и тебя отправят в угол. Прямо надоел со своей рукой!
Воспитатель очень грустно посмотрел на нас и заговорил совсем тихо (так обычно папа объясняет маме, что у него встреча с однополчанами, на которую он просто обязан пойти).
– Вы совершенно бессердечные дети. Я, конечно, понимаю, что вы еще маленькие, но ваше отношение к товарищу меня очень огорчает. – Он замолчал, а потом вдруг крикнул:
– В угол! Все в угол!
Нам пришлось пойти в угол всем, даже Аньяну. С ним это случилось в первый раз, и нам пришлось объяснять ему, куда идти. Не поставили в угол только Клотера. Воспитатель погладил его по голове и спросил, болит ли у него рука. Клотер ответил, что да, еще как. Потом воспитатель пошел разнимать драку, где один старшеклассник толкал другого старшеклассника младшим учеником. Клотер немного посмотрел на нас, похихикал, а потом побежал снова играть в чехарду.
Домой я пришел в плохом настроении. Папа был дома и спросил меня, что случилось. Тогда я закричал:
– Это нечестно! Почему я никогда не ломаю рук? Папа очень удивленно посмотрел на меня, а я надулся и ушел к себе в комнату.
Я ухожу из дома
Я ушел из дома! Я играл в гостиной и вел себя очень хорошо, а потом только из-за того, что я опрокинул пузырек с чернилами на новый ковер, мама очень рассердилась и отругала меня. Тогда я заплакал и сказал, что уйду навсегда и они обо мне еще пожалеют. А мама сказала:
– Ну вот, опять из-за тебя я опоздаю в магазин!
И она ушла.
А я поднялся в свою комнату, чтобы собрать все, что мне может понадобиться, когда я уйду из дома. Я взял ранец и положил в него красную машинку, мне ее подарила тетя Эложи, а еще заводной паровозик и один товарный вагон, остальные вагоны сломались. Еще я взял кусок шоколадки (я ее не доел в полдник) и мою копилку, ведь неизвестно, вдруг мне понадобятся деньги. И я ушел.
Мне повезло, что не было мамы, а то бы она, конечно, не разрешила мне уходить из дома. Как только я вышел на улицу, то сразу побежал. Мама с папой, наверное, очень огорчатся. А я вернусь потом, когда они будут совсем старенькими, как бабушка. И я разбогатею, у меня будут большой самолет, большая машина и собственный ковер, на который я смогу выливать сколько угодно чернил. А они очень обрадуются, когда меня увидят. Я добежал до дома Альцеста. Это мой друг, он очень толстый и все время что-нибудь жует, кажется, я о нем уже рассказывал. Альцест сидел на крыльца своего дома и жевал пряник.
– Куда ты идешь? – спросил Альцест и откусил большой кусок пряника.
Я объяснил, что ушел из дома насовсем, и спросил, не хочет ли он пойти со мной.
– Когда мы вернемся через много-много лет, – сказал я, – мы станем очень богатыми, у нас будут! свои самолеты и машины, а наши мамы и папы так нам обрадуются, что больше никогда не будут нас ругать.
Но Альцест не захотел пойти со мной.
– Ты что, спятил? – сказал он. – У нас сегодня вечером тушеная капуста с сосисками. Нет, я не могу уйти.
Тогда я попрощался с Альцестом, и он свободной рукой помахал мне, а другой – запихнул в рот пряник.
Я повернул за угол и остановился передохнуть. Из-за Альцеста я вспомнил, что проголодался, и догрыз свой кусочек шоколада – надо же было под-; крепиться перед путешествием. Я хотел отправиться; далеко-далеко, туда, где мама с папой не смогут меня найти, например в Китай или в Аркашон, мы там отдыхали в прошлом году. Это очень далеко, там есть море и устрицы.
Только чтобы поехать очень далеко, нужно купить машину или самолет. Я сел на тротуар, разбил копилку и сосчитал, сколько у меня денег. Да, пожалуй, на машину или самолет не хватит. Тогда я зашел в кондитерскую и купил себе очень вкусный шоколадный эклер.
Когда я съел эклер, то решил идти дальше пешком. Конечно, это займет больше времени, но ведь я не собираюсь возвращаться домой или ходить в школу, поэтому времени у меня хватит. Я вспомнил о школе и представил себе, как завтра учительница скажет в классе: «Бедняжка Никола, он ушел совсем-совсем один и так далеко. Но он вернется богатым, у него будут машина и самолет».
И все станут говорить обо мне и беспокоиться за меня. А Альцест еще пожалеет, что не пошел со мной. Вот будет здорово!
Так я шел и думал, но потом начал уставать. И вообще как-то медленно я двигался. Ведь ноги у меня пока короткие, не то что у моего друга Мексана. Жаль, что нельзя у него одолжить ноги на время! И тут я придумал. Можно попросить у кого-нибудь из ребят велосипед. Я как раз проходил мимо дома Клотера. У Клотера классный велик, весь желтый и блестит! Только вот беда, Клотер очень не любит давать свои вещи.
Я нажал на кнопку звонка у двери, и Клотер сам мне открыл.
– Да это Никола! – сказал он. – Ты чего пришел?
– Мне нужен твой велик, – сказал я.
Тогда он захлопнул дверь. Я снова позвонил, а так как Клотер не открывал, я нажал пальцем на кнопку и больше не отпускал. Я услышал, как мама Клотера крикнула:
– Клотер, открой же дверь!
И Клотер открыл дверь, но когда увидел меня, хотел снова ее закрыть. Тогда я сказал:
– Клотер, мне очень нужен твой велик. Я ушел навсегда из дома, и мои папа и мама очень огорчатся. А я вернусь через много лет богатым-пребогатым, и у меня будут машина и самолет.
Клотер ответил, чтобы я приходил к нему, когда вернусь богатым, и он мне продаст свой велосипед. Такое предложение меня не очень устраивало. Но я подумал, что нужно достать денег. Клотер очень любит деньги, и я смогу купить у него велосипед.
Тогда я стал думать, где достать денег. Работать я не мог. И я решил, что надо продать игрушки, которые захватил из дома: машинку тети Эложи и паровозик с одним товарным вагоном, потому что остальные сломались. На той стороне улицы я увидел магазин игрушек. Может быть, там захотят купить машинку и паровозик?
Я вошел в магазин. Там был очень добрый продавец. Он улыбнулся мне и спросил:
– Что ты хочешь купить, дружок, шарики, мячик?
Я ответил, что я совсем ничего не хочу покупать, а хочу продать игрушки. И я открыл ранец и поставил на пол перед прилавком машинку и паровозик. Добрый продавец наклонился через прилавок, посмотрел, очень удивился и сказал:
– Но, дружок, я не покупаю игрушки, я их продаю.
Тогда я спросил, где он берет игрушки, которые продает. Мне это было очень интересно.
– Да нет же, – ответил он, – я их не беру, а покупаю.
– Тогда купите мои, – сказал я.
– Да нет же, – снова сказал продавец, – ты не понял. Я их покупаю. Но не у таких, как ты. Детям я их продаю. А покупаю я игрушки на фабрике. Так что понимаешь, дружок…
Он замолчал на минуту, а потом сказал:
– Когда ты будешь большим, то все поймешь.
Только этот продавец не знал, что когда я вырасту большим, мне не понадобятся деньги, потому что я стану очень богатым и у меня будут машина и самолет. Тогда я заплакал. Продавец как-то растерялся, стал шарить под прилавком, а потом дал мне машинку и сказал, чтобы я шел домой, потому что уже поздно и ему надо закрывать магазин, а такие покупатели, как я, – это очень утомительно, особенно в конце рабочего дня. Я вышел из магазина с паровозиком и двумя машинками. Я был очень доволен. Правда, было уже поздно, начинало темнеть, и на улицах никого не было. Я помчался во весь дух. Когда я прибежал домой, мама отругала меля, что я опоздал к обеду.
Раз так, решено: завтра я уйду из дома насовсем. Папа и мама очень огорчатся, а я вернусь только через много лет. Я разбогатею, и у меня будут машина и самолет!
Тест
Сегодня утром мы не идем в школу, но только это совсем не весело. Нам надо пройти медицинский осмотр в диспансере, чтобы знать, больны мы или нет, и все ли в порядке у нас с головой.
На уроке нам раздали всем по талончику, его надо отнести папам и мамам и объяснить им, что мы должны прийти в диспансер вместе со справкой о прививках, с мамами и со школьными дневниками. Учительница сказала, что нам предложат пройти тест. Тест – это когда вам велят что-нибудь нарисовать, чтобы узнать, псих вы или нет.
Когда я пришел с мамой в диспансер, Руфус, Жоффруа, Эд и Альцест были уже там, какие-то притихшие. Скажу прямо, мне всегда страшно в этих домах, где все ходят в белых халатах, там белые стены и пахнет лекарствами. Ребята были с мамами, и только Жоффруа – у него очень богатый папа – пришел с их шофером Альбертом. Потом появились еще Клотер, Мексан, Жоаким и Аньян, тоже с мамами. А Аньян плакал и все время всхлипывал. Потом пришла очень добрая тетя, вся в белом, позвала мам, взяла у них справки о прививках и сказала, что скоро доктор нас всех примет и что надо еще подождать.
Мамы начали беседовать между собой, они приглаживали нам волосы, говоря, что мы очень славные дети. Шофер Жоффруа вышел на улицу протереть стекла у своей большой черной машины.
– Моего сына, – рассказывала мама Руфуса, – мне немыслимо трудно заставить поесть. Он такой нервный!
– Я считаю, – говорила мама Клотера, что им приходится слишком много работать в школе. Это безумие. Мой сын не поспевает за классом. В мое время…
– О, не знаю, – сказала мама Аньяна, – моему ребенку очень легко учиться. Конечно, это зависит от детей. Аньян, если ты не перестанешь плакать, я тебя отшлепаю на глазах у всех!
– Ему, может быть, и легко, мадам, – ответила мама Клотера, – но бедный мальчик выглядит очень нервным, разве не так?
Маме Аньяна, не понравилось то, что сказала мама Клотера, но она не успела ответить, потому что пришла тетя в белом и сказала, что они начинают и чтобы нас раздели. Тогда Аньян громко заревел, его мама на него прикрикнула, а мама Клотера засмеялась. Но в это время пришел доктор.
– Что происходит? – спросил он. – Эти утренние осмотры школьников всегда ужасны. Спокойно, дети, или я велю учителям вас наказать. Раздевайтесь и побыстрей!
Мы разделись, и это было как-то чудно – остаться перед всеми голым. Каждая мама смотрела на детей других мам, и у всех у них был такой вид, как у моей мамы когда она хочет купить рыбу и говорит продавцу, что рыба несвежая.
– А теперь, дети, пройдите в соседнюю комнату, – сказала тетя в белом, – сейчас доктор будет вас осматривать.
– Я не пойду без мамы, – крикнул Аньян.
На нем остались только очки.
– Хорошо, – сказала тетя в белом. – Мадам, вы можете войти с ним, но попытайтесь его успокоить.
– Но простите, – сказала мама Клотера, – если она идет с сыном, я не понимаю, почему бы мне не войти с моим!
– А я тоже пойду с Альбертом, – крикнул Жоффруа.
– Ты что, псих? – сказал Эд.
– Ну-ка, повтори еще раз, – сказал Жоффруа, и Эд дал ему в нос.
– Альберт! – крикнул Жоффруа, и шофер прибежал одновременно с доктором.
– Немыслимо! – сказал доктор. – Не прошло и пяти минут, а кто-то уже плачет, у кого-то идет кровь из носа. Это не диспансер, а поле боя!
– Да, да, – сказал Альберт, – я за этого ребенка отвечаю так же, как за машину. Мне хотелось бы привезти их домой без царапин. Понятно?
Доктор посмотрел на Альберта, открыл рот, потом закрыл и впустил нас в свой кабинет вместе с мамой Аньяна.
Сначала доктор стал нас взвешивать.
– Давай-ка, – сказал доктор, – подходи! И он указал на Альцеста. Но тот попросил, чтобы ему разрешили доесть булочку с шоколадом, потому что у него не было карманов, куда ее положить. Доктор вздохнул и велел встать на весы мне. Потом он отругал Жоакима: тот поставил ногу на весы, чтобы я казался тяжелее.
Аньян не хотел взвешиваться, но мама пообещала ему кучу подарков, и тогда он согласился, встал на весы, дрожа с ног до головы. А когда с весами была покончено, он со слезами снова бросился к своей маме. Руфус и Клотер для смеха захотели взвешиваться вдвоем, и пока доктор их ругал, Жоффруа пнул ногой Эда, чтобы отомстить ему за удар в нос. Доктор paci сердился, сказал, что с него довольно и что если мы будем продолжать валять дурака, он нам всем сделает уколы, и что лучше бы он стал адвокатом, как советовал его отец. После этого доктор заставил нас показать ему язык, выслушал каким-то аппаратом, велел покашлять и отругал Альцеста за крошки от булки. Потом он посадил нас за стол, дал бумагу, карандаши и сказал:
– Дети, нарисуйте то, что придет вам в голову, и предупреждаю – первого, кто будет корчить рожи, отшлепаю так, что он об этом долго будет помнить!
– Попробуйте только, я позову Альберта! – закричал Жоффруа.
– Рисуй! – прикрикнул доктор.
Мы принялись за работу. Я нарисовал шоколадный пирог, Альцест – рагу по-тулузски. Он мне все объяснял, потому что с первого взгляда понять было невозможно. Аньян нарисовал карту Франции с департаментами и главными городами; Эд и Мексан – ковбоя на лошади; Жоффруа – замок с кучей машин вокруг и написал «Мой дом»; Клотер вообще ничего не нарисовал, он сказал, что его не предупредили и он не подготовился. Руфус нарисовал голого Аньяна и написал «Любимчик Аньян». Аньян увидел и начал плакать, а Эд крикнул: «Мсье, Мексан срисовал у меня». Все было здорово. Мы болтали, смеялись, Аньян плакал, Эд и Мексан дрались. А потом пришли мамы и Альберт.
Когда мы уходили, доктор молча сидел у края стола и глубоко вздыхал. Тетя в белом принесла ему стакан воды и таблетки, а он рисовал револьверы.
А доктор-то наш сам ненормальный!
Очки Клотера
Сегодня утром, когда Клотер пришел в школу, мы ужасно удивились, потому что он был в очках. Клотер – хороший парень, но он последний ученик в классе и, кажется, из-за этого его заставили надета очки.
– Доктор сказал моим родителям, – объяснил нам Клотер, – что я последний ученик, может быть, из-за того, что плохо вижу в классе. Вот меня и отвели в магазин, где продают очки, и там проверили мои глаза каким-то аппаратом. Это было не больно. Меня заставили прочитать разные буквы, еще какую-то чепуху, а потом дали очки, и теперь вот я больше не буду последним.
История с очками меня немного удивила: Клотер если и не видит на уроке, то потому, что он просто спит, но, может быть, очки будут мешать ему спать. И потом это правда, что первый ученик в классе, Аньян, ходит в очках, и поэтому его нельзя бить тай часто, как хочется.
Аньяну было неприятно, что Клотер тоже в очках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Потом дали звонок на перемену. Первым вскочил Клотер.
– Может быть, тебе из-за твоей руки лучше не выходить во двор? – спросила учительница.
Лицо Клотера вытянулось и стало таким же, как перед диктантом, только еще более грустным.
– Доктор сказал, что я должен дышать свежим воздухом, а то могут быть серьезные осложнения, – сказал он.
Тогда учительница сказала, что хорошо, но он должен быть очень осторожен. И она отправила его первым, чтобы мы случайно не толкнули его на лестнице. Прежде чем отпустить нас на перемену, учительница надавала нам всяких наставлений. Она сказала, что мы должны вести себя очень осторожно, не играть в грубые игры и всячески оберегать Клотера, чтобы он не ушибся. На это ушло очень много минут. Когда наконец мы вышли во двор, то стали искать Клотера. Оказалось, что он играл в чехарду с ребятами из другого класса. А они там все дураки, мы с ними не дружим.
Мы окружили Клотера и стали его обо всем расспрашивать. Он сразу, конечно, заважничал, что всем так интересно. Мы спросили, сломался ли его красный грузовичок. Он сказал, что да, но зато он получил кучу разных подарков, потому что родители хотели его утешить. Ему подарили парусник, шашки, две машинки, поезд и всякие книги. Но книги он потом обменяет на какие-нибудь игрушки. И еще он сказал, что все стали с ним такими добрыми: доктор каждый раз приносил ему конфеты, папа и мама поставили телевизор в его комнату и кормят всякими вкусными вещами. Как только Клотер упомянул про вкусное, Альцест, который все время что-нибудь жует, вынул из кармана большой кусок шоколада и откусил от него.
– Дашь мне кусочек? – спросил Клотер.
– Нет, – ответил Альцест.
– Но ведь у меня рука! – сказал Клотер.
– Да пошел ты… – ответил Альцест.
Клотеру это совсем не понравилось, и он стал кричать, что все пользуются тем, что у него сломана рука, и он не может постоять за себя, как другие. Он так расшумелся, что прибежал воспитатель.
– Что тут происходит? – спросил воспитатель.
– Он пользуется тем, что у меня сломана рука, – сказал Клотер, тыча пальцем в Альцеста.
Альцест жутко разозлился. Он попытался объяснить, в чем дело, но так как рот у него был набит шоколадом, то понять его было совершенно невозможно.
– И вам не стыдно? – сказал воспитатель Альцесту. – Пользоваться тем, что ваш товарищ физически неполноценен? Идите в угол!
– Что, съел? – сказал Клотер.
– Это что же, – сказал Альцест (он наконец проглотил свой шоколад), – выходит, если он по дурости сломал руку, я теперь должен его кормить?
– Верно, – сказал Жоффруа, – стоит ему слово сказать, и тебя отправят в угол. Прямо надоел со своей рукой!
Воспитатель очень грустно посмотрел на нас и заговорил совсем тихо (так обычно папа объясняет маме, что у него встреча с однополчанами, на которую он просто обязан пойти).
– Вы совершенно бессердечные дети. Я, конечно, понимаю, что вы еще маленькие, но ваше отношение к товарищу меня очень огорчает. – Он замолчал, а потом вдруг крикнул:
– В угол! Все в угол!
Нам пришлось пойти в угол всем, даже Аньяну. С ним это случилось в первый раз, и нам пришлось объяснять ему, куда идти. Не поставили в угол только Клотера. Воспитатель погладил его по голове и спросил, болит ли у него рука. Клотер ответил, что да, еще как. Потом воспитатель пошел разнимать драку, где один старшеклассник толкал другого старшеклассника младшим учеником. Клотер немного посмотрел на нас, похихикал, а потом побежал снова играть в чехарду.
Домой я пришел в плохом настроении. Папа был дома и спросил меня, что случилось. Тогда я закричал:
– Это нечестно! Почему я никогда не ломаю рук? Папа очень удивленно посмотрел на меня, а я надулся и ушел к себе в комнату.
Я ухожу из дома
Я ушел из дома! Я играл в гостиной и вел себя очень хорошо, а потом только из-за того, что я опрокинул пузырек с чернилами на новый ковер, мама очень рассердилась и отругала меня. Тогда я заплакал и сказал, что уйду навсегда и они обо мне еще пожалеют. А мама сказала:
– Ну вот, опять из-за тебя я опоздаю в магазин!
И она ушла.
А я поднялся в свою комнату, чтобы собрать все, что мне может понадобиться, когда я уйду из дома. Я взял ранец и положил в него красную машинку, мне ее подарила тетя Эложи, а еще заводной паровозик и один товарный вагон, остальные вагоны сломались. Еще я взял кусок шоколадки (я ее не доел в полдник) и мою копилку, ведь неизвестно, вдруг мне понадобятся деньги. И я ушел.
Мне повезло, что не было мамы, а то бы она, конечно, не разрешила мне уходить из дома. Как только я вышел на улицу, то сразу побежал. Мама с папой, наверное, очень огорчатся. А я вернусь потом, когда они будут совсем старенькими, как бабушка. И я разбогатею, у меня будут большой самолет, большая машина и собственный ковер, на который я смогу выливать сколько угодно чернил. А они очень обрадуются, когда меня увидят. Я добежал до дома Альцеста. Это мой друг, он очень толстый и все время что-нибудь жует, кажется, я о нем уже рассказывал. Альцест сидел на крыльца своего дома и жевал пряник.
– Куда ты идешь? – спросил Альцест и откусил большой кусок пряника.
Я объяснил, что ушел из дома насовсем, и спросил, не хочет ли он пойти со мной.
– Когда мы вернемся через много-много лет, – сказал я, – мы станем очень богатыми, у нас будут! свои самолеты и машины, а наши мамы и папы так нам обрадуются, что больше никогда не будут нас ругать.
Но Альцест не захотел пойти со мной.
– Ты что, спятил? – сказал он. – У нас сегодня вечером тушеная капуста с сосисками. Нет, я не могу уйти.
Тогда я попрощался с Альцестом, и он свободной рукой помахал мне, а другой – запихнул в рот пряник.
Я повернул за угол и остановился передохнуть. Из-за Альцеста я вспомнил, что проголодался, и догрыз свой кусочек шоколада – надо же было под-; крепиться перед путешествием. Я хотел отправиться; далеко-далеко, туда, где мама с папой не смогут меня найти, например в Китай или в Аркашон, мы там отдыхали в прошлом году. Это очень далеко, там есть море и устрицы.
Только чтобы поехать очень далеко, нужно купить машину или самолет. Я сел на тротуар, разбил копилку и сосчитал, сколько у меня денег. Да, пожалуй, на машину или самолет не хватит. Тогда я зашел в кондитерскую и купил себе очень вкусный шоколадный эклер.
Когда я съел эклер, то решил идти дальше пешком. Конечно, это займет больше времени, но ведь я не собираюсь возвращаться домой или ходить в школу, поэтому времени у меня хватит. Я вспомнил о школе и представил себе, как завтра учительница скажет в классе: «Бедняжка Никола, он ушел совсем-совсем один и так далеко. Но он вернется богатым, у него будут машина и самолет».
И все станут говорить обо мне и беспокоиться за меня. А Альцест еще пожалеет, что не пошел со мной. Вот будет здорово!
Так я шел и думал, но потом начал уставать. И вообще как-то медленно я двигался. Ведь ноги у меня пока короткие, не то что у моего друга Мексана. Жаль, что нельзя у него одолжить ноги на время! И тут я придумал. Можно попросить у кого-нибудь из ребят велосипед. Я как раз проходил мимо дома Клотера. У Клотера классный велик, весь желтый и блестит! Только вот беда, Клотер очень не любит давать свои вещи.
Я нажал на кнопку звонка у двери, и Клотер сам мне открыл.
– Да это Никола! – сказал он. – Ты чего пришел?
– Мне нужен твой велик, – сказал я.
Тогда он захлопнул дверь. Я снова позвонил, а так как Клотер не открывал, я нажал пальцем на кнопку и больше не отпускал. Я услышал, как мама Клотера крикнула:
– Клотер, открой же дверь!
И Клотер открыл дверь, но когда увидел меня, хотел снова ее закрыть. Тогда я сказал:
– Клотер, мне очень нужен твой велик. Я ушел навсегда из дома, и мои папа и мама очень огорчатся. А я вернусь через много лет богатым-пребогатым, и у меня будут машина и самолет.
Клотер ответил, чтобы я приходил к нему, когда вернусь богатым, и он мне продаст свой велосипед. Такое предложение меня не очень устраивало. Но я подумал, что нужно достать денег. Клотер очень любит деньги, и я смогу купить у него велосипед.
Тогда я стал думать, где достать денег. Работать я не мог. И я решил, что надо продать игрушки, которые захватил из дома: машинку тети Эложи и паровозик с одним товарным вагоном, потому что остальные сломались. На той стороне улицы я увидел магазин игрушек. Может быть, там захотят купить машинку и паровозик?
Я вошел в магазин. Там был очень добрый продавец. Он улыбнулся мне и спросил:
– Что ты хочешь купить, дружок, шарики, мячик?
Я ответил, что я совсем ничего не хочу покупать, а хочу продать игрушки. И я открыл ранец и поставил на пол перед прилавком машинку и паровозик. Добрый продавец наклонился через прилавок, посмотрел, очень удивился и сказал:
– Но, дружок, я не покупаю игрушки, я их продаю.
Тогда я спросил, где он берет игрушки, которые продает. Мне это было очень интересно.
– Да нет же, – ответил он, – я их не беру, а покупаю.
– Тогда купите мои, – сказал я.
– Да нет же, – снова сказал продавец, – ты не понял. Я их покупаю. Но не у таких, как ты. Детям я их продаю. А покупаю я игрушки на фабрике. Так что понимаешь, дружок…
Он замолчал на минуту, а потом сказал:
– Когда ты будешь большим, то все поймешь.
Только этот продавец не знал, что когда я вырасту большим, мне не понадобятся деньги, потому что я стану очень богатым и у меня будут машина и самолет. Тогда я заплакал. Продавец как-то растерялся, стал шарить под прилавком, а потом дал мне машинку и сказал, чтобы я шел домой, потому что уже поздно и ему надо закрывать магазин, а такие покупатели, как я, – это очень утомительно, особенно в конце рабочего дня. Я вышел из магазина с паровозиком и двумя машинками. Я был очень доволен. Правда, было уже поздно, начинало темнеть, и на улицах никого не было. Я помчался во весь дух. Когда я прибежал домой, мама отругала меля, что я опоздал к обеду.
Раз так, решено: завтра я уйду из дома насовсем. Папа и мама очень огорчатся, а я вернусь только через много лет. Я разбогатею, и у меня будут машина и самолет!
Тест
Сегодня утром мы не идем в школу, но только это совсем не весело. Нам надо пройти медицинский осмотр в диспансере, чтобы знать, больны мы или нет, и все ли в порядке у нас с головой.
На уроке нам раздали всем по талончику, его надо отнести папам и мамам и объяснить им, что мы должны прийти в диспансер вместе со справкой о прививках, с мамами и со школьными дневниками. Учительница сказала, что нам предложат пройти тест. Тест – это когда вам велят что-нибудь нарисовать, чтобы узнать, псих вы или нет.
Когда я пришел с мамой в диспансер, Руфус, Жоффруа, Эд и Альцест были уже там, какие-то притихшие. Скажу прямо, мне всегда страшно в этих домах, где все ходят в белых халатах, там белые стены и пахнет лекарствами. Ребята были с мамами, и только Жоффруа – у него очень богатый папа – пришел с их шофером Альбертом. Потом появились еще Клотер, Мексан, Жоаким и Аньян, тоже с мамами. А Аньян плакал и все время всхлипывал. Потом пришла очень добрая тетя, вся в белом, позвала мам, взяла у них справки о прививках и сказала, что скоро доктор нас всех примет и что надо еще подождать.
Мамы начали беседовать между собой, они приглаживали нам волосы, говоря, что мы очень славные дети. Шофер Жоффруа вышел на улицу протереть стекла у своей большой черной машины.
– Моего сына, – рассказывала мама Руфуса, – мне немыслимо трудно заставить поесть. Он такой нервный!
– Я считаю, – говорила мама Клотера, что им приходится слишком много работать в школе. Это безумие. Мой сын не поспевает за классом. В мое время…
– О, не знаю, – сказала мама Аньяна, – моему ребенку очень легко учиться. Конечно, это зависит от детей. Аньян, если ты не перестанешь плакать, я тебя отшлепаю на глазах у всех!
– Ему, может быть, и легко, мадам, – ответила мама Клотера, – но бедный мальчик выглядит очень нервным, разве не так?
Маме Аньяна, не понравилось то, что сказала мама Клотера, но она не успела ответить, потому что пришла тетя в белом и сказала, что они начинают и чтобы нас раздели. Тогда Аньян громко заревел, его мама на него прикрикнула, а мама Клотера засмеялась. Но в это время пришел доктор.
– Что происходит? – спросил он. – Эти утренние осмотры школьников всегда ужасны. Спокойно, дети, или я велю учителям вас наказать. Раздевайтесь и побыстрей!
Мы разделись, и это было как-то чудно – остаться перед всеми голым. Каждая мама смотрела на детей других мам, и у всех у них был такой вид, как у моей мамы когда она хочет купить рыбу и говорит продавцу, что рыба несвежая.
– А теперь, дети, пройдите в соседнюю комнату, – сказала тетя в белом, – сейчас доктор будет вас осматривать.
– Я не пойду без мамы, – крикнул Аньян.
На нем остались только очки.
– Хорошо, – сказала тетя в белом. – Мадам, вы можете войти с ним, но попытайтесь его успокоить.
– Но простите, – сказала мама Клотера, – если она идет с сыном, я не понимаю, почему бы мне не войти с моим!
– А я тоже пойду с Альбертом, – крикнул Жоффруа.
– Ты что, псих? – сказал Эд.
– Ну-ка, повтори еще раз, – сказал Жоффруа, и Эд дал ему в нос.
– Альберт! – крикнул Жоффруа, и шофер прибежал одновременно с доктором.
– Немыслимо! – сказал доктор. – Не прошло и пяти минут, а кто-то уже плачет, у кого-то идет кровь из носа. Это не диспансер, а поле боя!
– Да, да, – сказал Альберт, – я за этого ребенка отвечаю так же, как за машину. Мне хотелось бы привезти их домой без царапин. Понятно?
Доктор посмотрел на Альберта, открыл рот, потом закрыл и впустил нас в свой кабинет вместе с мамой Аньяна.
Сначала доктор стал нас взвешивать.
– Давай-ка, – сказал доктор, – подходи! И он указал на Альцеста. Но тот попросил, чтобы ему разрешили доесть булочку с шоколадом, потому что у него не было карманов, куда ее положить. Доктор вздохнул и велел встать на весы мне. Потом он отругал Жоакима: тот поставил ногу на весы, чтобы я казался тяжелее.
Аньян не хотел взвешиваться, но мама пообещала ему кучу подарков, и тогда он согласился, встал на весы, дрожа с ног до головы. А когда с весами была покончено, он со слезами снова бросился к своей маме. Руфус и Клотер для смеха захотели взвешиваться вдвоем, и пока доктор их ругал, Жоффруа пнул ногой Эда, чтобы отомстить ему за удар в нос. Доктор paci сердился, сказал, что с него довольно и что если мы будем продолжать валять дурака, он нам всем сделает уколы, и что лучше бы он стал адвокатом, как советовал его отец. После этого доктор заставил нас показать ему язык, выслушал каким-то аппаратом, велел покашлять и отругал Альцеста за крошки от булки. Потом он посадил нас за стол, дал бумагу, карандаши и сказал:
– Дети, нарисуйте то, что придет вам в голову, и предупреждаю – первого, кто будет корчить рожи, отшлепаю так, что он об этом долго будет помнить!
– Попробуйте только, я позову Альберта! – закричал Жоффруа.
– Рисуй! – прикрикнул доктор.
Мы принялись за работу. Я нарисовал шоколадный пирог, Альцест – рагу по-тулузски. Он мне все объяснял, потому что с первого взгляда понять было невозможно. Аньян нарисовал карту Франции с департаментами и главными городами; Эд и Мексан – ковбоя на лошади; Жоффруа – замок с кучей машин вокруг и написал «Мой дом»; Клотер вообще ничего не нарисовал, он сказал, что его не предупредили и он не подготовился. Руфус нарисовал голого Аньяна и написал «Любимчик Аньян». Аньян увидел и начал плакать, а Эд крикнул: «Мсье, Мексан срисовал у меня». Все было здорово. Мы болтали, смеялись, Аньян плакал, Эд и Мексан дрались. А потом пришли мамы и Альберт.
Когда мы уходили, доктор молча сидел у края стола и глубоко вздыхал. Тетя в белом принесла ему стакан воды и таблетки, а он рисовал револьверы.
А доктор-то наш сам ненормальный!
Очки Клотера
Сегодня утром, когда Клотер пришел в школу, мы ужасно удивились, потому что он был в очках. Клотер – хороший парень, но он последний ученик в классе и, кажется, из-за этого его заставили надета очки.
– Доктор сказал моим родителям, – объяснил нам Клотер, – что я последний ученик, может быть, из-за того, что плохо вижу в классе. Вот меня и отвели в магазин, где продают очки, и там проверили мои глаза каким-то аппаратом. Это было не больно. Меня заставили прочитать разные буквы, еще какую-то чепуху, а потом дали очки, и теперь вот я больше не буду последним.
История с очками меня немного удивила: Клотер если и не видит на уроке, то потому, что он просто спит, но, может быть, очки будут мешать ему спать. И потом это правда, что первый ученик в классе, Аньян, ходит в очках, и поэтому его нельзя бить тай часто, как хочется.
Аньяну было неприятно, что Клотер тоже в очках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32