Аньян – любимчик учительницы, всегда очень боится, что кто-нибудь другой займет место первого ученика. Но мы-то были очень рады, что теперь, возможно, первым станет Клотер. Он такой хороший парень!
– Ты видел мои очки? – спросил Клотер у Аньяна. – Теперь я буду первым во всем, и учительница меня будет посылать за картами, и я буду вытирать доску! Тра-ля-ля!
– Нет уж, дорогой! – сказал Аньян. – я первый! И потом, ты не имеешь права приходить в школу в очках!
– А вот и нет, как же, имею! Знай наших! Вот так! – сказал Клотер. – И ты больше не будешь один любимчик-подхалимчик в классе! Тра-ля-ля!
– А я тоже, – сказал Руфус, – попрошу папу купить мне очки и тоже стану первым!
– Мы все попросим наших пап купить нам очки, – крикнул Жоффруа. – Мы все станем первыми и любимчиками!
И тогда началось такое! Аньян принялся кричать и плакать, он сказал, что мы жульничаем и не имеем права быть первыми, что он все расскажет родителям, что никто его не любит, что он несчастный и что он себя убьет. И тут прибежал Бульон. Бульон – наш воспитатель, и когда-нибудь я вам расскажу, почему мы его так называем.
– Что здесь происходит? – закричал Бульон. – Аньян! Из-за чего вы плачете? Посмотрите мне в глаза и ответьте!
– Они все хотят носить очки! – сказал Аньян, икая.
Бульон посмотрел на Аньяна, потом на всех нас, он провел рукой по лицу и сказал:
– Посмотрите мне все в глаза! Я не хочу даже никать в ваши глупости, я могу только сказать следующее: если я еще услышу, то приму жестокие меры! Аньян, идите и, не дыша, выпейте стакан воды. Остальные, имеющие уши, пусть услышат.
И он ушел с Аньяном, а тот все продолжал икать.
– Слушай, – спросил я Клотера, – ты будешь давать нам очки, когда нас вызовут к доске?
– Да, и на сочинении тоже! – сказал Мексан.
– Мне самому они нужны для сочинений, – сказал Клотер, – ведь если я не буду первым, папа сразу догадается, что у меня не было очков, а он не любит, когда я одалживаю свои вещи. Но насчет устных ответов мы договоримся.
И правда, Клотер хороший парень! Я попросил его дать мне примерить очки. Только не знаю, что ему сделать, чтобы стать первым, ведь через его очки все видно вкривь и вкось, и когда смотришь на ноги, кажется, что они у самого лица. Потом я дал очки Жоффруа, он передал их Руфусу, тот отдал их Жоакиму, Жоаким – Мексану, Мексан бросил их Эду. Эд нас очень рассмешил: надел очки и притворился, что он косит. Потом Альцест хотел взять очки, но тут-то и случилась неприятная история.
– Только не ты, – сказал Клотер. – У тебя все руки в масле из-за твоих бутербродов и ты запачкаешь мои очки. А зачем носить очки, если сквозь них ничего не видно? И потом эта идиотская работа их протирать. Папа не разрешит мне смотреть телевизор, если я опять буду последним из-за того, что какой-то дурак запачкал мои очки своими толстыми руками. Они же у тебя в масле!
Клотер снова надел очки, но Альцест обиделся.
– Может, хочешь, чтобы я тебе смазал по лицу вот этими руками? – спросил он Клотера.
– Ты не можешь, – сказал Клотер. – У меня очки. Тра-ля-ля!
– Подумаешь, – сказал Альцест, – а ты их сними!
– Нет уж, – ответил Клотер.
– Эх, первые ученики, – сказал Альцест. – Вы все такие! Вы трусы!
– Это я трус? – крикнул Клотер.
– Да, трус, потому что ты носишь очки! – ответил Альцест.
– Ну хорошо, посмотрим, кто из нас трус! – крикнул Клотер, снимая очки.
Они оба жутко разозлились, но подраться не успели, потому что прибежал Бульон.
– Ну что еще? – спросил он.
– Он мне не дает поносить очки! – крикнул Альцест.
– Потому что он хочет испачкать маслом мои очки! – крикнул Клотер.
Бульон закрыл лицо руками, провел ими по щекам, и лицо у него сразу вытянулось. А когда он так делает – значит, с ним шутки плохи.
– Посмотрите оба мне в глаза! – сказал Бульон. – Не знаю, что вы еще придумали, но я больше слышать не хочу об очках. А к завтрашнему дню вы мне проспрягаете глагол в предложении: «Я не должен говорить глупости во время перемены и устраивать беспорядок, вынуждая господина воспитателя отрываться от дел». Во всех временах изъявительного наклонения.
И он пошел давать звонок на урок.
Мы построились, и Клотер сказал, что когда у Альцеста руки будут сухие, он ему с удовольствием одолжит очки. Клотер, правда, парень что надо!
Был урок географии. Клотер передал очки Альцесту. Альцест как следует вытер руки о свой пиджак и надел очки. Но ему не повезло: он не заметил учительницу, а она стояла как раз перед ним.
– Перестаньте паясничать, Альцест! – закричала учительница. – И не косите глазами! Если будет сквозняк, вы так и останетесь! А пока выйдите из класса!
Альцест так в очках и вышел, он чуть было не ударился о дверь.
А потом учительница вызвала Клотера к доске, и тут-то, конечно, без очков дело не пошло: Клотер получил ноль.
Чудесный глоток свежего воздуха
Нас пригласили провести воскресенье за городом у мсье Бонгрена. Мсье Бонгрен – бухгалтер у папы на работе, у него, кажется, есть сын моего возраста и, говорят, очень славный мальчик. Зовут его Корантен.
Я обрадовался, потому что люблю ездить за город. Папа нам сказал, что мсье Бонгрен недавно купил дом, и это недалеко от города. Мсье Бонгрен объяснил папе по телефону, как его найти, папа все записал и, похоже, туда легко доехать. Сначала прямо, потом у первого светофора повернуть налево, проехать под железнодорожным мостом, затем опять прямо до перекрестка, там повернуть налево, потом еще налево до большой белой фермы, а затем повернуть направо по неасфальтированной дороге, а там – прямо и налево, после станции автообслуживания.
Мы, папа, мама и я, выехали на машине рано утром. Папа пел, но потом перестал, потому что дорога была просто забита машинами. Продвигаться вперед стало почти невозможно. Потом папа пропустил светофор, где должен был свернуть, но он сказал, что это неважно и что он выедет на правильную дорогу на следующем перекрестке. Но на следующем перекрестке шли дорожные работы и висело объявление «Объезд». Оказалось, что мы заблудились. Папа ругал маму, говорил ей, что она плохо читала его записи. Папа спрашивал дорогу у разных людей, а они не знали. Мы приехали к мсье Бонгрену почти к обеду и перестали спорить.
Мсье Бонгрен встречал нас у ворот своего сада.
– Ну, конечно, сразу видно городских жителей!
– сказал он. – Не могут рано встать!
Тогда папа сказал ему, что мы заблудились. И мсье Бонгрен очень удивился:
– Как это ты сумел? Ведь ехать все время прямо!
– И он повел нас в дом.
Отличный дом у мсье Бонгрена, не очень большой, но отличный!
– Подождите, – сказал мсье Бонгрен, – сейчас я позову жену. И он крикнул:
– Клер, Клер! Наши друзья приехали!
Пришла мадам Бонгрен. Глаза у нее были красные, она все время кашляла. А ее фартук был весь в черных пятнах. И она сказала:
– Не подаю вам руки, я вся перепачкалась углем. С самого утра пытаюсь растопить плиту, но никак не могу.
Мсье Бонгрен засмеялся.
– Разумеется, – сказал он, – здесь все немного по-деревенски, но это и есть сельская жизнь! Нельзя же иметь электрическую плиту, как в городе.
– А почему бы и нет? – спросила мадам Бонгрен.
– Через двадцать лет, когда я кончу выплачивать за дом, мы об этом поговорим, – сказал мсье Бонгрен. И он снова засмеялся.
Мадам Бонгрен было не до смеха, и она ушла, сказав:
– Извините, но мне надо заняться обедом. Думаю, что обед будет тоже деревенским.
– А где Корантен, – спросил папа, – его нет дома?
– Нет, он дома, – ответил мсье Бонгрен, но этот негодник наказан, он в своей комнате. Ты знаешь, что он натворил сегодня утром? Ни за что не догадаешься! Он влез на сливовое дерево, чтобы собирать сливы! Представляешь! Не для того я заплатил за эти деревья целое состояние, чтобы мальчишка развлекался, ломая ветки!
А потом мсье Бонгрен сказал, что раз я приехал, он отменит наказание, потому что уверен – я буду хорошо себя вести и мы ничего не натворим в саду.
Корантен пришел, сказал «здравствуйте» моим маме и папе и протянул мне руку. На вид он довольно-таки ничего, но не то, что ребята из моей школы, а, надо сказать, у меня отличные друзья в классе!
– Пойдем играть в сад? – спросил я. Корантен посмотрел на своего папу, и тот сказал:
– Лучше бы не надо, мальчики. Скоро будем обедать, и я не хотел бы, чтобы вы натаскали грязи в дом. Мама так все убрала сегодня утром.
Тогда мы с Корантеном стали смотреть журнал, пока взрослые пили вино. Этот журнал у меня дома есть. И мы его прочитали несколько раз, потому что мадам Бонгрен, хотя не пила вино с другими, но запаздывала с обедом. А потом мадам Бонгрен пришла, сняла фартук и сказала:
– Ну что же… За стол!
Мсье Бонгрен был очень горд своей закуской, ведь помидоры из его собственного огорода, а папа шутил, что они поданы к столу слишком рано и потому еще совсем зеленые. Мсье Бонгрен ответил, что, может быть, действительно они еще не совсем созрели, но что у них другой вкус, чем у рыночных. А мне больше всего понравились сардины.
Потом мадам Бонгрен принесла какое-то чудное жаркое, потому что снаружи оно было все черное, а внутри – как будто вовсе не жареное.
– Я не хочу жаркого, – сказал Корантен. – Я не люблю сырое мясо!
Мсье Бонгрен строго посмотрел на него и велел доедать побыстрее помидоры и есть мясо, как все, если он не хочет, чтобы его наказали.
Не удалась и картошка к жаркому, картофелины были немного твердыми.
После обеда перешли в гостиную. Корантен снова взялся за журнал, а мадам Бонгрен объяснила маме, что в городе у нее есть прислуга, но она не хочет приезжать работать в деревню по воскресеньям.
Мсье Бонгрен рассказал папе, сколько ему стоил дом и добавил, что покупка была удачной. Меня все это не интересовало, и тогда я спросил Корантена, не пойти ли нам поиграть в саду, уж очень хорошая погода. Корантен посмотрел на своего папу, и мсье Бонгрен сказал:
– Ну конечно, мальчики. Прошу вас только играть не на газонах, а на дорожках. Ведите себя хорошо.
Мы с Корантеном вышли, и он сказал, что мы поиграем в шары. Я очень люблю эту игру и здорово целюсь. Мы играли на дорожке, она была всего одна и не очень широкая, и оказалось, что Корантен – молодец, здорово играет.
– Осторожно, – сказал Корантен, – если шар попадет на газон, то все пропало.
И потом Корантен прицелился – бац! Его шар прошел мимо моего и закатился в траву. Окно в доме открылось, и тут же появилось красное и сердитое лицо мсье Бонгрена.
– Корантен, – крикнул он, – сколько раз я тебе говорил, что надо быть осторожным, ты же портишь газон! Садовник столько сил тратит на него! Как только ты попадаешь за город, становишься совершенно несносным! Отправляйся в свою комнату до вечера!
Корантен заплакал и ушел, а я вернулся в дом. Но мы оставались еще недолго, потому что папа сказал, что он предпочел бы выехать пораньше, чтобы избежать пробок на дороге. Мсье Бонгрен ответил, что, действительно, это разумно и что они сами не замедлят с отъездом, как только мадам Бонгрен кончит дела по хозяйству.
Мсье и мадам Бонгрен проводили нас до машины, папа и мама сказали, что они провели незабываемый день, и в тот самый момент, когда машина уже трогалась с места, мсье Бонгрен подошел к дверце.
– Почему ты не купишь, как я, дом за городом? – сказал мсье Бонгрен. – Лично я, конечно, мог бы без него обойтись, но не следует быть эгоистом старина! Для жены и для мальчишки, ты себе не представляешь, какое это благо – отдых и глоток свежего воздуха каждое воскресенье!
Цветные карандаши
Сегодня утром, когда я еще не ушел в школу, почтальон принес мне посылку: подарок от бабушки. Почтальон у нас отличный!
В это время папа пил кофе с молоком. Он сказал:
– Ой, ой, ой, нас ждет беда!
Но маме это не понравилось, и она начала кричать, что каждый раз, когда ее мама – моя бабушка – что-нибудь делает, папа находит, к чему придраться. А папа ответил, что он хочет спокойно выпить кофе с молоком. Но мама сказала, что она, ну конечно, только и годится, чтобы готовить кофе и вести хозяйство. А папа возразил, что он никогда этого не говорил. Желать хоть чуточку покоя в доме не слишком много, ведь он с утра до ночи работает, чтобы у мамы было из чего приготовить кофе с молоком. А пока папа с мамой разговаривали, я открыл посылку. Ну и здорово: коробка цветных карандашей! Я так обрадовался, что начал бегать, прыгать и танцевать в столовой с коробкой в руках, и все карандаши упали на пол.
– Хорошее начало! – сказал папа.
– Я не понимаю твоего отношения, – сказала мама. – И потом, я вообще не представляю, какая может случиться беда из-за цветных карандашей! Нет, правда, что ты имеешь в виду?
– Еще увидишь! – сказал папа. И он ушел на работу. Мама велела мне быстро собрать карандаши, потому что я опаздывал в школу. Я торопился сложить их в коробку и спросил у мамы, могу ли я их взять с собой в школу. Мама ответила, что да, и сказала, чтобы я был осторожен и не делал глупостей с цветными карандашами. Я обещал. Потом я положил коробку в ранец и ушел. Не понимаю маму и папу: каждый раз, когда я получаю какой-нибудь подарок, они уверены, что я наделаю всяких глупостей.
Я пришел в школу как раз в ту минуту, когда звонили на урок. Я очень гордился своими цветными карандашами, и мне не терпелось показать их ребятам. Жоффруа всегда приносит в школу вещи, которые ему покупает его богатый папа, и теперь я был рад ему показать, что не только у него отличные подарки. Вот так-то, знай наших!
На уроке учительница вызвала Клотера к доске, и пока она его спрашивала, я показал коробку Альцесту, он сидит рядом со мной.
– Ничего особенного, – сказал мне Альцест.
– Это бабушка мне прислала, – объяснил я.
– А что там? – спросил Жоаким.
И Альцест дал ему коробку. Тот передал ее Мексану. Мексан – Эду, Эд – Руфусу, Руфус – Жоффруа. А Жоффруа скорчил гримасу.
Они все старались открыть коробку и вытащить оттуда карандаши, чтобы рассмотреть их и порисовать. Я боялся, что учительница отберет карандаши. Тогда я начал махать руками, показывая Жоффруа, чтобы он вернул коробку. А учительница крикнула:
– Никола, что это вы размахиваете руками и паясничаете?
Я испугался и заплакал. Потом я объяснил, что у меня была коробка цветных карандашей – мне прислала их бабушка, и я хочу, чтобы ребята вернули мои карандаши. Учительница строго посмотрела на меня, вздохнула и сказала:
– Ну, хорошо. Пусть тот, у кого коробка Никола, вернет ее!
Жоффруа встал и отдал мне коробку. Я открыл ее, там не хватало много карандашей.
– Что еще? – спросила учительница.
– Не хватает карандашей, – ответил я.
– Пусть тот, у кого остались карандаши Никола, их вернет, – сказала учительница.
Тогда все ученики встали, чтобы отдать мне карандаши. Учительница начала стучать линейкой по столу и всех нас наказала, попросив проспрягать глагол в предложении «Я не должен из-за цветных карандашей прерывать урок и устраивать беспорядок в классе». Единственный, кто не был наказан, кроме любимчика Аньяна, – его как раз не было, он болел свинкой, – так это Клотер: он отвечал у доски.
Когда началась перемена, я взял с собой коробку с цветными карандашами, чтобы поговорить о них с ребятами, не боясь наказаний. Но когда я во дворе открыл коробку, то увидел, что не хватает желтого карандаша.
– Не хватает желтого! – крикнул я. – Верните мне желтый карандаш!
– Ты нам уже надоел со своими карандашами, – сказал Жоффруа. – Из-за тебя нас всех наказали.
Тогда я жутко разозлился.
– Если бы вы не корчили рожи, ничего бы не было, – сказал я. – Вы просто мне завидуете! И если я не найду вора, я скажу учительнице!
– Желтый карандаш у Эда! – крикнул Руфус. – Смотрите, как он покраснел! Ребята, слышите! Это я пошутил: Эд украл желтый карандаш, потому что он покраснел!
И все засмеялись, я тоже. Отличная была шуточка! Я потом расскажу про это папе. Только Эд не смеялся, он подошел к Руфусу и дал ему в нос.
– Так кто вор? – спросил Эд и дал в нос еще и Жоффруа.
– Но я же ничего не говорил! – крикнул Жоффруа. Ему не нравится, когда дают в нос, особенно если это Эд. Мне стало смешно, потому что Жоффруа получил удар, которого совсем не ожидал. И он бросился на меня, и мне от него тоже досталось.
Коробка с карандашами упала, и мы подрались. Бульон, наш воспитатель, сразу прибежал, разнял нас, назвал бандой дикарей, сказал, что даже не хочет знать, в чем дело, и дал задание каждому из нас писать по сто строчек.
– А меня там не было, – сказал Альцест, – я в это время ел хлеб с вареньем.
– Я тоже, – сказал Жоаким, – я попросил Альцеста дать мне кусочек хлеба.
– Ну уж этого ты не дождешься! – сказал Альцест.
Тогда Жоаким врезал Альцесту, и Бульон задал им писать по двести строчек каждому.
Я вернулся домой к обеду в плохом настроении: коробка была помята, несколько карандашей сломаны, и все так же не хватало желтого.
И я заплакал в столовой, когда рассказывал маме, как нас наказали. Потом вошел папа и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Ты видел мои очки? – спросил Клотер у Аньяна. – Теперь я буду первым во всем, и учительница меня будет посылать за картами, и я буду вытирать доску! Тра-ля-ля!
– Нет уж, дорогой! – сказал Аньян. – я первый! И потом, ты не имеешь права приходить в школу в очках!
– А вот и нет, как же, имею! Знай наших! Вот так! – сказал Клотер. – И ты больше не будешь один любимчик-подхалимчик в классе! Тра-ля-ля!
– А я тоже, – сказал Руфус, – попрошу папу купить мне очки и тоже стану первым!
– Мы все попросим наших пап купить нам очки, – крикнул Жоффруа. – Мы все станем первыми и любимчиками!
И тогда началось такое! Аньян принялся кричать и плакать, он сказал, что мы жульничаем и не имеем права быть первыми, что он все расскажет родителям, что никто его не любит, что он несчастный и что он себя убьет. И тут прибежал Бульон. Бульон – наш воспитатель, и когда-нибудь я вам расскажу, почему мы его так называем.
– Что здесь происходит? – закричал Бульон. – Аньян! Из-за чего вы плачете? Посмотрите мне в глаза и ответьте!
– Они все хотят носить очки! – сказал Аньян, икая.
Бульон посмотрел на Аньяна, потом на всех нас, он провел рукой по лицу и сказал:
– Посмотрите мне все в глаза! Я не хочу даже никать в ваши глупости, я могу только сказать следующее: если я еще услышу, то приму жестокие меры! Аньян, идите и, не дыша, выпейте стакан воды. Остальные, имеющие уши, пусть услышат.
И он ушел с Аньяном, а тот все продолжал икать.
– Слушай, – спросил я Клотера, – ты будешь давать нам очки, когда нас вызовут к доске?
– Да, и на сочинении тоже! – сказал Мексан.
– Мне самому они нужны для сочинений, – сказал Клотер, – ведь если я не буду первым, папа сразу догадается, что у меня не было очков, а он не любит, когда я одалживаю свои вещи. Но насчет устных ответов мы договоримся.
И правда, Клотер хороший парень! Я попросил его дать мне примерить очки. Только не знаю, что ему сделать, чтобы стать первым, ведь через его очки все видно вкривь и вкось, и когда смотришь на ноги, кажется, что они у самого лица. Потом я дал очки Жоффруа, он передал их Руфусу, тот отдал их Жоакиму, Жоаким – Мексану, Мексан бросил их Эду. Эд нас очень рассмешил: надел очки и притворился, что он косит. Потом Альцест хотел взять очки, но тут-то и случилась неприятная история.
– Только не ты, – сказал Клотер. – У тебя все руки в масле из-за твоих бутербродов и ты запачкаешь мои очки. А зачем носить очки, если сквозь них ничего не видно? И потом эта идиотская работа их протирать. Папа не разрешит мне смотреть телевизор, если я опять буду последним из-за того, что какой-то дурак запачкал мои очки своими толстыми руками. Они же у тебя в масле!
Клотер снова надел очки, но Альцест обиделся.
– Может, хочешь, чтобы я тебе смазал по лицу вот этими руками? – спросил он Клотера.
– Ты не можешь, – сказал Клотер. – У меня очки. Тра-ля-ля!
– Подумаешь, – сказал Альцест, – а ты их сними!
– Нет уж, – ответил Клотер.
– Эх, первые ученики, – сказал Альцест. – Вы все такие! Вы трусы!
– Это я трус? – крикнул Клотер.
– Да, трус, потому что ты носишь очки! – ответил Альцест.
– Ну хорошо, посмотрим, кто из нас трус! – крикнул Клотер, снимая очки.
Они оба жутко разозлились, но подраться не успели, потому что прибежал Бульон.
– Ну что еще? – спросил он.
– Он мне не дает поносить очки! – крикнул Альцест.
– Потому что он хочет испачкать маслом мои очки! – крикнул Клотер.
Бульон закрыл лицо руками, провел ими по щекам, и лицо у него сразу вытянулось. А когда он так делает – значит, с ним шутки плохи.
– Посмотрите оба мне в глаза! – сказал Бульон. – Не знаю, что вы еще придумали, но я больше слышать не хочу об очках. А к завтрашнему дню вы мне проспрягаете глагол в предложении: «Я не должен говорить глупости во время перемены и устраивать беспорядок, вынуждая господина воспитателя отрываться от дел». Во всех временах изъявительного наклонения.
И он пошел давать звонок на урок.
Мы построились, и Клотер сказал, что когда у Альцеста руки будут сухие, он ему с удовольствием одолжит очки. Клотер, правда, парень что надо!
Был урок географии. Клотер передал очки Альцесту. Альцест как следует вытер руки о свой пиджак и надел очки. Но ему не повезло: он не заметил учительницу, а она стояла как раз перед ним.
– Перестаньте паясничать, Альцест! – закричала учительница. – И не косите глазами! Если будет сквозняк, вы так и останетесь! А пока выйдите из класса!
Альцест так в очках и вышел, он чуть было не ударился о дверь.
А потом учительница вызвала Клотера к доске, и тут-то, конечно, без очков дело не пошло: Клотер получил ноль.
Чудесный глоток свежего воздуха
Нас пригласили провести воскресенье за городом у мсье Бонгрена. Мсье Бонгрен – бухгалтер у папы на работе, у него, кажется, есть сын моего возраста и, говорят, очень славный мальчик. Зовут его Корантен.
Я обрадовался, потому что люблю ездить за город. Папа нам сказал, что мсье Бонгрен недавно купил дом, и это недалеко от города. Мсье Бонгрен объяснил папе по телефону, как его найти, папа все записал и, похоже, туда легко доехать. Сначала прямо, потом у первого светофора повернуть налево, проехать под железнодорожным мостом, затем опять прямо до перекрестка, там повернуть налево, потом еще налево до большой белой фермы, а затем повернуть направо по неасфальтированной дороге, а там – прямо и налево, после станции автообслуживания.
Мы, папа, мама и я, выехали на машине рано утром. Папа пел, но потом перестал, потому что дорога была просто забита машинами. Продвигаться вперед стало почти невозможно. Потом папа пропустил светофор, где должен был свернуть, но он сказал, что это неважно и что он выедет на правильную дорогу на следующем перекрестке. Но на следующем перекрестке шли дорожные работы и висело объявление «Объезд». Оказалось, что мы заблудились. Папа ругал маму, говорил ей, что она плохо читала его записи. Папа спрашивал дорогу у разных людей, а они не знали. Мы приехали к мсье Бонгрену почти к обеду и перестали спорить.
Мсье Бонгрен встречал нас у ворот своего сада.
– Ну, конечно, сразу видно городских жителей!
– сказал он. – Не могут рано встать!
Тогда папа сказал ему, что мы заблудились. И мсье Бонгрен очень удивился:
– Как это ты сумел? Ведь ехать все время прямо!
– И он повел нас в дом.
Отличный дом у мсье Бонгрена, не очень большой, но отличный!
– Подождите, – сказал мсье Бонгрен, – сейчас я позову жену. И он крикнул:
– Клер, Клер! Наши друзья приехали!
Пришла мадам Бонгрен. Глаза у нее были красные, она все время кашляла. А ее фартук был весь в черных пятнах. И она сказала:
– Не подаю вам руки, я вся перепачкалась углем. С самого утра пытаюсь растопить плиту, но никак не могу.
Мсье Бонгрен засмеялся.
– Разумеется, – сказал он, – здесь все немного по-деревенски, но это и есть сельская жизнь! Нельзя же иметь электрическую плиту, как в городе.
– А почему бы и нет? – спросила мадам Бонгрен.
– Через двадцать лет, когда я кончу выплачивать за дом, мы об этом поговорим, – сказал мсье Бонгрен. И он снова засмеялся.
Мадам Бонгрен было не до смеха, и она ушла, сказав:
– Извините, но мне надо заняться обедом. Думаю, что обед будет тоже деревенским.
– А где Корантен, – спросил папа, – его нет дома?
– Нет, он дома, – ответил мсье Бонгрен, но этот негодник наказан, он в своей комнате. Ты знаешь, что он натворил сегодня утром? Ни за что не догадаешься! Он влез на сливовое дерево, чтобы собирать сливы! Представляешь! Не для того я заплатил за эти деревья целое состояние, чтобы мальчишка развлекался, ломая ветки!
А потом мсье Бонгрен сказал, что раз я приехал, он отменит наказание, потому что уверен – я буду хорошо себя вести и мы ничего не натворим в саду.
Корантен пришел, сказал «здравствуйте» моим маме и папе и протянул мне руку. На вид он довольно-таки ничего, но не то, что ребята из моей школы, а, надо сказать, у меня отличные друзья в классе!
– Пойдем играть в сад? – спросил я. Корантен посмотрел на своего папу, и тот сказал:
– Лучше бы не надо, мальчики. Скоро будем обедать, и я не хотел бы, чтобы вы натаскали грязи в дом. Мама так все убрала сегодня утром.
Тогда мы с Корантеном стали смотреть журнал, пока взрослые пили вино. Этот журнал у меня дома есть. И мы его прочитали несколько раз, потому что мадам Бонгрен, хотя не пила вино с другими, но запаздывала с обедом. А потом мадам Бонгрен пришла, сняла фартук и сказала:
– Ну что же… За стол!
Мсье Бонгрен был очень горд своей закуской, ведь помидоры из его собственного огорода, а папа шутил, что они поданы к столу слишком рано и потому еще совсем зеленые. Мсье Бонгрен ответил, что, может быть, действительно они еще не совсем созрели, но что у них другой вкус, чем у рыночных. А мне больше всего понравились сардины.
Потом мадам Бонгрен принесла какое-то чудное жаркое, потому что снаружи оно было все черное, а внутри – как будто вовсе не жареное.
– Я не хочу жаркого, – сказал Корантен. – Я не люблю сырое мясо!
Мсье Бонгрен строго посмотрел на него и велел доедать побыстрее помидоры и есть мясо, как все, если он не хочет, чтобы его наказали.
Не удалась и картошка к жаркому, картофелины были немного твердыми.
После обеда перешли в гостиную. Корантен снова взялся за журнал, а мадам Бонгрен объяснила маме, что в городе у нее есть прислуга, но она не хочет приезжать работать в деревню по воскресеньям.
Мсье Бонгрен рассказал папе, сколько ему стоил дом и добавил, что покупка была удачной. Меня все это не интересовало, и тогда я спросил Корантена, не пойти ли нам поиграть в саду, уж очень хорошая погода. Корантен посмотрел на своего папу, и мсье Бонгрен сказал:
– Ну конечно, мальчики. Прошу вас только играть не на газонах, а на дорожках. Ведите себя хорошо.
Мы с Корантеном вышли, и он сказал, что мы поиграем в шары. Я очень люблю эту игру и здорово целюсь. Мы играли на дорожке, она была всего одна и не очень широкая, и оказалось, что Корантен – молодец, здорово играет.
– Осторожно, – сказал Корантен, – если шар попадет на газон, то все пропало.
И потом Корантен прицелился – бац! Его шар прошел мимо моего и закатился в траву. Окно в доме открылось, и тут же появилось красное и сердитое лицо мсье Бонгрена.
– Корантен, – крикнул он, – сколько раз я тебе говорил, что надо быть осторожным, ты же портишь газон! Садовник столько сил тратит на него! Как только ты попадаешь за город, становишься совершенно несносным! Отправляйся в свою комнату до вечера!
Корантен заплакал и ушел, а я вернулся в дом. Но мы оставались еще недолго, потому что папа сказал, что он предпочел бы выехать пораньше, чтобы избежать пробок на дороге. Мсье Бонгрен ответил, что, действительно, это разумно и что они сами не замедлят с отъездом, как только мадам Бонгрен кончит дела по хозяйству.
Мсье и мадам Бонгрен проводили нас до машины, папа и мама сказали, что они провели незабываемый день, и в тот самый момент, когда машина уже трогалась с места, мсье Бонгрен подошел к дверце.
– Почему ты не купишь, как я, дом за городом? – сказал мсье Бонгрен. – Лично я, конечно, мог бы без него обойтись, но не следует быть эгоистом старина! Для жены и для мальчишки, ты себе не представляешь, какое это благо – отдых и глоток свежего воздуха каждое воскресенье!
Цветные карандаши
Сегодня утром, когда я еще не ушел в школу, почтальон принес мне посылку: подарок от бабушки. Почтальон у нас отличный!
В это время папа пил кофе с молоком. Он сказал:
– Ой, ой, ой, нас ждет беда!
Но маме это не понравилось, и она начала кричать, что каждый раз, когда ее мама – моя бабушка – что-нибудь делает, папа находит, к чему придраться. А папа ответил, что он хочет спокойно выпить кофе с молоком. Но мама сказала, что она, ну конечно, только и годится, чтобы готовить кофе и вести хозяйство. А папа возразил, что он никогда этого не говорил. Желать хоть чуточку покоя в доме не слишком много, ведь он с утра до ночи работает, чтобы у мамы было из чего приготовить кофе с молоком. А пока папа с мамой разговаривали, я открыл посылку. Ну и здорово: коробка цветных карандашей! Я так обрадовался, что начал бегать, прыгать и танцевать в столовой с коробкой в руках, и все карандаши упали на пол.
– Хорошее начало! – сказал папа.
– Я не понимаю твоего отношения, – сказала мама. – И потом, я вообще не представляю, какая может случиться беда из-за цветных карандашей! Нет, правда, что ты имеешь в виду?
– Еще увидишь! – сказал папа. И он ушел на работу. Мама велела мне быстро собрать карандаши, потому что я опаздывал в школу. Я торопился сложить их в коробку и спросил у мамы, могу ли я их взять с собой в школу. Мама ответила, что да, и сказала, чтобы я был осторожен и не делал глупостей с цветными карандашами. Я обещал. Потом я положил коробку в ранец и ушел. Не понимаю маму и папу: каждый раз, когда я получаю какой-нибудь подарок, они уверены, что я наделаю всяких глупостей.
Я пришел в школу как раз в ту минуту, когда звонили на урок. Я очень гордился своими цветными карандашами, и мне не терпелось показать их ребятам. Жоффруа всегда приносит в школу вещи, которые ему покупает его богатый папа, и теперь я был рад ему показать, что не только у него отличные подарки. Вот так-то, знай наших!
На уроке учительница вызвала Клотера к доске, и пока она его спрашивала, я показал коробку Альцесту, он сидит рядом со мной.
– Ничего особенного, – сказал мне Альцест.
– Это бабушка мне прислала, – объяснил я.
– А что там? – спросил Жоаким.
И Альцест дал ему коробку. Тот передал ее Мексану. Мексан – Эду, Эд – Руфусу, Руфус – Жоффруа. А Жоффруа скорчил гримасу.
Они все старались открыть коробку и вытащить оттуда карандаши, чтобы рассмотреть их и порисовать. Я боялся, что учительница отберет карандаши. Тогда я начал махать руками, показывая Жоффруа, чтобы он вернул коробку. А учительница крикнула:
– Никола, что это вы размахиваете руками и паясничаете?
Я испугался и заплакал. Потом я объяснил, что у меня была коробка цветных карандашей – мне прислала их бабушка, и я хочу, чтобы ребята вернули мои карандаши. Учительница строго посмотрела на меня, вздохнула и сказала:
– Ну, хорошо. Пусть тот, у кого коробка Никола, вернет ее!
Жоффруа встал и отдал мне коробку. Я открыл ее, там не хватало много карандашей.
– Что еще? – спросила учительница.
– Не хватает карандашей, – ответил я.
– Пусть тот, у кого остались карандаши Никола, их вернет, – сказала учительница.
Тогда все ученики встали, чтобы отдать мне карандаши. Учительница начала стучать линейкой по столу и всех нас наказала, попросив проспрягать глагол в предложении «Я не должен из-за цветных карандашей прерывать урок и устраивать беспорядок в классе». Единственный, кто не был наказан, кроме любимчика Аньяна, – его как раз не было, он болел свинкой, – так это Клотер: он отвечал у доски.
Когда началась перемена, я взял с собой коробку с цветными карандашами, чтобы поговорить о них с ребятами, не боясь наказаний. Но когда я во дворе открыл коробку, то увидел, что не хватает желтого карандаша.
– Не хватает желтого! – крикнул я. – Верните мне желтый карандаш!
– Ты нам уже надоел со своими карандашами, – сказал Жоффруа. – Из-за тебя нас всех наказали.
Тогда я жутко разозлился.
– Если бы вы не корчили рожи, ничего бы не было, – сказал я. – Вы просто мне завидуете! И если я не найду вора, я скажу учительнице!
– Желтый карандаш у Эда! – крикнул Руфус. – Смотрите, как он покраснел! Ребята, слышите! Это я пошутил: Эд украл желтый карандаш, потому что он покраснел!
И все засмеялись, я тоже. Отличная была шуточка! Я потом расскажу про это папе. Только Эд не смеялся, он подошел к Руфусу и дал ему в нос.
– Так кто вор? – спросил Эд и дал в нос еще и Жоффруа.
– Но я же ничего не говорил! – крикнул Жоффруа. Ему не нравится, когда дают в нос, особенно если это Эд. Мне стало смешно, потому что Жоффруа получил удар, которого совсем не ожидал. И он бросился на меня, и мне от него тоже досталось.
Коробка с карандашами упала, и мы подрались. Бульон, наш воспитатель, сразу прибежал, разнял нас, назвал бандой дикарей, сказал, что даже не хочет знать, в чем дело, и дал задание каждому из нас писать по сто строчек.
– А меня там не было, – сказал Альцест, – я в это время ел хлеб с вареньем.
– Я тоже, – сказал Жоаким, – я попросил Альцеста дать мне кусочек хлеба.
– Ну уж этого ты не дождешься! – сказал Альцест.
Тогда Жоаким врезал Альцесту, и Бульон задал им писать по двести строчек каждому.
Я вернулся домой к обеду в плохом настроении: коробка была помята, несколько карандашей сломаны, и все так же не хватало желтого.
И я заплакал в столовой, когда рассказывал маме, как нас наказали. Потом вошел папа и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32