Учительница продолжала объяснять, а мы в это время устроили каток: разбегались и скользили по полу. Было здорово, потому что в музее пол из плиток, а они очень скользкие. Катались все, кроме учительницы, она объясняла и стояла к нам спиной, и Аньяна, он внимательно слушал и все записывал. Альцест тоже не катался. Он остановился перед небольшой картиной, на ней были изображены рыба, мясо и фрукты. Альцест смотрел на картину и облизывался.
А нам было очень весело. Особенно здорово получалось у Эда, он катился почти до самой стены. Потом мы начали играть в чехарду. Только пришлось прекратить, потому что Аньян вдруг обернулся и сказал:
– Мадемуазель, посмотрите, они играют!
Эд так разозлился, что пошел к Аньяну, который как раз снял очки, чтобы их протереть, и не заметил, как Эд к нему приблизился. На этот раз Аньяну не повезло. Если бы он не снял очки, то не получил бы в нос.
Тут прибежал смотритель и спросил учительницу, не считает ли она, что нам лучше уйти. Учительница ответила, что да, с нее довольно.
Мы уже выходили из музея, как вдруг Альцест подошел к смотрителю. Под мышкой он держал маленькую картину с рыбой, мясом и фруктами. Она ему очень понравилась. Он сказал, что хотел бы купить эту картину, и спросил, сколько смотритель за нее возьмет.
Когда мы наконец вышли из музея, Жоффруа сказал учительнице, что раз она так любит картины, то пусть придет к нему домой. У его папы с мамой отличная коллекция, ее все очень хвалят. Учительница провела рукой по лицу и сказала, что никогда в жизни не сможет больше смотреть картины, что она не хочет даже, чтобы ей говорили о них.
Тогда я понял, почему учительница была такой сердитой во время экскурсии в музей. Просто она не любит картин.
Парад

В квартале нашей школы состоится торжественное открытие памятника. По этому поводу мы будем участвовать в параде.
Так объявил нам сегодня утром директор. Он вошел в класс, и все встали, кроме Клотера, потому что он спал. И его наказали. Клотер очень удивился, когда его разбудили и сказали, чтобы в четверг он явился в школу (в наказание, потому что по четвергам мы не учимся). Он заплакал, и поднялся жуткий шум. По-моему, лучше бы ему дали еще поспать.
– Дорогие дети, – сказал директор, – на торжественную церемонию приедут представители правительства, рота солдат будет нести почетный караул, а ученикам нашей школы предоставляется честь пройти строем перед памятником и отдать дань уважения, возложив цветы к его подножию. Я полагаюсь на вас и надеюсь, что вы будете вести себя как настоящие мужчины.
Потом директор нам объяснил, что старшеклассники начнут репетицию парада прямо сейчас, а после них будем репетировать мы. Значит, у нас не будет грамматики, и мы очень обрадовались. Когда директор ушел, все разом заговорили, но учительница постучала линейкой по столу и продолжила урок арифметики.
Как только прозвенел звонок на грамматику, учительница вывела нас во двор, где уже ждали директор и Бульон. Бульон – наш воспитатель, его так прозвали, потому что он все время говорит: «Посмотрите мне прямо в глаза». А в бульоне есть глазки жира. Но, кажется, я уже это один раз объяснял.
– Вот вы и пришли, – сказал директор. – Мсье Дюбон, я надеюсь, что с ними у вас все получится так же хорошо, как со старшими.
Мсье Дюбон, так директор называет Бульона, сразу заулыбался и сказал, что он был прежде унтер– офицером и что он обучит нас дисциплине и строевому шагу.
– Вот увидите, господин директор, когда я кончу обучение, вы их просто не узнаете, – сказал Бульон.
– Хотелось бы верить, – ответил директор, тяжело вздохнул и ушел.
– Так, – сказал Бульон. – Для строя нужен направляющий. Направляющий стоит по стойке «смирно», а все остальные на него равняются. Направляющим назначается самый высокий. Понятно?
Потом он посмотрел на нас и указал пальцем на Мексана:
– Вот вы будете направляющим. Тогда Эд сказал:
– Ну нет, он не самый высокий. Он только кажется высоким, у него просто ноги длинные. Я все равно выше, чем он.
– Ха-ха-ха, все ты врешь, – сказал Мексан. – Конечно, я выше тебя, даже моя тетя Альберта, она вчера приходила к нам в гости, сказала, что я очень вырос. Я же все время расту!
– Спорим? – спросил Эд.
Мексан согласился, и они встали спина к спине. Но мы так и не узнали, кто выиграл спор, потому что Бульон закричал, чтобы все построились в колонну по трое, неважно, в каком порядке, и на это ушло немало времени. А потом, когда все построились, Бульон встал перед нами, прищурил один глаз и, тыча пальцем, сказал:
– Вот вы – станьте немного левее. Никола, сдвиньтесь вправо, не занимайте лишнего места слева. А вот вы не занимайте лишнего места справа!
Мы здорово посмеялись, когда очередь дошла до Альцеста. Ведь он очень толстый и занимал лишнее место с обеих сторон. Когда Бульон нас построил, он с довольным видом потер руки, повернулся к нам спиной и громко крикнул:
– Взвод! Слушай мою команду…
– Мсье, а что такое дань уважения? – спросил Руфус. – Директор сказал, что мы должны возложить ее к подножию памятника.
– Это букет, – сказал Аньян.
Аньян просто псих. Он думает, что раз он первый ученик и любимчик, то может говорить все, что придет в голову.
– Разговоры в строю! – крикнул Бульон. – Взвод! Слушай мою команду! Вперед…
– Мсье, – закричал Мексан, – Эд становится на цыпочки, чтобы думали, будто он выше меня. Он жульничает!
– Ябеда-корябеда! – сказал Эд и как даст Мек– сану в нос.
А Мексан пнул Эда ногой. Тут мы все столпились вокруг них посмотреть. Эд и Мексан дерутся как бешеные – ведь они самые сильные в классе.
Но тут подскочил Бульон. Он разнял Эда и Мек– сана и велел обоим остаться после уроков.
– Вот тебе и букет! – сказал Мексан.
– Ага, дань заражения, как говорит Аньян, – засмеялся Клотер.
И Бульон велел ему в четверг прийти в школу. Ведь он не знал, что Клотер уже один раз наказан и в этот четверг все равно придет в школу. Бульон провел рукой по лицу и снова нас построил, хотя это было совсем не просто, ведь мы не стоим на месте. После Бульон очень долго смотрел на нас, и мы поняли, что сейчас лучше не баловаться. А потом Бульон попятился на несколько шагов и наткнулся на Жоакима, который в это время подходил сзади.
– Поосторожнее! – сказал Жоаким.
Бульон весь покраснел и закричал:
– Как вы тут оказались?
– Я пошел попить воды, пока Эд и Мексан дерутся. Я думал, что они будут драться долго, – объяснил Жоаким.
И Бульон велел ему остаться после уроков, а сейчас встать в строй.
– Ну-ка, посмотрите мне в глаза, – сказал Бульон. – Первого же, кто сделает хоть одно движение, скажет слово или шевельнется, я исключу из школы! Понятно?
Потом Бульон повернулся, поднял руку и крикнул:
– Взвод! Слушай мою команду! Вперед… Марш!

Бульон выпятил грудь и сделал несколько шагов вперед. А потом он оглянулся и увидел, что мы продолжаем стоять на месте. Тут я подумал, что он совсем сбесился, как мсье Бельдюр, наш сосед, когда папа в прошлое воскресенье облил его через забор из шланга.
– Почему вы не выполнили мою команду? – спросил Бульон.
– Ну вот! – сказал Жоффруа. – Вы же сами не велели нам шевелиться!
Тогда Бульон совсем рассвирепел:
– Ну, я отобью у вас охоту к шуткам! Я вам покажу! Выродки несчастные! Дикари! – закричал он.
Некоторые ребята заплакали. Тут прибежал директор.
– Мсье Дюбон, – сказал директор, – вас было слышно у меня в кабинете. Разве можно так обращаться к маленьким детям? Это вам не армия!
– Армия? – закричал Бульон. – Я был старшим сержантом пехоты. Так вот, пехотинцы – невинные младенцы по сравнению с этой бандой!
И Бульон ушел, размахивая руками, а за ним бежал директор и уговаривал:
– Ну, ну, Дюбон, успокойтесь, мой друг!
Торжественное открытие памятника прошло очень здорово. Только директор почему-то передумал, и мы не участвовали в параде, а сидели на скамейках позади солдат. И еще жаль, что не было Бульона. Он, кажется, уехал на две недели отдохнуть в Ардеш к своим родным.
Бойскауты

Все ребята из нашего класса устроили складчину, чтобы купить подарок учительнице, ведь завтра ее именины. Сначала мы пересчитали деньги. Считал Аньян, он первый в классе по арифметике. Получилось здорово, потому что Жоффруа принес целых пять тысяч старых франков. Ему дал их папа, он у него очень богатый и покупает ему все, что Жоффруа захочет.
– У нас пять тысяч двести семь франков, – сказал Аньян. – На эти деньги можно купить очень хороший подарок.
Только вот мы никак не могли придумать, что купить.
– Хорошо бы подарить коробку конфет или много-много булочек с шоколадом, – сказал Альцест, наш толстяк, который все время что-нибудь жует.
Только мы не согласились, потому что если купить что-нибудь вкусное, все захотят попробовать, и учительнице ничего не останется.
– Мой папа купил маме меховое манто, и она была очень довольна, – сказал Жоффруа.
Это предложение показалось нам неплохим, но Жоффруа сказал, что, пожалуй, манто стоило дороже, чем пять тысяч двести семь франков, потому что его мама была ну просто очень довольна.
– Может быть, подарить книгу: – спросил Аньян.
Мы так и покатились со смеху. Ну и псих этот Аньян!
– А если ручку? – предложил Эд.
Тут Клотер даже разозлился. Клотер – последний в классе, и он сказал, что ему будет обидно, если учительница начнет ставить ему плохие отметки ручкой, за которую он заплатил.
– Рядом с моим домом есть магазин подарков, – сказал Руфус. – Там бывают классные вещи! Вот уж где мы точно найдем то, что нам нужно.
Это он здорово придумал, и мы решили после уроков отправиться туда всем классом.
Мы подошли к магазину и начали рассматривать витрину. Чего там только не было! Подарки что надо! Статуэтки, витые салатницы из стекла, всякие графины, вроде того, который стоит у нас дома, только им никогда не пользуются; наборы ножей и вилок и даже настенные часы. Но лучше всего были статуэтки. Например, мсье в трусах, который удерживает двух коней, а они встали на дыбы и изо всех сил вырываются. Или другая – мадемуазель, стреляющая из лука. Лук, правда, без тетивы, но кажется, что она есть. Эта статуэтка хорошо сочеталась с другой – лев как будто волочит задние лапы, а из спины у него торчит стрела. И еще два совсем черных тигра, они как бы вытянулись в прыжке; и еще бойскауты, собачки и слоны. А в магазине был какой-то господин, наверное, хозяин, он очень недоверчиво на нас смотрел.
Когда мы вошли в магазин, этот господин замахал на нас руками:
– А ну-ка уходите поскорее. Здесь вам не место для развлечений.
– Мы сюда пришли не развлекаться, – сказал Альцест, – а купить подарок.
– Для учительницы, – добавил я.
– У нас есть деньги, – сказал Жоффруа.
А Аньян вытащил из кармана пять тысяч двести семь франков и сунул их под нос хозяину. Тогда он сказал:
– Ну хорошо. Только смотрите, ничего не трогайте.
– А это сколько стоит? – спросил Клотер и схватил с прилавка двух коней.
– Осторожно! Поставь на место! Это очень хрупкая вещь! – крикнул хозяин и был совершенно прав, что опасался, ведь Клотер ужасно неловок и вечно все ломает. Клотер обиделся и поставил статуэтку на место. А хозяин успел вовремя подхватить слона, которого Клотер нечаянно задел локтем.
Мы рассматривали все вокруг, а хозяин бегал по магазину и кричал:
– Нет, нет, ничего не трогайте! Это очень хрупкие вещи!
Мне даже стало жалко этого хозяина. Ведь ему приходится постоянно нервничать, раз у него в магазине все очень хрупкое.
А потом хозяин нам сказал, чтобы мы встали все вместе в середине магазина, заложили руки за спину и сказали ему, что мы хотим купить.
– А что вы можете нам продать, только очень хорошее, за пять тысяч двести семь франков? – спросил Жоаким.

Хозяин посмотрел по сторонам и достал из стеклянного шкафчика двух раскрашенных бойскаутов. Они были ну совсем как настоящие. Я еще никогда не видел таких красивых, даже в тире на ярмарке.
– Они стоят пять тысяч франков! – сказал хозяин.
– Это меньше, чем мы собирались потратить, – сказал Аньян. – А мне больше нравятся лошади, – сказал Клотер.
И он уже собрался снова взять с прилавка лошадей, но хозяин успел их перехватить раньше и не выпускал из рук.
– Ну, так что, – сказал он, – берете вы бойскаутов или нет?
Вид у него был сердитый, и мы сказали, что берем. Аньян отдал ему пять тысяч франков, и мы ушли, унося бойскаутов.
На улице мы заспорили, кто возьмет к себе статуэтку до завтра, а потом подарит ее учительнице.
– Конечно, я, – сказал Жоффруа, – ведь больше всех денег дал я.
– А я первый ученик в классе, – сказал Аньян, – поэтому вручать подарок учительнице должен я.
– Ты просто любимчик, – сказал Руфус.
Тогда Аньян разревелся и сказал, что все его обижают. Но у него в руках были бойскауты, он боялся их разбить, поэтому не стал, как обычно, кататься по земле.
Тут Руфус, Эд, Жоффруа и Жоаким начали драться, а я придумал, что надо бросить жребий, чтобы решить, кто отдаст подарок. На это ушло довольно много времени. Две монетки у нас укатились в сточную канаву. А в конце концов выиграл Клотер. Мы все очень забеспокоились, ведь Клотер вечно все ломает, сможет ли он сохранить подарок в целости? Но делать нечего, пришлось отдать бойскаутов Клотеру. А Эд пообещал, что если он их разобьет, то получит в нос прямо тысячу раз. Клотер сказал, что будет очень осторожен, и тихонечко пошел домой, держа подарок обеими руками и высунув язык. А мы накупили на оставшиеся двести пять франков булочек с шоколадом. Поэтому за обедом никому не хотелось есть, и наши родители решили, что мы заболели.
На другой день по дороге в школу мы очень беспокоились и поэтому обрадовались, когда увидели Клотера с бойскаутами в руках.
– Я всю ночь не спал, – сказал он. – Все боялся, чтобы бойскауты не свалились с тумбочки.
На уроке я все время смотрел на Клотера, а он не спускал глаз с подарка – он поставил его под парту. Я ему очень завидовал. Ведь когда Клотер отдаст подарок, учительница обрадуется и поцелует его. А Клотер весь покраснеет, потому что наша учительница, когда она чем-нибудь довольна, бывает очень красивой, почти как моя мама.
– Клотер, что ты прячешь под партой? – спросила учительница.
И с сердитым видом подошла к парте Клотера.
– А ну-ка, – сказала учительница, – давай сюда!
Клотер дал ей подарок. Учительница взглянула на него и сказала:
– Я же вам запретила приносить в школу всякую безвкусицу! Я у тебя отбираю это до конца уроков, и ты будешь наказан!
А. потом, когда мы захотели, чтобы нам вернули деньги, у нас ничего не вышло: Клотер поскользнулся перед самым магазином, и бойскауты разбились.
Рука Клотера

Клотер дома наступил на красный грузовичок, упал и сломал руку. Нам всем было его очень жалко, потому что он наш друг. И потом, я же видел этот грузовичок, он был такой классный, со светящимися фарами. Боюсь, что после того как Клотер на него наступил, его уже не починишь.
Мы пошли навестить Клотера, но его мама нас не впустила. Мы сказали, что мы его друзья и хорошо его знаем. Но мама ответила, что Клотеру нужен покой и что она нас тоже очень хорошо знает.
Поэтому мы жутко обрадовались, когда Клотер сегодня пришел в школу. Одна рука у него была уложена в полотенце, завязанное узлом на шее, как в фильмах, когда какой-нибудь герой ранен. Ведь в кино героя обязательно ранят в руку или в плечо. Актерам, которые играют героев, надо бы это знать и остерегаться. Так как урок начался уже полчаса назад, Клотер стал извиняться перед учительницей. Только вместо того чтобы его отругать, учительница сказала:
– Я очень рада, Клотер, что ты снова с нами. Ты молодец, что не побоялся прийти в школу с рукой в гипсе. Надеюсь, что она уже не болит.
Клотер смотрел на учительницу, широко раскрыв глаза. Ведь он последний ученик в классе и не привык чтобы учительница с ним разговаривала так ласково, а он еще и опоздал на урок. Клотер так и стоял раскрыв рот, а учительница ему сказала:
– Садись на место, дружок.
Когда Клотер уселся, все так и засыпали его вопросами. Мы спрашивали, больно ли ему и почему у него рука такая твердая. Мы были рады, что он пришел. Но учительница строго сказала, чтобы мы оставили нашего товарища в покое и что она не желает, чтобы мы, пользуясь таким предлогом, отвлекались от занятий.
– Ну вот, – сказал Жоффруа, – теперь, значит, уже и с друзьями нельзя поговорить.
Тогда учительница поставила его в угол, а Клотер засмеялся.
– Сейчас мы будем писать диктант, – объявила учительница.
Мы приготовили тетради, и Клотер попытался одной рукой вытащить свою из ранца.
– Давай я тебе помогу, – сказал Жоаким, он сидит рядом с Клотером.
– А тебя никто не просит, – ответил Клотер.
В это время учительница посмотрела на Клотера и сказала:
– Нет, дружок, тебе писать не надо, отдыхай.
Клотер перестал копаться в ранце и сделал грустное лицо, как будто он очень огорчился, что не будет писать диктант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32