- Я-а?..
Лицо Олега оказалось так близко, что у Ниночки закружилась голова. Она бы отдала, отморозила, отрезала оба своих уха только за то, чтобы Евсеев целовался с нею, а не с той девчонкой, что звонит ему по три раза в день.
- Ну не я же... - удивился Евсеев.
- Слово? - она перевела глаза на экран и еле вспомнила.
Да я только начала. Кажется, "Алло"... Обычная ерунда...
- И у меня "Алло"! - радостно разгладил единственную
морщину на лбу Евсеев.
- Ухо, не ори! - попросил сосед. - У меня на пленке
разговор зашумленный.
- Смотри! - за руку привел Евсеев Ниночку к своему
монитору.
Он еще никогда не касался ее, и Ниночка впервые в своей жизни услышала, что у нее есть сердце. Оно подпрыгнуло в груди и замолотило с такой скоростью, словно хотело, чтобы Ниночка навеки запомнила эту минуту.
- Средний тон - один в один! Периоды основного тона - тоже!
- Чего ты орешь, Ухо?! - сорвал гарнитуру с головы сосед. - Если надо, иди в коридор митингуй.
- Давай проверим форманты на звук "а"? - попросил Евсеев Ниночку.
Она готова была проверить что угодно. Даже если бы сейчас Евсеев попросил самое ценное, что у нее есть, она бы с радостью отдала. С легкостью балерины она упорхнула к своему компьютеру.
- Ну что? - спросил он.
Сосед вышел, громко хлопнув дверью. Они остались вдвоем. Пальцы Ниночки никак не попадали по клавишам: то "Shift" вместо "Enter", то курсор летел не вверх, а вниз.
- Вошла?
- Вошла, - еле слышно ответила она.
- Сколько по первой форманте?
- Шестьсот восемьдесят и тридцать три сотых.
- Круто! На три сотых разница. Всего на три сотых. А что по второй?
- Тыча... извини, тысяча сто шесть и девяносто девять
сотых.
- Один в один!
- Серьезно?
Только теперь Ниночка поняла, что они анализируют один и тот же голос. Она взяла со стола сопроводиловку к ее кассетам. В левом верхнем углу красовался штамп Генпрокуратуры.
- У тебя чей голос? - приятно дохнул в щеку подошедший к ней Евсеев.
- Тер...террориста, - с трудом ответила она и потянула сбившуюся юбку на колени. - Ну, что на инкассатора напали и потом заложников взяли... Они еще это... бежали по трубам. Помнишь, в газетах недавно писали?
Она так и не смогла повернуть к нему свое пылающее лицо.
- А у меня по запросу из Главной военной прокуратуры, - удивился он. Там какой-то морской офицер по пьянке выбросился из окна кабинета. У него был доступ к серьезным секретным документам. Они, видно, и заволновались.
- Так это голос офицера? - удивилась Ниночка и все-таки повернула лицо.
- Нет, не офицера... Вообще-то, он тоже есть на пленке. Но
в анализе у меня был голос его собеседника.
- Нужно до... доложить, - предложила Ниночка.
Его губы были так близко, что, если бы еще секунда, она бы сама поцеловала их. Но губы уплыли.
- Подожди, - остановил он ее. - Давай хотя бы аудитивный анализ по полной форме проведем. Ну, и чуть-чуть акустического...
- Ладно, - согласилась она.
Поцелуй откладывался. Радовало только одно: что до сих пор не вернулся сидящий между ними старлей-хиппарь. А без него Ниночка могла мысленно целовать Евсева хоть час подряд. Целовать всего-всего, до последней точечки.
16
Приятнее всего ощущать себя зрителем. В том, что происходит, ты никакого участия не принимаешь. Можешь посочувствовать участникам, можешь мысленно над ними поиздеваться, а можешь вообще на них внимания не обращать. Большинство людей на земле предпочитает роль зрителей, но есть и такие, кто хочет быть только участником.
Тулаев так долго жаждал настоящего дела, так верил, что когда-нибудь судьба подарит ему шанс, и он кого-то спасет, какого-то злодея уничтожит первым же выстрелом и наконец-то получит орден, новое звание, повышение по службе, наконец, известность, что в этом полудетском желании просто-таки перегорел. Теперь ему хотелось быть зрителем, и Межинский дал этот шанс.
- Объект остановился, - безразличным голосом заполнила салон "жигулей" рация, лежащая на коленях подполковника милиции, и он повернулся с переднего сиденья к Тулаеву.
- У вас взамен вещевого довольствия деньги выдают? - спросил он и стер пот с высокого, увеличенного залысинами лба.
- Не знаю, - покачал головой Тулаев и посмотрел на "объект" подержанную серую "ауди". - Я сам уже год ничего из вещевого не получал. Может, и дают...
- А у нас пока приостановили. Говорят, денег нет.
На подполковнике милиции мешком сидел серый штатский костюм. Скорее всего, форму он надевал только по праздникам. А может, не надевал и вообще. Преступников становилось все больше, а, значит, времени для отдыха и праздников, все меньше.
- А зарплату у вас не задерживали? - не унимался подполковник.
- Н-нет, не задерживали, - нехотя ответил Тулаев.
У отдела "Т" не существовало штатной сетки, и он, все так же числясь в "Вымпеле", считался временно откомандированным и деньги получал прямо на сберкнижку.
- У нас вроде тоже, - обрадовался собственной удаче подполковник. - А у армейских труба. Полная труба. По кварталу могут зарплату не выдавать...
Тулаев подумал, что не перейди он из армии в "Вымпел", наверное, был бы сейчас комбатом, а может, и комполка. Потом он представил, что такое полк и как там нужно пахать сутки напролет, чтобы никто не погиб и ничего не взорвалось, что на душе стало как-то легко, что он так и не стал комполка.
- Объект вошел в контакт, - напомнила о себе рация.
Вместо распаренного лица подполковника перед глазами Тулаева теперь красовался рыжий затылок с детским пушком волос на мускулистой шее. Пришлось посмотреть туда, куда теперь обратили внимание все сидящие в "жигулях".
У приоткрытой дверцы "ауди" стоял спиной к ним невысокий парень. Он то склонялся к водителю, то, распрямляясь, осматривал улицу. На его мелком лице смешно смотрелся длинный мясистый нос.
- Или боится, или кого ждет, - предположил подполковник.
Тулаев вспомнил утреннюю встречу с Межинским. Начальник то ли не выспался, то ли поскандалил с женой, то ли получил по шее от президента, но только обычной мягкостью он уже не отличался. "Муровцы в обед будут брать поставщиков стволов "Чески збройовки", - сухо объяснил Межинский. - Машины вели от украинско-словацкой границы. Посмотришь, что за покупатели. Может, хоть через них выйдем на хозяина того пистолета. Все. Иди". Хорошо еще, что до этого выслушал короткий рассказ Тулаева о двух смертниках. Кажется, он посчитал угрозу Миуса-Фугаса бравадой. А может, и не посчитал. Только новых заданий давать не стал...
- Пошли к багажнику, - сообщила рация то, что все в машине Тулаева и без того видели.
Подполковник хрустнул пальцами. В стекле заднего вида виднелся его настороженно сжавшийся левый глаз. Тулаев еще раз посмотрел на его припушенную рыжинкой шею и сразу удивился. Шея за несколько секунд стала мокрой, будто на нее вывернули кастрюлю воды.
- Достали сумку, - доложила рация. - Еще одну.
- Группе захвата - товсь! - ответил ей подполковник.
Парень, стоящий у открытого багажника рядом с двумя здоровяками, выбравшимися из машины, снова обернулся на улицу. Она была почти безлюдна, если не считать какой-то бабушки, тенью бредущей вдоль домов, и пацана, безуспешно пытающегося объездить норовистую роликовую доску.
- Берет сумки, - дрогнув на букве "у", доложила рация.
- Группа захвата - пошла! - рыкнул подполковник.
Из-за поворота выехали темно-синие "жигули". Под скрежет тормозов из них выскочили трое парней в спортивных костюмах-ракушках. По рельефности груди под их свитерами выделялись бронежилеты. Одновременно из стоящего у обочины полуживого "запорожца"-мыльницы, в котором, кажется, никого и в помине-то не было, выпрыгнули еще трое молодцов. Они тоже выглядели не хуже спортсменов в своих одинаковых сине-красных костюмах. Если бы не автоматы в руках у половины из них, то можно было подумать, что на этой улице сейчас начнется забег в честь какого-нибудь очередного новомодного праздника типа дня района.
- Стоять! - одновременно закричали от обеих групп бегущих.
Троица у багажника оказалась в клещах. Длинная черная сумка выпала из рук парня. Он снова посмотрел на улицу, на которой теперь остался только пацан-роллер, и вдруг бросился к этому мальчугану. Здоровяки, забыв и о сумках, и об открытом багажнике, кинулись в салон "ауди". На них сверху полетело, пластаясь над горячим асфальтом, что-то сине-красное. Распахнутые передние дверцы качнулись и сразу замерли. В салоне еще кто-то барахтался, но это были конвульсии побежденного.
Распахнувшись, пустили горячий воздух в салон "жигулей" и дверцы их машины. Тулаев выпрыгнул наружу вслед за подполковником и сразу услышал его вскрик:
- Уйдет!
Парень с длинным носом на бегу врезался в пацана-роллера, отбросил его к стене дома и, не оборачиваясь, понесся дальше.
- Стоять! - пистолетом, сжатым в вытянутой руке, попытался остановить его подполковник.
Группе из "жигулей", в которой стоял и Тулаев, оставалось пройти метров пять, и парень бы лишился последнего выхода из ловушки, но тут хлопнул выстрел от "ауди". Кто-то из омоновцев то ли не видел их, то ли озверел от резвости парня.
- Назад! - скомандовал подполковник и расставил руки.
Грудью Тулаев наткнулся на его правую руку, утяжеленную пистолетом, и в этот момент увидел, как из-за поворота вышла блондинка. Она сразу оказалась на траверзе стрельбы.
Оттолкнув руку подполковника, Тулаев бросился к девушке, под женский взвизг сбил ее с ног, грубо, неуклюже упал на нее сверху и тут же услышал два пистолетных хлопка. Одна пуля просвистела где-то над ними. Звука второй он не услышал.
Голова сама вскинулась и заставила его до боли в спине
обернуться на парня. Тот находился всего метрах в пяти от
них, но уже не бежал, а шел как-то странно, словно человек,
учащийся ходить после паралича. Он широко, по-матросски
расставлял ноги, левой рукой пытался ухватиться за воздух, а правой вырвать, достать из груди тот горький глоток ветра, который забил ему глотку на бегу.
Хрипя, он сделал еще два шага, вытянул левую руку к лежащим на асфальте людям и упал ничком. Пальцы не достали до Тулаева и лежащей под ним девушки всего с полметра. На их треугольных ногтях странно смотрелся маникюр.
- Вы живы? - сверху вниз спросил Тулаев.
- Дх-а-а, - еле выдохнула блондинка.
У нее были мелкие, кукольно-красивые черты лица, худенькая, с двумя полосками - "а мне за тридцать" - шея и перепуганные серые глаза.
- Ноги не ободрали? - посмотрел Тулаев под себя и наткнулся взглядом на черные джинсы.
Ему почему-то показалось, когда он бежал к девушке, что на ней юбка.
- Что это?.. Что это было?
- Так вы ушиблись?
Он помог ей подняться, поддерживая под руку, отвел в спасительную тень. С плеча девушки бессильно сполз ремешок сумочки. Тулаев подхватил почти у земли коричневый кожаный комок, сунул себе под мышку.
- Вы не волнуйтесь. Вы далеко живете? - пытался он рассмотреть в ее глазах мутнинку, которая бывает при сотрясении мозга.
- А что случилось?
- Ты что, ва-аще охренел?! - гаркнул подполковник милиции подбежавшему первым омоновцу. - Не видел, что я здесь стою?
- Это не я стрелял.
- А что, я, что ли?! - подполковник милиции стал краснее самого спелого помидора.
- Наповал? - влез еще один подбежавший омоновец.
Подполковник милиции посмотрел на зажатый в его руке "макаров" и почему-то уже помягче, чем предыдущего бойца, укорил хозяина пистолета:
- Вечно ты торопишься, капитан...
- Так ушел бы, гаденыш.
Капитан, замаскированный под спортсмена, присел на корточки, резким движением перевернул парня на спину, подержался большим пальцем за шею. Сонная артерия молчала. Да и парень становился каким-то излишне бледным.
- Отбегался, падла! - пнул его шею капитан и радостно, не вставая с корточек, сообщил подполковнику милиции: - Но двух мы все-таки взяли. В трех сумках - оружие. В основном - пистолеты. Как и ожидали - "Ческа збройовка". Новье.
- Все равно мог бы поосторожнее, - совсем спокойно пожурил его подполковник милиции. - Вот попал бы в женщину...
- Но не попал же! - волевым, поставленным голосом
огрызнулся омоновский капитан, вырвал из кармана убитого
паспорт, открыл его и вслух прочел: - Носач Сергей
Сергеевич. Подходящая фамилия. Я такого шнобеля еще сроду не
видел.
- Да-а, нос великоват, - согласился подполковник милиции. - Хорошая примета была бы для фоторобота.
- Смотрите, маникюр, - пнул безвольную кисть убитого кроссовкой капитан. - Педик, что ли?
Тулаев, оставив девушку на время в тени дома, подошел к ним и, глядя на нос мертвого, похожий на морковку-каротель, но морковку бледную, почти белую, негромко спросил:
- Это и есть покупатель оружия?
- Скорее всего, да, - ответил подполковник милиции.
- Но у него, стервеца, совсем нет денег, - вставил снизу омоновский капитан, проверивший уже все карманы убитого и тщательно ощупавший его туловище, руки и ноги.
- Может, уже отдал? - спросил Тулаев.
- Нет, по слежению факт передачи денег не был зафиксирован, - встал капитан. - Может, им еще нужно было в один из домов зайти.
Все трое посмотрели вдоль улицы, застроенной старыми трех-, четырехэтажными домами. Здания по правой стороне казались старее тех, что стояли напротив. Их состарила послеобеденная тень.
Тулаев сразу вспомнил о девушке, которую оставил в клочке такой же тени. Он обернулся и удивленно увидел, что ее там нет.
- Испугалась, что ли? - не сдержался Тулаев.
- Девка? - грубо спросил капитан.- Да, небось, в штаны навалила со страху. Подмываться побежала.
Ноги сами привели Тулаева к углу улицы. По проулку брели привидениями какие-то спекшиеся на жаре люди, но девушки в черных джинсах среди них не было.
Сокрушенно вздохнув, Тулаев поправил что-то лишнее под мышкой и только теперь заметил, что девушка забыла сумочку. _
17
Тулаев не любил стоять перед глазками дверей. В такие минуты он ощущал себя целью, которую поймал на мушку снайпер, а он сам привык быть снайпером, а не целью.
Он надавил еще раз на звонок. Бронированная, обитая черным дерматином дверь, молчала. Тулаев нервным вздохом попрощался с нею и стал спускаться по лестнице, но сзади что-то клацнуло ружейным затвором. Он обернулся и в щели приоткрывшейся двери разглядел удивленное лицо девушки.
- Это вы? - тихо спросила она.
- Вы забыли сумочку, - протянул коричневый комок Тулаев.
Щель расширилась, и теперь стал виден ярко-красный атласный халат на девушке.
- Вы один или с коллегами? - так и не выходя на площадку, спросила она.
- Они не мои коллеги, - сам пошел навстречу, поднимаясь по ступенькам, Тулаев. - Я - журналист, делал материал с места задержания преступников.
- А его... ну, того человека... убили?
- Да. Пуля попала в сердце. Он делал последние шаги уже в предсмертной агонии.
- Какой ужас!
Она зажала свой пухлый рот ладошками и тут же испортила красивые глаза слезами. Влага рывком залила нижние веки, немного подержалась на них, как бы вместе с хозяйкой посочувствовав убитому, и скользнула слезинками по щекам.
- Нехорошо, конечно, вышло, - развел он руками. - Такое время. Слишком много стреляют.
Девушка отрешенно, сквозь муть, посмотрела на него и вдруг резко стерла ладонями слезы.
- Проходите, - неожиданно прорезавшимся властным голосом пригласила она его в квартиру.
Тулаев послушно прошел за девушкой в зал, сел на предложенное кресло, осмотрел красивую резную мебель, хрусталь, черный куб телевизора, картины с видами узбекских минаретов на стенах, ворсистый персидский ковер, журнальный столик в углу комнаты, на котором лежал чей-то перевернутый фотопортрет.
- Вы меня по штампу нашли? - села напротив девушка.
- Да, в паспорте прописка...
- Я так и думала. Вы не против, если я закурю?
- Нет-нет, что вы! Курите, пожалуйста! - вскинул брови Тулаев. - Вот, кстати, ваша сумочка.
Он поднял ее с колен и протянул девушке. Она взяла ее и нервным движением забросила в угол дивана. Потом достала из кармана халата плоскую пачечку сигарет, вытянула из нее одну белую соломинку и жадно прикурила.
- Пить что-нибудь будете?
- Я? - удивился Тулаев. - Нет, спасибо.
Он и без того уже опаздывал на встречу с братом мужичка, приговоренного к "вышке", да и пить в такую жару было как-то не очень комфортно. Он отказался, но все равно ощутил горечь от этого отказа. Тулаев так давно не видел женщину, сидящую в домашнем халатике да еще и в одной с ним комнате, что под сердцем заныло что-то странное, что-то неосуществленное.
- Тогда и я не буду, - поддержала его она. - Значит, вы будете об этом убийстве писать в газету?
- Не знаю. Может, и не буду, - не стал врать Тулаев.
- А в какой газете вы работаете?
Она пыхнула дымом, замаскировав лицо, и он не уловил, серьезно задан вопрос или с иронией.
- Я - внештатник, - ответил Тулаев. - Мне заказывают, я пишу.
Поймав ее взгляд на колене, он прикрыл правую руку левой. Средний палец, на котором почти не было обязательного журналистского мозоля, мог его выдать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45