К сожалению, повторить этот разговор сейчас он уже не мог. Да и голос не помешал бы все-таки. Впрочем, это уже напоминало маниакальность.
Тулаев отпрянул от экрана, прикрыл ладонью заболевшие глаза и поймал себя на мысли, что он теперь готов записывать голоса всех встречных и поперечных, чтобы отыскать хозяина марфинского "М-м-да". Наверное, Евсеев-Ухо уже стонет над той пленкой, что он отдал ему утром, а если Тулаев принесет еще одну, пусть даже подкрепленную звонком от президента, не вызовет ли это у "слухача" обморок?
Копируя хозяина, Прошка тоже прикрыл лапкой глаза и сразу заснул. Ему привиделся балкон, к которому он так красиво, так мощно прыгал с тощей березовой ветки, и кошечка на том балконе. Даже во сне Прошка с удивлением подумал, почему это хозяин больше не приводит свою кошечку. У людей то, чем он занимался один раз по весне, почему-то происходит чуть ли не каждый день.
А Тулаев и сам хотел звонить Ларисе, но замерший на экране Зак своим иезуитским взглядом жег и жег его, и палец машинально набрал номер телефона Межинского. С трудом Тулаев упросил его перенести встречу на завтра. Межинский все еще был не в духе. Впрочем, наша плохая телефонная слышимость способна так изменить голос, что любой бодряк покажется дистрофиком.
Следующий звонок оживил в трубке голос капитана милиции с Петровки, 38, которому он отдал несколько дней назад копию видеокассеты с воровкой. Капитан еле вспомнил его, попросил подождать, куда-то долго вызванивал, но все-таки решение принял.
- Вам нужно поехать в "лужу"... В смысле, в Лужники, на оптовый вещевой рынок. Фотографии с видеопринтера мы передали в отделение милиции, курирующее "лужу". Девяносто процентов московских "щипачей" работают там. Попробуйте... Хотя... хотя мы ничего не гарантируем. "Щипача" очень трудно взять с уликой...
- А моя пленка? - удивился Тулаев.
- Этого мало. Все равно нужен живой случай...
Через час с небольшим Тулаев уже беседовал с другим капитаном милиции, дежурным по лужнецкому отделению. Тот долго вообще не хотел разговаривать на эту тему, но прямо на глазах Тулаева в отделение косяком пошли обворованные "щипачами" люди, и капитан сдался.
- Ладно, сержант поводит вас по рынку, - внимательно посмотрел он на белобрысого сержантика, стоящего у двери отделения. - Но он через два часа закрывается. Вряд ли что-то получится.
Отделение бурлило слезами обворованных тетек и грохотало матюгами мужиков-оптовиков, у которых срезали кошельки прямо с брюха. Тулаев вышел на его порог с облегчением. Когда в одном месте так много собирается горя, от него хочется бежать, словно это и не горе, а заразная болезнь, которую легко подхватить. Особенно если учесть, что от нее нет лекарств.
- Зря они воют, - подтверждая его мысли, еще на пороге
сказал сержант. - Это бесполезно. Ушли "бабки" с концами.
Он еще раз посмотрел на снимок, который минуту назад
преспокойненько лежал под плексигласом на столе у
капитана-дежурного, и со знанием дела пояснил:
- Если она работает у нас, то только где-нибудь в боковых аллейках. Центральную аллею "бомбят" цыганки. На параллельной большой аллее тоже они.
- А почему ж вы их не арестовываете?
Сержант посмотрел на Тулаева так, как смотрит папаша на сына-несмышленыша, задавшего предельно глупый вопрос, и сунул снимок в карман брюк.
- Идемте по боковым аллейкам походим. Только я переоденусь, а то нас за километр видно будет.
Они подошли к новенькой "девятке". Сержант снял сигнализацию, открыл дверцу, с заднего сиденья достал сумку и прямо при Тулаеве переоделся в спортивный костюм-"ракушку".
- Свежая? - спросил Тулаев, заметив на дне его сумки "Комсомолку".
- Да вроде свежая, - удивился вспыхнувшему в глазах гостя оживлению сержант.
Он рывком вытащил мятый номер, перевернул его, безжалостно встряхнул газету, разорвав ее сбоку, и безразличным голосом объявил:
- Точно - сегодняшняя!
- Можно? - попросил Тулаев.
- Посмотрите. А я пока переобуюсь...
Торопливые пальцы Тулаева развернули номер. Глаза искали крупного заголовка со словом "Да" и, кажется, не находили. Неужели американцы не нашли общий язык с главным редактором "Комсомолки"? Взгляд скользнул к "подвалу" и зацепился за крошечную заметку "Иван да без Марьи". В ней приводилась статистика разводов в России за последние три года. Заметка была вроде бы и о нем.
Тулаев сложил газету, протянул ее сержанту и, увидев его довольно теплую экипировку, иронично поинтересовался:
- А не жарковато?
На вопрос Тулаева сержант ответил таким же иронично-отеческим взглядом. Он забрал газету, скомкал ее и бросил на сиденье. Потом с этого же сиденья взял черный брикет рации, сунул его за пазуху и захлопнул дверцу. "Девятка" болезненно взвизгнула, ощутив в своем теле ожившего сторожа-сигнализатора, и вытянула у Тулаева еще один вопрос:
- Давно купил?
- Да с полгода назад.
- А в отделении давно работаешь?
- Служу, - поправил сержант. - Года полтора.
Спрашивать о цыганках больше не хотелось. В конце концов, каждый получает от жизни то, что он сам смог придумать. А если это придумали задолго до тебя, то вроде так и надо.
Охранник на входе сразу признал сержанта, а по его кивку назад пропустил Тулаева как родного без всяких входных билетов.
"Лужа" уже теряла утреннюю бурливость и ярость, но еще огрызалась вскриками торговцев, ревом музыки и визгливым смехом продавщиц-украинок, которых щупали за киосками хозяева-кавказцы. Поперек центральной аллеи, как решетки в теле плотины, стояли цыганки и вразноголосицу зазывали купить у них самые дешевые в мире кожаные куртки. Желающих сэкономить деньги почему-то не было. Толпа обтекала их с таким же вниманием, с каким обходила бы встретившиеся на пути колья.
- Это воровки? - громко спросил Тулаев.
- Не знаю, - недовольно ответил сержант. - Ты же видишь, они "кожу" продают.
Конспирация в "луже" была еще покруче, чем у шпионов в тылу врага.
- Двигай за мной, - кивнул вправо сержант.
Из широченной реки центральной аллеи они воткнулись в затор перед узеньким ручейком. Здесь, как на шоссе, существовало правостороннее движение, но их поток запрудился перед лотком с дешевыми джинсами, и только наглый сержант, зло пинавший всех попадавшихся ему на пути, смог проторить путь.
- А ничего, что так? - в спину спросил Тулаев.
- Это ж оптовики, - брезгливо ответил сержант. - Они другого языка не понимают.
По правой ноге Тулаева с размаху врезала стальным ободом тележки толстая тетка, и от боли помутилось в голове. Он хотел укорить тетку, но она, даже не заметив, что так больно бортанула его, с резвостью девочки потащила по аллейке огромный, размером с бегемота, мешок, под которым колеса тележки скрипели жалобно и жутко.
- Если хочешь свою "щипачку" усечь, смотри туда, где толпы побольше, пояснил сержант. - Они массовку любят.
- А еще какие-то признаки есть?
- Есть, - мрачно ответил сержант. - "Щипачка" почти
всегда с прикрытием работает. Времена Кирпича из этого фильма... как его?..
- "Место встречи изменить нельзя"...
- Во-во, нельзя... В общем, времена одиночек прошли. Возле нее или подмога-отвлекаловка пасется или бугай-охранник. Какой-нибудь бывший мастер спорта по боксу...
Тулаеву слегка расхотелось искать воровку, но, поскольку ощущение, что он ее все-таки найдет, было очень слабым, то он к поиску все же приступил. Что ни говори, а живет внутри человека такой механизм, как совесть, и если он молотит хоть в полмощи, никуда от него не деться. Что он потребует, то и сделаешь.
Вдвоем с сержантом они прошли всю длиннющую боковую аллейку, потом прочесали ту, что тянется параллельно ей. Сержант наметанным глазом уловил двух новых торговцев, проверил у них бумажки. В одном месте ему попытались всунуть мзду, но при Тулаеве сержант хотел казаться кристальнее Володи Шарапова из своего любимого детектива и протянутую с цветными купюрами руку зло отшвырнул.
"Лужа" на глазах таяла. Гроздья разноцветных джинсов опадали на землю, из палаток куда-то в небытие слизывало обувь, свитера, майки, кожаные куртки. И только плов в чанах узбеков-поваров шипел все громче, а голоса зазывал-сосисочников становились настойчивее и настойчивее.
За час ходьбы у Тулаева ботинки превратились из черных в серые, на брюки, в усмерть истертые тележными колесами, тюками, а то и просто ногами, жалко было смотреть, а голова, открытая бешеному солнцу, гудела так, словно марфинский верзила все-таки догнал его в "луже" и со всего размаху шарахнул кулаком по темени.
- Сколько еще аллей? - сухими губами спросил Тулаев.
- За сегодня не обойдем.
- А завтра ты...
Слова застряли в пересохшем горле. Возле гирлянды сумок и пакетов стояла женщина с лицом бугхалтера банка и что-то высматривала между прилавками ковровщиков и шляпников. Фотография лежала в кармане у сержанта, и Тулаев не мог сразу определить, она это или не она. Он уже хотел обратиться к сержанту, но женщина повернула голову в его сторону, и их глаза встретились. Нельзя сказать, что два взгляда, скрестившись, как это было у Ромео и Джульетты, породили нечто необычайное. Глаза женщины казались скорее усталыми, чем какими-то еще, но, видимо, на лице Тулаева хозяйничало нечто такое, что заставило ее шагнуть за сумки.
Он метнулся за ней и увидел, как ее блузка ввинтилась в толпу, сразу растворившись в ней. Скорее всего, в час пик он бы точно ее потерял, но "лужа" в четвертом часу дня смотрелась огородом, с которого выкопали почти всю картошку. Стоило Тулаеву метнуться чуть левее, обгоняя группку оптовичек с мешками времен гражданской войны, и желтая блузка вновь вонзилась в глаза.
Сержант потерял его из виду и, лишь выскочив с тыла палаток, увидел бегущего Тулаева и преследуемую им женщину. Она с легкостью опытного слаломиста огибала каждый втретившийся на пути мешок, каждую тележку. Тулаев пер танком. Хряснула разодранная штанина, похолодела ушибленная о прилавок коленка, а он все бежал, с удивлением замечая, что толстозадая тетка быстрее и ловчее его.
Они уже добрались до конца аллейки, и тут из-за крайней палатки стал сдавать назад ЗИЛ-фургон. Огромный серо-синий прямоугольник заполнил весь проход, и женщина, ощутив себя в ловушке, заметалась. Тулаев почти нагнал ее, но она все же высмотрела между палатками проход, прыгнула поверх коробок, ударилась о дерево и, схватившись за локоть, побежала дальше к продуктовым палаткам через хилые остатки парка, занимавшего когда-то место "лужи". ЗИЛ заурчал и двинулся вперед. Тулаев скользнул в щель, расширяющуюся между машиной и палаткой, и вновь оказался совсем близко от женщины.
Она с визгом прыгнула между продуктовыми прилавками. Кажется, она что-то выкрикнула. То ли "Помогите!", то ли "Убивают!", но ярость оглушила Тулаева. Женщину, за которой он гнался, никто из встречных даже не думал остановить, и оттого вся огромная, странная "лужа" показалась ему чем-то вражеским, неприветливым. Он будто бы гнался не за воровкой, а за всей "лужей", и "лужа" очень не хотела, чтобы ее догнали как воровку.
Тулаев тоже бросился между прилавков, ударил боком что-то твердое и горячее, и оно рухнуло на землю. В ухо ворвались истеричные визг, мат и автоматная очередь лопающихся бутылок. Но для Тулаева это были не просто звуки, а звуки сопротивляющейся "лужи", и они не могли вызвать ни сочувствия, ни интереса. Он бросился сквозь деревья парка за блузкой, и только теперь заметил, что ее крепко зажал в объятиях сержант.
- Во-от... о-ох... и все-о...о-ох, - не мог Тулаев сбить одышку. Во-от и... до... допрыгалась...
- Што... што вы хотите от меня? - колыхалась и колыхалась могучая грудь женщины. - Я... я...
- Помолчи, - прошипел ей в ухо сержант. - Ты задержана органами милиции для выяснения твоей личности. Предъяви документ.
- Какой до... Товарищ милиционер, я - торговка. Идемте к моему хозяину. Он покажет мой паспорт. Я...
- Ти что, хюлиган, наделаль?! - ударил в спину Тулаеву окрик. - Ти пилов раскидаль, ти пиво разбиль бутылька многа, ты шеншина мой на зэмлю...
- А тебе что надо?! - гаркнул сержант так, что хозяин продуктового лотка, лысый азербайджанец с черно-седой щеткой небритых волос на толстом лице, замер и перевел взгляд с Тулаева на него.
В свободной руке сержанта чернела рация. Для азербайджанца она была как голова удава для кролика. Он испуганно посмотрел на нее красными глазами, вздохнул и начал пятиться, выставив перед собой ладони.
- Никакой прытэнзий нэту, товарыш нашальник! Твоя воровка ловиль, моя не мешай!
- Я не воровка! - дернулась под рукой сержанта женщина.
Он бесцеремонно вскинул ладонь выше, обжал ею левую грудь арестованной и прошипел в ухо:
- Будешь дрыгаться, ночь в камере обеспечена. Хочешь всю дежурную смену ночью обслужить?
Женщина обмякла, словно шарик, который прокололи. Она сразу стала ниже ростом, худее и старее.
- У нас есть улики, что вы дважды обворовали граждан на... - Тулаев забыл название улицы, на которой было совершено ограбление инкассаторов, но вспомнить так и не успел.
- Пацаны, у вас какие претензии? - откуда-то из-под земли вырос амбал.
Если ростом он выглядел чуть ниже Миуса, то мускулы под майкой у него бугрились в сто раз покруче. Даже сержант опал с лица. Пистолет он с собой не захватил, а без "ствола" он ничего не стоил рядом с таким здоровяком. У него осталось лишь одно оружие, и он воспользовался им.
- Твоя телка засветилась! - нагло выкрикнул он. - У полковника на нее такой криминал, что и ты вспотеешь!
Амбал хмуро посмотрел на "полковника" Тулаева и как-то сразу сдался.
- Пойдем поговорим, - кивнул он за ближайшее дерево.
Они отошли на несколько шагов, и здоровяк, уперевшись лапотой-ладонью в пыльный ствол, с чувством собственного превосходства произнес:
- Начальник, я правила знаю. Она, что, тебя грабанула?
- Нет, не меня, - пытаясь наполнить голос таким же достоинством, ответил Тулаев. - Твоя подружка вытащила важные документы из кармана... моего брата. Этот факт зафиксирован киносъемкой...
- Чо, в натуре, что ли? - не поверил амбал.
Он никогда не думал, что "щипачей" будут ловить с видеокамерами. И от того, что это узнал, стал нервно тереть пальцами шею, что делал лишь в минуты сильнейших расстройств.
- По правде, а не в натуре, - ответил Тулаев.
- Я куплю у тебя кассету.
- А документы? Куда вы их дели?
- Где это было?
Тулаев все-таки вспомнил название улицы.
- А-а, это где пацаны инкассаторов заломили? - спросил здоровяк.
- Да. Именно там. А брат стоял на той стороне дороги. Твоя подруга обокрала сначала женщину, а потом его.
- Н-не помню, - просипел он, уменьшив морщиной лоб. - Скажи своему орлу, чтоб мою пацанку привел.
Тулаев позвал их. Сержант освободил ладонь с груди, но все еще крепо держал девицу за руку. Он уже спланировал ее на ночь в камере, а этот странный "полковник" мог отобрать трофей.
- Тут это... ну, тогда, на шухере, что ломовики с инкассаторами сварганили, ты это... чего у мужика взяла? - еле спросил здоровяк.
- Какого муж-жика?.. Я - торговка...
- Да не туфти! У них хомут против тебя есть. На кино тебя сварганили. Врубилась? Это ж как удар ниже пейджера!
Глаза женщины стали набухать слезами. Она хотела что-то ответить, но не могла. Хладнокровие, с которым она уже больше года таскала кошельки из сумок, осталось во всех этих кошельках, и она безуспешно пыталась вернуть его себе.
- Ну-у, вспомнила? Базарь шустрее, нам до хазы пора топать.
На шее здоровяка под пальцами черной спичкой каталась грязь. А свободный кулак все поигрывал и поигрывал костяшками пальцев. Скорее всего, амбал частенько применял в воспитательной работе со своими "щипачками" мордобой и очередной сеанс, видимо, с трудом переносил на более позднее время.
- Я-а... Я-а ника-во-а...
- Тебе что хозяин сказал?! - не сдержался Тулаев. - Где
те документы, что ты вытянула из кармана... брата?!
- Там... там... не документы вовсе... там... кошелечек... вот... и чуть-чуть денег.. Да-да, совсем чуть-чуть, и... билет на... на... по... поезд...
- И все? - разочарованно спросил Тулаев.
- Все!.. Вот совершенно все!..
- Где этот билет?
- Я-а... я-а... - она жалобно посмотрела на скатавшего на
шее уже не спичку, а черный карандаш амбала и все-таки сказала: - Я-а выкинула его... Зачем он мне?..
- Куда был билет?
Вопрос Тулаева заставил амбала удивленно нахмурить брови. Получалось так, что этот "полковник" даже не знал, что за документы пропали у брата. И вообще, какой же это документ - железнодорожный билет?
- Так ты это... - хотел амбал овеществить свое сомнение в вопрос, но слова как-то не складывались.
- Билет? - дернулось лицо женщины. - А-а, вспомнила: в Мурманск билет!..
- Не врешь? - влез сержант.
Его и без того уже игнорировали в беседе, хотя из всех стоящих лишь он имел право вести допросы.
- Миленький, точно в Мурманск! У меня там тетка живет. Я
как билет развернула, ну, про Мурманск увидела, так тетку и вспомнила. Она меня все к себе зовет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45