Теперь это была ее собственное платье.
Свой ежик она прикрыла полотняным платком строгого серого оттенка, закрепив его на голове серебряным витым ободком. Герберту она никогда не объясняла, почему у нее короткие волосы; намекала только, что остриглась по сугубо личным мотивам. Она догадывалась, что его гложет любопытство, но спрашивать открыто он не осмеливался, а сама она, разумеется, не стремилась побуждать его к этому. Чем скорее отрастет ее красивая коса, тем лучше.
Она укуталась в зимний плащ с пушистой оторочкой из овчины, заколола его верхние концы округлой булавкой и зашагала вверх по холму к воротам Святой Марии. Дом Герберта – большое красивое строение с деревянной гонтовой крышей, сооруженное во времена Генриха II, – стоял на косогоре почти у самой церкви. Рядом находились высеченная в горе конюшня и кладовая, обращенная фасадом в небольшой внутренний двор.
Окованную железом дубовую дверь с дверным кольцом в форме головы грифона Мириэл открыл слуга Герберта, Сэмюэль. Поклонившись гостье, он провел ее в просторный зал и забрал у нее плащ. По одну сторону от очага она увидела длинный стол, застеленный скатертью из блестящего красного камчатного полотна. Беленные известью стены украшала яркая драпировка, со стропил свисали медные лампы, освещавшие комнату теплым золотистым светом. Зал полнился приятной смесью смолистых ароматов сосны и можжевельника и домашних запахов – огня, дыма и аппетитного жареного мяса.
Остальные гости уже сидели за столом, смеясь и беседуя, словно старые друзья. Заметив, что Мириэл замешкалась у входа, Герберт, сидевший во главе стола, тут же поднялся, громким возгласом поприветствовал ее и жестом показал на пустой стул по правую руку от себя.
Мириэл не без опасения направилась к столу. Герберт поцеловал ее в щеку и поспешил усадить рядом с собой. Его глаза светились удовольствием, когда он стал с гордостью представлять ее своим гостям. Натянуто улыбаясь, она бормотала в ответ любезности, а сама не могла отделаться от мысли, что ее оценивают, считают корыстной обольстительницей, охотящейся за богатством Герберта, а самого Герберта – слепым глупцом.
Среди присутствующих были торговец вином с супругой, пышной женщиной, унизавшей все пальцы золотыми кольцами, дабы похвалиться богатством мужа. Рядом с ними восседал резчик по камню, чьи гипсовые изваяния пользовались спросом во всей Англии; он пришел на праздничный вечер в сопровождении жены и тещи. По другую сторону от него расположился розовощекий торговец фламандскими тканями, за ним – вдова суконщика по имени Элис Лин, тощая женщина с орлиным взглядом, негнущейся, как палка, спиной и плотно сжатыми губами, напоминавшими горловину затянутого новым шнурком кошелька. На вид ей можно было дать и пятьдесят, и восемьдесят лет.
Последним гостем за столом оказался статный мужчина среднего возраста с жесткими белокурыми волосами, тронутыми сединой на висках и затылке, и зеленоватыми глазами, в уголках которых собирались привлекательные морщинки.
– Роберт Уиллоби, – представил, его Мириэл Герберт. – Муж моей крестницы. Я завещал ему свое дело.
Роберт Уиллоби улыбнулся, услышав такую рекомендацию, и склонил голову перед Мириэл.
– Надеюсь, я еще не скоро вступлю в права наследования, – галантно отозвался он.
Герберт фыркнул:
– Будь с ним осторожна, девушка. Красноречивость – его главное достоинство. – В его шутливом тоне сквозило раздражение.
Уиллоби посмотрел на старика с иронией во взгляде и бросил небрежно:
– Одно из главных достоинств.
– В число коих скромность не входит. – В лице Герберта промелькнула досада, – Мне очень жаль, что твоя жена не может присутствовать на вечере. Я не видел ее с Михайлова дня.
Насмешливый огонек угас в глазах Роберта.
– Если б не лихорадка, Джуэтта пришла бы непременно. Ты же знаешь, она обожает встречать Рождество в твоем доме. – Он поклонился Мириэл. – Уверен, она была бы счастлива познакомиться с тобой, госпожа Стамфорд.
– Я тоже, – вежливо отозвалась Мириэл. – Что ж, как-нибудь в другой раз.
– Думаю, это можно будет устроить. – Роберт сверкнул улыбкой, отчего Герберт нахмурился.
На ужин гостям подали жареных голубей в соусе из зелени, затем сдобренную специями сладкую пшеничную кашу на молоке и яблоки, фаршированные финиками с хлебной крошкой. Роберт Уиллоби за столом разглагольствовал о торговле шерстью, являвшейся источником благосостояния как его самого, так и Герберта. Последний, слушая компаньона, кипел от злости.
– Мы приобретаем сырье у хозяев маноров и монастырей, а потом перепродаем его либо фламандским купцам, либо местным ткачам, таким вот, как Элис, они изготавливают из руна пряжу и ткань. – На его губах опять заиграла ироничная улыбка. – В общем, мы, так сказать, сборщики кошарной шерсти.
Разморенная чудесным вином, Мириэл утратила осторожность.
– Мне хорошо знакомо суконное производство, – призналась она. – Я родилась в семье потомственных суконщиков. Мой дедушка всегда сам выбирал и покупал сырье.
– Вот как? – Роберт облокотился на стол и подался вперед всем телом, сосредоточив на ней все свое внимание. – И, по-твоему, какую шерсть лучше использовать?
– Ну, это зависит от того, намерены вы валять сукно или нет. Если да, значит, нужно брать настриг с короткошерстных овец, причем руно овцематок, а не баранов. Если нет, больше всего подойдет шерсть овец линкольнской породы.
Роберт слушал, кивая. Элис Лин тоже заинтересовалась. Ее суровое лицо загорелось любопытством, в глазах отразилось сомнение.
– Лично я покупаю руно лейстерской породы, – сказала она.
– Это тоже хорошая шерсть, – дипломатично согласилась Мириэл. Ее дедушка предпочитал сырье более высокого качества.
Элис задала ей несколько вопросов по существу ткацкого процесса. Несколько возмущенная тем, что ей устроили испытание, Мириэл отвечала убедительно и с достоинством. В глазах Элис засветилось уважение, суровая складка губ чуть смягчилась.
– Тебе, молодая особа, еще предстоит многому научиться, – назидательным тоном изрекла она. – Некоторым вещам можно научиться только на практике.
– Верно, опыта у меня маловато. – Мириэл тактично улыбнулась.
– Ты не упоминала, что каким-то образом связана с суконным ремеслом, – недовольно пробурчал Герберт. Он пригласил Мириэл на торжественный ужин, чтобы похвастать ею перед друзьями и коллегами и ввести ее в свой круг, но никак не ожидал, что она так скоро освоится в новом обществе и найдет общий язык с его компаньоном. Последнее его особенно беспокоило.
Удивленная его тоном, Мириэл вскинула брови:
– Но ведь вы никогда не спрашивали меня, да и вообще эта тема в наших разговорах как-то не возникала.
Герберт выдавил жалкую улыбку.
– Интересно, какие еще сюрпризы ты для меня приготовила? – Он попробовал пошутить, но в его реплике явно прозвучали собственнические нотки. Воцарилось неловкое молчание.
Чувствуя, что краснеет, Мириэл обратила к нему свое лицо:
– Вы только подумайте, как скучна была бы жизнь без сюрпризов.
– Может быть, но привычное существование спокойнее, и в пользу этого говорит многое.
– Смотря что подразумевать под привычным существованием, – тихо сказала она, вспомнив повседневное однообразие монастыря Святой Екатерины.
Герберт поджал губы и отошел, но Мириэл почувствовала, что он не одобряет ее поведение. Вскоре после этого гости начали расходиться. Элис Лин пригласила Мириэл посетить ее мастерские у подножия холма, на котором стоял замок, и девушка неожиданно для себя с радостью согласилась. Роберт Уиллоби на прощание с галантностью поцеловал ей руку.
– Я не отказываюсь от своих слов. Ты должна непременно навестить нас и познакомиться с Джуэттой.
– С удовольствием, – с теплотой в голосе ответила Мириэл.
Когда подошла ее очередь благодарить Герберта за гостеприимство, тот поймал ее за рукав платья.
– Будь начеку с господином Уиллоби, – предупредил он. – Я не уверен, что у него в отношении тебя абсолютно честные намерения.
Мириэл рассмеялась:
– Господин Уиллоби – видный мужчина и говорит красиво, но я не глупая простушка, которую легко охмурить бойким языком и привлекательной внешностью.
Герберт сконфузился:
– Просто я боюсь, как бы он не обманул тебя. Мне стыдно, что я не сдержал слова: обещал тебе рай за своим столом, а ты весь вечер терпела назойливые ухаживания.
– Он вовсе не докучал мне ухаживаниями, – возразила Мириэл. – Мы просто беседовали, а теперь он отправился домой к своей жене. – Она решительно шагнула за порог на колючий холод, уступая место торговцу тканями и его семье, ждавшим своей очереди, чтобы попрощаться с хозяином дома. Герберт, дабы не привлекать внимания, вынужден был отказаться от дальнейших увещеваний.
– И все же прими к сведению мой совет, госпожа, – напутствовал он Мириэл, провожая ее наклоном головы.
Мириэл в ответ улыбнулась и сделала реверанс, но от обещаний воздержалась.
Холодная зима неохотно сдала позиции поздней дождливой весне, а потом наступили погожие летние деньки. Волосы Мириэл отросли до подбородка. Расчесываясь на ночь, она смотрела на себя в ручное зеркальце с серебряным покрытием на обороте и с удовлетворением отмечала, что они уже настолько длинны, что даже переливаются, когда она встряхивает головой.
Ее жизнь в Ноттингеме складывалась удачно, и ей казалось, что чем длиннее отрастают ее волосы, тем лучше она живет. Часть денег короля Иоанна она потратила на покупку тридцати овцематок линкольнской породы и одного отличного барана – линдсейской. Каждую овцу она собственноручно отбирала по качеству шерсти. Для своей отары она арендовала у лорда Бригфорда богатое пастбище за рекой Трент и наняла пастуха. Герберт вызвался купить у нее руно, когда начнется сезон стрижки овец, но Мириэл отклонила его предложение. Фландрия остро нуждалась в отменной английской шерсти, и девушка знала, что получит хорошую прибыль, если продаст настриг со своих овец, но она собиралась открыть собственную мастерскую по изготовлению сукна.
Посещение ткацких мастерских Элис Лин вызвало у нее ностальгию. Шагая меж высоких вертикальных станков, она ощущала зуд в пальцах, стосковавшихся по челноку, по колючей пряже, пропускаемой между нитями основы и пробиваемой бёрдом. Ей не терпелось увидеть, как из-под ее пальцев выползает рисунок – ромбики, полоски, трехзевное саржевое переплетение. По просьбе Мириэл Элис неохотно позволила ей сплести один ряд. И хотя пожилая женщина лишь покряхтывала и хмыкала, наблюдая за стараниями девушки со сложенными на груди руками, с той поры она прониклась к Мириэл если и не дружескими чувствами, то уж, во всяком случае, глубоким уважением. А спустя некоторое время она предложила ей в пользование один из своих ткацких станков. Мириэл пришла в восторг. Пусть то был самый старый станок в мастерской Элис, не шедший ни в какое сравнение с великолепными фламандскими широкими ткацкими станками, с которыми она привыкла иметь дело в Линкольне, начало было положено, и Мириэл намеревалась дать ему достойное продолжение. Теперь ей требовалась только шерсть ее овец.
Герберт по-прежнему регулярно навещал Мириэл. Она была с ним обходительна, но сдержанна, давая понять, что уважает его как домовладельца и человека с положением в обществе, но не потерпит, чтобы он вмешивался в ее жизнь. Все его последующие приглашения отужинать с ним Мириэл решительно отклоняла, надеясь, что Герберт рано или поздно поймет намек, но тот продолжал упорствовать и стал особенно настойчив после того, как в канун дня святого Бенедикта от застоя в легких скончалась его крестница. Видимо, он полагал, что Мириэл готова броситься на шею Роберту Уиллоби, не дожидаясь, когда остынет прах его несчастной жены.
– Меня это возмущает, – жаловалась Мириэл Эве Брайдлсмит. Обе женщины с корзинами в руках шагали меж рядами лавок на Буднем рынке. – Я глубоко соболезную господину Уиллоби, только и всего.
– Да, бедняга. – Эва покачала головой. – Уже вторую жену похоронил. Я и первую его супругу хорошо помню. Она умерла от потницы как раз в тот год, когда на престол взошел король Иоанн. Я это запомнила, потому что в тот год мы с Мартином сыграли свадьбу.
Мириэл сочувственно хмыкнула. После Рождества она навестила Роберта Уиллоби и его жену Джуэтту. Измученная болезнью женщина была похожа на скелет – кожа да кости, в лице ни кровинки. Уже поздно было выяснять, есть ли между ними что-то общее, понравятся ли они друг другу, но Мириэл испытывала жалость и сострадание как к самой Джуэтте Уиллоби, ожидающей смерти, так и к Роберту, вынужденному беспомощно наблюдать, как та увядает… Вот так же он, должно быть, наблюдал и безвременную кончину своей первой жены.
– Просто господин Герберт тревожится за твое благополучие, – заметила Эва Брайдлсмит, искоса глянув на девушку. – Беспокойство у него в крови. К тому же, – добавила она с озорной улыбкой, – он в тебя влюблен.
– Знаю. – Мириэл скорчила гримасу и пихнула женщину локтем. – А смеяться тут нечему. Я уважаю его почтенный возраст, ценю его как исключительно порядочного домовладельца, но мне претит, что он следит за каждым моим шагом, а потом читает наставления, будто я – пятилетний ребенок. – В ее голосе послышалось раздражение. – Любая женщина, если она не слепа, скажет, что Роберт Уиллоби недурен собой. Мне он нравится, и я сопереживаю ему, но это не значит, что я от него без ума.
Эва взяла с одного из прилавков с утварью большую железную сковороду и стала внимательно ее рассматривать.
– А я потеряла бы голову, – сказала она. – Как ты думаешь – достаточно большая? – Она вертела сковороду в руках.
– Не болтай глупостей! – вспылила Мириэл. – Вас с Мартином водой не разольешь. Как бы то ни было, – фыркнула она, – я – не ты.
Эва многозначительно хмыкнула и постучала пальцами по дну сковороды. Потом сказала:
– Многие женщины спят и видят, как бы оказаться на твоем месте. Герберт богат. Ты купалась бы в роскоши, если бы вышла за него замуж.
– Как-нибудь обойдусь без чужого богатства, – отрезала Мириэл.
– Значит, у тебя есть свое? – Эва сунула сковороду под мышку, собираясь начать торг с лавочником.
– На жизнь хватает, – процедила сквозь зубы Мириэл. – И ради удовлетворения своих нужд мне незачем жертвовать свободой, вступая в брак с мужчиной, который втрое старше меня. Для полного счастья мне вообще не нужен мужчина – ни молодой, ни старый.
Эва пожала плечами и покачала головой.
– Из тебя, пожалуй, вышла бы хорошая настоятельница, – пошутила она.
У Мириэл запылали щеки. Она не знала, сердиться ей или смеяться.
– Церковь – тоже не мое призвание, – сказала девушка сдавленным голосом.
– В таком случае чего же ты хочешь? – На лице Эвы отразилось искреннее недоумение, ибо ее представления о женском счастье ограничивались заботами о домашнем очаге в угоду мужу и воспитанием здорового потомства.
– Ничего, – скупо ответила Мириэл." – Лишь бы мне не мешали жить так, как я хочу.
Эва закатила глаза, давая понять, что считает Мириэл невыносимой девчонкой, но разговор на эту тему прекратила и принялась с удовольствием торговаться.
По возвращении домой Мириэл решила, что после обеда съездит на пастбище проведать свое маленькое стадо. Ей необходимо было развеяться после полусерьезных поддразниваний Эвы и определиться со своими планами, в коих Герберту вовсе не было места. Она проживет и без мужа, даже очень богатого.
В воображении нежданно всплыло лицо Николаса – мерцающие, как море, глаза, темные волосы с золотистым блеском, кривая усмешка. Ее тело отреагировало на его образ предательски сладостной дрожью, а разум – чередой противоречивых чувств: угрызениями совести, щемящей тоской и раздражением. Как она себе постелила, так теперь и спит, и в любом случае лучше уж спать с тенью Николаса, чем с ним самим. Но мысли о нем не давали ей покоя. Ей хотелось бы знать, как он живет, чем занимается, как распорядился своим богатством. Интересно, вспоминает ли он ее? И с какими чувствами? Неужели только с презрением и ненавистью? Она поежилась, гоня думы о нем. Незачем ворошить ящик Пандоры.
Глава 11
Весна 1217 года
Он стоял на якоре в гавани Саутгемптона. Серые волны лизали его обшивку, теплый весенний ветерок теребил свернутый парус. Приземистый, с высоким надводным бортом, он заметно выделялся среди окружавших его более легких судов. И хотя в грациозности и изящности он значительно уступал своим товарищам, таким же, как он, морским скитальцам, Николас был от него в восторге.
– Ну, что скажешь? – спросил Роан де Босс, хозяин верфи, на которой был построен челн. Он сам привел его из колыбели у берегов Шельды к его новому дому в Англии.
Не находя нужных слов, Николас лишь покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Свой ежик она прикрыла полотняным платком строгого серого оттенка, закрепив его на голове серебряным витым ободком. Герберту она никогда не объясняла, почему у нее короткие волосы; намекала только, что остриглась по сугубо личным мотивам. Она догадывалась, что его гложет любопытство, но спрашивать открыто он не осмеливался, а сама она, разумеется, не стремилась побуждать его к этому. Чем скорее отрастет ее красивая коса, тем лучше.
Она укуталась в зимний плащ с пушистой оторочкой из овчины, заколола его верхние концы округлой булавкой и зашагала вверх по холму к воротам Святой Марии. Дом Герберта – большое красивое строение с деревянной гонтовой крышей, сооруженное во времена Генриха II, – стоял на косогоре почти у самой церкви. Рядом находились высеченная в горе конюшня и кладовая, обращенная фасадом в небольшой внутренний двор.
Окованную железом дубовую дверь с дверным кольцом в форме головы грифона Мириэл открыл слуга Герберта, Сэмюэль. Поклонившись гостье, он провел ее в просторный зал и забрал у нее плащ. По одну сторону от очага она увидела длинный стол, застеленный скатертью из блестящего красного камчатного полотна. Беленные известью стены украшала яркая драпировка, со стропил свисали медные лампы, освещавшие комнату теплым золотистым светом. Зал полнился приятной смесью смолистых ароматов сосны и можжевельника и домашних запахов – огня, дыма и аппетитного жареного мяса.
Остальные гости уже сидели за столом, смеясь и беседуя, словно старые друзья. Заметив, что Мириэл замешкалась у входа, Герберт, сидевший во главе стола, тут же поднялся, громким возгласом поприветствовал ее и жестом показал на пустой стул по правую руку от себя.
Мириэл не без опасения направилась к столу. Герберт поцеловал ее в щеку и поспешил усадить рядом с собой. Его глаза светились удовольствием, когда он стал с гордостью представлять ее своим гостям. Натянуто улыбаясь, она бормотала в ответ любезности, а сама не могла отделаться от мысли, что ее оценивают, считают корыстной обольстительницей, охотящейся за богатством Герберта, а самого Герберта – слепым глупцом.
Среди присутствующих были торговец вином с супругой, пышной женщиной, унизавшей все пальцы золотыми кольцами, дабы похвалиться богатством мужа. Рядом с ними восседал резчик по камню, чьи гипсовые изваяния пользовались спросом во всей Англии; он пришел на праздничный вечер в сопровождении жены и тещи. По другую сторону от него расположился розовощекий торговец фламандскими тканями, за ним – вдова суконщика по имени Элис Лин, тощая женщина с орлиным взглядом, негнущейся, как палка, спиной и плотно сжатыми губами, напоминавшими горловину затянутого новым шнурком кошелька. На вид ей можно было дать и пятьдесят, и восемьдесят лет.
Последним гостем за столом оказался статный мужчина среднего возраста с жесткими белокурыми волосами, тронутыми сединой на висках и затылке, и зеленоватыми глазами, в уголках которых собирались привлекательные морщинки.
– Роберт Уиллоби, – представил, его Мириэл Герберт. – Муж моей крестницы. Я завещал ему свое дело.
Роберт Уиллоби улыбнулся, услышав такую рекомендацию, и склонил голову перед Мириэл.
– Надеюсь, я еще не скоро вступлю в права наследования, – галантно отозвался он.
Герберт фыркнул:
– Будь с ним осторожна, девушка. Красноречивость – его главное достоинство. – В его шутливом тоне сквозило раздражение.
Уиллоби посмотрел на старика с иронией во взгляде и бросил небрежно:
– Одно из главных достоинств.
– В число коих скромность не входит. – В лице Герберта промелькнула досада, – Мне очень жаль, что твоя жена не может присутствовать на вечере. Я не видел ее с Михайлова дня.
Насмешливый огонек угас в глазах Роберта.
– Если б не лихорадка, Джуэтта пришла бы непременно. Ты же знаешь, она обожает встречать Рождество в твоем доме. – Он поклонился Мириэл. – Уверен, она была бы счастлива познакомиться с тобой, госпожа Стамфорд.
– Я тоже, – вежливо отозвалась Мириэл. – Что ж, как-нибудь в другой раз.
– Думаю, это можно будет устроить. – Роберт сверкнул улыбкой, отчего Герберт нахмурился.
На ужин гостям подали жареных голубей в соусе из зелени, затем сдобренную специями сладкую пшеничную кашу на молоке и яблоки, фаршированные финиками с хлебной крошкой. Роберт Уиллоби за столом разглагольствовал о торговле шерстью, являвшейся источником благосостояния как его самого, так и Герберта. Последний, слушая компаньона, кипел от злости.
– Мы приобретаем сырье у хозяев маноров и монастырей, а потом перепродаем его либо фламандским купцам, либо местным ткачам, таким вот, как Элис, они изготавливают из руна пряжу и ткань. – На его губах опять заиграла ироничная улыбка. – В общем, мы, так сказать, сборщики кошарной шерсти.
Разморенная чудесным вином, Мириэл утратила осторожность.
– Мне хорошо знакомо суконное производство, – призналась она. – Я родилась в семье потомственных суконщиков. Мой дедушка всегда сам выбирал и покупал сырье.
– Вот как? – Роберт облокотился на стол и подался вперед всем телом, сосредоточив на ней все свое внимание. – И, по-твоему, какую шерсть лучше использовать?
– Ну, это зависит от того, намерены вы валять сукно или нет. Если да, значит, нужно брать настриг с короткошерстных овец, причем руно овцематок, а не баранов. Если нет, больше всего подойдет шерсть овец линкольнской породы.
Роберт слушал, кивая. Элис Лин тоже заинтересовалась. Ее суровое лицо загорелось любопытством, в глазах отразилось сомнение.
– Лично я покупаю руно лейстерской породы, – сказала она.
– Это тоже хорошая шерсть, – дипломатично согласилась Мириэл. Ее дедушка предпочитал сырье более высокого качества.
Элис задала ей несколько вопросов по существу ткацкого процесса. Несколько возмущенная тем, что ей устроили испытание, Мириэл отвечала убедительно и с достоинством. В глазах Элис засветилось уважение, суровая складка губ чуть смягчилась.
– Тебе, молодая особа, еще предстоит многому научиться, – назидательным тоном изрекла она. – Некоторым вещам можно научиться только на практике.
– Верно, опыта у меня маловато. – Мириэл тактично улыбнулась.
– Ты не упоминала, что каким-то образом связана с суконным ремеслом, – недовольно пробурчал Герберт. Он пригласил Мириэл на торжественный ужин, чтобы похвастать ею перед друзьями и коллегами и ввести ее в свой круг, но никак не ожидал, что она так скоро освоится в новом обществе и найдет общий язык с его компаньоном. Последнее его особенно беспокоило.
Удивленная его тоном, Мириэл вскинула брови:
– Но ведь вы никогда не спрашивали меня, да и вообще эта тема в наших разговорах как-то не возникала.
Герберт выдавил жалкую улыбку.
– Интересно, какие еще сюрпризы ты для меня приготовила? – Он попробовал пошутить, но в его реплике явно прозвучали собственнические нотки. Воцарилось неловкое молчание.
Чувствуя, что краснеет, Мириэл обратила к нему свое лицо:
– Вы только подумайте, как скучна была бы жизнь без сюрпризов.
– Может быть, но привычное существование спокойнее, и в пользу этого говорит многое.
– Смотря что подразумевать под привычным существованием, – тихо сказала она, вспомнив повседневное однообразие монастыря Святой Екатерины.
Герберт поджал губы и отошел, но Мириэл почувствовала, что он не одобряет ее поведение. Вскоре после этого гости начали расходиться. Элис Лин пригласила Мириэл посетить ее мастерские у подножия холма, на котором стоял замок, и девушка неожиданно для себя с радостью согласилась. Роберт Уиллоби на прощание с галантностью поцеловал ей руку.
– Я не отказываюсь от своих слов. Ты должна непременно навестить нас и познакомиться с Джуэттой.
– С удовольствием, – с теплотой в голосе ответила Мириэл.
Когда подошла ее очередь благодарить Герберта за гостеприимство, тот поймал ее за рукав платья.
– Будь начеку с господином Уиллоби, – предупредил он. – Я не уверен, что у него в отношении тебя абсолютно честные намерения.
Мириэл рассмеялась:
– Господин Уиллоби – видный мужчина и говорит красиво, но я не глупая простушка, которую легко охмурить бойким языком и привлекательной внешностью.
Герберт сконфузился:
– Просто я боюсь, как бы он не обманул тебя. Мне стыдно, что я не сдержал слова: обещал тебе рай за своим столом, а ты весь вечер терпела назойливые ухаживания.
– Он вовсе не докучал мне ухаживаниями, – возразила Мириэл. – Мы просто беседовали, а теперь он отправился домой к своей жене. – Она решительно шагнула за порог на колючий холод, уступая место торговцу тканями и его семье, ждавшим своей очереди, чтобы попрощаться с хозяином дома. Герберт, дабы не привлекать внимания, вынужден был отказаться от дальнейших увещеваний.
– И все же прими к сведению мой совет, госпожа, – напутствовал он Мириэл, провожая ее наклоном головы.
Мириэл в ответ улыбнулась и сделала реверанс, но от обещаний воздержалась.
Холодная зима неохотно сдала позиции поздней дождливой весне, а потом наступили погожие летние деньки. Волосы Мириэл отросли до подбородка. Расчесываясь на ночь, она смотрела на себя в ручное зеркальце с серебряным покрытием на обороте и с удовлетворением отмечала, что они уже настолько длинны, что даже переливаются, когда она встряхивает головой.
Ее жизнь в Ноттингеме складывалась удачно, и ей казалось, что чем длиннее отрастают ее волосы, тем лучше она живет. Часть денег короля Иоанна она потратила на покупку тридцати овцематок линкольнской породы и одного отличного барана – линдсейской. Каждую овцу она собственноручно отбирала по качеству шерсти. Для своей отары она арендовала у лорда Бригфорда богатое пастбище за рекой Трент и наняла пастуха. Герберт вызвался купить у нее руно, когда начнется сезон стрижки овец, но Мириэл отклонила его предложение. Фландрия остро нуждалась в отменной английской шерсти, и девушка знала, что получит хорошую прибыль, если продаст настриг со своих овец, но она собиралась открыть собственную мастерскую по изготовлению сукна.
Посещение ткацких мастерских Элис Лин вызвало у нее ностальгию. Шагая меж высоких вертикальных станков, она ощущала зуд в пальцах, стосковавшихся по челноку, по колючей пряже, пропускаемой между нитями основы и пробиваемой бёрдом. Ей не терпелось увидеть, как из-под ее пальцев выползает рисунок – ромбики, полоски, трехзевное саржевое переплетение. По просьбе Мириэл Элис неохотно позволила ей сплести один ряд. И хотя пожилая женщина лишь покряхтывала и хмыкала, наблюдая за стараниями девушки со сложенными на груди руками, с той поры она прониклась к Мириэл если и не дружескими чувствами, то уж, во всяком случае, глубоким уважением. А спустя некоторое время она предложила ей в пользование один из своих ткацких станков. Мириэл пришла в восторг. Пусть то был самый старый станок в мастерской Элис, не шедший ни в какое сравнение с великолепными фламандскими широкими ткацкими станками, с которыми она привыкла иметь дело в Линкольне, начало было положено, и Мириэл намеревалась дать ему достойное продолжение. Теперь ей требовалась только шерсть ее овец.
Герберт по-прежнему регулярно навещал Мириэл. Она была с ним обходительна, но сдержанна, давая понять, что уважает его как домовладельца и человека с положением в обществе, но не потерпит, чтобы он вмешивался в ее жизнь. Все его последующие приглашения отужинать с ним Мириэл решительно отклоняла, надеясь, что Герберт рано или поздно поймет намек, но тот продолжал упорствовать и стал особенно настойчив после того, как в канун дня святого Бенедикта от застоя в легких скончалась его крестница. Видимо, он полагал, что Мириэл готова броситься на шею Роберту Уиллоби, не дожидаясь, когда остынет прах его несчастной жены.
– Меня это возмущает, – жаловалась Мириэл Эве Брайдлсмит. Обе женщины с корзинами в руках шагали меж рядами лавок на Буднем рынке. – Я глубоко соболезную господину Уиллоби, только и всего.
– Да, бедняга. – Эва покачала головой. – Уже вторую жену похоронил. Я и первую его супругу хорошо помню. Она умерла от потницы как раз в тот год, когда на престол взошел король Иоанн. Я это запомнила, потому что в тот год мы с Мартином сыграли свадьбу.
Мириэл сочувственно хмыкнула. После Рождества она навестила Роберта Уиллоби и его жену Джуэтту. Измученная болезнью женщина была похожа на скелет – кожа да кости, в лице ни кровинки. Уже поздно было выяснять, есть ли между ними что-то общее, понравятся ли они друг другу, но Мириэл испытывала жалость и сострадание как к самой Джуэтте Уиллоби, ожидающей смерти, так и к Роберту, вынужденному беспомощно наблюдать, как та увядает… Вот так же он, должно быть, наблюдал и безвременную кончину своей первой жены.
– Просто господин Герберт тревожится за твое благополучие, – заметила Эва Брайдлсмит, искоса глянув на девушку. – Беспокойство у него в крови. К тому же, – добавила она с озорной улыбкой, – он в тебя влюблен.
– Знаю. – Мириэл скорчила гримасу и пихнула женщину локтем. – А смеяться тут нечему. Я уважаю его почтенный возраст, ценю его как исключительно порядочного домовладельца, но мне претит, что он следит за каждым моим шагом, а потом читает наставления, будто я – пятилетний ребенок. – В ее голосе послышалось раздражение. – Любая женщина, если она не слепа, скажет, что Роберт Уиллоби недурен собой. Мне он нравится, и я сопереживаю ему, но это не значит, что я от него без ума.
Эва взяла с одного из прилавков с утварью большую железную сковороду и стала внимательно ее рассматривать.
– А я потеряла бы голову, – сказала она. – Как ты думаешь – достаточно большая? – Она вертела сковороду в руках.
– Не болтай глупостей! – вспылила Мириэл. – Вас с Мартином водой не разольешь. Как бы то ни было, – фыркнула она, – я – не ты.
Эва многозначительно хмыкнула и постучала пальцами по дну сковороды. Потом сказала:
– Многие женщины спят и видят, как бы оказаться на твоем месте. Герберт богат. Ты купалась бы в роскоши, если бы вышла за него замуж.
– Как-нибудь обойдусь без чужого богатства, – отрезала Мириэл.
– Значит, у тебя есть свое? – Эва сунула сковороду под мышку, собираясь начать торг с лавочником.
– На жизнь хватает, – процедила сквозь зубы Мириэл. – И ради удовлетворения своих нужд мне незачем жертвовать свободой, вступая в брак с мужчиной, который втрое старше меня. Для полного счастья мне вообще не нужен мужчина – ни молодой, ни старый.
Эва пожала плечами и покачала головой.
– Из тебя, пожалуй, вышла бы хорошая настоятельница, – пошутила она.
У Мириэл запылали щеки. Она не знала, сердиться ей или смеяться.
– Церковь – тоже не мое призвание, – сказала девушка сдавленным голосом.
– В таком случае чего же ты хочешь? – На лице Эвы отразилось искреннее недоумение, ибо ее представления о женском счастье ограничивались заботами о домашнем очаге в угоду мужу и воспитанием здорового потомства.
– Ничего, – скупо ответила Мириэл." – Лишь бы мне не мешали жить так, как я хочу.
Эва закатила глаза, давая понять, что считает Мириэл невыносимой девчонкой, но разговор на эту тему прекратила и принялась с удовольствием торговаться.
По возвращении домой Мириэл решила, что после обеда съездит на пастбище проведать свое маленькое стадо. Ей необходимо было развеяться после полусерьезных поддразниваний Эвы и определиться со своими планами, в коих Герберту вовсе не было места. Она проживет и без мужа, даже очень богатого.
В воображении нежданно всплыло лицо Николаса – мерцающие, как море, глаза, темные волосы с золотистым блеском, кривая усмешка. Ее тело отреагировало на его образ предательски сладостной дрожью, а разум – чередой противоречивых чувств: угрызениями совести, щемящей тоской и раздражением. Как она себе постелила, так теперь и спит, и в любом случае лучше уж спать с тенью Николаса, чем с ним самим. Но мысли о нем не давали ей покоя. Ей хотелось бы знать, как он живет, чем занимается, как распорядился своим богатством. Интересно, вспоминает ли он ее? И с какими чувствами? Неужели только с презрением и ненавистью? Она поежилась, гоня думы о нем. Незачем ворошить ящик Пандоры.
Глава 11
Весна 1217 года
Он стоял на якоре в гавани Саутгемптона. Серые волны лизали его обшивку, теплый весенний ветерок теребил свернутый парус. Приземистый, с высоким надводным бортом, он заметно выделялся среди окружавших его более легких судов. И хотя в грациозности и изящности он значительно уступал своим товарищам, таким же, как он, морским скитальцам, Николас был от него в восторге.
– Ну, что скажешь? – спросил Роан де Босс, хозяин верфи, на которой был построен челн. Он сам привел его из колыбели у берегов Шельды к его новому дому в Англии.
Не находя нужных слов, Николас лишь покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48