– Неправда! Я вовсе не кричала, а очень тихо сказала, что люблю тебя!
Он сделал глубокий вдох и не то зевнул, не то сдавленно застонал в ответ.
– И что это по-твоему должно означать? – нахмурившись, спросила Челси.
– Это означает, что можно было бы начать новый год с более легкой беседы!
– Ну уж нет! – воскликнула она, тряхнув головой. Она твердо решила, что не даст ему уклониться от этого разговора. – Я так давно собиралась сказать тебе об этом, но никак не могла решиться! Но это звучит так прекрасно! Я люблю тебя, Джадд!
Перестав улыбаться, он некоторое время молча смотрел на нее, и в его взгляде Челси отчетливо видела отражение той внутренней борьбы, которой была охвачена его душа.
Наконец, тряхнув головой, словно отгоняя наваждение, он тихо произнес:
– Я тоже люблю тебя, Челси, но не знаю, что из этого выйдет, что мы с тобой будем делать…
– Мы будем наслаждаться нашей любовью! – воскликнула она, смеясь. – Что же еще? – Она была сама не своя от радости.
Но Джадд лишь покачал головой.
– Это слишком серьезно, Челси!
– Вовсе нет! И зачем задаваться вопросами о будущем? Жить надо настоящим! Ведь нам так хорошо с тобой, Джадд! Я не требую от тебя никаких серьезных решений. Наша связь не должна становиться обузой ни для тебя, ни для меня. Мы можем ни о чем не беспокоиться еще целых полгода, до самого июня!
– А что будет потом? Где ты будешь жить и работать? Здесь, или в Балтиморе, или где-нибудь еще?
– Я не знаю.
– Я тоже не знаю! Челси усмехнулась.
– Выходит, мы в одинаковом положении!
– Но послушай, Челси! – взмолился Джадд. – Как ты можешь веселиться, когда речь идет о столь серьезных вещах? Ведь любовь – это прежде всего ответственность, и к ней нельзя относиться как к забаве, как к легкой интрижке, которую можно прекратить в любой момент! Любовь длится порой всю жизнь, а иногда и того дольше!
Челси печально поникла головой, вспомнив бедного больного Лео, терпеливо ждавшего свою Эмму.
– Я понимаю, о чем ты, – тихо сказала она.
– Он ведь так и не смог оправиться после этого удара!
– Она бросила его, потому что не смогла жить в Нотче. В те годы надо было или осесть здесь на всю жизнь, или уехать, и она предпочла уехать. Но ведь в наши дни все обстоит иначе. Люди стали более мобильны. Я уже столько времени живу здесь, продолжая свою работу в Балтиморе. Ничто не помешает мне и впредь вести такую же полукочевую жизнь.
Он подложил руку под голову и, глядя в потолок, проговорил:
– Это ты сейчас так думаешь. А когда у тебя родится ребенок, ты посмотришь на все совершенно по-другому. Уверяю тебя, ты очень быстро утратишь вкус к кочевой жизни. Ведь ребенку нужен прочный, устойчивый дом! К тому же пройдет совсем немного времени, и перед тобой встанет проблема школы. Ты будешь вынуждена пустить корни в каком-то определенном месте. Но что, если я найду работу в Денвере? Или в Сан-Франциско? В Гонолулу? Ведь я оставался здесь только ради Лео. Теперь его нет, и меня здесь ничто не держит. Я обязан остаться в "Плам Гранит" до июня. А там – что Бог даст.
Она видела компьютерное оборудование в его доме. Он увлеченно занимался программированием, получая по почте множество заказов и денежных чеков за выполненные работы. Он мог без труда получить высокооплачиваемую должность в какой-нибудь солидной фирме.
Он имел право распорядиться своей судьбой по своему усмотрению, совершенно не принимая в расчет ее желания и планы. Ее в ближайшем будущем ожидало материнство, и кто знает, возможно, ему вовсе не захочется делить с ней заботы по воспитанию ребенка. Она не посмела бы упрекнуть его в этом. Он ничем не был ей обязан.
Сидя возле него, она легонько водила пальцами по его нежной коже от локтя до подмышки и отчетливо сознавала, что если их связь прекратится, то мучительно переживать разлуку, подобно бедному Лео, суждено ей, а не Джадду.
Джадд, прищурившись, напряженно вглядывался в едва различимое полотно дороги. Он крепко держался за руль машины, нога его застыла на педали газа. Он понимал, что развивать такую скорость при столь скверной погоде – чистое безумие, но медлить, на его взгляд, было еще опаснее. В середине января на Нью-Гемпшир внезапно обрушился такой снегопад, какого не было в этих краях с самого Дня Благодарения. Но теперь стало гораздо холоднее, да и скорость ветра значительно превышала тогдашнюю, словом, был настоящий, страшный по своей силе снежный буран.
– Осторожно! – воскликнул Хантер, но Джадд успел уже обогнать шедшую впереди них машину. – Куда это ты так торопишься?
– Да я вовсе и не тороплюсь!
– У тебя что, свидание?
– Угу.
– Если бы у нас в головах было хоть по капле мозгов, мы переждали бы непогоду в Бостоне!
Они ездили в Бостон, чтобы заказать три новых грузовика для компании, дела которой за последние месяцы неуклонно шли в гору. Согласно предсказаниям синоптиков, буран должен был начаться лишь завтра в середине дня, но атмосферные процессы по непонятной причине ускорились, и метель застигла их в пути. Едва взглянув на первые крупные хлопья снега, Джадд почувствовал приближение грозной опасности, которая нарастала с каждой минутой, но это не могло заставить его свернуть на обочину дороги, чтобы переждать бурю.
– Мы доберемся, Хантер! – уверенно произнес он. Некоторое время они ехали молча, слушая неистовые завывания ветра, стук снежинок в ветровое стекло, скрип дворников и – голос Джеймса Тейлора.
Джадд слегка отпустил педаль газа.
– С ней не могло случиться ничего худого! – сочувственно проговорил Хантер, косясь на Джадда.
Тот желал бы, но не мог разделить спокойную уверенность Хантера.
– Ведь до родов еще целых две недели, Джадд!
– Доктора ведь могут и ошибаться, – ответил Джадд, не отводя взгляда от занесенной снегом дороги. – Ребенок сам решает, когда ему появиться на свет.
– Но ведь она не просила тебя остаться с ней!
– Конечно нет! Она хотела, чтобы мы обязательно осмотрели грузовики, прежде чем подписывать чек! Когда речь идет о работе, она предпочитает не рисковать!
Хантер прислонился к двери и, вздохнув, задумчиво сказал:
– Мне сперва тоже так показалось. Но она действует себе же во вред. Если так будет продолжаться, то "Плам Гранит" уплывет из ее рук. Интересно, отдает ли она себе в этом отчет?
– По-моему, ей безразлично, чем закончится этот поединок.
– Она не хочет завладеть компанией? – удивился Хантер.
– Насколько мне известно, нет.
– Мне что-то не верится в это.
Джадд пошел на обгон большого грузовика. Он резко вывернул руль в сторону, чтобы избежать столкновения со встречной машиной. От аварии их спасло лишь чудо да еще его молниеносная реакция. «Блайзер» снова набрал скорость.
– Ну и нервы у тебя! – саркастически хмыкнул Хантер.
– Хочешь прогуляться пешком? – огрызнулся Джадд.
– Нет уж, дудки! На мне сегодня башмаки из дорогой тонкой кожи!
– Тогда терпи и не возникай!
Джадда злило спокойствие Хантера. Его раздражали разговоры о планах Челси в связи с "Плам Гранит". Он мечтал лишь как можно скорее добраться до Болдербрука и убедиться, что с ней все в порядке.
Хантер, обиженно засопев, уставился в окно. Джеймс Тейлор пел о прогулке по сельским дорогам. Именно это им сейчас и предстояло: не менее чем трехчасовая автопрогулка по сельским дорогам, черт бы их побрал!
Он раздраженно нажал кнопку сигнала, чтобы машина, которая ползла со скоростью улитки, освободила им путь, но, не дождавшись, пока та посторонится, на полном ходу обогнал ее. Колеса скрипнули по гравию обочины.
– Да что это с тобой? – обеспокоенно спросил Хантер.
– Я хочу как можно скорее вернуться в Нотч.
– С ней наверняка все в порядке!
– Да пойми ты, она ведь совершенно одна! Мне следовало оставить ее у себя, по крайней мере, там кругом соседи. С моим везением не мудрено, если какой-то сумасшедший доберется до Болдербрука и перережет там электропровода! – После пропажи серебряного ключика таинственный недоброжелатель больше не беспокоил Челси, но Джадд был уверен, что это лишь временное затишье, что хитрый и жестокий безумец замышлял новые козни.
– С твоим везением? – насмешливо переспросил Хантер. – С каких это пор ее проблемы стали твоими?
– С тех пор, как она приобрела половину компании, – холодно ответил Джадд. – Господи, когда же ты наконец прозреешь, Хантер? Как тебе не надоест вечно зубоскалить и злопыхательствовать? Неужели тебе невдомек, что эта женщина сделала всем нам много добра? И что ее поступки явно продиктованы не эгоизмом, не голой корыстью? Ведь не откажешься же ты признать, что она славный, добрый человек? Учти, я достаточно хорошо тебя знаю, и я не раз видел тебя с ней. Ты по-своему привязан к ней, ведь так? Ты ни в коем случае не смог бы причинить ей вред, но убей меня Бог, если я понимаю, почему ты стараешься настроить себя против нее. Она ведь не сделала и не сделает тебе ничего плохого. Когда же ты наконец поймешь это?!
Хантер, насупившись, пробурчал:
– Слушай, ты, никак, свихнулся?
– Разве я сказал хоть слово неправды?
– Свихнулся на своей Челси! Она-таки подцепила тебя на крючок!
– А вот уж это тебя совершенно не касается! Сделай одолжение, заткнись хоть ненадолго, а? Или ступай пешком, и пусть твои ботинки хоть развалятся у тебя на ногах!
Хантер явно дорожил своими нарядными башмаками, дружбой Джадда или собственной жизнью. Во всяком случае, искоса взглянув на своего разгневанного спутника, он откинул голову назад и угрюмо замолчал.
Джадд не сводил глаз с дороги и, вцепившись в руль, что было сил жал ногой на педаль газа. Он продолжал мысленно спорить с Хантером, доказывая не столько ему, сколько самому себе, что никто не подцеплял его на крючок, что он совершенно спокоен и гонит машину с такой чудовищной скоростью лишь потому, что боится увязнуть в снегу. В салоне «блайзера», перекрывая вой урагана, по-прежнему звучал голос Джеймса Тейлора. Когда он запел "Прелесть ее движений", Джадд шумно вздохнул и выключил магнитофон.
Стараясь сохранять спокойствие, Челси определила, что промежутки между приступами боли составляют не больше пяти минут. В ее доме погасло электричество, телефон не работал. Ураган лишил ее возможности обратиться к кому-либо за помощью. А вслед за тем у нее отошли воды и начались родовые схватки.
Первые роды длятся целую вечность. Она не пыталась подвергнуть сомнению эту старую истину, но недоумевала, почему ее схватки столь болезненны и столь часты.
Чтобы не поддаваться панике, она зажгла и расставила свечи во всех комнатах дома, сменила постельное белье, собрала все, что следовало взять с собой в больницу – на случай, если бы телефон вдруг ожил, и поднялась в детскую. Она хотела лишний раз убедиться, что комната полностью готова к приему своего маленького обитателя. В убранстве детской преобладали бело-желтые тона. Даже теперь, при погасшем электричестве, здесь было светло и необыкновенно уютно. Комната сияла чистотой, но Челси, чтобы хоть чем-то занять себя, вытерла пыль с маленьких шкафчиков и полок и задернула шторы. Все было в порядке. За исключением, разумеется, того, что она осталась совершенно одна, полностью оторванная от всего окружающего мира, и вот-вот должна была родить. А за окнами Болдербрука с неистовой силой завывал ветер.
Одиночество Челси разделял лишь верный Бак. Умный и сдержанный пес был замечательным сторожем, преданным другом, но что-что, а принимать роды он не умел…
Не зная, чем еще занять себя, она присела в кресло у камина в своей просторной гостиной. Но в этом положении боль лишь усилилась, и она, с трудом поднявшись, добрела до софы, схватилась вспотевшими руками за ее низкую спинку и стояла, согнувшись, пока не прекратилось мучительное напряжение мышц живота и поясницы.
Вздохнув, она посмотрела в окно. Метель не стихала, и вокруг было по-прежнему пусто, темно и страшно. Ветер ревел не умолкая и с силой швырял снежную крупу в окна Болдербрука.
Челси не надеялась на чудо. Она так хотела бы, чтобы полутемные окна ее дома вдруг осветили огни автомобильных фар, чтобы из машины выскочил Джадд и бросился ей на помощь. Но она знала, что ураган наверняка задержал их с Хантером в Бостоне. При сложившихся обстоятельствах рассчитывать на его появление не приходилось и помощи ждать было неоткуда. Роды должны были начаться совсем скоро, и мысль о том, что ей придется рожать в полном одиночестве, отнюдь не вселяла в ее сердце оптимизма.
Джадд был совершенно прав! Ей следовало внимательно изучить "Руководство для будущих матерей". Но ведь лучше поздно, чем никогда! И она медленно прошла в спальню, нашла книгу в одном из шкафов и, вернувшись в гостиную, принялась лихорадочно листать страницы. Но внезапная резкая боль заставила ее согнуться пополам. В таком положении она переждала очередную схватку и снова потянулась к "Руководству".
Слишком часто, с ужасом думала она. Слишком часто. Первые роды длятся целую вечность. Темп схваток должен вот-вот замедлиться.
Но ничего подобного не произошло. Менее чем через четыре минуты начался новый приступ боли. Когда он миновал, Челси вскочила на ноги и принялась лихорадочно метаться по комнате. Словно раненый зверь, она натыкалась на мебель, кружилась на одном месте, останавливалась в нерешительности и снова принималась корчиться от боли. Она то и дело подходила к телефону, проверяя, не восстановилась ли связь, но трубка по-прежнему молчала. Добавив в огонь несколько поленьев, она снова заставила себя раскрыть "Руководство для будущих матерей", но никак не могла сосредоточиться на чтении и, обнаружив, что на открытой ею наугад странице речь идет о неправильных положениях плода, резко захлопнула книгу и, отшвырнув ее в дальний угол гостиной, спрятала лицо в ладонях. Она старалась держать себя в руках, не поддаваться боли и панике, но схватки стали слишком частыми, слишком долгими и мучительными. Ее ребенок торопился появиться на свет. Она никак не ожидала, что это произойдет так скоро…
Внезапно, чувствуя, что еще немного, и она забьется в истерике, Челси вспомнила Кевина. А ведь он все это ей напророчил в их последнем телефонном разговоре. В голове ее снова зазвучал его слегка надтреснутый голос, полунасмешливо произнесший: "Я не удивлюсь, если ты снова устроишь всем какой-нибудь необыкновенный сюрприз! Все-то у тебя не как у людей, Челси Кейн!" О, если бы Кевин оказался сейчас с ней рядом! Или Джадд! Или хоть кто-нибудь!
Челси в отчаянии смотрела на снежную вьюгу за окном. Укрывшись стеганым одеялом, она вытянулась на софе и молча, кусая губы от боли, вытерпела очередную схватку. Бак свернулся на коврике у камина. Время от времени он поднимал голову, сочувственно поглядывал на Челси и снова погружался в чуткий сон. Пса что-то тревожило. Порой он вздрагивал, беспокойно оглядывался на дверь и принюхивался, словно ожидая чьего-то прихода. Уж не собрался ли тот тайный враг, который вот уже столько времени неутомимо преследовал ее, нанести очередной визит в Болдербрук? Поначалу мысль эта испугала Челси, но через некоторое время она с ужасом поняла, что была бы несказанно рада появлению в своем доме любого, пусть даже враждебного ей человеческого существа. Лишь бы не быть одной! Господи, только бы не оставаться одной!
От боли и страха ее начал бить озноб. Свернувшись под одеялом, она обхватила ладонями колени. Очередная схватка длилась целую вечность. Когда боль немного утихла, Челси тыльной стороной руки вытерла выступившую на лбу испарину. Спина и поясница ее нестерпимо ныли. Она глубоко и часто задышала, судорожно вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в край одеяла.
Она полностью утратила контроль над своим телом и не могла ни помочь, ни помешать тем стремительным процессам, которые происходили в его недрах. В отличие от Кевина, она оказалась никудышным пророком.
Сколько раз она говорила Джадду: "Не паникуй, все обойдется без слез и пота!" Теперь же, беспомощно распростершись на софе, она обливалась потом, глаза ее застилали слезы, а в душе нарастала паника.
– Не отвечает! – сказал Джадд, садясь в машину. Даже не стряхнув снег с головы и плеч, он дал полный газ, и «блайзер» с ревом понесся по обледенелой дороге. – Только зря потеряли время! – сокрушенно добавил он. – Не надо было звонить ей!
– Но почему же она не взяла трубку?
– Откуда мне знать, черт возьми!
От Норвич Нотча их отделяло еще целых двадцать миль. При такой метели им потребуется не меньше часа, чтобы добраться до Болдербрука. И это, разумеется, в том случае, если они не перевернутся и не врежутся во встречную машину.
– Уйти из дому в такую пургу способен только круглый дурак! – в сердцах воскликнул Хантер.
Джадд знал, что Челси отнюдь не глупа. Ее отличали упрямство и несговорчивость, но ни в коем случае не безрассудность.
– Скорее всего, какие-то неполадки на линии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58