Никто не мог бы поручиться, что Хантер и в самом деле сын Оливера. Но основания для подобных подозрений были достаточно вескими.
Челси поднесла чашку к губам и с удовольствием втянула расширившимися ноздрями изысканно-терпкий аромат горячего напитка.
– Манго? – спросила она.
– Абрикос.
– Запах восхитительный! – Она всегда любила чай, к тому же он зачастую помогал ей справиться с утренними приступами тошноты. Теперь, когда первая треть беременности осталась позади, приступы эти досаждали ей гораздо меньше, но чашка крепкого чаю по-прежнему придавала ей бодрости и сил.
– Мы все здесь любим чай, – отозвалась Маргарет. Положив ногу на ногу, она слегка покачивалась в кресле-качалке. На ней было темно-лиловое платье с высоким воротом, перехваченное в талии узким поясом. Наряд этот выглядел изысканно-старомодно, особенно в сравнении со свободной блузой и леггинсами, которые сегодня надела Челси. – Особенно зимой. Донна ведь рассказала вам о наших чаепитиях?
– Угу.
Церемонии эти, как стало известно Челси, совершались в городской библиотеке по средам с октября по май. Они являли собой неотъемлемую часть светской жизни Норвич Нотча. Хотя теоретически никому не запрещалось принять в них участие, на практике выходило так, что ни одна работница или жена рабочего не осмелилась бы претендовать на место за изысканным столом, уставленным блюдами с сэндвичами с огурцом, сырными крекерами и морковными пирожками. Таким образом, еженедельное чаепитие оставалось уделом и привилегией норвичских дам высшего света.
– Кэти Лав тоже приходила к нам на чай, – произнесла Маргарет, явно довольная необыкновенным эффектом произнесенных слов. Челси окаменела, не веря своим ушам.
– Но ведь она была всего лишь женой каменотеса! – воскликнула она, когда к ней вернулся дар речи.
– Нет, не только. Она прекрасно умела работать иглой и являлась одной из лучших мастериц нашей Швейной Гильдии. Ну, а раз уж она работала с нами, то мы с удовольствием приглашали ее и на чаепития. – В голосе Маргарет неожиданно послышались стальные нотки. – Это было, разумеется, до ее грехопадения. После того, что она себе позволила, нам больше не о чем было с ней говорить!
Челси молча прихлебывала чай, размышляя о судьбе несчастной Кэти Лав. Как знать, возможно, и ее родная мать столкнулась с подобным же бесчеловечным отношением к себе. У Челси никак не укладывалось в голове, почему женщина должна расплачиваться за содеянное, в то время как мужчина, согрешивший ничуть не меньше нее, выходит сухим из воды. В то же время она не могла не признать, что подобный феминистский взгляд на вещи она исповедует в значительной степени потому, что сама собирается рожать, не состоя при этом в браке, и вовсе не намерена нести какое-либо наказание за столь дерзостный поступок.
– А кто же отец ее ребенка? – спросила она Маргарет.
– Дьявол.
Челси сделала вид, что не расслышала ее ответа.
– Он что же, работал в каменоломне?
– Это был дьявол.
– Наверное, им оказался человек, пользовавшийся в городе определенным авторитетом, имевший к тому же жену и детей?
Маргарет, поджав губы, вперила в нее неподвижный взор, словно говоривший:
"Мне нечего добавить к сказанному".
В дьявола Челси не верила, но она сочла за благо не спорить с Маргарет, от которой надеялась еще немало узнать.
– Неужели за те пять лет, что Хантер прожил с Кэти, скрываемый ею от всех, никто не поинтересовался его судьбой?
– Нет. Его должны были забрать у нее. Челси внезапно почувствовала озноб.
– Забрать?..
– Усыновить. Она говорила, что откажется от ребенка в пользу усыновителей, которых нашла заранее. А оказалось, что она попросту лгала.
Челси, глубоко вздохнув, задала следующий вопрос:
– А что, так было принято? Женщины всегда отдавали на усыновление детей, рожденных вне брака?
– Нет. Низшие классы оставляли при себе законных и незаконных своих отпрысков. Но Кэти Лав – особый случай.
– В каком смысле?
– Ну, во-первых, она была уже немолода, но детей до этого не имела. Ее долго считали бесплодной. – Она перевела внимательный взгляд на входную дверь. Челси оглянулась, но, никого там не увидев, снова взглянула на Маргарет. – К тому же Кэти состояла в нашей Швейной Гильдии. Поэтому мы считали, что в некотором смысле она – не чета остальным. – Проговорив это, Маргарет без всякой видимой связи внезапно спросила: – Так откуда вы родом?
Челси нетерпеливо посмотрела на папку, все так же покоившуюся на коленях Маргарет. Ей так хотелось узнать, что стало с мужем Кэти Лав, почему жители Корнера не пришли ей на помощь и, главное, происходили ли примерно в то же время другие случаи добровольного отказа матерей от своих новорожденных детей. Ей хотелось внимательно ознакомиться с содержимым пухлой папки, а не отвечать на вопросы о себе. К тому же она нисколько не сомневалась, что Маргарет прекрасно известно, где она жила до приезда в их городок.
Но чтобы не быть невежливой, она ответила:
– Я из Балтимора.
– Вы родились там?
– Не в самом Балтиморе, но там находится дом моих родителей. – Находился, мысленно поправила она себя, и сердце ее внезапно сжалось от боли. После Дня труда в их старый дом въедет другая семья. На прошлой неделе она побывала там, чтобы разобрать кое-какие из своих вещей, хранившихся в их просторном подвале. Но ей придется съездить туда еще один или два раза, чтобы забрать все, чем она дорожила. Она встретила там Кевина, но откровенного разговора у них не получилось. И она не осмелилась сказать ему о ребенке.
Ей по-прежнему не хватало духу рассказать о своей беременности также и Джадду, и она откладывала это признание со Дня на день. Он приходил к ней по несколько раз в неделю и часто оставался ночевать. Он знал ее тело как никто другой, и вскоре те изменения, которые произвела в ее организме беременность и о которых никто из посторонних пока не догадывался, станут слишком очевидными. Для Джадда – в первую очередь. Ей непременно следовало поговорить с ним до того, как он сам обнаружит правду. Но у нее не хватало на это решимости. Она так боялась, что, узнав обо всем, он перестанет приходить к ней.
– Кто ваши родители? – спросила Маргарет. Челси глубоко вздохнула и медленно выпустила воздух сквозь сжатые зубы.
– Кевин и Эбби Кейн. Мама в прошлом году умерла. Отец – нейрохирург. Недавно он оставил практику.
– На кого из них вы похожи?
Челси улыбнулась. Она вспомнила, как Кевин отвечал на подобные вопросы, задаваемые ему новыми знакомыми во время их частых путешествий. Она слово в слово повторила то, что не раз слышала в таких случаях из его уст:
– Упрямством я вся в отца, а любопытство унаследовала от матери.
– Но на кого из них вы похожи внешне?
По-прежнему улыбаясь, Челси пожала плечами.
– Я всегда отличалась от них обоих. Я одевалась, причесывалась и вела себя совершенно не так, как они. Ведь мы принадлежали к разным поколениям. Между собой мы решили, что я – это я и никто другой.
– А вот Донна – вылитый Оливер. Вы заметили сходство между ними?
– Странно, но мне, наоборот, показалось, что она очень похожа на вас. Та же форма лица, те же очертания губ.
Маргарет польщенно улыбнулась.
– Она – замечательная дочь. Добрая, участливая, внимательная. – Нахмурившись, она приглушенным голосом добавила: – Как ужасно, что она лишилась слуха! Я до сих пор не оправилась после той трагедии. Она вам не рассказывала, как это случилось?
– Нет, – ответила Челси. – Мы об этом не говорили.
– Она внезапно занемогла. Врачи сказали, что это грипп. Высокая температура, боли во всем теле. А потом она перестала слышать. К кому только мы ни обращались, куда только ни возили ее – все понапрасну. – Еще несколько минут она продолжала хмуриться, предаваясь тяжелым воспоминаниям, затем, откинувшись в качалке, добавила: – Мы с ней прекрасно понимаем друг друга. Ни с кем другим у нас нет такой душевной близости, как с ней. Мы и думаем одинаково.
С последним утверждением Маргарет Челси ни в коем случае не могла согласиться. Чего стоила разница в отношении обеих женщин к тому же Хантеру Лаву! Донна была доброй, кроткой и терпеливой женщиной. Этим она нравилась Челси, да и всем, кто ее окружал, кроме разве что грубияна Мэтью, угодить которому, похоже, было невозможно. Маргарет же казалась начисто лишенной подобных качеств. Она была резкой, жесткой, непримиримой в суждениях. Многое в ней казалось Челси странным. Она не могла пока до конца разобраться в характере Маргарет.
– Итак, – произнесла пожилая леди, еще крепче сжимая в руках папку, – скажите же мне, какова цель вашего приезда в Норвич Нотч?
– Но вам это наверняка уже известно, – ответила Челси ледяным тоном. Этот глупый допрос начал не на шутку надоедать ей.
– Я хотела бы узнать об истинной цели вашего появления здесь.
– Истинная цель как раз и заключается в том, чтобы помочь вашей гранитной компании подняться на ноги и заработать на этом неплохие деньги.
– Ну что ж… – задумчиво протянула Маргарет. Будучи неглупой женщиной, она поняла, что надо изменить тактику разговора, и после непродолжительного молчания произнесла: – Знаете, они вас считают ведьмой.
Челси изумленно переспросила:
– Ведьмой?!
– Да, поскольку вы поселились в Болдербруке. Им кажется, что вы заодно с тамошними привидениями.
– Да нет там никаких привидений! – воскликнула Челси. Нелепые телефонные звонки продолжались, но она была уверена, что они – дело рук каких-нибудь юных озорников.
– А вы обратили внимание, что местные жители сторонятся вас?
– Я приписывала это тому, что я здесь всем чужая.
– И это тоже, безусловно, играет свою роль, – кивнула Маргарет. Воинственно выпятив вперед острый подбородок, она резко произнесла: – Вам не удастся ее заполучить, так и знайте!
– Что заполучить? – недоуменно спросила Челси.
– Гранитную компанию, разумеется. Мне все известно о заключенной вами сделке. О, мой Оливер предпочитает не беспокоить меня разговорами о делах. Он-то ни словечка не сказал мне о вас и ваших намерениях. Но другие не столь сдержанны на язык. – Она снова бросила исполненный тревоги взгляд в сторону входной двери. И опять, оглянувшись, Челси не увидела там никого и ничего. Недоумевая по поводу того, чем именно так обеспокоена ее собеседница, она, склонив голову, продолжала слушать Маргарет. – Гранитная компания принадлежит семье Пламов с незапамятных времен, – веско и безапелляционно произнесла та. – И вам не удастся прибрать ее к рукам!
На мгновение Челси мысленно перенеслась в гостиную их дома. Она словно воочию увидела перед собой искаженные злобой и алчностью лица Махлеров, наперебой уверявших ее, что она не имеет права владеть рубиновым перстнем – их семейной реликвией.
– До этого ведь может и не дойти, – как можно более мягко ответила она. Всеми работами в карьере и цехах по обработке распоряжался Джадд. Челси почти не сомневалась, что при его глубоком знании дела и организаторских талантах он сумеет добиться максимальной отдачи от рабочих и нового оборудования, и все заказы, которыми она снабдит "Плам Гранит", будут выполнены качественно и в срок. И ее это вполне устраивало. Ведь ей нужен был только год. К концу его она родит свое дитя и узнает все, что ее интересует.
Чтобы успокоить Маргарет, которая продолжала хмуриться, вцепившись в папку побелевшими от напряжения пальцами, она пояснила:
– Поверьте, у меня нет ни малейшего желания владеть гранитной компанией. У меня в Балтиморе есть свое дело, которым я вполне довольна и которое приносит мне неплохой доход. Я уеду отсюда, заработав деньги на модернизации "Плам Гранит", и компания снова окажется в полном распоряжении семьи Пламов.
– И ведь вы далеко не единственная, кто хотел бы завладеть ею, – пробормотала Маргарет, будто не слыша слов Челси. – Хантер Лав желает того же. И это после всего, что мой муж для него сделал. Боже, сколько зла в этом человеке!
– А мне он показался вполне безобидным.
– Он совершал поджоги. Вам это известно?
– Поджоги?!
Маргарет кивнула. В глазах ее блеснуло торжество.
– А что именно он поджег?
– Службы в нескольких домах.
– И дома сгорели?
– Не сами дома, а гаражи и сараи во дворах.
– Это произошло недавно?
– Несколько лет тому назад. Я видела вас с ним, Челси. Имейте в виду, вы очень рискуете. Этот человек непредсказуем и способен на любое зло.
Челси ни в коем случае не склонна была считать Хантера лучше, чем он был на самом деле. Она отдавала себе отчет в том, насколько у него тяжелый, импульсивный характер, как мало склонен он придавать значения существующим нормам и обычаям. Но в то же время Хантер нисколько не казался ей опасным. Да, он рисковал своей и ее жизнями, несясь тогда на мотоцикле с безумной скоростью, но, когда ей стало плохо, он проявил к ней неподдельное участие, был терпелив и внимателен.
– А его привлекали к ответственности за поджоги? – спросила она.
– Нет. Он слишком умен и прекрасно умеет заметать следы. Прямых улик против него не обнаружили. Как и тогда, в случае с насильственной смертью его матери.
– Тогда почему же вы обвиняете в этом именно его?
– Потому что это могло быть делом только его рук.
– А Оливер разделяет вашу точку зрения?
– Да.
– И тем не менее он не увольняет Хантера с работы. Мне это кажется несколько странным. – Однако если Хантер и впрямь сын Оливера, подумала она, то все становится на свои места. Тогда ненависть к нему со стороны Маргарет также получает вполне правдоподобное объяснение. Но Челси не могла поверить, что Хантер – поджигатель. И уж тем более нелепым казалось ей уверение Маргарет в том, что он, будучи пятилетним ребенком, убил свою мать.
– А вы не задумывались над тем, – воскликнула Маргарет, еще крепче вцепившись в края пухлой папки, – сколько странного и непонятного случается в этой жизни на каждом шагу? Разве не странно, что Бог не дал мне сыновей? А я так мечтала о сыне! Он теперь взял бы бразды правления компанией в свои руки, и никто из посторонних даже близко не смог бы к ней подступиться! Вот как все должно было сложиться. – Она кивнула головой и задумчиво повторила: – Вот как все должно было сложиться…
– Маргарет, дорогая! – воскликнула высокая, полная женщина, стремительно входя в комнату. Челси вспомнила, что, знакомя их, Маргарет представила ее как «Дотс». Она подошла к качалке и, обняв Маргарет за узкие плечи, с мольбой произнесла: – Мы без тебя просто пропадаем! Ведь ты говорила, что покинешь нас ненадолго… – Взглянув на папку, она бодро продолжала: – Почему бы тебе не отдать это мисс Кейн и не оставить ее наедине с подшивкой? Боюсь, мы без тебя все перепутаем.
Взгляд Маргарет, глубоко погрузившейся в воспоминания, поначалу выражал лишь растерянность и недоумение, но не прошло и нескольких секунд, как она вернулась к действительности и, одарив Дотс мягкой улыбкой, возразила:
– Но ведь я много раз объясняла вам, что и как надлежит делать.
– Ну, так расскажи нам это еще разочек! – ответила Дотс и, взяв в руки папку, протянула ее Челси, ни разу за все это время не взглянув на нее.
Маргарет поднялась из кресла и, не произнеся больше ни слова, удалилась в сопровождении Дотс.
* * *
Челси, сколько она себя помнила, чрезвычайно трепетно относилась ко всем материальным свидетельствам своего прошлого. Она хранила фотографии и почтовые открытки прошлых лет, ленточки и призы за победы в различных соревнованиях, засушенные цветы, табели успеваемости, корешки театральных билетов и программы концертов начиная с первых классов школы и кончая последним годом, проведенным в стенах университета. Она складывала книги, спортивные принадлежности и одежду в большие картонные коробки в надежде, что когда-нибудь все это еще пригодится ей. Она полагала, что чем больше таких вещей, связанных с далекими воспоминаниями, будет храниться в ее нынешнем жилище, тем более уверенно станет чувствовать себя она сама, лишенная корней и каких бы то ни было сведений о своем происхождении. Ей предстояло разобрать и упаковать еще множество таких реликвий, для того чтобы отвезти все это в Норвич Нотч.
Была середина августа, и они с Джаддом приехали в Балтимор по делам компании. Цех по обработке гранита работал уже на полную мощность, и у Джадда были с собой образцы гранита из всех пяти каменоломен для показа их потенциальным клиентам. Они провели весь день в помещении "Харпер, Кейн и Ку". Деловые встречи следовали одна за другой, и оба порядком устали. Лишь поздним вечером они вернулись в старый дом.
В подвале царил запах пыли и плесени. Значительную часть просторного помещения занимал котел отопления, почерневший от времени. Вдоль одной из стен располагались стиральная машина, сушилка и гладильная доска, неподалеку от которой стоял запасной холодильник. Когда-то он буквально ломился от продуктов в ожидании гостей, которые в несметном количестве стекались в их гостеприимный дом в преддверии праздников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Челси поднесла чашку к губам и с удовольствием втянула расширившимися ноздрями изысканно-терпкий аромат горячего напитка.
– Манго? – спросила она.
– Абрикос.
– Запах восхитительный! – Она всегда любила чай, к тому же он зачастую помогал ей справиться с утренними приступами тошноты. Теперь, когда первая треть беременности осталась позади, приступы эти досаждали ей гораздо меньше, но чашка крепкого чаю по-прежнему придавала ей бодрости и сил.
– Мы все здесь любим чай, – отозвалась Маргарет. Положив ногу на ногу, она слегка покачивалась в кресле-качалке. На ней было темно-лиловое платье с высоким воротом, перехваченное в талии узким поясом. Наряд этот выглядел изысканно-старомодно, особенно в сравнении со свободной блузой и леггинсами, которые сегодня надела Челси. – Особенно зимой. Донна ведь рассказала вам о наших чаепитиях?
– Угу.
Церемонии эти, как стало известно Челси, совершались в городской библиотеке по средам с октября по май. Они являли собой неотъемлемую часть светской жизни Норвич Нотча. Хотя теоретически никому не запрещалось принять в них участие, на практике выходило так, что ни одна работница или жена рабочего не осмелилась бы претендовать на место за изысканным столом, уставленным блюдами с сэндвичами с огурцом, сырными крекерами и морковными пирожками. Таким образом, еженедельное чаепитие оставалось уделом и привилегией норвичских дам высшего света.
– Кэти Лав тоже приходила к нам на чай, – произнесла Маргарет, явно довольная необыкновенным эффектом произнесенных слов. Челси окаменела, не веря своим ушам.
– Но ведь она была всего лишь женой каменотеса! – воскликнула она, когда к ней вернулся дар речи.
– Нет, не только. Она прекрасно умела работать иглой и являлась одной из лучших мастериц нашей Швейной Гильдии. Ну, а раз уж она работала с нами, то мы с удовольствием приглашали ее и на чаепития. – В голосе Маргарет неожиданно послышались стальные нотки. – Это было, разумеется, до ее грехопадения. После того, что она себе позволила, нам больше не о чем было с ней говорить!
Челси молча прихлебывала чай, размышляя о судьбе несчастной Кэти Лав. Как знать, возможно, и ее родная мать столкнулась с подобным же бесчеловечным отношением к себе. У Челси никак не укладывалось в голове, почему женщина должна расплачиваться за содеянное, в то время как мужчина, согрешивший ничуть не меньше нее, выходит сухим из воды. В то же время она не могла не признать, что подобный феминистский взгляд на вещи она исповедует в значительной степени потому, что сама собирается рожать, не состоя при этом в браке, и вовсе не намерена нести какое-либо наказание за столь дерзостный поступок.
– А кто же отец ее ребенка? – спросила она Маргарет.
– Дьявол.
Челси сделала вид, что не расслышала ее ответа.
– Он что же, работал в каменоломне?
– Это был дьявол.
– Наверное, им оказался человек, пользовавшийся в городе определенным авторитетом, имевший к тому же жену и детей?
Маргарет, поджав губы, вперила в нее неподвижный взор, словно говоривший:
"Мне нечего добавить к сказанному".
В дьявола Челси не верила, но она сочла за благо не спорить с Маргарет, от которой надеялась еще немало узнать.
– Неужели за те пять лет, что Хантер прожил с Кэти, скрываемый ею от всех, никто не поинтересовался его судьбой?
– Нет. Его должны были забрать у нее. Челси внезапно почувствовала озноб.
– Забрать?..
– Усыновить. Она говорила, что откажется от ребенка в пользу усыновителей, которых нашла заранее. А оказалось, что она попросту лгала.
Челси, глубоко вздохнув, задала следующий вопрос:
– А что, так было принято? Женщины всегда отдавали на усыновление детей, рожденных вне брака?
– Нет. Низшие классы оставляли при себе законных и незаконных своих отпрысков. Но Кэти Лав – особый случай.
– В каком смысле?
– Ну, во-первых, она была уже немолода, но детей до этого не имела. Ее долго считали бесплодной. – Она перевела внимательный взгляд на входную дверь. Челси оглянулась, но, никого там не увидев, снова взглянула на Маргарет. – К тому же Кэти состояла в нашей Швейной Гильдии. Поэтому мы считали, что в некотором смысле она – не чета остальным. – Проговорив это, Маргарет без всякой видимой связи внезапно спросила: – Так откуда вы родом?
Челси нетерпеливо посмотрела на папку, все так же покоившуюся на коленях Маргарет. Ей так хотелось узнать, что стало с мужем Кэти Лав, почему жители Корнера не пришли ей на помощь и, главное, происходили ли примерно в то же время другие случаи добровольного отказа матерей от своих новорожденных детей. Ей хотелось внимательно ознакомиться с содержимым пухлой папки, а не отвечать на вопросы о себе. К тому же она нисколько не сомневалась, что Маргарет прекрасно известно, где она жила до приезда в их городок.
Но чтобы не быть невежливой, она ответила:
– Я из Балтимора.
– Вы родились там?
– Не в самом Балтиморе, но там находится дом моих родителей. – Находился, мысленно поправила она себя, и сердце ее внезапно сжалось от боли. После Дня труда в их старый дом въедет другая семья. На прошлой неделе она побывала там, чтобы разобрать кое-какие из своих вещей, хранившихся в их просторном подвале. Но ей придется съездить туда еще один или два раза, чтобы забрать все, чем она дорожила. Она встретила там Кевина, но откровенного разговора у них не получилось. И она не осмелилась сказать ему о ребенке.
Ей по-прежнему не хватало духу рассказать о своей беременности также и Джадду, и она откладывала это признание со Дня на день. Он приходил к ней по несколько раз в неделю и часто оставался ночевать. Он знал ее тело как никто другой, и вскоре те изменения, которые произвела в ее организме беременность и о которых никто из посторонних пока не догадывался, станут слишком очевидными. Для Джадда – в первую очередь. Ей непременно следовало поговорить с ним до того, как он сам обнаружит правду. Но у нее не хватало на это решимости. Она так боялась, что, узнав обо всем, он перестанет приходить к ней.
– Кто ваши родители? – спросила Маргарет. Челси глубоко вздохнула и медленно выпустила воздух сквозь сжатые зубы.
– Кевин и Эбби Кейн. Мама в прошлом году умерла. Отец – нейрохирург. Недавно он оставил практику.
– На кого из них вы похожи?
Челси улыбнулась. Она вспомнила, как Кевин отвечал на подобные вопросы, задаваемые ему новыми знакомыми во время их частых путешествий. Она слово в слово повторила то, что не раз слышала в таких случаях из его уст:
– Упрямством я вся в отца, а любопытство унаследовала от матери.
– Но на кого из них вы похожи внешне?
По-прежнему улыбаясь, Челси пожала плечами.
– Я всегда отличалась от них обоих. Я одевалась, причесывалась и вела себя совершенно не так, как они. Ведь мы принадлежали к разным поколениям. Между собой мы решили, что я – это я и никто другой.
– А вот Донна – вылитый Оливер. Вы заметили сходство между ними?
– Странно, но мне, наоборот, показалось, что она очень похожа на вас. Та же форма лица, те же очертания губ.
Маргарет польщенно улыбнулась.
– Она – замечательная дочь. Добрая, участливая, внимательная. – Нахмурившись, она приглушенным голосом добавила: – Как ужасно, что она лишилась слуха! Я до сих пор не оправилась после той трагедии. Она вам не рассказывала, как это случилось?
– Нет, – ответила Челси. – Мы об этом не говорили.
– Она внезапно занемогла. Врачи сказали, что это грипп. Высокая температура, боли во всем теле. А потом она перестала слышать. К кому только мы ни обращались, куда только ни возили ее – все понапрасну. – Еще несколько минут она продолжала хмуриться, предаваясь тяжелым воспоминаниям, затем, откинувшись в качалке, добавила: – Мы с ней прекрасно понимаем друг друга. Ни с кем другим у нас нет такой душевной близости, как с ней. Мы и думаем одинаково.
С последним утверждением Маргарет Челси ни в коем случае не могла согласиться. Чего стоила разница в отношении обеих женщин к тому же Хантеру Лаву! Донна была доброй, кроткой и терпеливой женщиной. Этим она нравилась Челси, да и всем, кто ее окружал, кроме разве что грубияна Мэтью, угодить которому, похоже, было невозможно. Маргарет же казалась начисто лишенной подобных качеств. Она была резкой, жесткой, непримиримой в суждениях. Многое в ней казалось Челси странным. Она не могла пока до конца разобраться в характере Маргарет.
– Итак, – произнесла пожилая леди, еще крепче сжимая в руках папку, – скажите же мне, какова цель вашего приезда в Норвич Нотч?
– Но вам это наверняка уже известно, – ответила Челси ледяным тоном. Этот глупый допрос начал не на шутку надоедать ей.
– Я хотела бы узнать об истинной цели вашего появления здесь.
– Истинная цель как раз и заключается в том, чтобы помочь вашей гранитной компании подняться на ноги и заработать на этом неплохие деньги.
– Ну что ж… – задумчиво протянула Маргарет. Будучи неглупой женщиной, она поняла, что надо изменить тактику разговора, и после непродолжительного молчания произнесла: – Знаете, они вас считают ведьмой.
Челси изумленно переспросила:
– Ведьмой?!
– Да, поскольку вы поселились в Болдербруке. Им кажется, что вы заодно с тамошними привидениями.
– Да нет там никаких привидений! – воскликнула Челси. Нелепые телефонные звонки продолжались, но она была уверена, что они – дело рук каких-нибудь юных озорников.
– А вы обратили внимание, что местные жители сторонятся вас?
– Я приписывала это тому, что я здесь всем чужая.
– И это тоже, безусловно, играет свою роль, – кивнула Маргарет. Воинственно выпятив вперед острый подбородок, она резко произнесла: – Вам не удастся ее заполучить, так и знайте!
– Что заполучить? – недоуменно спросила Челси.
– Гранитную компанию, разумеется. Мне все известно о заключенной вами сделке. О, мой Оливер предпочитает не беспокоить меня разговорами о делах. Он-то ни словечка не сказал мне о вас и ваших намерениях. Но другие не столь сдержанны на язык. – Она снова бросила исполненный тревоги взгляд в сторону входной двери. И опять, оглянувшись, Челси не увидела там никого и ничего. Недоумевая по поводу того, чем именно так обеспокоена ее собеседница, она, склонив голову, продолжала слушать Маргарет. – Гранитная компания принадлежит семье Пламов с незапамятных времен, – веско и безапелляционно произнесла та. – И вам не удастся прибрать ее к рукам!
На мгновение Челси мысленно перенеслась в гостиную их дома. Она словно воочию увидела перед собой искаженные злобой и алчностью лица Махлеров, наперебой уверявших ее, что она не имеет права владеть рубиновым перстнем – их семейной реликвией.
– До этого ведь может и не дойти, – как можно более мягко ответила она. Всеми работами в карьере и цехах по обработке распоряжался Джадд. Челси почти не сомневалась, что при его глубоком знании дела и организаторских талантах он сумеет добиться максимальной отдачи от рабочих и нового оборудования, и все заказы, которыми она снабдит "Плам Гранит", будут выполнены качественно и в срок. И ее это вполне устраивало. Ведь ей нужен был только год. К концу его она родит свое дитя и узнает все, что ее интересует.
Чтобы успокоить Маргарет, которая продолжала хмуриться, вцепившись в папку побелевшими от напряжения пальцами, она пояснила:
– Поверьте, у меня нет ни малейшего желания владеть гранитной компанией. У меня в Балтиморе есть свое дело, которым я вполне довольна и которое приносит мне неплохой доход. Я уеду отсюда, заработав деньги на модернизации "Плам Гранит", и компания снова окажется в полном распоряжении семьи Пламов.
– И ведь вы далеко не единственная, кто хотел бы завладеть ею, – пробормотала Маргарет, будто не слыша слов Челси. – Хантер Лав желает того же. И это после всего, что мой муж для него сделал. Боже, сколько зла в этом человеке!
– А мне он показался вполне безобидным.
– Он совершал поджоги. Вам это известно?
– Поджоги?!
Маргарет кивнула. В глазах ее блеснуло торжество.
– А что именно он поджег?
– Службы в нескольких домах.
– И дома сгорели?
– Не сами дома, а гаражи и сараи во дворах.
– Это произошло недавно?
– Несколько лет тому назад. Я видела вас с ним, Челси. Имейте в виду, вы очень рискуете. Этот человек непредсказуем и способен на любое зло.
Челси ни в коем случае не склонна была считать Хантера лучше, чем он был на самом деле. Она отдавала себе отчет в том, насколько у него тяжелый, импульсивный характер, как мало склонен он придавать значения существующим нормам и обычаям. Но в то же время Хантер нисколько не казался ей опасным. Да, он рисковал своей и ее жизнями, несясь тогда на мотоцикле с безумной скоростью, но, когда ей стало плохо, он проявил к ней неподдельное участие, был терпелив и внимателен.
– А его привлекали к ответственности за поджоги? – спросила она.
– Нет. Он слишком умен и прекрасно умеет заметать следы. Прямых улик против него не обнаружили. Как и тогда, в случае с насильственной смертью его матери.
– Тогда почему же вы обвиняете в этом именно его?
– Потому что это могло быть делом только его рук.
– А Оливер разделяет вашу точку зрения?
– Да.
– И тем не менее он не увольняет Хантера с работы. Мне это кажется несколько странным. – Однако если Хантер и впрямь сын Оливера, подумала она, то все становится на свои места. Тогда ненависть к нему со стороны Маргарет также получает вполне правдоподобное объяснение. Но Челси не могла поверить, что Хантер – поджигатель. И уж тем более нелепым казалось ей уверение Маргарет в том, что он, будучи пятилетним ребенком, убил свою мать.
– А вы не задумывались над тем, – воскликнула Маргарет, еще крепче вцепившись в края пухлой папки, – сколько странного и непонятного случается в этой жизни на каждом шагу? Разве не странно, что Бог не дал мне сыновей? А я так мечтала о сыне! Он теперь взял бы бразды правления компанией в свои руки, и никто из посторонних даже близко не смог бы к ней подступиться! Вот как все должно было сложиться. – Она кивнула головой и задумчиво повторила: – Вот как все должно было сложиться…
– Маргарет, дорогая! – воскликнула высокая, полная женщина, стремительно входя в комнату. Челси вспомнила, что, знакомя их, Маргарет представила ее как «Дотс». Она подошла к качалке и, обняв Маргарет за узкие плечи, с мольбой произнесла: – Мы без тебя просто пропадаем! Ведь ты говорила, что покинешь нас ненадолго… – Взглянув на папку, она бодро продолжала: – Почему бы тебе не отдать это мисс Кейн и не оставить ее наедине с подшивкой? Боюсь, мы без тебя все перепутаем.
Взгляд Маргарет, глубоко погрузившейся в воспоминания, поначалу выражал лишь растерянность и недоумение, но не прошло и нескольких секунд, как она вернулась к действительности и, одарив Дотс мягкой улыбкой, возразила:
– Но ведь я много раз объясняла вам, что и как надлежит делать.
– Ну, так расскажи нам это еще разочек! – ответила Дотс и, взяв в руки папку, протянула ее Челси, ни разу за все это время не взглянув на нее.
Маргарет поднялась из кресла и, не произнеся больше ни слова, удалилась в сопровождении Дотс.
* * *
Челси, сколько она себя помнила, чрезвычайно трепетно относилась ко всем материальным свидетельствам своего прошлого. Она хранила фотографии и почтовые открытки прошлых лет, ленточки и призы за победы в различных соревнованиях, засушенные цветы, табели успеваемости, корешки театральных билетов и программы концертов начиная с первых классов школы и кончая последним годом, проведенным в стенах университета. Она складывала книги, спортивные принадлежности и одежду в большие картонные коробки в надежде, что когда-нибудь все это еще пригодится ей. Она полагала, что чем больше таких вещей, связанных с далекими воспоминаниями, будет храниться в ее нынешнем жилище, тем более уверенно станет чувствовать себя она сама, лишенная корней и каких бы то ни было сведений о своем происхождении. Ей предстояло разобрать и упаковать еще множество таких реликвий, для того чтобы отвезти все это в Норвич Нотч.
Была середина августа, и они с Джаддом приехали в Балтимор по делам компании. Цех по обработке гранита работал уже на полную мощность, и у Джадда были с собой образцы гранита из всех пяти каменоломен для показа их потенциальным клиентам. Они провели весь день в помещении "Харпер, Кейн и Ку". Деловые встречи следовали одна за другой, и оба порядком устали. Лишь поздним вечером они вернулись в старый дом.
В подвале царил запах пыли и плесени. Значительную часть просторного помещения занимал котел отопления, почерневший от времени. Вдоль одной из стен располагались стиральная машина, сушилка и гладильная доска, неподалеку от которой стоял запасной холодильник. Когда-то он буквально ломился от продуктов в ожидании гостей, которые в несметном количестве стекались в их гостеприимный дом в преддверии праздников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58