Челси покачала головой.
– Нет, Хантер! Между нами много общего! Мы родились в одном и том же году, в одном и том же городе, наши с тобой матери забеременели случайно и обе были нам не рады. У тебя, так же как и у меня, нет кровной родни, которую ты по праву мог бы считать таковой. Мы оба любим классическую музыку, хотя не имеем музыкального слуха и соответствующего образования, мы оба без ума от мотоциклов и оба носим серьги в ушах. – Она невесело усмехнулась и добавила: – А вдруг окажется, что Оливер не только твой, но и мой отец? С него ведь станется! Только моя мать не стала, подобно твоей, скрывать меня от всех, а отдала чужим людям? Как тебе моя идея? Ты не отказался бы стать моим единокровным братом?
– Что за дичь ты несешь! – возмутился Хантер. Слова Челси почему-то произвели на него тягостное впечатление. Он помрачнел и насупился.
– О'кей! На нет и суда нет! – весело ответила Челси. – Я понимаю, почему ты не хочешь быть моим родственником. У меня слишком острый язык, я слишком богата и слишком беременна! – Лицо ее вновь приняло серьезное выражение, и она с надеждой произнесла: – Но я и в самом деле очень хотела бы встретить праздник вместе с тобой. Постарайся прийти, а?
Хантер так и не дал ей ответа. Он не желал связывать себя никакими предварительными обещаниями. Тем не менее около четырех часов вечера в День Благодарения он ввалился в дом Стриттеров, весь запорошенный снегом, с дружелюбной улыбкой на устах.
К этому времени у Джадда собрались Челси, Нолан, сиделка Лео Милли, у которой в городе не было родни, и конечно же верный и преданный Бак.
Празднование Дня Благодарения в теплой семейной атмосфере разительно отличалось от того, к чему привыкла Челси. Они с родителями, как правило, встречали праздник среди многочисленных друзей, наняв множество поваров, официантов и взяв напрокат бесчисленное количество стульев и кресел. Эта помпезность утомляла Челси. Она гораздо лучше и уютнее чувствовала себя за скромным столом Стриттеров. Но несколько раз во время обеда взор ее туманился, уносясь в прошлое. Она тосковала не о пышных празднествах, а о Кевине и навсегда ушедшей Эбби, о своем детстве в их просторном гостеприимном доме.
Челси принимала активное участие в приготовлении праздничного обеда. Джадд помогал ей. Все утро они трудились бок о бок, и это превращало работу в развлечение и удовольствие. Челси, никогда не считавшая себя умелой поварихой, многому научилась у Джадда.
Хантер вел себя спокойно и непринужденно. Он мог, оказывается, быть довольно приятным собеседником, что и доказал за праздничным столом. Лео говорил на удивление мало. Он сидел подле Джадда и со счастливой улыбкой на лице обводил глазами всех присутствующих. Милли добросовестно присматривала за стариком, что не мешало ей, однако, веселиться больше всех. Она раскраснелась от выпитого вина, которое явно ударило ей в голову, и то и дело принималась хихикать без особой на то причины. Невесел был один лишь Нолан.
Челси удалось остаться с ним наедине лишь в самом конце праздничной трапезы. Накрыв стол для десерта, она пошла на кухню приготовить кофе. Все были поглощены телетрансляцией футбольного матча, и один лишь Нолан вызвался помочь ей, из чего она заключила, что ему необходимо поговорить с ней.
– Вы беспокоитесь из-за Донны? – спросила она. Челси знала, что за последние недели их отношения значительно продвинулись вперед, знала она и о том, что послужило невольным толчком началу их связи. Донна поделилась с ней своими личными проблемами, когда речь у них зашла о Дне Благодарения.
Прислонившись к стене, Нолан сдвинул брови и мрачно произнес:
– Мэтью – прескверный тип…
– Уж по крайней мере сегодня ей ничего не грозит, – успокоила его Челси. Сама она, однако, не могла быть до конца уверена в справедливости своих слов. Кто знает, что сулит Донне этот праздничный день. Она желала бы быть возле нее хотя бы в качестве защитницы, но ее приход подействовал бы на Мэтью как красная тряпка на быка. Поэтому она и отклонила приглашение Фарров. Теперь она попыталась внушить и Нолану и себе самой, что Донне нечего опасаться. – В доме ведь будет полно народу, – с ободряющей улыбкой сказала она Нолану. – Навряд ли он решится скверно вести себя с ней в присутствии родни и друзей. Ведь он трус!
– Спасибо вам, Челси, что вы пытаетесь утешить меня, – грустно проговорил Нолан. – Но вы плохо знаете Мэтью и еще хуже – ситуацию, сложившуюся в их семье. Именно в присутствии родни он больше всего старается унизить и обидеть Донну. Ведь там будет и его невестка, до которой он пальцем не посмеет дотронуться. Это вызовет в нем неистовую злобу, которую он и постарается выместить на бедной Донне!
– А знает ли Донна о его связи с Джоан? – спросила Челси. Вопрос этот беспокоил ее давно, но она не решалась задать его самой Донне.
Нолан засопел и, опустив голову, ответил:
– Никто не отваживается сказать ей об этом напрямую. Все очень любят и жалеют Донну. А сама она, зная, что у Мэтью есть женщина, слишком чиста и простодушна, чтобы догадаться, кто она такая. – Он принялся разглядывать свои руки и едва слышно добавил: – Я все время прошу ее развестись с ним. Она не заслуживает такой участи. Я готов заботиться о ней и о Джози. Но она все не может решиться на этот шаг.
Челси знала об этом от самой Донны. Она не раз пыталась уговорить подругу бросить Мэтью, но Донна, по-видимому, не обладала мужеством, необходимым для столь решительных действий. А возможно, она все еще продолжала надеяться, что их с Мэтью брак удастся сохранить.
– Она не может пойти на это из-за Джози, – сказала Челси. – И, разумеется, из-за толков, которые вызвал бы в городе ее развод. Семейная честь очень много значит для Пламов и Фарров. И для Донны в том числе.
– Но это так глупо!
– Я согласна с вами, – кивнула Челси. Она просто не могла представить себя на месте Донны. Ничто на свете не заставило бы ее терпеть подле себя такого мерзавца и грубияна, как Мэтью.
Нолан провел рукой по волосам, цветом своим напоминавшим серый гранит с Мохового Гребня. Он не был красив в строгом смысле слова, но Челси понимала, что заставило Донну полюбить его. Трудно было бы найти человека добрее и отзывчивее Нолана Маккоя.
– Меня пугает, – продолжал он, радуясь возможности поделиться с Челси наболевшим, – что он способен совершить нечто и в самом деле ужасное. Ведь он ни перед чем не остановится! И лишь тогда Донна решится оставить его. Ведь он постоянно бьет и пинает ее, бросает в нее всем, что под руку попадется! – Добрые глаза Нолана были полны такой боли, что Челси не удержалась и сочувственно погладила его по плечу. Вздохнув, он продолжал: – Он метнул в нее вилку, да так, что зубцы вонзились ей в шею и поранили кожу. А что если в следующий раз это окажется нож? Я видел ее раны. У нас есть все основания, чтобы обвинить его в использовании холодного оружия и причинении телесных повреждений. Ему пришлось бы ответить за это перед судом! Но она не соглашается официально заявить об этом! – Нолан в волнении стал шагать по просторной кухне. Ноздри его раздувались. – Я, черт возьми, полицейский офицер! И я нутром чую, что этот ублюдок готов не задумываясь совершить тяжкое преступление! И против кого?! Против женщины, которая для меня дороже всех на свете! Но я бессилен, понимаете, бессилен помешать этому! О Господи!
– А может быть, вам самому стоит поговорить с ним, Нолан? Скажите ему, что вам известно, как он обходится с Донной, и пригрозите ему тюрьмой, если он не угомонится.
– А знаете, что он тогда сделает? Он заставит ее расплачиваться за мои слова. Может, избивать ее он и поостережется, но существует ведь масса других способов превратить ее жизнь в ад кромешный. А ей и без того не сладко! Возьмет, например, кассовый ящик, разбросает выручку по полу магазина и заставит ее подобрать все монетки до последнего пенни. Чем я тогда смогу помочь ей? – Нолан тряхнул головой и выругался сквозь зубы. – Я никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным, как теперь! – пожаловался он. – Клянусь, временами меня так и подмывает швырнуть свой значок и удостоверение в ящик стола и выйти на улицу с пистолетом в руке, чтобы подкараулить и пристрелить этого мерзавца, как бешеную собаку!
– Но ведь вы не сделаете этого! – в ужасе воскликнула Челси.
– Конечно нет! – мрачно ответил Нолан. – Не вижу смысла избавляться от этого мерзавца столь дорогой ценой. Ведь тогда я окажусь надолго разлучен с Донной! К тому же он, придет время, и сам доведет себя до могилы. Туда ему и дорога! Знаете, чем он занимается три-четыре вечера в неделю? Напивается до бесчувствия в гостиничном баре, а потом садится за руль и колесит по городу, пока ему не надоест. Уверяю вас, добром это для него не кончится! У него ярко выраженное стремление к самоуничтожению. Думаю, он кончит тем, что однажды свалится в какую-нибудь канаву вместе с машиной!
– А вы не можете привлечь его к ответственности за вождение в пьяном виде? – с надеждой спросила Челси.
– Я уже не раз забирал у него права, – угрюмо отозвался Нолан. – И наутро ко мне в участок неизменно являлся Эмери. Он напоминал мне о том, что мой контракт может быть продлен лишь с согласия Городского управления. Вот и получается, что я сохраню свою работу, если стану смотреть сквозь пальцы на то, как Мэтью Фарр, напившись до чертиков, гоняет по ночным улицам, и потеряю ее, если вздумаю применить к нему какие-либо меры воздействия. А ведь потеряв работу, я вынужден буду уехать отсюда. Я – полицейский, и никем другим быть не могу. Одна мысль о разлуке с Донной приводит меня в ужас, но попустительство, которым я вынужден заниматься, мне уже тоже поперек горла. Вот так-то. Жизнь, скажу я вам, непростая штука!
Они помолчали. Нолан откашлялся и, опустив голову, грустно добавил:
– Возможно, мне все же придется оставить эту работу и этот город. Ведь я не справляюсь со своими обязанностями. Что там этот придурок Мэтью и его ночные автопрогулки! Я ничего не в состоянии сделать, чтобы пролить свет на цепь загадочных покушений на ваш покой, вашу жизнь и имущество, Челси! Я по-прежнему понятия не имею, как подступиться к разгадке этой тайны! Эти дурацкие телефонные звонки, и попытка сбить вас и Донну грузовиком, и поджог вашего амбара, и повреждение телефонной линии, и кража со взломом в Болдербруке так и остаются нераскрытыми преступлениями! Судите сами, много ли от меня проку?
Челси поставила на стол поднос, который собиралась нести в столовую, и сжав запястье Нолана, убежденно проговорила:
– Да бросьте вы, Нолан! Я не устаю благословлять тот день и час, когда Бог привел вас в наш город! – Она на минуту умолкла, подивившись тому, как легко и естественно слетели с ее языка слова "в наш город". А ведь еще недавно она чувствовала себя здесь совсем чужой! – Не окажись вас здесь, Донне пришлось бы совсем худо. Я уверена, что она оставит Мэтью и что вы с ней будете счастливы! Дайте ей только время разобраться во всем! А что до этих покушений, как вы их назвали, то меня не покидает уверенность в чрезвычайной осторожности и осмотрительности того, кто за всем этим стоит. Навряд ли мой неведомый недоброжелатель решится причинить мне какой-либо серьезный вред. Он изо всех сил стремится напугать меня, чтобы заставить уехать из Норвич Нотча. А может быть, он все это время охотился за моим серебряным ключиком? Ведь со времени его исчезновения происшествия прекратились.
Но слова ее не успокоили Нолана.
– Вот именно, – угрюмо пробормотал он, – и если мы спросим себя, почему так вышло, то единственным разумным ответом представляется следующий: этот ваш таинственный противник знает, кто вы такая и кто ваши настоящие родители. И стоит мне найти взломщика, похитившего ваш ключ, как вы получите ответы на все вопросы, столько лет не дающие вам покоя. А я не в силах выполнить этой задачи.
Челси легонько тряхнула его руку и заговорила с еще большим жаром:
– Вам совершенно не в чем обвинять себя, Нолан! Ключ столько времени был в моем полном распоряжении, а я все медлила с началом поисков, все не решалась приступить к расспросам. И вот дождалась! Есть люди, обладающие удивительной способностью заметать следы. Мой отец Кевин Кейн принадлежит к их числу. Это он позаботился об уничтожении всех документов, которые могли бы пролить свет на тайну моего рождения. И взломщик, укравший ключ из Болдербрука, не уступит ему в этом умении. Так же как и тот, кто перерезал телефонные провода в моем доме. Трудно вести расследование, когда круг подозреваемых столь неимоверно широк. Сотни мужчин в этом городе носят ботинки двенадцатого размера, умеют управлять грузовиками, знают, где проходят телефонные провода. Немало найдется и таких, кто без труда проникнет в любое запертое помещение, не оставив явных следов взлома, а уж о том, что никого не затруднило бы при желании поджечь старый трухлявый амбар, и говорить не приходится! Поэтому могу лишь повторить, что я не вижу в происходящем вашей вины. Мы имеем дело с очень умным противником!
Нолан усмехнулся.
– Но в таком случае круг наших поисков значительно сужается. Умных людей в Норвич Нотче можно по пальцам пересчитать!
Челси покачала головой.
– И вам не стыдно клеветать на местное население?
– Ну нисколько! – весело ответил Нолан.
На столике резко, пронзительно зазвонил телефон. Зная, что Джадд услышит звонок и подойдет к аппарату в гостиной, Челси вздохнула и прежде чем взять со стола поднос, похлопала Нолана по руке.
– Не вешайте носа! Рано или поздно все прояснится!
– А тем временем Мэтью будет продолжать издеваться над Донной, а ваш неведомый враг – держать вас в страхе и напряжении.
– Ничего подобного! – возразила Челси. – Меня не так-то просто запугать! Мой дом теперь оснащен сигнализацией по настоянию Джадда. И Бак ночует у меня. Да, я очень беспокоюсь о Донне, но все, что мы пока можем сделать для нее, это изъявлять ей дружеское участие и готовность помочь. Мы ведь не можем принудить ее бросить Мэтью. Она сама должна принять это решение. И уверяю вас, настанет день, когда она поймет, что больше не в силах оставаться рядом с ним, и уйдет от него навсегда. Нолан растерянно пожал плечами.
– Мне так хотелось бы верить в это! Но далеко не все жены, терпящие издевательства своих мужей, решаются на развод. Многие из них любой ценой стараются сохранить брак и всегда находят для этого веские причины…
– Но как правило это происходит потому, – мягко сказала Челси, – что им просто некуда деться, не на кого опереться в жизни. Донне, к счастью, есть куда уйти от Мэтью. Если ей не по душе возвращаться в дом Пламов, она может перебраться к вам или ко мне. Верьте мне, Нолан, настанет день, когда Мэтью придется расплатиться за все свои мерзости. Донна уйдет от него к вам, я ни минуты не сомневаюсь в этом!
Как ни странно, пророчество Челси сбылось почти в ту же секунду. Не успела она договорить, как на пороге кухни появился Джадд.
– Нолан, это по твоей части! – быстро сказал он. – Сейчас мне звонила старшая дочь Монти Фарра. Похоже, Монти застукал Мэтью с Джоан и пырнул своего братца ножом. Мэтью ранен, но угрозы для его жизни нет. Монти в панике убежал куда глаза глядят, а в такую погоду это небезопасно. Бог знает, куда его занесет. Они собираются организовать поиски, возглавить которые должен будешь ты.
Джадд жил недалеко от центра города, и все же путь к дому Фарров оказался тяжелым испытанием для него самого и для его машины. Дороги покрылись тонкой коркой льда, видимость была почти нулевой. Снег то и дело залеплял ветровое стекло «блайзера», и дворники не успевали счистить его. Сквозь эту белесую пелену впереди призрачно мерцали габаритные огни полицейской машины, за рулем которой сидел Нолан. Вокруг двух медленно ползущих друг за другом машин сгущался мрак, который рассеивали лишь их ярко горевшие фары.
Джадд пытался уговорить Челси не ездить с ним к Фар-рам. В такую метель, уверял он ее, беременным женщинам не следует покидать пределов теплых, уютных жилищ. И уж тем более – стремиться туда, где только что имела место поножовщина. Но Челси ни за что не хотела отпускать его на место трагедии вдвоем с Ноланом. Она считала, что ей необходимо побывать там хотя бы ради подруги, ведь Донна наверняка будет нуждаться в помощи и дружеском участии. Джадду трудно было что-либо возразить ей на это. С Лео осталась Милли, и они могли быть спокойны за старика. И Джадд скрепя сердце согласился взять Челси с собой.
Он искоса поглядывал на нее, беспокоясь, не замерзла ли она. Челси любила тепло и, работая, как правило, укутывала спину и плечи одним из купленных ею в Норвич Нотче стеганых одеял. Сейчас на ней была просторная теплая куртка, но Челси все равно могла озябнуть, сидя в напряженной, неподвижной позе. Как ему хотелось согреть ее своим телом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58