– Не знаю. Его инвестиции, которые он передал мне, так и не принесли дохода. Но я не хочу говорить плохо о покойном. Эл и сам смеялся над своей недальновидностью, а я, как видишь, выжил и без его вложений.Сюзанна повернулась к нему.– Почему я ничего об этом не знаю?– О том, что я выжил?– Нет, что инвестиции отца не принесли дохода.Марк помедлил с ответом.– А зачем мне было говорить тебе об этом? – спросил он, наконец. – Какой смысл? Зачем унижать отца в глазах дочери?– Потому что я должна была знать правду.– А правда в том, что он был хорошим человеком.– Правда в том, – возразила Сюзанна, чувствуя себя обманутой, – что он почти ничего не сделал для Асконсета.– Разве так считает Натали?
– Натали этого не говорила, – возразила Джилл. Она лежала на спине, отодвинувшись от Грега как можно дальше, только чтобы не упасть с кровати.Он сел в постели, чтобы хоть как-то сократить разделявшее их расстояние.– Она на это явно намекает. Отец в ее книге выглядит каким-то недоумком.– Грег, я читала ее книгу. Она вовсе не имела это в виду. По словам Натали, все считали, что виноградником заведует Александр, а на самом деле все было не так. Ты же вырос здесь. Ты помнишь, чтобы отец принимал важные решения?– Я помню, что он рекламировал Асконсет повсюду.– Правильно. У него это отлично получалось. Но он ничего не знал о винограде и не умел подводить баланс.– Моя мать тоже не умела. Этим занимался бухгалтер.– Хорошо, – спокойно согласилась Джилл. – Позволь мне перефразировать. Он не просматривал счета, представленные бухгалтером.– А Натали?– Натали их регулярно просматривала. Если ты внимательно читал ее книгу, ты это должен понимать.Занавески тихо раскачивались от ветра, но в комнате было по-прежнему душно. Грег вскочил с постели и распахнул окно. Опершись о подоконник, он подставил лицо свежему соленому ветру, пахнущему грозой.Немного успокоившись, он заметил:– Она рассказывает об этом так, словно сделала все своими руками.– И ты никак не можешь с этим смириться, – сказала Джилл, но ее раздражение тоже улеглось, и эта фраза прозвучала скорее как утверждение, чем вызов.Ветер принес с собой запах листьев и земли и всколыхнул прошлое. В детстве Грег часто помогал сажать виноград, прореживать листву, собирать урожай. Ему было приятно вспоминать об этом.Но он не помнил, чтобы отец находился с ним рядом.– Хорошо, – сказал Грег. – Я готов кое с чем согласиться. Да, я допускаю, что отец потерял свой обувной бизнес, но ведь он был не единственным солдатом, который, возвратившись с войны, остался ни с чем. Допустим, Натали вкладывала деньги в недвижимость и передала Карлу бразды правления виноградником. Черт подери, она же была влюблена в него. Понятно, почему он ходил у нее в любимчиках.Джилл приподнялась с подушки.– Она всего лишь позволила ему управлять виноградником, потому что он лучше других знал, что надо делать. Это чистый прагматизм и больше ничего.Грег наклонил голову.– Может, она хотела наказать отца за то, что тот потерял фабрики? Она намеренно преуменьшает его роль, желая выставить себя и Карла в более выгодном свете.– Она вовсе не принижает Александра, – настаивала Джилл. – Она позволила ему заниматься тем, что больше всего ему удавалось.Грег выпрямился:– «Позволила». Вот видишь, она позволила ему заниматься рекламой. Как будто он идиот, которого надо кормить с ложечки.Джилл отвернулась к стене.– Бесполезный спор. Ты безнадежный тупица.Он подошел к постели.– Я пытаюсь понять. Пытаюсь поделиться с тобой своими мыслями. Разве ты не этого хотела? Сама же говорила, что я должен быть с тобой более откровенным. – Она не пошевелилась, и он смягчил тон. – Послушай, я пытаюсь понять мамину точку зрения, но это противоречит всему, чему меня учили в детстве. Меня учили, что отец – самый умный и сильный. А теперь выходит, что он вовсе таким не был.Джилл повернулась к нему.– Нет, она пытается сказать совсем другое. Она старается доказать, что была сильнее, чем вы о ней думали. Неужели это так плохо?– Нет, – ответил Грег. – Нет, конечно. Это многое объясняет. Если она на самом деле руководила Асконсетом, если была так поглощена работой, то мне понятно, почему у нее не оставалось на нас ни сил, ни времени. Я всегда ездил на каникулы вместе с отцом. У него были дела в Нью-Йорке и Филадельфии, но для меня эти поездки превращались в настоящий праздник. Я чувствовал себя… нужным ему. А мать… для нее я был обузой. Отец давал мне гораздо больше любви, чем она.И ему не хватало этой любви, улыбки Александра, ободряющих похлопываний по плечу и крепких мужских объятий. Ему не хватало улыбки Джилл, ее рук на своей груди, ее взгляда – она всегда смотрела на него так, будто он для нее – все.Как ему хотелось снова это вернуть! Но он не мог заставить себя сделать шаг первым, потому что боялся отказа. Риск слишком велик.Порывы ветра усилились, и он закрыл окно. Бесконечно усталый, не в силах что-либо изменить, он опустился в кресло, надеясь уснуть.Прошло около часа, а сон все не шел. Грег взял рукопись Натали и спустился вниз. Когда он дошел до последней страницы, ветер завывал по углам, свистел в кронах деревьев и в винограднике. Солнце уже встало, и ураган приближался. Глава 28 Саймон почти всю ночь провел в офисе. Он принимал факсы и изучал последние снимки со спутников. Электронные сообщения с его компьютера летели в Майами, Атланту и Чарлстон, но ответные письма мало утешали. Ни словами сочувствия, ни советами тут уже не поможешь.Он беспокоился за виноградник, за урожай, за Асконсет, за Оливию.Саймон подремал всего час или два прямо на диване в своем офисе и вернулся к себе домой поздно ночью, чтобы закрыть ставни и принять душ. Котята расползлись по всему дому. Он чуть не наступил на двоих шалунов, когда готовил кофе на кухне. Он взял одного из них – Оливера, самого маленького. Теплый мягкий комочек с огромными доверчивыми глазками и смешными ушками, казалось, так и просил оставить его у себя.Но котята вырастают, превращаются во взрослых котов и кошек и умирают спустя несколько лет. Он и так уже привязался к Баку, то есть к ней, к Бак. Не хватало теперь привязаться к ее детям.То есть привязаться еще больше, чем сейчас. Привязанность – вот в чем проблема. И что ему делать?По мнению Карла, он сам должен почувствовать, когда отхлынет боль утраты. Не так-то это просто. Хорошо, котенка еще можно оставить. Но удерживать Оливию и Тесс ему нельзя, тем более что они твердо решили уехать. Выйдя на улицу, он тут же позабыл обо всем, кроме «Хлои».Она неумолимо приближается сюда. С каждым часом это становится все заметнее. Ветви деревьев неистово бьются под порывами шквального ветра. Время рассвета давно наступило, а вокруг темно, как ночью.Вернувшись в офис, Саймон прочитал факс, потом скачал снимки урагана из Интернета и просмотрел недавно пришедшие электронные сообщения.Все сходились в одном, и эта новость встревожила его не на шутку.– Она сухая, – объявил Саймон, входя в кухню и плотно прикрывая за собой дверь.Оливия вырезала ложечкой шарики из мякоти дыни. Прервав свое занятие, она вскинула голову.– О чем это ты?– О «Хлое». Она потеряла влагу, столкнувшись с другим тропическим циклоном.Сюзанна прекратила взбивать тесто для блинчиков.– А ветер стих?– Нет, усилился. – Чертыхнувшись себе под нос, он провел рукой по волосам. – Сухой ураган! Поверить не могу. О них ходят легенды. На моей памяти это впервые. Говорят, такое случается раз в столетие.– А сухой ураган хуже или лучше? – спросила Оливия.– Ни то ни другое. Возникает другая проблема. Нам не надо беспокоиться о ливнях, которые затопят виноградник. Но от сухого урагана листья могут задохнуться.– Задохнуться?– Сухой ураган проносится над океаном, а отсутствие влаги удерживает соль. После того как стихнет ветер, листья будут покрыты толстым слоем морской соли, их поры закупорятся и растение не сможет дышать. Листья засохнут и опадут, а без листьев виноград не вызреет. Так что весь урожай может пропасть.– Но виноград должен зреть еще целый месяц, – сказала Сюзанна.– Как будто я не знаю, – пробурчал Саймон.– А что можно сделать? – спросила Оливия. – Надо же как-то спасать виноград. Нельзя же дать ему погибнуть.– Мы должны его помыть, – ответил Саймон и взялся за телефон, набирая номер. – Как только ветер стихнет, мы станем поливать из шлангов каждый листочек.Оливия и Сюзанна переглянулись. Работа предстоит нешуточная.– Кому ты звонишь? – спросила Сюзанна.– В пожарную службу, – ответил Саймон. – Джек? Это Саймон Берк. Говорят, что надвигается сухой ураган. Как только он пройдет, нам понадобятся насосы и шланги. Сможешь помочь?Саймон позвонил не только в пожарную службу. Пока все завтракали блинчиками, которые Сюзанна еле успевала подкладывать на блюдо, он обзвонил всех знакомых, у которых могли найтись грузовики, баки для воды и шланги.С каждым новым звонком он, казалось, обретал уверенность. Оливия налила ему апельсинового сока в бокал, кофе в чашку и даже намазала маслом и джемом блинчики у него на тарелке, поскольку у него не было ни секунды свободного времени. Потом он ушел.Все уже проснулись, телевизор был включен, а ветер стучал в закрытые ставни.Тесс, напуганная темнотой и воем ветра, жалась к матери.Натали беспокоилась за Карла, который отправился вместе с Саймоном собирать добровольцев, вызвавшихся помочь отмыть листья винограда после сухого урагана, и поэтому сидела рядом с телефоном.Грег держался особняком – он положил на колени «ноутбук» и с угрюмым и сосредоточенным видом смотрел на экран.Сюзанна как заведенная пекла блинчики, а остальные так же торопливо их поедали. Наконец она подала кофейный кекс, давая понять, что завтрак окончен и до ленча следует перерыв. На ленч она готовила жареную рыбу с тостами. Едва тарелки были помыты и убраны в шкаф, Сюзанна поставила в духовку курицу. Аромат чеснока и тимьяна поплыл через в кухню в коридор. В этот момент вернулись Карл и Саймон, впустив на секунду через дверь свирепый ветер.Оливия вполне разделяла то облегчение, которое отразилось на лице Натали. Она и сама с ужасом представляла себе, как на грузовик падает дерево, или оборвавшийся провод ударяет их током, когда они переходят улицу в городе, или порыв ветра уносит их в неизвестном направлении. «Хлоя» бушует над Асконсетом, и лучше держаться всем вместе. Оливии было спокойнее, когда Саймон здесь, у нее на глазах. Теперь она могла успокоить и Тесс.Сюзанна сварила еще кофе и поставила кофейник на поднос вместе с овсяным печеньем, которое успела испечь в перерыве между курицей и рыбой. По телевизору показывали гнущиеся от ветра деревья, огромные морские волны, шторм, затопленные прибрежные постройки. Отломанные ветки с силой стукались о стены дома, и испуганные кошки разбегались по углам, а все остальные бежали наверх, чтобы посмотреть, не разбилось ли чего.Лампа мигнула раз, другой. Перед обедом она мигнула еще раз и погасла. В доме воцарилась темнота и тишина – только ставни постукивали да завывал ветер.Через несколько минут принесли фонарики и аварийные лампы. Все собрались на кухне вокруг радиоприемника на батарейках, окруженные аппетитными ароматами. Оливии это напомнило те семейные фотографии, которые она реставрировала у Отиса. Она вспомнила, как рассматривала лица, убогую хижину, нищую обстановку, как завидовала близости этих людей друг к другу.Время и обстоятельства переменились, но сейчас всех, кто находится в кухне, объединяет то же чувство сплоченности. Зажженная лампа отбрасывает на лица тусклый свет, запахи пищи приносят с собой уют и покой. Она среди дорогих ей людей, за деревянным столом, посреди которого стоит радиоприемник. Тесс прильнула к матери, та обняла дочь. Саймон незаметно сжал руку Оливии в своей.Ее фотоаппарат не смог бы запечатлеть этот момент, но он навсегда остался в ее памяти, обрамленный в драгоценную рамочку. В это мгновение действительность показалась ей как никогда заманчивой.Но реальность многогранна, и, кроме подобной идиллии, в ней есть место всему остальному. Во-первых, виноградник. Ветер, что есть силы сотрясавший ставни и стены, бушевал на плантации. Судьба винограда висит на волоске. Об этом ни на секунду не забывал ни один из присутствующих.Во-вторых, в доме назревает буря, не имеющая ничего общего с «Хлоей». Грег все больше отдаляется от домочадцев. Он сидит в кухне вместе со всеми, но сам по себе, хотя и не может больше работать за компьютером. А Сюзанна поглощена стряпней, и по всему видно, что на этот раз она все делает без особого удовольствия.Чем это вызвано? Тревогой за судьбу Асконсета? И это люди, всеми способами старавшиеся не связывать свою работу и жизнь с вином и виноградником!Вряд ли такое возможно, подумала Оливия. Наверное, они прочитали книгу Натали.По лицу Натали она поняла, что угадала. Натали, несгибаемая и волевая, когда дело касалось виноградника, робко и нерешительно поглядывала на детей.А дети? Взглянули они на мать хоть раз? Нет. Даже когда Натали что-то говорила и все оборачивались к ней, Сюзанна и Грег не удостаивали ее взглядом. Все это должно вот-вот спровоцировать взрыв.Тревога, напряжение, затаенное недовольство – все назревало в течение дня, грозя разрушить хрупкое затишье.Оливия убеждала себя, что происходящее не имеет к ней никакого отношения. Она здесь чужой человек, Сибринги разберутся и без нее. Поэтому она читала вместе с Тесс в кабинете, играла в гостиной и ходила с ней в туалет, чтобы девочке было не страшно одной. Но стоило Оливии отлучиться, как Натали тут же принималась ее искать. Сюзанна была рада, что ей помогают мыть посуду. Тесс вскрикивала каждый раз, когда с крыши срывалась полоска шифера и с силой ударялась о стену. Оливии хотелось быть рядом с Саймоном. Одним словом, кухня больше всего подходила для того, чтобы переждать ураган вместе со всеми.Голоса радиоведущих заполняли томительные секунды ожидания, рассказывая какие-то смешные истории, призванные отвлечь внимание от «Хлои». Саймон снова вышел было, но почти сразу вернулся, вымокший и недовольный тем, что ему не удалось добраться до виноградника.– Правильно сделал, что вернулся, – сказала Натали, и Саймон кивнул, но Оливия чувствовала, что мыслями он там. Как, должно быть, ему тяжело сидеть здесь, в тепле, когда его питомцы гнутся под ветром и теряют драгоценные листья.Она осторожно выглянула на улицу сквозь ставни, но там все заволокло непроницаемой серой пеленой, превратившись в непроглядный мрак.Обед прошел в молчании, скорее чтобы как-то убить время, чем утолить голод. Они ведь целый день только и делали, что ели. Нервы у каждого были на пределе. Заточенные в замкнутом пространстве дома, все были вынуждены еще час провести в ожидании. К вину никто не притронулся. Раздавалось лишь легкое постукивание серебряных приборов о фарфоровую посуду. Жалюзи трепетали от ветра, ревущего снаружи.После десяти вечера разразилась гроза.Тесс заснула в кабинете, завернувшись в вязаный платок. Джилл читала в гостиной. Марк разгадывал кроссворд в соседней комнате. Саймон вышел посмотреть виноградник.Оливия сидела на кухне и слушала радио вместе с Натали. Сюзанна натянула пластиковую пленку на блюдо со свежеиспеченными булочками. Вошел Грег, чтобы выпить воды, и она предложила ему булочку. Он отказался и открыл холодильник.Поставив блюдо на стол, Сюзанна промолвила:– Ну вот, делать больше нечего. Что теперь?Можно было пойти спать, но по радио сообщили, что ураган вот-вот стихнет. Как только это произойдет, придется поливать виноградник из шлангов, и понадобится помощь каждого. Это может случиться через полчаса или через два часа. В любом случае спать сейчас нельзя.– Можешь почитать что-нибудь, – предложила Натали с самым невинным видом, но ее слова стали последней каплей.Сюзанна в упор взглянула на мать.– Уже читала, спасибо. Все напечатанное Оливией прочла до последней странички.Грег настороженно повернулся к ним. Оливия поднялась, чтобы уйти, но Натали придержала ее за руку и слегка покачала головой:– Останься. Мне нужен союзник.– Зачем тебе союзник, если ты написала правду в своей книге? – съязвила Сюзанна. – Неужели правда нуждается в защите? Если это правда, конечно.– Это истинная правда.Грег встал рядом с сестрой.– Правда или нет, не важно. Твоя жизнь достойна осуждения.Натали гордо выпрямилась.– Почему?– Потому что если это правда, то ты всю свою жизнь лгала нам и себе.– Ты читал мою книгу?– Да. И она рассказывает о жизни, построенной на лжи.Натали покачала головой:– Нет, я никогда не лгала.– Тогда это повесть о том, что было скрыто под завесой молчания, – возразила Сюзанна. – Ты не говорила нам всей правды.– А это все равно, что солгать, – добавил Грег.– Ты хранила секреты.– И обманывала отца.Оливия встала:– Мне не следует здесь находиться. Вы должны переговорить об этом втроем, без посторонних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Натали этого не говорила, – возразила Джилл. Она лежала на спине, отодвинувшись от Грега как можно дальше, только чтобы не упасть с кровати.Он сел в постели, чтобы хоть как-то сократить разделявшее их расстояние.– Она на это явно намекает. Отец в ее книге выглядит каким-то недоумком.– Грег, я читала ее книгу. Она вовсе не имела это в виду. По словам Натали, все считали, что виноградником заведует Александр, а на самом деле все было не так. Ты же вырос здесь. Ты помнишь, чтобы отец принимал важные решения?– Я помню, что он рекламировал Асконсет повсюду.– Правильно. У него это отлично получалось. Но он ничего не знал о винограде и не умел подводить баланс.– Моя мать тоже не умела. Этим занимался бухгалтер.– Хорошо, – спокойно согласилась Джилл. – Позволь мне перефразировать. Он не просматривал счета, представленные бухгалтером.– А Натали?– Натали их регулярно просматривала. Если ты внимательно читал ее книгу, ты это должен понимать.Занавески тихо раскачивались от ветра, но в комнате было по-прежнему душно. Грег вскочил с постели и распахнул окно. Опершись о подоконник, он подставил лицо свежему соленому ветру, пахнущему грозой.Немного успокоившись, он заметил:– Она рассказывает об этом так, словно сделала все своими руками.– И ты никак не можешь с этим смириться, – сказала Джилл, но ее раздражение тоже улеглось, и эта фраза прозвучала скорее как утверждение, чем вызов.Ветер принес с собой запах листьев и земли и всколыхнул прошлое. В детстве Грег часто помогал сажать виноград, прореживать листву, собирать урожай. Ему было приятно вспоминать об этом.Но он не помнил, чтобы отец находился с ним рядом.– Хорошо, – сказал Грег. – Я готов кое с чем согласиться. Да, я допускаю, что отец потерял свой обувной бизнес, но ведь он был не единственным солдатом, который, возвратившись с войны, остался ни с чем. Допустим, Натали вкладывала деньги в недвижимость и передала Карлу бразды правления виноградником. Черт подери, она же была влюблена в него. Понятно, почему он ходил у нее в любимчиках.Джилл приподнялась с подушки.– Она всего лишь позволила ему управлять виноградником, потому что он лучше других знал, что надо делать. Это чистый прагматизм и больше ничего.Грег наклонил голову.– Может, она хотела наказать отца за то, что тот потерял фабрики? Она намеренно преуменьшает его роль, желая выставить себя и Карла в более выгодном свете.– Она вовсе не принижает Александра, – настаивала Джилл. – Она позволила ему заниматься тем, что больше всего ему удавалось.Грег выпрямился:– «Позволила». Вот видишь, она позволила ему заниматься рекламой. Как будто он идиот, которого надо кормить с ложечки.Джилл отвернулась к стене.– Бесполезный спор. Ты безнадежный тупица.Он подошел к постели.– Я пытаюсь понять. Пытаюсь поделиться с тобой своими мыслями. Разве ты не этого хотела? Сама же говорила, что я должен быть с тобой более откровенным. – Она не пошевелилась, и он смягчил тон. – Послушай, я пытаюсь понять мамину точку зрения, но это противоречит всему, чему меня учили в детстве. Меня учили, что отец – самый умный и сильный. А теперь выходит, что он вовсе таким не был.Джилл повернулась к нему.– Нет, она пытается сказать совсем другое. Она старается доказать, что была сильнее, чем вы о ней думали. Неужели это так плохо?– Нет, – ответил Грег. – Нет, конечно. Это многое объясняет. Если она на самом деле руководила Асконсетом, если была так поглощена работой, то мне понятно, почему у нее не оставалось на нас ни сил, ни времени. Я всегда ездил на каникулы вместе с отцом. У него были дела в Нью-Йорке и Филадельфии, но для меня эти поездки превращались в настоящий праздник. Я чувствовал себя… нужным ему. А мать… для нее я был обузой. Отец давал мне гораздо больше любви, чем она.И ему не хватало этой любви, улыбки Александра, ободряющих похлопываний по плечу и крепких мужских объятий. Ему не хватало улыбки Джилл, ее рук на своей груди, ее взгляда – она всегда смотрела на него так, будто он для нее – все.Как ему хотелось снова это вернуть! Но он не мог заставить себя сделать шаг первым, потому что боялся отказа. Риск слишком велик.Порывы ветра усилились, и он закрыл окно. Бесконечно усталый, не в силах что-либо изменить, он опустился в кресло, надеясь уснуть.Прошло около часа, а сон все не шел. Грег взял рукопись Натали и спустился вниз. Когда он дошел до последней страницы, ветер завывал по углам, свистел в кронах деревьев и в винограднике. Солнце уже встало, и ураган приближался. Глава 28 Саймон почти всю ночь провел в офисе. Он принимал факсы и изучал последние снимки со спутников. Электронные сообщения с его компьютера летели в Майами, Атланту и Чарлстон, но ответные письма мало утешали. Ни словами сочувствия, ни советами тут уже не поможешь.Он беспокоился за виноградник, за урожай, за Асконсет, за Оливию.Саймон подремал всего час или два прямо на диване в своем офисе и вернулся к себе домой поздно ночью, чтобы закрыть ставни и принять душ. Котята расползлись по всему дому. Он чуть не наступил на двоих шалунов, когда готовил кофе на кухне. Он взял одного из них – Оливера, самого маленького. Теплый мягкий комочек с огромными доверчивыми глазками и смешными ушками, казалось, так и просил оставить его у себя.Но котята вырастают, превращаются во взрослых котов и кошек и умирают спустя несколько лет. Он и так уже привязался к Баку, то есть к ней, к Бак. Не хватало теперь привязаться к ее детям.То есть привязаться еще больше, чем сейчас. Привязанность – вот в чем проблема. И что ему делать?По мнению Карла, он сам должен почувствовать, когда отхлынет боль утраты. Не так-то это просто. Хорошо, котенка еще можно оставить. Но удерживать Оливию и Тесс ему нельзя, тем более что они твердо решили уехать. Выйдя на улицу, он тут же позабыл обо всем, кроме «Хлои».Она неумолимо приближается сюда. С каждым часом это становится все заметнее. Ветви деревьев неистово бьются под порывами шквального ветра. Время рассвета давно наступило, а вокруг темно, как ночью.Вернувшись в офис, Саймон прочитал факс, потом скачал снимки урагана из Интернета и просмотрел недавно пришедшие электронные сообщения.Все сходились в одном, и эта новость встревожила его не на шутку.– Она сухая, – объявил Саймон, входя в кухню и плотно прикрывая за собой дверь.Оливия вырезала ложечкой шарики из мякоти дыни. Прервав свое занятие, она вскинула голову.– О чем это ты?– О «Хлое». Она потеряла влагу, столкнувшись с другим тропическим циклоном.Сюзанна прекратила взбивать тесто для блинчиков.– А ветер стих?– Нет, усилился. – Чертыхнувшись себе под нос, он провел рукой по волосам. – Сухой ураган! Поверить не могу. О них ходят легенды. На моей памяти это впервые. Говорят, такое случается раз в столетие.– А сухой ураган хуже или лучше? – спросила Оливия.– Ни то ни другое. Возникает другая проблема. Нам не надо беспокоиться о ливнях, которые затопят виноградник. Но от сухого урагана листья могут задохнуться.– Задохнуться?– Сухой ураган проносится над океаном, а отсутствие влаги удерживает соль. После того как стихнет ветер, листья будут покрыты толстым слоем морской соли, их поры закупорятся и растение не сможет дышать. Листья засохнут и опадут, а без листьев виноград не вызреет. Так что весь урожай может пропасть.– Но виноград должен зреть еще целый месяц, – сказала Сюзанна.– Как будто я не знаю, – пробурчал Саймон.– А что можно сделать? – спросила Оливия. – Надо же как-то спасать виноград. Нельзя же дать ему погибнуть.– Мы должны его помыть, – ответил Саймон и взялся за телефон, набирая номер. – Как только ветер стихнет, мы станем поливать из шлангов каждый листочек.Оливия и Сюзанна переглянулись. Работа предстоит нешуточная.– Кому ты звонишь? – спросила Сюзанна.– В пожарную службу, – ответил Саймон. – Джек? Это Саймон Берк. Говорят, что надвигается сухой ураган. Как только он пройдет, нам понадобятся насосы и шланги. Сможешь помочь?Саймон позвонил не только в пожарную службу. Пока все завтракали блинчиками, которые Сюзанна еле успевала подкладывать на блюдо, он обзвонил всех знакомых, у которых могли найтись грузовики, баки для воды и шланги.С каждым новым звонком он, казалось, обретал уверенность. Оливия налила ему апельсинового сока в бокал, кофе в чашку и даже намазала маслом и джемом блинчики у него на тарелке, поскольку у него не было ни секунды свободного времени. Потом он ушел.Все уже проснулись, телевизор был включен, а ветер стучал в закрытые ставни.Тесс, напуганная темнотой и воем ветра, жалась к матери.Натали беспокоилась за Карла, который отправился вместе с Саймоном собирать добровольцев, вызвавшихся помочь отмыть листья винограда после сухого урагана, и поэтому сидела рядом с телефоном.Грег держался особняком – он положил на колени «ноутбук» и с угрюмым и сосредоточенным видом смотрел на экран.Сюзанна как заведенная пекла блинчики, а остальные так же торопливо их поедали. Наконец она подала кофейный кекс, давая понять, что завтрак окончен и до ленча следует перерыв. На ленч она готовила жареную рыбу с тостами. Едва тарелки были помыты и убраны в шкаф, Сюзанна поставила в духовку курицу. Аромат чеснока и тимьяна поплыл через в кухню в коридор. В этот момент вернулись Карл и Саймон, впустив на секунду через дверь свирепый ветер.Оливия вполне разделяла то облегчение, которое отразилось на лице Натали. Она и сама с ужасом представляла себе, как на грузовик падает дерево, или оборвавшийся провод ударяет их током, когда они переходят улицу в городе, или порыв ветра уносит их в неизвестном направлении. «Хлоя» бушует над Асконсетом, и лучше держаться всем вместе. Оливии было спокойнее, когда Саймон здесь, у нее на глазах. Теперь она могла успокоить и Тесс.Сюзанна сварила еще кофе и поставила кофейник на поднос вместе с овсяным печеньем, которое успела испечь в перерыве между курицей и рыбой. По телевизору показывали гнущиеся от ветра деревья, огромные морские волны, шторм, затопленные прибрежные постройки. Отломанные ветки с силой стукались о стены дома, и испуганные кошки разбегались по углам, а все остальные бежали наверх, чтобы посмотреть, не разбилось ли чего.Лампа мигнула раз, другой. Перед обедом она мигнула еще раз и погасла. В доме воцарилась темнота и тишина – только ставни постукивали да завывал ветер.Через несколько минут принесли фонарики и аварийные лампы. Все собрались на кухне вокруг радиоприемника на батарейках, окруженные аппетитными ароматами. Оливии это напомнило те семейные фотографии, которые она реставрировала у Отиса. Она вспомнила, как рассматривала лица, убогую хижину, нищую обстановку, как завидовала близости этих людей друг к другу.Время и обстоятельства переменились, но сейчас всех, кто находится в кухне, объединяет то же чувство сплоченности. Зажженная лампа отбрасывает на лица тусклый свет, запахи пищи приносят с собой уют и покой. Она среди дорогих ей людей, за деревянным столом, посреди которого стоит радиоприемник. Тесс прильнула к матери, та обняла дочь. Саймон незаметно сжал руку Оливии в своей.Ее фотоаппарат не смог бы запечатлеть этот момент, но он навсегда остался в ее памяти, обрамленный в драгоценную рамочку. В это мгновение действительность показалась ей как никогда заманчивой.Но реальность многогранна, и, кроме подобной идиллии, в ней есть место всему остальному. Во-первых, виноградник. Ветер, что есть силы сотрясавший ставни и стены, бушевал на плантации. Судьба винограда висит на волоске. Об этом ни на секунду не забывал ни один из присутствующих.Во-вторых, в доме назревает буря, не имеющая ничего общего с «Хлоей». Грег все больше отдаляется от домочадцев. Он сидит в кухне вместе со всеми, но сам по себе, хотя и не может больше работать за компьютером. А Сюзанна поглощена стряпней, и по всему видно, что на этот раз она все делает без особого удовольствия.Чем это вызвано? Тревогой за судьбу Асконсета? И это люди, всеми способами старавшиеся не связывать свою работу и жизнь с вином и виноградником!Вряд ли такое возможно, подумала Оливия. Наверное, они прочитали книгу Натали.По лицу Натали она поняла, что угадала. Натали, несгибаемая и волевая, когда дело касалось виноградника, робко и нерешительно поглядывала на детей.А дети? Взглянули они на мать хоть раз? Нет. Даже когда Натали что-то говорила и все оборачивались к ней, Сюзанна и Грег не удостаивали ее взглядом. Все это должно вот-вот спровоцировать взрыв.Тревога, напряжение, затаенное недовольство – все назревало в течение дня, грозя разрушить хрупкое затишье.Оливия убеждала себя, что происходящее не имеет к ней никакого отношения. Она здесь чужой человек, Сибринги разберутся и без нее. Поэтому она читала вместе с Тесс в кабинете, играла в гостиной и ходила с ней в туалет, чтобы девочке было не страшно одной. Но стоило Оливии отлучиться, как Натали тут же принималась ее искать. Сюзанна была рада, что ей помогают мыть посуду. Тесс вскрикивала каждый раз, когда с крыши срывалась полоска шифера и с силой ударялась о стену. Оливии хотелось быть рядом с Саймоном. Одним словом, кухня больше всего подходила для того, чтобы переждать ураган вместе со всеми.Голоса радиоведущих заполняли томительные секунды ожидания, рассказывая какие-то смешные истории, призванные отвлечь внимание от «Хлои». Саймон снова вышел было, но почти сразу вернулся, вымокший и недовольный тем, что ему не удалось добраться до виноградника.– Правильно сделал, что вернулся, – сказала Натали, и Саймон кивнул, но Оливия чувствовала, что мыслями он там. Как, должно быть, ему тяжело сидеть здесь, в тепле, когда его питомцы гнутся под ветром и теряют драгоценные листья.Она осторожно выглянула на улицу сквозь ставни, но там все заволокло непроницаемой серой пеленой, превратившись в непроглядный мрак.Обед прошел в молчании, скорее чтобы как-то убить время, чем утолить голод. Они ведь целый день только и делали, что ели. Нервы у каждого были на пределе. Заточенные в замкнутом пространстве дома, все были вынуждены еще час провести в ожидании. К вину никто не притронулся. Раздавалось лишь легкое постукивание серебряных приборов о фарфоровую посуду. Жалюзи трепетали от ветра, ревущего снаружи.После десяти вечера разразилась гроза.Тесс заснула в кабинете, завернувшись в вязаный платок. Джилл читала в гостиной. Марк разгадывал кроссворд в соседней комнате. Саймон вышел посмотреть виноградник.Оливия сидела на кухне и слушала радио вместе с Натали. Сюзанна натянула пластиковую пленку на блюдо со свежеиспеченными булочками. Вошел Грег, чтобы выпить воды, и она предложила ему булочку. Он отказался и открыл холодильник.Поставив блюдо на стол, Сюзанна промолвила:– Ну вот, делать больше нечего. Что теперь?Можно было пойти спать, но по радио сообщили, что ураган вот-вот стихнет. Как только это произойдет, придется поливать виноградник из шлангов, и понадобится помощь каждого. Это может случиться через полчаса или через два часа. В любом случае спать сейчас нельзя.– Можешь почитать что-нибудь, – предложила Натали с самым невинным видом, но ее слова стали последней каплей.Сюзанна в упор взглянула на мать.– Уже читала, спасибо. Все напечатанное Оливией прочла до последней странички.Грег настороженно повернулся к ним. Оливия поднялась, чтобы уйти, но Натали придержала ее за руку и слегка покачала головой:– Останься. Мне нужен союзник.– Зачем тебе союзник, если ты написала правду в своей книге? – съязвила Сюзанна. – Неужели правда нуждается в защите? Если это правда, конечно.– Это истинная правда.Грег встал рядом с сестрой.– Правда или нет, не важно. Твоя жизнь достойна осуждения.Натали гордо выпрямилась.– Почему?– Потому что если это правда, то ты всю свою жизнь лгала нам и себе.– Ты читал мою книгу?– Да. И она рассказывает о жизни, построенной на лжи.Натали покачала головой:– Нет, я никогда не лгала.– Тогда это повесть о том, что было скрыто под завесой молчания, – возразила Сюзанна. – Ты не говорила нам всей правды.– А это все равно, что солгать, – добавил Грег.– Ты хранила секреты.– И обманывала отца.Оливия встала:– Мне не следует здесь находиться. Вы должны переговорить об этом втроем, без посторонних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35