Отис с нетерпением ждал этого дня и считал часы и минуты до пенсии. Но не Оливия. «Мы ведь с тобой отличная команда», – возражала она. «Я слишком стар», – отвечал он.Именно это и поразило ее в семейном портрете наемных рабочих. Старик на фотографии выглядел гораздо дряхлее Отиса, но все еще трудился наравне со всеми.Теперь все по-другому. Люди рано теряют энергию и силы, и это неудивительно. Они потеряли свои корни.Оливия всерьез тревожилась за Отиса. Каково ему будет на пенсии? Тоскливо, наверное. И мастерство свое он уже растерял, и картины его вряд ли будут хорошо продаваться.«Нет, Оливия, ты не права. У него много друзей среди художников и денег достаточно. На пенсии он будет отдыхать в свое удовольствие. А вот тебе придется несладко».Оливия только-только нашла свою стезю. Реставрация старых фотоснимков – как раз для тех, кто умеет обращаться с фотоаппаратом и обладает художественными способностями. Оливия неожиданно открыла в себе и то и другое. Вся ее предыдущая карьера представляла собой нескончаемую цепь проб и ошибок. Кем она только не работала! Ей довелось побывать официанткой, работать в сфере телемаркетинга, продавать одежду и фотоаппараты (после чего она обнаружила, что ей нравится фотографировать). Потом появилась Тесс. Затем учеба в мастерской профессионального фотографа и работа по контракту с музеем. И вот теперь Отис.Впервые в жизни Оливия получала удовольствие от работы. Реставрация фотографий давалась ей лучше, чем что-либо другое, и она могла проводить по нескольку часов над поблекшими снимками, погружаясь в неповторимую атмосферу старины. Прошлое казалось Оливии гораздо более романтичным, чем настоящее. Иногда она ловила себя на мысли, что ей хочется жить в том, давно ушедшем мире.Впрочем, мечты мечтами, но ей нравилось работать у Отиса, и, надо думать, его она тоже устраивала. Ей редко удавалось надолго задержаться на одном месте. В знак благодарности за столь снисходительное отношение она прощала ему приступы хандры и вечное брюзжание, и даже сам он не раз признавал, что она справляется с работой гораздо лучше своих предшественниц.Кроме того, он испытывал к ней искреннюю симпатию, и доказательство тому – небольшая фотография, висевшая над ее рабочим столом. Он сфотографировал ее на прошлой неделе, когда она появилась в мастерской с неудачной короткой стрижкой. Душный зной вконец ее измучил, и Оливия решила распрощаться с пышной гривой длинных волос, но тут же пожалела о своем решении. Парикмахер перестарался, и пришлось прикрыть дело его рук соломенной шляпой. Но босс заставил Оливию снять головной убор.Отис, добрая душа, сказал, что короткая стрижка ей очень к лицу, что с ней она помолодела и похорошела, и тут же вызвался запечатлеть на пленку ее в новом облике. Оливия в длинном узком платье и босоножках встала перед камерой, прислонившись к голой бетонной стене. Чувствуя себя беззащитной по другую сторону объектива и стесняясь своих коротких волос, она чуть отвернула лицо и обхватила себя руками за плечи.Отис направил свет под определенным углом, настроил фокус так, что она превратилась в тоненькую гибкую тростинку. Ее смущение куда-то исчезло, лицо оживилось, сияющие короткие пряди песочного цвета превратились в стильную прическу, выгодно подчеркивая большие карие глаза. Одним словом, ему каким-то чудом удалось сделать из нее красавицу.Переведя взгляд на другую фотографию, Оливия невольно улыбнулась. Она сфотографировалась вместе с девятилетней Тесс прошлым летом. Мать с дочкой переоделись в костюмы танцовщиц салуна эпохи Дикого Запада. Отису снимок не нравился – он считал его коммерческой безвкусицей, но ведь это костюмированный бал. Они с Тесс собирались и в этом году отправиться на праздник, а еще одну недельку провести на побережье. Но денег теперь значительно убавилось – платить за ребенка ей перестали. Суровая реальность немедленно напомнила о себе.Джаред Старк предал ее. Она надеялась, что он будет любить ее и ее ребенка или хотя бы оказывать им материальную поддержку. А что он сделал? Взял да и умер.Зазвонил таймер. Оливия выключила его, отбросив печальные мысли. Тесс – смысл и свет ее жизни. Занятия в школе скоро закончатся. Закрыв баночки с чернилами, Оливия вымыла кисточки и убрала приписываемые Ланг фотоснимки в ящик стола. Захватив бумаги, с которыми надо было поработать дома, Оливия направилась к выходу и столкнулась в дверях с почтальоном.Личная корреспонденция Отиса и письма, адресованные его мастерской, лежали отдельно. Среди последних Оливия обнаружила объемистый сверток.Она прочитала обратный адрес, и сердце ее радостно забилось. Знакомый темно-красный логотип на кремовой бумаге, изображающий виноградную гроздь, свесившуюся с бокала, а ниже изящным почерком выведено: «Виноградник и винный завод «Асконсет», Асконсет, Род-Айленд». Нет сомнений – пакет от Натали Сибринг.Оливия поднесла сверток к лицу и вдохнула сладкий аромат фрезии – изысканный, тонкий, воплощенный вкус и изящество. Она положила сверток на стол рядом с уже отреставрированными фотографиями Сибрингов. И вот новая пачка фотоснимков, вовремя она успела закончить работу.Оливия никогда не встречалась с этой женщиной, но у нее было такое чувство, что она знает ее очень давно. Семейные фотографии рассказали о ней целую повесть, а то, о чем они умолчали, Оливия с легкостью додумала сама. В двадцатых Натали была очаровательной малышкой, в тридцатых – угловатой девочкой-подростком, в сороковых – юной красавицей, невестой бравого военного, в пятидесятых – счастливой матерью двух милых крошек. Она одевалась со вкусом и жила в роскоши, если верить фотоснимкам. Ее дом ломился от произведений искусства и дорогой мебели, в саду цвели пышные кусты роз. Все это составляло картину вполне преуспевающей семьи виноделов.Да, это не нищая семья рабочих. Конечно, снимки не сравнить с высокохудожественными фотографиями Дороти Лэнг, но Оливия уже успела проникнуться симпатией к этой состоятельной семье. Она не раз воображала себя родственницей Натали.Ее собственная история так непохожа на фотографии Сибрингов! Она никогда не видела своего отца. Даже мать не знала, кто он. Появление Оливии – последствие пьяной новогодней ночи на Манхэттен-Таймс-сквер. Кэрол Джонс, матери Оливии, было, тогда всего семнадцать лет.Феминистки сказали бы, что ее изнасиловали, но несколько месяцев спустя Кэрол дерзко заявила родителям, что все вышло по любви и обоюдному согласию. Консервативные родители отвергли собственную дочь, и та покинула родной дом, взяв с собой только фамилию – Джонс.Нечего сказать, удружила она своему ребенку! В любом телефонном справочнике Джонсов по нескольку страниц, а в Нью-Йорке и того больше. Теперь ей не только дедушку и бабушку не найти, но и собственную мать. Переезжая из города в город, Оливия везде оставляла свой адрес, но до сих пор никто ее не разыскивал. Очевидно, родственникам до нее нет никакого дела – что ж, тем хуже для них. Сама Оливия, конечно, не подарок, но Тесс – чудный ребенок.К сожалению, так случилось, что у них с Тесс отсутствовали семейные корни. Их всего двое в огромном неприветливом мире. Впрочем, двое – уже неплохо. Оливия постепенно свыклась с этой мыслью.Но мечтать о семье она по-прежнему продолжала. В мечтах она видела себя одной из Сибрингов. Внучкой Натали? Нет, это было бы слишком неправдоподобно. Но на ранних фотографиях семейства Сибрингов часто появлялась женщина, внешне чем-то напоминавшая Кэрол. Она могла бы быть бабушкой Оливии. На послевоенных снимках из Асконсета этой женщины не было. Что, если она служила в армии и вышла замуж за военного? Он вполне мог оказаться самодуром или ревнивцем, запрещавшим ей поддерживать отношения с родственниками. Вот потому-то ее и нет на снимках сороковых – пятидесятых.Однако если это была сестра Натали, то Натали приходилась бы двоюродной бабушкой самой Оливии. В любом случае родство было бы, несомненно.Оливия взглянула на часы. Пора забирать Тесс из школы. Времени осталось совсем мало.Но не раскрыть пакет она не могла. Аромат фрезии усилился. Внутри свертка оказалось письмо, несколько десятков черно-белых фотографий и желтый конверт.Оливия с любопытством осмотрела его – адрес выведен каллиграфическим почерком. Все ясно, это приглашение на праздник, решила Оливия. Она поедет с Отисом – пусть в качестве подружки, ей все равно. Окружающие будут хихикать у нее за спиной, но для Оливии главное – побывать в Асконсете и познакомиться с Натали.Она положила приглашение на стол Отиса, но тут же снова схватила его и быстро сунула в сумочку вместе с фотографиями. Он вернется не раньше завтрашнего утра, а письмо пока побудет у нее дома, хотя бы одну ночь.Проверив напоследок, все ли в порядке в мастерской, Оливия наконец вышла и закрыла входную дверь. Фотографии Натали она будет рассматривать сегодня вечером, когда управится с домашними делами.В предвкушении этой минуты она почти спешила по узким улочкам, забитым припаркованными автомобилями. Знойный июньский воздух обдавал ее жаром. Она вся взмокла, пока дошла до школы, опоздав почти на десять минут.Дети уже разошлись, и только несколько школьников играли на площадке во дворе. Тесс одиноко стояла в углу – плечи ее поникли под тяжестью рюкзачка, очки сползли на нос, и вид у ребенка был самый что ни на есть заброшенный и печальный. Глава 2 Сердце Оливии болезненно сжалось при виде понурившейся фигурки дочери.– Привет, малышка! – нарочито весело окликнула она ее и обняла, пригладив непослушные каштановые кудри.– Ты опоздала, – обиженно пробормотала Тесс.– Я знаю. Прости, мне пришлось задержаться на работе. Как прошел день?Девочка неопределенно пожала плечами и быстро зашагала по тротуару. Оливия едва поспевала за ней.– Тесс, что случилось?Молчание.– У тебя неприятности в школе?– Я ужасно тупая.– Это не так, поверь мне.– Нет, так! Я самая тупая в классе.– Нет, ты в классе самая умненькая, а твой айкью самый высокий. Просто у тебя дислексия, только и всего.– Только и всего? – Тесс остановилась посреди улицы. На бледненьком личике ярче выступили рыжие веснушки, а карие глаза за стеклами очков наполнились слезами. – Мама, она снова заставила меня просидеть в классе всю перемену, потому что у меня грязь в тетрадке. И пишу я коряво, и правописание у меня хромает. И задание я не сделала, потому что не слышу, что она говорит!Оливия порывисто обняла дочь.– Ты все прекрасно слышишь! Ты слышишь порой даже то, что тебе слышать не следует.Тесс вырвалась из ее объятий и быстро засеменила по дорожке. Оливия нагнала ее у перекрестка и положила руку на плечо. На этот раз Тесс не сопротивлялась. Они свернули на другую улицу, потом свернули еще раз.– Похоже на лабиринт в подземелье, – заметила Оливия, надеясь вызвать улыбку у дочери.Но Тесс хмуро пробурчала:– Да, а мы – крысы.– Интересно, а что нас ждет в конце?Тесс не ответила. Тем временем они подошли к дому. Оливия и Тесс жили в кирпичном особнячке, который когда-то принадлежал так называемой элите кеймбриджского общества. Впрочем, для элитного домик был слишком маленьким, а от соседних коттеджей его отделяли разросшиеся деревья в саду. Сквозь густую листву соседи не могли видеть, что хозяева застеклили веранду, оборудовали там маленькую спальню и ванную и сдали эту площадь внаем.Оливия была далеко не первой квартиросъемщицей. Обшитая досками кухня образца пятидесятых, ванная чуть поновее. Но ей здесь сразу понравилось: она любила старину, покой и уют.Переехав сюда, Оливия обнаружила, что домик маловат и за такие деньги можно было бы присмотреть комнату попросторнее. Но что сделано, то сделано. Кроме того, здесь она действительно обрела покой и уют. Оливия поселила Тесс в маленькой спальне, стены которой раскрасила небесно-голубой краской и разрисовала деревьями от пола до потолка. Сама же устроилась в гостиной на диване с двумя затейливыми лампами по бокам. Старый деревянный сундук на колесиках, выкрашенный в цвет морской волны, служил для хранения одежды и откатывался на ночь к стене. Рядом стояло широкое мягкое кресло, в котором Оливия и Тесс уютно устраивались по вечерам и читали вслух. Старинные стол и стулья (подарок самой себе на прошлогодний день рождения) Оливия поставила в противоположном конце комнаты, занятом под кухню.Едва они переступили порог, как раздался телефонный звонок. Мать и дочь понимающе переглянулись.– Это Тед, – сказала Тесс.– Да.– Мы опоздали на десять минут. Он все это время звонил.– Да.– Наверняка рвет и мечет, – хмуро пробурчала дочь, и Оливия мысленно с ней согласилась.Тед нервничал и поднимал панику по всякому поводу. Оливия познакомилась с ним в книжном магазине. С самого начала он показался ей немного странным, поскольку ни разу не улыбнулся за все время разговора. Но он смотрел ей в глаза, чего нельзя было сказать о других мужчинах, и охотно отвечал на вопросы. И даже поинтересовался, какие книги она читает и почему.Разумеется, его настойчивость она объясняла тем, что он без памяти в нее влюбился. Он дарил ей цветы, ходил с ней в кино и ресторан. Звонил так часто, что пришлось попросить его не беспокоиться во время ее работы. К тому моменту Оливия уже успела понять, что он вовсе не влюблен в нее, а всего лишь со свойственной ему нервной суетливостью пытается поскорее довести их отношения до желанной развязки: они ведь встречались уже пять месяцев.Что ж, виновата в этом только она сама. Ей просто везет на неудачников, вот и все. Как правило, в мужчинах ее привлекает одна какая-нибудь черта – выразительные глаза или голос, и необязательно это связано с внешностью. Ее предыдущее увлечение, Пит Фицджеральд, например, прекрасно готовил ирландские, итальянские и еврейские блюда. Он был знатоком греческой кухни и пек нежнейшие русские блины. Но вне кухни оставался полным ничтожеством.Телефон продолжал надрываться, и Оливия сняла трубку.– Алло?– Привет, – послышался голос Теда. – Я уже начал беспокоиться… У меня был жуткий день – сплошные деловые встречи… Можно подумать, судьба всего мира зависит от пятилетнего плана работы маленькой компании, которая, скорее всего, прогорит уже через год… Почему ты так поздно вернулась домой?– Дела задержали, – ответила Оливия, возведя глаза к потолку, отчего Тесс тихо прыснула в кулак. – Послушай, мне сейчас некогда с тобой разговаривать.– Я все понял… Конечно, у тебя никогда нет времени для меня. Наверное, ты считаешь, что я недостаточно хорош для тебя… Перезвоню тебе через десять минут.– Нет. Нам с Тесс надо поговорить. Я перезвоню тебе позже.– Ну хорошо… Я пока буду дома, затем пойду на час в тренажерный зал… Но только если там будут свободные тренажеры… А то ведь мне всегда приходится ждать… Так что я могу не уложиться за час… Позвони мне в восемь вечера.– Постараюсь. А сейчас я занята. – Она повесила трубку и перевела дух. После разговора с Тедом она была как выжатый лимон.– Миссис Райт передала тебе записку, – пробурчала Тесс.– О Господи! – Тед был тут же забыт. Оставалось только надеяться, что письмо было в запечатанном конверте.– Я ее разорвала.– Как ты могла!– Разорвала и выбросила!– Тесс, я должна ее прочесть.– Не надо ее читать. Миссис Райт ничего не понимает!Ну конечно, дочь знает, о чем говорится в письме.– Где записка? – Тесс сердито отвернулась. Оливия осторожно повернула к себе личико дочери и мягко повторила: – Где письмо?Тесс уставилась в потолок, упрямо поджав губки.Оливия со вздохом выпрямилась и тут заметила, что передний карман джинсов Тесс подозрительно оттопырился. Она вытащила три клочка бумаги, оказавшиеся частями злополучного послания. Сложив их на столе, Оливия прочла: «Уважаемая мисс Джонс. Нам необходимо поговорить. Дело касается перевода Тесс в следующий класс. Я понимаю, что жестоко оставлять ее на второй год, но если Вы и дальше будете игнорировать мои письма, это не приведет ни к чему хорошему…»«Какие письма?» – в ужасе подумала Оливия.«…Мы должны встретиться и все обсудить. Окончательное решение о переводе Вашей дочери в следующий класс будет принято в понедельник. Если Вы не откликнетесь на мое письмо, я буду вынуждена оставить ее на второй год в четвертом классе. Искренне Ваша Нэнси Райт».Оливия тяжело вздохнула. Тесс давно уже протестировали и поставили диагноз. Она занималась с репетитором три раза в неделю. И учительница, и репетитор уверяли Оливию, что у девочки явные успехи в правописании. Но Тесс по-прежнему не справлялась с контрольными работами – то ли потому, что не понимала всех требований, то ли потому, что не могла правильно написать ответ. Она не могла читать – в этом-то и был весь ужас.По мнению репетитора, со временем все должно было наладиться. Оливия хотела знать, сколько еще ждать. Тесс все больше отставала от одноклассников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35